Пора разобраться кто птица кто клетка

      Олег вздрагивает, озирается по сторонам, все та же темная комната, все так же болит голова, но мысли ясные, видимо температура спала, он и не заметил, как уснул.       Уже больше месяца как его забрали, готовят передачу, даже попрощаться не вышло просто велели передать дела и точка. Внутри все пусто и все равно.       «Кто бы мог подумать, что буду так тосковать, как собака под дверью, хоть вой..»       Хотя чему удивляться почти четыре года он фактически жил только им, сначала по работе потом.., потом…       Говорят, что любовь это редкость, что ее нужно заслужить, кто-то называет ее счастьем, кто-то мукой, кто-то никогда ее не встречал и не верит в ее существование. Олег был из большинства и считал, что вся эта слюнявая дребедень лишь досужие домыслы занудных писак, ублажающих скучающих девиц своими романтическим рассказами и рассуждающих о смысле жизни и всякой другой чепухе.       «Ну, что скажешь теперь приятель, на счет любви? Что она есть? Или ее нет… просыпаешься каждый день и так до боли хочется его увидеть, услышать голос, прикоснуться… он приходит во снах, смотрит, смотрит… как назвать все это» Олег мотает головой, как будто пытается отогнать эти протяжные мысли, которые как горный ручеек перебирают маленькие камушки воспоминаний, постукивают ими о черепушку, высекая то один, то другой образ.       Их странные отношения нельзя определить одним понятием, да возможно ли вообще дать определение, ведь определить значит понять, а Олег до сих пор не мог постичь, как его угораздила ввязаться в эту историю.       Он ненавидел Лукаса так же сильно как Лукас ненавидел его, он нуждался в нем так же сильно как тот нуждался в нем, он мучительно желал его и Лукас отвечал ему тем же. Они почти четыре года играли в интеллектуальные игры и кто-то из них проиграл, вот только разобраться бы кто.       Перед Даршавиным стояла вполне конкретная задача, разломать до основания личность вверенного ему объекта и собрать нечто послушное и управляемое. Распад личности состоит из маленьких шагов, которые они прошли вместе и не нужно быть Эйнштейном, чтобы не понять, что проделанный путь повлиял на каждого.       Они стали настоящими заклятыми партнерами, оба, в той или иной степени получали удовлетворение посредством душевного или физического страдания, причиняемого партнеру или самому себе в процессе партнерских взаимоотношений. Они оба причиняли боль. Олег причинял боль, унижал и всячески показывал подчинённое положение Норта, но в тоже время причинял тем самым боль себе, мучился от угрызений той внутренней грызлы, что называется совестью. А Норт волей или неволей всячески подкреплял данную девиацию страдал сам как телесно так и физически, причиняя тем самым боль мучителю.       Нет, Олег не желал ему смерти в тюрьме, где-то внутренне он представлял, что их взаимоотношения окончатся передачей Норта британцам и считал, что вполне сможет расстаться со своей игрушкой «…кто в кого еще играл…». Но ощущение полной власти над объектом страсти так раскрепощает и затягивает, что здравый смысл постепенно ускользнул от Олега и он погрузился в сладкие грезы. В последний год их тюремного романа Олег на полном серьезе подумывал о побеге… в самом широком смысле. Он думал, как это могло бы быть…, это вполне в его силах, сбежать вместе с ним, уехать на север к белым мишкам. Почему-то мысль о том что на свободе Норт, скорее всего, пошлет его лесом в голове как-то на фигурировала.       Лукас, настроение которого менялось в зависимости от душевного и телесного состояния, которое, учитывая обстоятельства его действительности, было весьма нестабильным, периодически возвращал господина Даршавина на землю, за что сам был бит самым немилосердным образом. Бывали дни когда Олег не в состоянии справится со своим желанием, завалившись в камеру к объекту своей страсти не особенно заботился о том, что собственно говоря, думает по этому поводу сам объект. В таких случаях общение между ними происходила в несколько одностороннем порядке, что чрезвычайно бесило и расстраивало Олежку, ну не извращенец же он чтобы заниматься сексом с бесчувственным бревном и по этому, токма в профилактических целях им производились стимулирующие действия в виде обработки партнера при помощи рук, а иногда и ног в нужные места.       В общем и целом они всегда друг друга понимали и совместно выворачивали мертвой петлей разум, чувства и суставы Норта, наматывали нервы на кулак, бесили и бесились, тосковали друг по другу каждый в своей келье и после разлуки в приступе страсти ломали как яичную скорлупу все то социальное что еще осталось в том мире, где они жили.       «Не может быть, чтобы все так и закончилось для меня… он там у своих, если все прошло как должно и его просто не пригрохнули где-то по дороге, а я здесь в этой жопе мира, убил четыре года своей жизни, заработал вывих мозга и хроническую психопатию… нда.. жизнь всегда сука... должен же быть вариант…».       И вариант представился, как говорится кто терпелив своего добьется, судьба постучалась в двери в образе африканца по имени Омар Салим ал Халад.       Лукас лежит на кровати лицом вниз, в голове застрял образ Олега с глазами полными слез, его сильный, несокрушимый Олег еле держится, чтобы не разрыдаться. Лукас его предал.       Там было разное, физическая боль, унижение, мучительное ожидание. Он тоже был разным, жестоким и холодным следователем, садистом насильником, нежным любовником, собеседником и, это даже как-то странно, он был человеком, которому Лукас доверял. Конечно, сейчас он по обыкновению попытался использовать и нагнуть своего старого знакомца, которого изучил вдоль и поперек во время непрекращающихся допросов, Лукас не поддался, ему это стоило не детских усилий, но все же не поддался, выкрикнул в лицо «Я тебе ничего не должен», а у самого шумело в ушах.       Безумная мысль постучалась тонкими паучьими лапками в замершее как в кататоническом ступоре сознание, Лукас сжал подушку и прижался животом к матрасу, зажмурил глаза, сжал зубы, картинка сложилась.       Он рывком поднялся с постели, схватил телефон, проверил оружие, еще один беглый взгляд привычно сканирующий квартиру, ключи. Ночь приглашает гостя, услужливо прикрывая черным плащом темные делишки.       — Выжившие есть? — Пирс недовольно трет лицо.       — Никого.., опознавать почти нечего — Рос облокотилась спиной о дверной косяк — ему скажешь?       — Нет.., он до сих пор себя мучает. Одни проблемы… машина с русскими подорвалась по дороге в аэропорт… и теперь доказывай, что мы тут ни при чем… Ладно оставь это мне, возвращайся к работе.       - Ты все знал и мне ничего не сказал… ты уверял меня, что просто передадите его «своим», но не убьете… - Лукс почти кричал.       - Лукас притормози, МИ5 здесь и правда ни при чём, это их собственные разборки…       - И что даже расследования не будет?       - Расследование было и проводили его ФСБшники, говорю тебе мы ни при чём…       - А они какой-то отчет нам передали… взрыв ведь на нашей территории был?       - Ничего они нам не передали, срали они на нас, это же РОССИЯ и законы ТАМ у НИХ РУССКИЕ. Сам же знаешь на собственной шкуре испытал эти их законы. Умер ОН Лукас, ничего теперь не поделаешь смирись и отпусти – Гарри подошел к Лукасу, взял его за плечи, сжал их, посмотрел в глаза «ничего не прочитать по этому лицу, а ведь у меня всегда это отлично удается с другими» - Он был твоим мучителем. Все закончилось…       - Хватит – Лукас одним дерганым движением вырвался из рук Пирса и вышел из офиса «значит было даже расследование, ничего не нашли… или наши просто не знают… или знают… проверим»