Пора разобраться кто птица кто клетка

      Они медленно идут по узкой дорожке, при каждом движении соприкасаясь плечами. Теплый ватник, сухие ботинки, холодный зимний воздух, предательское ощущение свободы.       Лукас останавливается, в глазах черно, крепкая рука сжимает плечо, не дает упасть. Больно щемит сердце, в горле ком и совсем по-детски хочется к маме «сколько мне еще всего этого, сколько еще боли» Лукас с трудом сглатывает. Он подставляет лицо холодному ветру, открывает глаза, Олег молча смотрит куда-то в сторону, хмурый, поджал губы. Иногда Лукас боится его, как боятся большую собаку, это инстинктивный страх он идет откуда-то изнутри его ничем не объяснишь, просто какое-то животное чувство. За прошедшие годы он научился читать по лицу своего мучителя его настроение и это не мудрено ведь от него так много зависит, если быть чуточку точнее от этого зависит его жизнь. И вот теперь заметив на лице Даршавина это угрюмое выражение подложечной засосало, заныли кости, задрожали мышцы серебряный молоточек в голове настойчиво выбивает «быть беде, быть беде». Лукас медленно сжал и распрямил пальцы, от холода костяшки побелели. Олег перестал угрюмо пялится на черную полосу леса и теперь, чуть склонив голову, наблюдал за Лукасом.       - Замерз… - он подошел ближе, взял холодные руки, поднес их к своему лицу и согрел дыханием - сказал же подбери что потеплее – горячее дыхание обжигает тонкие пальцы, Олег смотрит, не моргая черными как у медведя глазами, выдыхает снова, касается пальцев губами.       Лукас как под гипнозом, руки отогреваются, фаланги пальцев начинает пощипывать и покалывать «… месяц назад долбил по ним телефонным справочником, а сейчас почти целует…» ощущения на грани оргазма. Олег достает из кармана рукавицы, как у военных с отдельным указательным пальцем, надевает Лукасу на руки, шмыгает носом, озирается.       - Ну пошли – подталкивает Норта в плечо – шевелись а то замерзнешь.       Они продолжают идти, пока не добираются до берега реки, обычно болотистого и заросшего камышом и осокой, но в это время года вполне пригодного для прогулки. Ветер усиливается, мелкий снежок превратился в крупные хлопья.       - Надо бы переждать… – Олег вертит головой – пойдем-ка туда – тянет Лукаса за рукав.       Лукас начинает замерзать, он слишком истощен для здешних морозов, хотя местные считают, что зимы уже не те. Ледяной пронизывающий ветер, снег, залепляющий глаза, бесконечные черные ночи, неяркий короткий день ну что еще может быть хуже, какими же они должны быть их зимы.       Начинается настоящий снегопад. Даршавин проклял всех и вся, и какого черта его дернуло потащиться на прогулку без конвоя в такую даль «…без наручников даже, дебил сраный…», он беспомощно озирается, «… где же она мать ее… вроде как совсем рядом была…», наконец сквозь снежную пелену проступили очертания не высокого домишки.       Путники нашли укрытие в старой покосившейся сторожевой будке, раньше здесь был пост охраны теперь просто сарай с дверью и окном. Местные из охранки, в том числе и сам Даршавин, здесь устраивали посиделки с шашлычком и водочкой. Олег по-хозяйски развел огонь в небольшем черном от копоти мангале, который он прихватил с улицы, извлек из небольшого сколоченного из грубых досок ящика эмалированные кружки и чайник. Огонь начинает разгораться потрескивая и рассыпая вокруг ярко красные искры. Лукас привалился спиной к стене, стоит закрыв глаза, переводит дыхание. Олег проходит мимо, приоткрывает дверь, загребает чайником снег и возвращается к огню, устраивает чайник на углу образованном металлическими стенками мангала. «.. Ох и получу я за эту выходку… решат, что содействовал в организации побега… вот бля, налетел так налетел,… и сочувствующие ведь найдутся кто доложит а потом еще и пожалеть придут – ах Олеженька что ж ты так… суки…»       - Ну, иди сюда погрейся – он протягивает к Лукасу руку – давай, давай что как не живой-то.       Лукас тяжело отталкивается от стены придвигается к огню, садится прямо на пол.       «Совсем сомлел» Олег снимает с себя куртку и заворачивает в нее Лукаса, который недвижно сидит на полу, оранжевые всполохи отражаются в его глазах. Олег придвигается ближе шарит по карманам своей куртки, Лукас чуть покачивается в такт его движениям, Олег извлекает на свет бутылку водки.       - Сейчас погреемся – разливает содержимое бутылки по кружкам – давай глотни.       Лукас делает большой глоток, край кружки стучит о зубы, внутренности обжигает как огнем, тепло изнутри разливается по телу.       Ветер за стеной не утихает, внутри тепло и тихо, от водки в голове туман, мысли медленные и тяжелые, ноги и руки как ватные. Если бы Лукас не был таким ослабленным постоянным голодом и побоями, вероятно, он не запьянел бы с полбутылки водки, все-таки британцы народ закаленный и пьют не меньше русских, ну не водку, а свою какую-то народную лабуду. Но сейчас он был пьян.       Олег безотрывно смотрит на его бледное лицо, опущенные ресницы, тонкий прямой нос, бледные губы и запретное желание разрастается внутри с новой силой, завладевает им целиком.       Он придвигается ближе, обхватывает послушное тело за плечи и укладывает на пол, Лукас не сопротивляется. Олег движется, как во сне, запускает руки под тонкий свитер ласкает живот и грудь, гладит ключицы, утыкается носом в ямку между ними, мнет бока, просовывает руки под его спину сжимает ягодицы, впивается зубами в кожу шеи, пробует ее на вкус. Лукас дышит тяжело и часто, чуть прогибается в спине, прижимается всем телом. Олег гладит его шею от седьмого позвонка к затылку, захватывает волосы в кулак заламывает голову назад и не удержавшись целует в губы. Он не ждет ответа, это было бы уже слишком, но бледные губы чуть приоткрываются на встречу, позволяя проникнуть внутрь, зубы сталкиваются, язык изучает и ласкает, его рот отвечает.       Олег плывет, возбуждение невероятное, дыхание учащается, частота сердечных сокращений увеличивается до 180 ударов в минуту, артериальное давление шумит в ушах. Он рывком стаскивает с Лукаса штаны, перехватывает его под колено и поворачивает на бок, Лукас прогибается в пояснице, заводит руку назад, ловит Олега за шею, прижимает к себе. Они двигаются как одно целое, ничего вокруг не существует, весь мир сошелся в одной единственной точке, они летят со скоростью света через вселенную оставляя позади млечный путь, действительность расцвечивается причудливыми разноцветными пятнами, горячо и скользко, глубоко и влажно…       Лукас поворачивается лицом к Олегу, непривычно видеть на его всегда бледных щеках слабый румянец, глаза как в лихорадке, он роняет голову на пол, чуть заводит ее назад несколько мгновение смотрит в глаза, рывком придвигается и утыкается лицом в шею, его дыхание успокаивает и похер, что там сейчас, там за стеной, в том мире где они как те собаки что сверху и что снизу, этот день закончится и будет что-то чего они не знают и им все равно.