Oh, captain, my captain.

      Шторм разыгрался нешуточный. «Сильвер Куинн» швыряло из стороны в сторону, и Зейну, который, сидя за столом, заносил в журнал последние события, приходилось придерживать его второй рукой.       Немного погодя он все же отложил ручку и тут же чуть не упал со стула – качка была такой сильной, что корабль кидало из стороны в сторону.       Погода испортилась два дня назад. Небо заволокло тяжелыми тучами, пошел ливень. Малик надеялся, что завтра небо прояснится и они, наконец, увидят китов. Команда уже вымоталась, да и он сам тоже.       Зейн почувствовал, что корабль зарылся носом в волну, но тут же выпрямился. Он горделиво улыбнулся. «Сильвер Куинн» – крепкий корабль, сделанный на совесть и способный противостоять любой непогоде, но, как и все китобойные суда, немного неуклюжее и поэтому медлительное. Его водоизмещение триста пятьдесят тонн, так что корабль очень большой. Есть специальное место и для разделки туш китов, да и команда не теснится в маленьком кубрике.       Зейн любил его, как что-то, действительно дорогое сердцу.       Он бросил быстрый взгляд на календарь. Уже ноябрь. Если им посчастливится добыть еще несколько китов, к Рождеству они смогут вернуться домой. Его команда не любит проводить Рождество в море.       А сейчас нужно подняться на палубу, вдруг дозорный заметил китов.       К тому времени, как Малик добрался до палубы, море немного успокоилось, а сквозь пелену высоких облаков пробились бледные солнечные лучи. Запрокинув голову, мужчина посмотрел на дозорного. Тот, тыча пальцем куда-то вдаль, громко выкрикнул: – Плывет!       Члены команды тут же побросали все свои дела и рванули к бортам. – Три градуса по правому борту! – снова пронзительно завопил дозорный. – Кашалот, черт меня дери!       Зейн улыбнулся. Из всех видов китов самыми ценными считались именно кашалоты, потому что в голове лишь этого животного находился спермацет, используемый для медицинских целей и изготовления высококачественных свечей. А кроме того, кашалоты давали отличный китовый жир и редчайшее вещество, применяемое в парфюмерии и в качестве возбуждающего средства. А китовый жир обычно использовался на маяках и для уличных фонарей.       Как только киты были обнаружены, члены экипажа занялись каждый своим делом. Быстро заняли места по левому борту, после чего три больших вельбота* были тут же спущены на воду. Зейн и два его помощника заняли места на корме каждый своего вельбота. Рулевые и гарпунеры расположились сзади, а четверо матросов, сидевших на веслах, тут же взялись за весла. И вскоре тяжеленные вельботы уже неслись по все еще бурному морю.       Малик почувствовал знакомое возбуждение от предвкушения охоты. Душу согревала надежда на хороший улов, но лишь на секунду по телу пробежала дрожь. Опасность всегда подстерегает охотника. Многие выходили вот так, как он сейчас, в море, чтобы больше никогда не вернуться обратно. Так что и такую возможность нельзя сбрасывать со счетов.       Когда капитан заметил, что из воды прямо по курсу высовываются черные спины кашалотов, он сделал знак гребцам замедлить ход. Вельботы тихо подплыли к огромным животным.       В такие минуты Зейна всегда охватывало чувство какого-то благоговения. Киты были такими огромными и величественными, что люди по сравнению с ними казались букашками. Убивать этих массивных животных было его работой, но каждый раз, когда приходилось вонзать острогу в кита, Малик чувствовал грусть. И, как индейцы, охотившиеся на этих животных в древности, он просил у кита прощение за то, что собирался его убить.       Море уже немного успокоилось. Огромные черные спины кашалотов были всего в нескольких метрах от вельботов, как вдруг они резко вынырнули прямо на поверхность. Не ожидавший этого рулевой вельбота, в котором сидел Зейн, резко вывернул руль.       Вельбот легко воткнулся в толстую темную шкуру, и рулевой, закрепив весло, схватил мощный одиннадцатиметровый гарпун. Взобравшись на корму вельбота, он высоко поднял гарпун в правой руке и занес его над головой. Широко расставив ноги, чтобы не упасть, мужчина привычным движением метнул гарпун прямо в шею киту и рванул обратно за руль, где ему было нужно следить и за ним, и за тросом.       Так как кашалот оказался крупным, почти восемьдесят метров в длину, с другой стороны к нему подошел второй вельбот, так что когда первый гарпунер метнул свой гарпун, второй сделал то же самое.       Через пару секунд спина кита оказалась целиком на поверхности, и вода вокруг него забурлила. Видимо, почувствовав, как мощный наконечник гарпуна вошел в его спину, кашалот с силой рванулся вперед, а вельботы опасно закачались на волнах, а длинный трос стал разматываться с такой скоростью, что даже дым пошел.       Зейн молился про себя, чтобы трос оказался достаточно длинным, а кит не вздумал внезапно нырнуть. У него не было никакого желания мучить животное.       Кашалот нырять не стал. Он стремительно рванул вперед, вздымая целый каскад брызг. Тогда Зейн стал всерьез опасаться, что троса не хватит. Но кит резко застыл на месте. Бурные волны окрасились в светло-розовый цвет. – Быстро взяли, ребята! – крикнул Зейн. Матросы, взявшись за трос, стали энергично тянуть, и вельбот понемногу подплыл к огромной плавающей на поверхности туше.       Когда до кита оставалось всего ничего, капитан быстро поднялся и нацелился в него огромной острогой* с острым наконечником. Ловко балансируя, чтобы не упасть в воду, мужчина метнул мощное оружие в кита, попав точно в цель. Острога вошла в шкуру почти на всю длину зубцов.       Огромная туша вздрогнула, из глотки кашалота вырвался мощный столб воды и воздуха. Раздался глухой, протяжный стон, и кит стал переворачиваться, пока наконец не лег брюхом вверх, как огромная мертвая рыбина.       Матросы работали привычно и быстро. Прорезали в губе кита дыру, через которую продели толстую веревку, чтобы дотащить животное до корабля. Вода вокруг уже окрасилась в темно-алый, и Малик, понимая, что запах крови привлечет акул, приказал матросам поторопиться.       Чтобы дотянуть огромную тушу кашалота до «Сильвер Куинн», потребовалось достаточно много времени. Зейн первым забрался на борт и стал наблюдать за процедурой разделывания туши.       Совсем скоро на удушливый запах слетелись тучи чаек и мух, а вокруг корабля уже давно кружили акулы.       Капитан бросил тревожный взгляд на море. Где же остальные вельботы? И тут же заметил, что один возвращается без улова, зато другой, подняв маленький парус, волочет за собой еще одного кита довольно приличных размеров. С того кашалота, которого Зейн добыл со своей командой, жира и китового уса будет достаточно много, да и с этого, которого сейчас подтащат к кораблю, тоже. Так что «Сильвер Куинн» скоро вернется домой с приличным грузом. Видимо, они все-таки успеют домой к Рождеству. Уже хочется ощутить под ногами твердую землю. Год в море – достаточно долгий срок, хотя бывали плавания и подлиннее.       На острове у Зейна есть небольшой особняк, за которым в его отсутствие присматривает знакомая пожилая пара. Еще есть пара человек, которые очень ждут, когда он вернется домой.       На самом деле, он тоже хочет их увидеть. Одного зовут Мартин. У него ярко-рыжие волосы и восхитительная задница. Вторую Меган. Глуповатая блондинка, но сложена она великолепно, словно древнегреческая богиня.       Отвернувшись от палубы, на которой все еще шла работа по разделке туши, Зейн спустился вниз, чтобы заполнить еще одну страницу в корабельном журнале. ***       В таверне «У Нессы» в этот вечер стоял дым столбом. В главном зале набилась целая куча моряков со всего света. Европейцы, китайцы, африканцы, в общем, представители самых разных национальностей. Шум стоял просто невообразимый.       Найлу, как и всем остальным официантам, было некогда даже вздохнуть. Он принимал заказы, таскал подносы, заставленные кружками с виски, бурбоном и ромом, убирал со стола кучи грязной посуды.       Стоя у стойки бара, блондин ждал, пока бармен наполнит кружки, довольствуясь минутной передышкой. Взглянув на себя в зеркало, висевшее за стойкой, он быстро пригладил растрепавшиеся волосы и в целом остался доволен своим внешним видом. Ему уже почти двадцать, совсем взрослый, да и выглядел на свои года, что Найла очень радовало.       В аккуратной белой рубашке и черных брюках, он выглядел как настоящий юный джентльмен, неизвестно как попавший в эту таверну. Как он быстро понял, эта форма была лучшей защитой от подвыпивших моряков.       Понаблюдав за посетителями, Хоран сделал для себя кое-какие выводы. Большинство из них делило молодых девушек и парней на две категории: приличные и падшие. Приличных они холили и лелеяли, защищали и восхищались ими. А со вторыми не особо церемонились.       Найл понимал, что уже то, что он работает в таверне, делает его в глазах некоторых людей одним из падших, и чтобы опровергнуть это мнение, одевался более чем скромно и прилично. И это почти всегда срабатывало. А если посетитель оказывался слишком пьян или слишком туп, или ему было вообще на все плевать, Найл брал самый тяжелый предмет, который попадался под руку, и пускал его в ход. Многих слишком приставучих он обливал ромом, а в особо тяжелых случаях угощал увесистой скалкой, которую Ванесса держала под стойкой бара как раз для таких случаев и которой все официанты частенько пользовались.       Через какое-то время, когда мужчины наконец поняли, что Найла совершенно не интересуют их домогательства и что он способен за себя постоять, они стали к нему относиться, как к младшему братишке, и уже сами защищали его от тех посетителей, которые, не зная, что симпатичный юноша не терпит фамильярности, давали волю рукам.       Но в целом Хоран был доволен своей новой жизнью. Ванесса была справедливой и щедрой хозяйкой, да и многие моряки не жалели чаевых.       Сумма, отложенная на черный день, потихоньку росла, и Найл с нетерпением ждал того дня, когда у него накопится достаточно денег, чтобы открыть свое собственное заведение. – Держи, Ни, – послышался веселый голос бармена Майка, мужчины средних лет, уже успевшего поставить на поднос шесть кружек с ромом.       Найл мягко ему улыбнулся и, подняв тяжелый деревянный поднос, понес его в зал, ловко лавируя между поставленными почти впритык друг к другу столиками. Подойдя к нужному, он привычным легким движением поставил на него поднос. – А вот и малыш Найл, – пробасил матрос по кличке Рыжий и хлопнул рукой по поверхности стола. – Самый лучший официант и самый милый юноша на всем острове.       Блондин тепло ему улыбнулся и взял деньги, которые матрос ему протянул за эль. Подхватив пустой поднос, юноша повернулся и собрался отойти, как вдруг мужчина, сидевший за соседним столом, резко отодвинулся вместе со своим стулом назад, видимо, собираясь подняться. Неожиданный удар пришелся Найлу по ногам. Покачнувшись, он с большим трудом удержался на ногах.       Почувствовав, видимо, что кого-то толкнул, мужчина обернулся. У Найла перехватило дыхание – перед ним сидел капитан Зейн Малик. Несколько секунд юноша не двигался, ожидая, что он его узнает, но, хоть Зейн и смотрел на него с интересом, в его карих глазах не промелькнуло ни капли узнавания.       Найл поджал губы, чувствуя, как горькое разочарование пронзило сердце. Как он мог его забыть?! Пусть со дня их последней встречи прошло уже почти три года, он должен был его узнать! И из-за того, что этого не произошло, было очень неприятно, потому что, несмотря ни на что, в глубине души Найл считал этого человека своим другом.       Зейн с радостью вошел в таверну «У Нессы» - наконец-то он дома. Плавание прошло хорошо, даже очень, и по прибытии многие уже поздравили его с этим. Как поздравили бы и любого другого капитана, вернувшегося в родной город после успешного плавания.       Ванесса сама протерла для них столик, и Зейн сразу же заказал для себя и друзей виски. После того как заказ еще пару раз повторят и они вволю наговорятся, он незаметно исчезнет и проведет ночь с Меган. Она встречала его на пристани вместе с остальными и уже успела шепнуть на ушко, что будет ждать его дома, если у него вдруг возникнет желание зайти.       Непринужденно откинувшись на спинку стула, с полной кружкой в руке, Зейн, будто сквозь пелену сна, слушал журчащие вокруг голоса. Его размышления прервал голос Луи Томлинсона, капитана корабля «Лаки Стар». – Ну и сколько ты собираешься пробыть в городе на этот раз?       Малик машинально подался вперед, в результате чего его стул отъехал назад и стукнулся обо что-то твердое. Осознав, что он нечаянно кого-то задел, мужчина обернулся. На него с раздражением смотрели огромные голубые глаза. «Боже, и где только Несс откапывает таких красавцев?» – промелькнула мысль в его чуть тронутом алкоголем мозгу.       Парень и правда был симпатичным. Стройный, невысокого роста, с немного растрепанными светлыми волосами. Но самым странным было то, что чем дольше Зейн смотрел на него, тем больше думал о том, что он его уже где-то видел. – Простите меня ради Бога, – улыбнулся он, хватая блондина руку чуть пониже локтя. – Но кто вы? Я никогда вас раньше здесь не видел, иначе такого красавчика точно бы запомнил.       Юноша, зло сверкнув глазами, резко выдернул руку. Малик, не ожидавший этого, поднялся, не понимая, за что он на него так обиделся, ведь ничего особенного-то не произошло. Он лихорадочно соображал, что еще сказать в свое оправдание. – Я не собирался вас толкать, но раз уж так вышло, простите меня, пожалуйста.       Блондин стоял, по-прежнему не сказав ни слова, но его глаза, с ненавистью смотревшие на Зейна, с каждой секундой становились все темнее. Теперь Малик уже не сомневался в том, что где-то его видел. Не зная, что еще сказать, и чувствуя себя очень неловко в глазах друзей, Зейн, обернувшись к ним, усмехнулся. – Ну что за красавчик, а, ребята? Если кто-нибудь из вас знаком с ним, я буду очень благодарен, если ему меня представят и объяснят, что я не такой уж неувязок, каким показался с самого начала.       Он ждал, что за этим последуют обычный смех и шутки, но никто даже не улыбнулся. Воцарилось неловкое молчание. Луи первым его нарушил. Довольно холодно глядя на Малика, он жестом попросил его сесть и процедил: – Я с радостью это сделаю, Зейн, но только если молодой человек сам этого захочет. И учти, веди себя с ним повежливее. Мы все его очень любим, и, если потребуется, любой из нас за него горло перегрызет.       Брюнет с изумлением покосился на Томлинсона. Уж этого от него он никак не ожидал. – Не утруждайте себя, капитан Томлинсон, – насмешливо бросил блондин. – У меня нет никакого желания знакомиться с этим человеком. Я обычно тщательно выбираю друзей, так что благодарю вас.       И он торопливо отошел от их стола, скрывшись в глубине зала, а Зейн недоуменно смотрел ему вслед.       Наконец придя в себя, он вопросительно посмотрел на своих друзей, но те уже оживленно болтали на какую-то другую тему. Малик сел на свое место и стал медленно потягивать виски, размышляя, что это за официант и чем он заслужил такого отношения к себе, одновременно выискивая его глазами.       Когда в разговоре возникла пауза, Зейн сразу же вернулся к интересовавшей его теме: – Ну ладно, ребята. Может, я и плохо воспитан, но далеко не дурак. Так в чем все-таки дело? – Ты о чем, Зейн? – невинным голоском поинтересовался Томлинсон.       Малик раздраженно покачал головой и со стуком опустил кружку на стол. – Черт бы тебя побрал! Ты прекрасно знаешь, Луи, о чем я говорю. Об этом мальчишке! С чего это ты встал на его защиту? Подумаешь, какой-то там официант. Я, конечно, против них ничего не имею, но все это очень странно..       Луи заметно помрачнел. – Постой-ка. Мы с тобой знакомы не один год, но я не позволю тебе говорить о Найле в таком духе. Я..       Дальше Зейн уже не слушал.       Черт возьми, значит, этот мальчишка не кто иной, как Найл! Так вот почему он показался ему знакомым. Тот самый диковатый мальчишка, которого он спас вместе почти три года назад. Черт, же он изменился.. – Хоть Найл и работает в таверне, он очень приличный, и мы все его очень уважаем. А те, кто постарше, относятся к нему, как к родному сыну, и не терпят, когда сопляки вроде тебя распускают руки. – Понятно, – рассеянно проронил Малик. – Я это запомню, Луи. А ты не знаешь, откуда он в нашем городе? – Он приехал из Бостона. У него была там тетка, старая и немощная. Так вот, тетка умерла, не оставив парню ни цента, и ему пришлось бы очень туго, если бы Ванесса не взяла его на работу. – Да уж, печальная история, – задумчиво пробормотал наконец Зейн, осушив кружу. – Я ее запомню, чтобы не оплошать, если еще когда-нибудь доведется поговорить с этим юношей. А теперь прошу меня простить, друзья. Нужно сходить посмотреть, как идет разгрузка на корабле.       Но на причал он не вернулся, а обошел вокруг таверны и остановился у черного входа, рассудив, что это самое подходящее место перехватить Найла и поговорить наедине, где никто не помешает. Наконец, его терпение было вознаграждено: блондин вышел из таверны, видимо, подышать свежим воздухом. На улице уже стемнело. Свет падал лишь сквозь распахнутую настежь дверь.       Зейн почти неслышно подошел к нему сзади и в очередной раз изумился его преображению. Жесты, манеры – все стало другим. И не поверишь, что перед тобой все тот же мальчишка, что и три с лишним года назад, пусть и повзрослевший. – Найл, – тихо позвал он, касаясь его плеча.       Хоран, подпрыгнув от неожиданности, тихо вскрикнул и обернулся, глядя на мужчины огромными от страха глазами. Но через секунду его лицо покраснело от злости – он узнал Зейна.       Вывернувшись из под руки Малика, блондин отшатнулся от него и поднялся, выпрямившись и расправив плечи, видимо, готовясь к обороне. Зейну почему-то стало его мучительно жаль: маленький, храбрый мальчик. – Найл, ты меня помнишь? – спросил он, тепло улыбнувшись. – Я-то вас прекрасно помню, – резко бросил юноша, – но, похоже, память у меня гораздо лучше, чем у вас. Значит, и вы наконец-то меня вспомнили?       Брюнет кивнул: – Ну конечно. Как я мог тебя забыть? – Очень просто. Что вы и сделали. Даже не узнали меня в таверне. – Все такой же вспыльчивый, как и раньше. Честно говоря, ты сильно изменился, стал совсем взрослым. – А вы по-прежнему разговариваете со мной, как с ребенком! Вот что я вам скажу, мистер. Я им и три года назад не был, а теперь уж и подавно. Так что нечего говорить со мной так, будто я маленький несмышленый мальчик. – Послушай-ка, успокойся и выслушай меня. Если тебе и удалось обвести их всех вокруг пальца своими изысканными манерами, то со мной этот номер не пройдет. Я-то тебя давно знаю. Помнишь, каким ты был три года назад? – Хотите сказать, нищим мальчишкой, которому и надеть-то было нечего? Да, капитан Малик, я это прекрасно помню. – Мальчишкой? – более резко, чем ему самому хотелось, процедил Малик. – Это тех идиотов в таверне тебе удалось убедить в том, что ты скромный, приличный парень, и они готовы за тебя любому глотку перегрызть, но я-то тебя лучше знаю. Так что ты задумал на этот раз?       Неожиданно Найл со всего размаху влепил мужчине пощечину. Его глаза потемнели от гнева, а губы слегка подрагивали от плохо скрываемой обиды. – Хватит, капитан Малик. Я думаю, нам с вами больше не о чем разговаривать.       Юноша заглянул ему прямо в глаза, и Зейн с удивлением заметил промелькнувшую в них боль. – Подумать только, ведь я считал вас своим другом, – дрогнувшим голосом пробормотал Найл, и, круто развернувшись, рванул обратно в таверну и захлопнул за собой дверь.       Зейн раздраженно фыркнул, злясь и на Найла, и на себя самого. Черт бы побрал этого мальчишку! Ну почему в его присутствии он вечно выставляет себя таким идиотом? Почему его так и подмывает говорить ему гадости?       И он, чувствуя, что все еще никак не может успокоиться, направился прочь от таверны и вскоре свернул на небольшую улицу, где в маленьком доме жила его любовница, Меган Тиммс. Домик, почти скрытый от глаз прохожих безумно красивыми вьющимися розами, выглядел так уютно, что при одном взгляде на него Малику сразу стало легче.       Меган очень радушно встретила своего возлюбленного. Лишь тонкий халатик прикрывал ее тело. Длинные белокурые волосы, приятно пахнувшие лавандой, пышной волной разметались по ее плечам. «Да, эта женщина знает, что нужно, чтобы мужчина потерял голову», – подумал Зейн, заключая ее в объятия.       Они не стали тратить время на разговоры. У Малика давно не было секса, да и Меган достаточно истосковалась по нему.       Секс был просто великолепным, если бы не одно маленькое «но». В момент оргазма в памяти Зейна внезапно возникло лицо Найла, заставив его стонать одновременно и от удовольствия, и от отвращения к самому себе. ***       Кегемптон сильно отличался от остальных городов острова. Хоть он и был таким же портовым городом, всякого сброда было намного меньше.       В городе было много красивых зданий высоких деревьев и ухоженных газонов. Он считался самым богатым на острове. Многие капитаны китобойных судов и владельцы кораблей имели дома в Кегемптоне.       Ретт Картер, которому довелось побывать здесь впервые, сразу же почувствовал себя здесь как дома. Хотя, он в любом месте чувствовал себя так. Хоть, прожив долгие годы среди мародеров, Картер и приспособился к простой жизни его обитателей, но остров этот ненавидел, а вот Кегемптон с первого взгляда показался ему просто райским уголком.       Ретту исполнилось уже пятьдесят четыре, но никто бы ему столько не дал. Он казался мужчиной еще в самом расцвете сил. Единственное, что наводило на мысль о преклонном возрасте, это его седые волосы. Одетый в великолепно пошитый костюм из тонкого черного сукна, Картер являл собой величественную фигуру. Небрежной походкой он сошел с корабля и двинулся по набережной, а за его спиной шел носильщик, который снес с корабля на берег три его огромных чемодана.       Поскольку Картер собирался надолго поселиться в Кегемптоне, ему хотелось остановиться в какой-нибудь хорошей гостинице. Носильщик порекомендовал ему гостиницу, а вернее, пансион, принадлежавший некой вдове, Розали Лейс. По словам носильщика, эта гостиница считалась самой лучшей во всем городе, да и готовили там вкусно.       Двухэтажное кирпичное здание находилось на пригорке, с которого открывался прекрасный вид на океан. Ретт направился вверх по дорожке к веранде, на которой стояли удобные кресла. В двух из них сидела какая-то пожилая пара. Проходя мимо, мужчина вежливо приподнял шляпу и улыбнулся.       Розали Лейс оказалась женщиной лет тридцати пяти, с темно-рыжими волосами, пышной грудью и дерзкими карими глазами, которые при виде Картера изумленно расширились. – Боже! – пробормотала она прерывающимся от волнения голосом. – Какой вы высокий!       Ретт внезапно почувствовал нарастающее возбуждение. У него было предчувствие, что Розали очень скоро станет его любовницей, а по блеску, появившемуся в ее глазах, понял, что и она рассматривает его с такой же точки зрения. – А вы, мадам, просто необыкновенная красавица, – улыбнулся он в ответ.       Женщина, польщенно покраснев, присела перед ним в реверансе. – Благодарю вас, сэр.       Несколько минут спустя она провела его наверх, в просторную спальню, где стояла тяжелая мебель и огромная кровать. – Как вы, наверное, заметили, эта кровать больше обычной, – заметила Роуз. – Ее сделали специально для моего Дэвида. Высокий был мужчина, совсем как вы. – Она улыбнулась. – Я всегда питала к таким слабость. – Благодарю вас, Розали. Я бы хотел остановиться у вас надолго. Вы не возражаете? – Давненько в этом доме не было настоящего мужчины, – ответила та, подмигнув ему. ***       Потертая металлическая табличка над дверью гласила: «Корабельная компания братьев Бард». Здание казалось таким старым, что вот-вот рухнет, но Картеру было прекрасно известно, что эта корабельная компания одна из самых богатых в стране. Просто хитрые братья изо всех сил это скрывали.       Ретт на пару секунд задержался на пороге, поправил шляпу и черный галстук и толкнул дверь. Внутри оказалось темно, как в темнице, хотя работа кипела вовсю. За длинной стойкой сидели за своими конторками несколько десятков рабочих. Они беспрерывно работали над счетами и остальными бумагами.       При виде Картера из-за стойки навстречу ему бросился худой человек. Ретт уже с порога заметил справа лестницу, ведущую на второй этаж.       Увидев его дорогой костюм, служащий довольно потер руки и начал заискивающим тоном: – Добрый день, сэр. Я могу быть вам чем-нибудь полезен? – Можете, если сообщите, где мне найти братьев.       Мужчина перевел быстрый взгляд на лестницу, потом снова на Картера. – А могу я поинтересоваться, какое у вас к ним дело? – Не можете. Но вы мне уже сказали все, что я хотел знать.       Ретт направился к лестнице. Не ожидавший такого поворота служащий выскочил из-за стойки и бросился ему наперерез. – Наверх нельзя, сэр! У меня насчет этого строгое указание. Все посетители сначала должны сообщить, по какому делу они пришли, а уж потом я узнаю у хозяев, смогут ли они их принять. – У меня дело частного характера, и я сам в состоянии доложить о себе. Прочь с дороги!       Картер отпихнул его, как назойливое насекомое. Служащий отлетел в сторону, ударился о стойку и сполз на пол. Остальные служащие, разинув рты, смотрели на них, но Ретту было плевать. Дорога была свободна, поэтому он спокойно поднялся на второй этаж.       Лестница вывела его в небольшой коридор, в который выходили четыре двери. Только одна из них оказалась открытой, за ней Картер заметил какого-то служащего. Тот сидел за столом и просматривал толстый журнал. Мужчина прошел мимо и направился к последней двери, на которой висела табличка: «Посторонним вход воспрещен».       Открыв дверь, он вошел без стука. За столом сидели двое мужчин. Перед ними лежали пачки денег. Увидев нежданного гостя, они вздрогнули и одновременно уставились на него.       Братья Бард были похожи друг на друга как близнецы, хотя разница в возрасте у них составляла пять лет. Небольшого роста, с худыми лицами, тусклыми серыми глазками, узкими ртами, они казались пародией на классического скупердяя из мультика. За все годы, что Картер их знал, он ни разу не видел на их лицах даже тени улыбки.       Рей и Джордж Бард, сиамские близнецы. Картер не доверял ни одному из них, но общался из-за того, что у братьев был изумительный дар делать деньги.       Рей опомнился первым. Вскочив, он быстро сгреб деньги в кучу и, прикрыв их собой, визгливо рявкнул: – Какого черта вы сюда врываетесь, мистер? Здесь вам не проходной двор, а частная контора! – Какой я тебе мистер, Рей? Ты что, совсем ослеп на старости лет? – хмыкнул Картер. – Неужели не узнаешь старого приятеля? – Какого еще приятеля? – пискнул Джордж. – Мы вас знать не знаем!       Погладив рукой подбородок, Ретт подошел к столу еще ближе. – Наверное, и правда без бороды я сильно изменился. Ну уж если вы двое меня не узнали, то не узнает никто. – Картер! Черт возьми! – охнул Рей Бард и рухнул на стул.       Мужчина одарил братьев ослепительной улыбкой. – Он самый.       Джордж приложил руку к сердцу. – Но что ты здесь делаешь? Мы думали, что ты..– он запнулся на полуслове. – Что я умер? Я жив и здоров, как видите. – Но ведь прошло уже больше трех лет, с тех пор как ты уплыл с острова мародеров. Где же ты был все это время? – Разыскивал убийцу своего сына, – внезапно севшим голосом сказал Картер. – Если ты надеешься опять вернуться на остров, то можешь выбросить это из головы, мы уже взяли на твое место другого человека. Сам виноват, сбежал с острова, не сказав нам ни слова.       Картер нетерпеливо махнул рукой. – Не собираюсь я возвращаться на ваш убогий остров. С прежней жизнью покончено. А пришел я к вам вот зачем. Все эти годы я был, так сказать, вашим молчаливым партнером, и теперь пришло время стать гласным. И я хочу, чтобы вы официально объявили об этом. – Да ты рехнулся! – завопил Рей. – Неужели ты думаешь, что можешь вот так заявиться к нам, и мы тут же согласимся на твои безумные желания? Ага, как же! – А мне кажется, если вы хорошенько подумаете, то согласитесь. Только подумайте, какого мнения будут о вас самые богатые люди Кегемптона и представители других корабельных компаний, когда узнают, что именно вы двое все эти годы были виновниками гибели кораблей, проходящих мимо того острова? – У тебя нет никаких письменных доказательств. Мы никогда не вели с тобой переписку. – Это верно. Но существуют и другие способы, – слишком мягко проговорил Картер. – Какие это? – Люди. Они прекрасно знали, что происходит, и я смогу, если будет нужно, заставить их дать показания. – Только не Эшли Картрайта, – мрачно заметил Рей. – Мы отправили его на Восток, пусть поплавает. Если бы ты нормально выполнял свою работу, Картер, он бы погиб вместе с остальными членами команды в том кораблекрушении и не совал бы свой нос куда не следует.       Ретт сумел изобразить непроницаемое лицо, ничем не выдав, что впервые слышит имя Эшли. Он понятия не имел, кто это такой, но очень быстро догадался, что это тот самый человек, которого он уже давно ищет, любовник Найла и соучастник убийства Уилла. Он постарался хорошенько запомнить это имя, теперь у него есть еще один объект для поисков. – Насчет этого типа вы тоже ошибаетесь. Если вам и удалось спровадить его подальше, это еще не значит, что он не вернется. А меня есть и другие свидетели. Например, члены банды, которой я руководил на острове, – быстро придумал он. – Они были в курсе всех наших дел, и им всем прекрасно известно, что именно вы двое информировали меня, когда мимо острова проплывет очередной корабль.       Джордж презрительно фыркнул: – Ты им больше не указ, Картер. У них теперь другой командир. – Значит, вы двое не побоитесь рискнуть? – В голосе Ретта появились отчетливые стальные нотки. – Я бы не советовал. Я смог нагнать на своих людей такого страху, что они и сейчас сделают все, что я им прикажу.       Картер отчаянно блефовал. Естественно, ни один человек на острове понятия не имел о причастности братьев к кораблекрушениям. И впервые с начала разговора он заметил, что на лицах Бардов отразилась тень неуверенности, а в глазах промелькнул страх. – Я внесу в вашу фирму очень значительную сумму, если вместо «Корабельной компании братьев Бард» она будет называться «Корабельная компания братьев Барт и Картера». И я вас уверяю, что в корабельном деле я понимаю не меньше вашего. Разве это так уж много?       Братья обменялись быстрыми взглядами, и Картер понял, в их мозгах сейчас идет напряженная работа. – Я вас не тороплю, – продолжал он. – Обдумайте хорошенько мое предложение. - Он вежливо приподнял шляпу. – Всего хорошего, джентльмены. Если вам будет нужно меня найти, то я остановился в гостинице Розали Лейс.       Не сказав больше ни слова, мужчина вышел за дверь. Он прекрасно понимал, что сразу же после его ухода братья станут обдумывать, как бы от него избавиться. И первое, что им придет в голову, – это, конечно же, его убить. Самый верный и надежный способ кого-то заткнуть.       Но Картер даже не сомневался в том, что сумеет за себя постоять, и был уверен, что в конце концов все же станет их партнером. Они согласятся на его предложение. Конечно, вряд ли оно вызовет у них восторг, но ничего другого им не остается, потому что, несмотря на свой острый ум и деловую хватку, братья Бард - ужасные трусы и ни за что не станут рисковать своим именем.       Картер вернулся в гостиницу в самом радужном настроении. Подойдя к зданию, он заметил на веранде Розали, которая явно его дожидалась. При виде его она поднялась с кресла и подошла к лестнице. Ретт обратил внимание на то, что женщина в новом платье и с прической. Заметив, что мужчина не сводит с нее глаз, она призывно улыбнулась и разгладила платье, как бы невзначай проводя рукой по груди.       Картер прекрасно понял, чего она хочет, и в его штанах стало тесно. Внезапно в его голову пришла такая неожиданная мысль, что он остановился на самой нижней ступеньке лестницы, не в силах двинуться дальше. Он ей нравится. Она красива и довольно молода, то есть находится в том возрасте, когда еще можно позволить себе родить ребенка. Так почему бы ее не использовать? Почему бы не заставить родить ему сына, который займет место Уилла?       Ретт чудом сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Такая мысль ни разу со дня смерти сына не приходила ему в голову. Хотя, все это не важно, важно лишь то, что в этом что-то есть. Так почему бы не попробовать?       Розали выжидающе смотрела на него, приподняв брови. – Вы хотели мне что-то сказать, мистер Картер? – Да, мадам, – процедил Картер мрачным голосом. – Я просто околдован вашей красотой.       Женщина покраснела от удовольствия, а Ретт схватил ее за руку и повел вверх по лестнице, намереваясь претворить только что пришедшую ему в голову и вроде бы неплохую идею в жизнь. * - китовая лодка. быстроходная, относительно узкая, 4/8-вёсельная шлюпка с острыми образованиями носа и кормы. ** - трезубец.