Иллюзия

Промежуточная глава. Случилось это в конце октября. Джун бесцельно гулял по центру Токио, не желая возвращаться в пустой дом. Он все еще старательно пытался учиться, держался, ждал… Зарядил сильнейший дождь. Бывает такое, когда сначала вроде солнце, а потом раз — и ливень. Ни с того ни с сего, просто так. Зонта у Джуна, конечно, не оказалось. Он повернул в сторону большой улицы, туда, где располагались ряды разных бутиков, но, к сожалению, было уже слишком поздно и все они оказались закрыты. Над улицей повисло серое облако, моментально потемнело. Мацумото смог спрятаться под небольшим козырьком одного из закрытых магазинов. Парень наблюдал за суетящимися силуэтами людей с зонтами и без, немного дрожа от холода. Под тонким пиджаком была лишь рубашка с коротким рукавом, Джун пожалел о том, что обманулся солнечной погодой с утра. Дождь немного успокоился, но потом зарядил с новой силой. Мацумото цыкнул — кажется, ливень и не собирался заканчиваться. Он хотел было уже снять холодный пиджак и накинуть его на голову, чтобы добежать каким-то образом до метро, но вдруг застыл. Джун не смог бы перепутать его ни с кем другим. Немного осунувшаяся фигура выделялась среди всех остальных. Она не мелькала, не торопилась. Осторожные, будто продуманные медленные шаги. Высокий глубокий черный зонт. Болтающийся от движения длинный галстук. Черный обтягивающий костюм. У Мацумото, кажется, ненадолго перехватило дыхание, и он никак не мог сдвинуться с места. Но когда Сакурай уже прошел мимо него, младший внезапно осознал ситуацию. — Шо-чан! — крикнул он так громко, что удивился сам. Занятые люди не обратили на него никакого внимания. Старший остановился и обернулся, но из-под зонта не было видно его лица. Мацумото кинулся следом за ним, Сакурай внезапно повернулся и быстро зашагал вперед. — Эй! — младший прибавил скорость. Шо, будто почувствовав это, перешел на бег. «Какого черта?!» — Джун жутко разозлился. Он уже почти догнал парня, но улица закончилась и показалась большая дорога. Сакурай ловко открыл дверь мерседеса и отшвырнул раскрытый зонт. Младший успел только дотронуться до капота машины, а водитель уже на большой скорости тронулся с места. — Твою мать! — крикнул разозленный Мацумото вслед удаляющейся машине. Он был зол, он промок до нитки и его только что буквально бросили. У обочины одиноко лежал черный зонт. Джун не отрывал от него взгляд, убирая намокшие пряди волос со лба. Все правильно. Скрываться больше нет смысла. Через пару дней поздно ночью ему внезапно позвонил Нино. — Ты видел газеты? — начал тот, не поздоровавшись. — Что? Какие? — Джун не понимал срочности звонка. — Да хоть какие. Мацумото оглядел зал и заметил свежий номер. Наверное, с утра отец читал перед уходом на работу. Парень сложил газету, чтобы посмотреть дату, но замер, увидев на обложке знакомую фамилию. «Клан якудза Сакурай завладел самой крупной сетью клубов в Токио». Ниже было написано мелким шрифтом, чтобы люди были осторожнее и что, по слухам, в клан вступил еще один из семейства Сакурай. — Что за… — не мог поверить Джун. — Я говорил тебе не связываться с ним! Забудь о нем, понял меня? Сделай вид, что его никогда не существовало в твоей жизни! Мацумото пропускал все слова мимо ушей. К горлу подступила горечь злости и обиды. «Сукин сын», — пробормотал он, бросив трубку. На следующий день сенсея не оказалось на занятиях. Все ребята вокруг шептались и держались от Джуна подальше. Конечно, все думали, что он также связан со всем этим. Фукуи ушла из школы. Никто не знал, перевелась она или же вообще бросила учебу. Выяснилось, что среди ее одноклассников не оказалось никого, кто бы близко с ней общался. Кояму-сан быстро заменил новый тренер. Джун продолжил усиленно заниматься. Программа пришедшего учителя ему не очень нравилась, и пока остальные (среди которых в основном были новенькие) занимались с ним, Мацумото лупил грушу один. Жизнь продолжилась, будто ее поставили на паузу всего на несколько секунд. Вскоре слухи окончательно развеялись и все стали жить так, будто никогда и не было Сакурая и его сестры. Что же касалось Джуна… им до сих пор двигала злость. Он ненавидел Шо, ненавидел мать; ему было не понять, как люди могут так запросто бросить кого-то. Сакурай скотина, сам навязался ему в друзья, а потом выкинул за ненадобностью. Как будто Мацумото когда-то волновало, кем является Шо. Младший знал, что ему надо как-то донести это до друга, ведь скорее всего именно чтобы не впутывать его, Сакурай и прекратил общение. Джун искал способы встретить Шо. После долгих копаний ему удалось узнать, что вся семья Сакурай переехала из Токио, и никто не был в курсе, куда именно. Возможно, в другой город, а может и в другую страну. Старшая школа закончилась, Мацумото без труда смог поступить в Тодай. Он сразу же записался во всевозможные клубы по интересам, чтобы как можно больше впитать знаний в свою голову. Он хватал науки, как глотал кислород, занимался спортом так, что мог пробежать без остановки сотню километров. Из худощавого длинноногого парня Джун превращался в сексуального мужчину, на которого, конечно же, заглядывалась не одна девушка. Но Мацумото соглашался только на одноразовые встречи. Сразу же предупреждая желающую, что все, что он может ей дать — это секс на одну ночь. Многие соглашались, но были и те, кто грустно хлопал дверью. У Джуна не оставалось времени, и тем более сил на отношения. Это было бы слишком трудно, совмещать все сразу… В то же время, Ниномия Казунари остался все таким же. Его все еще мучила сутулость, тело хоть и больше не было юношеским, но выглядело все таким же худощавым и слабым. Черты лица у него стали более выразительными и привлекательными. Подростковое обаяние изменило свое русло. Теперь хвастовство перед одногодками заняло второе место, а прежде всего он хотел произвести впечатление на девчонок. После десятка неудавшихся отношений любой формы (встречи от одного дня до двух лет), Ниномия начал искать «ту самую», то есть, стал готовиться к женитьбе. Это происходило на последнем курсе университета, когда он принялся все чаще таскать Мацумото на групповые свидания. В то время как Джуну было скучно (его радовало только бесплатное пиво), Казу развлекался сразу с двумя. Заигрывал, шутил, отдыхал. Нино слишком естественно выглядел в этой среде, словно находился в своей тарелке. Мацумото даже завидовал ему, ведь сам он не видел ничего хорошего в таких встречах и ходил на них только ради лучшего друга. В этот же период «групповушек», как они его называли потом, громко смеясь, Джун рассказал наконец Нино о своем плане, который готовил с самого окончания школы. — Я же просил тебя забыть об этом! — размахивал пивом друг. — Не лезь в это, ради Бога! — Именно поэтому я не рассказывал тебе до этого, — Джун достал из холодильника еще две бутылки. — Знал, что ты отговаривать будешь. — Да если бы я знал!!! — Нино пнул ногой мешающегося щенка, активно пристававшего к нему. Малец взвизгнул и отбежал. — Поздно. Еще немного и это случится, — сказал Мацумото так, будто делился секретной информацией. Казу долго смотрел на друга, а потом вдруг заявил: — Кто бы мог подумать, что человек, с которым я гонял балду в средней школе, станет таким ботаником. И сможет вмешаться в клан якудза. Джун очень тепло улыбнулся. Он безумно любил Нино за его настоящую дружбу. В этих словах чувствовалось и доверие Казу, и вера, и смирение с его выбором. Однако каждый раз, когда об этом заходила речь, он ясно давал понять, что ему очень не нравится вся эта затея. На одном из групповых свиданий Джун смог словить девчонку на одну ночь, но только через неделю узнал, что партнерша Нино с той же встречи стала его девушкой. Наконец младший нашел ту одну и единственную, с которой хотел бы строить долгие отношения. Казунари утопал в любви, и хоть дружеские встречи стали редкими, Джун всегда был рад видеть его. Через месяц после того, как умер отец, Мацумото пригласил друга к себе. Они закончили университет два года назад, но времени у Джуна до сих пор хватало лишь на подработку. Нино знал, почему, но молчал. Ему хорошо удавалось игнорировать неприятные для него разговоры. Однако в тот вечер бежать было некуда. Парень серьезно и твердо заявил: — Это свершилось, Казу-кун. Тема внезапно сменилась, Нино замер с бутылкой в руке. Он смотрел в пол, прекрасно понимая, о чем речь. — Зачем ты делаешь это? Ответ все время ускользает от меня, — спокойно проговорил Казу и закусил губу. — Наверное, я слишком глуп. Мне не удалось найти другого способа, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. — Господи, Джун! — Нино запрокинул голову назад. — Да забудь ты уже об этом подонке! Найди себе девушку и живи спокойно! — Он не подонок, — парень согнул ногу в колене и прижал ее к себе. — Он не хотел впутывать меня в мир якудза. — Вот именно! А ты сам это делаешь! Все его старания оказываются напрасны! Джун пожал плечами: — Он думает, что принял верное решение. Но это не так! Я не хочу, чтобы он думал, что был прав. Нино вздохнул и помотал головой: — Не понимаю, зачем тебе нужен этот Сакурай Шо. Не понимаю, почему ты не можешь прожить без него. У тебя красивая мордашка, сильное тело, мозги хоть куда, а тратишь ты все это черти на что. — Казу, он был единственным человеком после отца, кто действительно заботился обо мне. — Единственным? … — удивленно приподнялся Казу. — Нет, не принимай на свой счет, — Джун указал рукой, чтобы тот успокоился и сел на место. - Ты, конечно, всегда был рядом. В том числе и после того, как Шо перестал общаться со мной. Но… Как бы тебе сказать… Это другое. Его забота была какой-то волшебной, он не таскался со мной, не кричал на меня, а как-то… красиво все это делал, понимаешь… Оба замолчали. Джун впервые был настолько искренен с лучшим другом. Нино все еще удивленно смотрел на него, переваривая информацию и делая выводы. — Мацу-чан… — проговорил он, будто пугаясь собственных мыслей. — Неужели ты… Любишь его? Джун стыдливо опустил голову, утыкаясь взглядом в стол. Уже подросший пес запрыгнул хозяину на колени и начал целоваться. Казунари наблюдал за нежностями и все никак не мог поверить в то, что только сейчас понял. отбечено.