I wanna know you

Мне бы хотелось узнать кое-что о тебе… Галлоны кофе, зелёного чая и десятки книг по квантовой физике и высшей математике. У меня к тебе столько вопросов! Я хотел бы знать… Отрывистое пожелание «Спокойной ночи!» и жужжание кофемашины до самого утра. Какие секреты скрывает твоё сердце?.. Исписанные непонятными матрицами, исчерченные ломаными линиями листы, заполненные цифрами тетради. В сгущающихся сумерках твоя улыбка становится такой странной: в ней столько грусти и одиночества… Что они, в сущности, знают о Стайлзе Стилински? «Обычный непопулярный подросток», — ответило бы большинство его знакомых. — «Непредсказуемый гений с пугающими возможностями, — сказали бы все его друзья. — Даже не пытайся его понять — свихнёшься». Стоя тогда на чугунной лестнице, ведущей на первый этаж его лофта, «волк-одиночка» перебирал в памяти всё, что он знал об «обычном непопулярном подростке» из собственного опыта, и, как и много раз до этого, не мог подобрать ему ни объяснения, ни описания. После всего, что произошло за последние несколько месяцев, это короткое время перемирия с судьбой не давало совсем никакой возможности разобраться в людях, которых он знал: они превратились в заурядных школьников, истосковавшихся по обычной жизни, друзьям, пикникам и разговорам. Но Стайлз… не слишком ли этого мало для его безграничного разума? Не слишком ли просто для того, кто привык думать в четырёх измерениях каждый из двадцати четырёх часов в сутки? Но и не слишком ли этого много для обычного парня? Глядя на взъерошенного подростка с квантовым процессором вместо мозгов, Дерек не прочь был бы свихнуться ненадолго, лишь бы хоть немого приблизиться к пониманию того, по какому принципу работают сумасшедшие нейроны в его голове. «Господи, да я ведь даже имени его настоящего не знаю! — мучительно думал Дерек. — А кто-нибудь вообще знает?..» Отец, учителя, Скотт — может быть. А помнят ли они о том, другом… Дерек вздохнул и неслышно вернулся к себе наверх. В первую ночь его гость так и не ушёл спать. Ни в первую, ни в следующую. «Думать, думать, думать, — наутро, глядя на окопавшегося в исписанных листах Стайлза, понял Дерек. — Спать нельзя — во сне демоны. Не спать, Стайлз, не спать…» — прошёл мимо, сделав вид, что ничего не замечает. Следующим вечером ему опять пожелали спокойной ночи, пообещали долго не засиживаться, а потом включилась кофемашина и снова жужжала всю ночь с периодичностью в полчаса. А утром Хэйл вновь обнаружил своего гостя сидящем на полу в окружении кучи исписанных загадочными математическими формулами листов и пустых кружек с остатками кофе и чая. — Ты себя в могилу вгонишь, — окинув взглядом эту живописную картину, заметил он наконец. — Максимум, что мне грозит, — переутомление и обморок, — не отрываясь от записей, ответил Стайлз. — Без сновидений, — беззлобно поддел Хэйл. На это Стилиски лишь невнятно передёрнул плечами. — Это не самая гениальная твоя идея, — мрачно заключил Дерек. — Все мои идеи — гениальны, — так и не подняв головы, рассеянно возразил Стайлз. А ночью снова зажужжала кофемашина…