Инверсия

— Тебе стало хуже? — Первое, что я спросил, когда он посмотрел на меня. Меня настораживало его состояние, и мне было неспокойно. Я налил из бутылки воды в стакан, оставшийся с утра, воды, достал две нужные таблетки и протянул парню. Он отсутствующим взглядом принял это и запил лекарства, поморщившись. Хотелось верить, что это действительно поможет ему. Не люблю болеть, и мне не доставляет никакого удовольствия наблюдение за больными людьми. Каждый раз мне кажется, что чем больше проходит времени, тем им делается всё хуже. — Спасибо. — Опять. Опять это слово. Ещё раз я услышу его из уст Рёука, и оно станет одним из тех, которые я не переношу и не люблю. — Мы вызвали врача, — сообщил я, присев на свою кровать. Я подумал, что он захочет узнать это до того, как этот самый врач зайдёт в нашу комнату. — Зачем? — тихо произнёс он. Я ощутил, как тяжело ему даются слова. Вряд ли у него болит горло, по крайней мере, надеюсь, что это не так. Насморк тоже не чувствуется. Видимо, у него поднялась температура. Я, будто заранее продумав это, дал ему таблетку, понижающую её. — Завтра пресс-конференция, ты должен быть здоров и готов к ней. — Но я здоров. — Этот парень никогда не уступает? Почему пытался доказать мне, что он в полном порядке и сейчас не сидел на своей кровати, находясь в полуобморочном состоянии? — Скажешь это врачу. — Хён… — Он сделал паузу, за которую просто успел медленно сменить позу, опустив затёкшие от сидения ноги на пол. — Что делать с речью и представлением? Ты мне не… — Я сделаю. Я сделаю… ведь так? Мне с трудом в это верилось, потому что меня у самого достаточно большие проблемы с речами, а от лица Рёука, к тому же с представлением, писать будет ещё сложней. Но я понимал, что это единственный вариант для меня. Я хотел помочь Рёуку, потому что ему было совсем не до речей, к тому же осознавал, с каким трудом ему могло даться решение попросить меня о помощи. — Правда? — Несмотря на болезненный вид, бледное лицо и еле слышимый голос, я уловил нотки удивления и всё той же пресловутой благодарности за ещё не сделанное дело. Довольно странно благодарить за результат, которого нет. — Да, но только, пожалуйста, наберись сил на завтра. — Хён, почему так? — проигнорировав мой вопрос или попросту не услышав его, спросил он, смотря на меня. И как он только может постоянно смотреть мне в глаза? Многие не выдерживают и десятка секунд, а он же напротив всегда внимательно всматривается и переводит взгляд на мои глаза. — Что? — Почему ты так поступаешь? Я мешаю тебе, раздражаю, но ты всё равно вызываешься помочь мне и заботишься. Почему так? — Искренность. Я вдруг осознал, что он говорит искренне, исключая моменты лжи «во благо». Не боится спросить прямо и задаёт вполне логичные вопросы. Этим он мне начинает нравиться. — Я не знаю. — Раз Рёук говорит честно, то я буду отплачивать ему той же монетой. Действительно не знаю, что происходит со мной, порой думаю, что делю тело с кем-то другим, и этот кто-кто периодически и даже слишком часто заменяет мои мысли и действия на свои. И этот неопределённый и незваный жилец определённо испытывает к Рёуку какие-то симпатии. Надеюсь, что не схожу с ума, иначе не смогу простить младшему своё сумасшествие. — Отдыхай, — ещё раз повторил я и поднялся с кровати. Я почти дошёл до двери, пусть она находилась в нескольких шагах, прикоснулся к дверной ручке, но резко обернулся и подошёл к Рёуку. Конечно же, я получил невысказанный вслух вопрос о том, что собираюсь сделать. В действительности, мне и самому было это интересно. Я взбил подушки и положил их друг на друга так, чтобы Рёуку было удобно. Мне всегда помогает сидяче-лежачее положение, и я надеялся, что оно поможет и Рё, который заинтересованно смотрел на меня. Доделав, я обернулся и почти нос к носу столкнулся с ним. В глазах снова эта благодарность, а в воздухе застыл вопрос. Выдавив из себя подобие улыбки, я покинул комнату и взъерошил себе волосы, пытаясь отогнать разные мысли, что так некстати заглянули в мою голову. — Проходите, вторая комната слева по коридору, — послышался голос Чонсу, давший понять о том, что врач уже приехал. И да, я оказался прав. Это был совсем молодой парень, наверное, только окончивший университет. И пусть он был старше меня, я не чувствовал это. Зачастую мне кажется, что я намного младше, чем должен быть. Вроде заключённого в тело молодого парня взрослого и состоявшегося мужчины. Как раз моя внутренняя, новая сущность вела себя соответственно своему возрасту, а вот настоящий я — отнюдь нет. Врач подошёл ко мне, и я только сейчас заметил, что неосознанно загораживаю ему путь. Или осознанно? В любом случае, я отошёл и дал ему пройти, уверяя себя, что этот человек хочет лишь помочь, что так будет лучше. И всё же я жуткий собственник. Врач не покидал нашу комнату около получаса. За это время я успел поесть сваренный мною рамён, несмотря на наказы Хёкджэ и менеджера о том, что я должен похудеть, посмотреть по телевизору передачу о спаривании диких животных в их естественных природных условиях, кстати, страшное зрелище, и пару раз пройти установленную на телефон игру. Я и волновался, и пытался скоротать время одновременно. Лишь спустя довольно внушительный промежуток времени я вспомнил, что пообещал Рёуку написать ему речь. И как её писать в таком нервозном состоянии? Да я скорее проткну заточенным карандашом лист бумаги, нежели напишу на его поверхности хоть одно слово. Но, раз пообещал, то нужно сделать. Не оправдать ожидания — ужасно. Собравшись с мыслями и силами, я достал из стола в гостиной несколько листов бумаги и карандаши, на всякий случай около пяти штук, и сел за тот же стол. В голову ничего не шло. А точнее, я вовсе не представлял, что писать. Смутно помнил, как мы представлялись в дебютное время, и тяжело вздохнул, сразу же попытавшись забыть этот кошмар. И к Чонсу не подойти — тот снова уехал на какую-то запись какого-то шоу. В итоге листы были девственно чисты, а карандаши почти не тронуты, за исключением одного, грифель которого я случайно сломал, когда крутил в руках и тыкал им в разные поверхности. У всех разные способы сосредоточиться. Я понимал, что это должно быть что-то оригинальное, запоминающееся, но эти определения никак не складывались и не связывались в моём сознании с образом Рёука. А ведь приветственная речь должна дать людям понять, что это за участник. Да более того, я даже не знаю, какую ему придумали роль. Вряд ли его оставили этаким соседским парнишкой, наверняка придумали что-то поинтересней. Но что? В итоге, после довольно долгого насилия над собственным мозгом я написал непродолжительную, но яркую речь, искренне надеясь, что она поможет, а не усугубит ситуацию ещё больше, что вполне возможно. Когда я закончил, врач как раз выходил из нашей комнаты и оглядывался в поисках Чонсу. — Он в порядке? — спросил его, увидев замешательство на лице. — Да, но ему нужен покой, по крайней мере, на эту ночь и завтрашний день. У него высокая температура, которая сейчас сбита посредством таблеток, к тому же признаки отравления и усталость. В любом случае, пациент должен отдохнуть, и за ним нужно установить контроль. Кто-то должен оказывать ему помощь, — проговорил врач. Он что-то искал в карманах халата и, найдя, протянул мне: — Это список медикаментов, что он должен пропить. — Спасибо. — Я забрал протянутый список и, сложив, держал в руке. — До свидания, — поклонившись, без улыбки произнёс врач и покинул наше общежитие. Он был серьёзен, и, выходит, я поторопился с выводами о его возрасте и профессионализме. Но только до сих пор не мог понять, что он так долго делал в нашей комнате. Словно операция на дому. Заранее вернувшись за написанной речью, я вошёл в комнату, осторожно, стараясь не шуметь, прикрыл дверь. Рёук спал, сопя во сне. Такой уязвимый и незащищённый. Положил на его тумбочку лист с речью, сам же быстро, но всё так же стараясь вести себя тише, переоделся из домашней одежды в обычные джинсы и кофту, взял с собой список нужных лекарств и деньги. Я предварительно убедился, что у нас нет половины указанных препаратов, и отправился в ближайшую аптеку. В жизни в центре города есть определённые плюсы, в число которых входит быстрое нахождение всевозможных общественных заведений, магазинов и аптек в том числе. Купив всё нужное, я вышел из одноэтажного здания и направился в сторону дома. В последнее время я часто бываю на улице в сумерки, благодаря Рёуку. И в этом времени суток есть определённые плюсы и особой шарм. Прохлада, уединение и одинокая луна, окружённая россыпью звёзд. Чем не атмосфера, в которой я бы чувствовал себя комфортно? Я вошёл в нашу комнату, где Рёук всё ещё спал, включил настольную лампу и прочитал инструкции. Да, возможно, сейчас не самое лучшее время, чтобы начинать лечение, но мне и всем нам нужно было выздоровление Рёука за считанные часы. Оставалось лишь надеяться на его крепкий молодой организм. — Рёук, — осторожно прикоснулся я к его плечу и почувствовал, как парень дёрнулся. — Нужно выпить таблетки. — В ответ младший что-то невнятно промычал. Я понимал, что если бы был болен, а меня подняли в это время, то послал бы этого нарушителя спокойствия к чёрту, но я должен был выполнять свои обязанности, о которых узнал недавно. Да и моя вторая сущность напоминала о себе, наровясь перехватить власть и управление в свои руки. Несмотря на сонливость и нежелание лечиться, Рёук послушно выпил все препараты и вновь заснул. Не удержавшись, я осторожно и успокаивающе провёл рукой по его волосам. Это моя обязанность. Убрав всё в пакет и оставив его на тумбочке, переоделся в пижаму, небрежно умылся и затем попытался заснуть. Размеренное дыхание спящего соседа успокаивало, но я никак не мог отвести взгляд от его половины комнаты. Она по-прежнему казалась мне захламлённой и слишком не моей. Я понял, что по-прежнему не знаю Ким Рёука. Он всё ещё загадка для меня, и это мне не нравилось. Ещё слишком многое скрыто от меня за стенками плода.