Инверсия

С того дня, как мы впервые смогли переговорить в трезвом состоянии и предельно честно, прошла ровно неделя. Не могу сказать, что в наших отношениях что-то значительно поменялось. Нет, это не так. Но что-то изменилось в самом мне. С каждым разом, как я видел Рёука, мне хотелось прижать его к себе и не отпускать, быть постоянно рядом с ним и делиться всем: новостями, рассказами из своей жизни и просто рассуждать на разные темы. Мне никогда не было с кем-то так хорошо. Ни один из окружающих меня людей не становился для меня таким близким. Я понимал, что Рёук для меня стал другом и отдушиной, но при этом каждый раз, как мы находились вместе в комнате за просмотром фильмов, что нравятся нам, я вспоминал о его признании в чувствах. Такое достаточно трудно забыть, особенно если ты сам себе признался в том, что это не просто симпатия к человеку. Я боялся спросить у него, стало ему легче или нет, но и молчать долго не мог. Когда же всё-таки решился на этот личный вопрос, Рёук горько усмехнулся и опустил взгляд вниз, на покрывало со стоявшей на нём глубокой тарелкой с попкорном. Здесь нечего было понимать, поэтому я решил закрыть тему. Промоушен с новым альбомом был в самом разгаре, поэтому свободного времени было с каждым днём всё меньше. Порой нас снимали ночью, или же мы репетировали в зале в тёмное время суток. Я почти перестал спать, а в общежитие попадал очень редко. Различные съёмки на музыкальных шоу, фотосессиях; фанмитинги и встречи с фанатами - всё это пусть и приносило удовольствие и радость, но донельзя выматывало, не оставляя сил ни на что. С Рёуком мы виделись довольно часто, но у нас не было времени не то что на "поговорить по душам", но и на обычную деловую беседу, которую я периодически вёл с другими мемберами. Из-за этого я почувствовал ещё большую привязанность, которая уже успела возникнуть между нами. И в связи с этим всё больше убеждался в том, что откровенно скучаю по нему, хотя вижусь с парнем почти весь день. Во время тренировок, репетиций и выступлений, во имя поддержания образа таинственного и загадочного образа, прикидывал, возможно ли, что я действительно, как и Рёук, успел испытать что-то помимо дружеских чувств. Спустя ещё несколько дней я окончательно убедился в том, что моё желание обнимать его вызвано отнюдь не простой нуждой в ласке и заботе. Скорее дело совсем в другом. Но признаться в этом самому себе было трудной задачей, а про признание Рёуку и вовсе не стоило заикаться. К тому же, я не был уверен в том, что младший до сих пор испытывает ко мне что-то. Что, если он уже забыл всё, что испытывал ко мне безответно, или попытался найти поддержку в другом человеке, от которого он сможет услышать положительный ответ. Мне было неприятно это осознавать, ведь мне хотелось попробовать. Да, это трудно далось мне, но конкретно сейчас возникло желание поступать так, как велело мне сердце, пусть оно и было лишь органом, перегоняющим кровь. Нет, для меня это было совсем не так. Но одновременно с этим я бы хотел, чтобы Рёук был счастлив, со мной или без меня. Я часто прокручивал в своей голове тот момент, когда спросил его, забыл ли он о своих чувствах, и его безмолвный ответ. Может быть, если я наберусь ещё чуть большей смелости, то тогда смогу узнать. Но дело в том, что мне действительно трудно признаться в этом себе, поэтому и речи о том, чтобы поговорить на эту тему, у меня не возникало. Но нужно было действовать, иначе всё будет потеряно. Наше заполненное всевозможными мероприятиями расписание плавно сходило на «нет», поэтому я подгадал время, когда и я, и Рёук будем свободны. Младший уже было собрался позвонить какому-то своему знакомому, а, возможно, и не просто знакомому, чтобы назначить встречу, как я выхватил мобильный, получив в ответ на своё действие довольно удивлённый и, более того, обескураженный взгляд. — Йесон-хён, что-то случилось? — всё ещё удивляясь, спросил он, смотря на свой телефон в моей руке. Возможно, а нет, скорее точно, это было немного резко, да и неправильно, зато так я привлёк его внимание. А ещё я перебрал с храбростью на сегодняшний день, хотя она взята лишь из моих мыслей, а не из алкоголя. — Нет, всё в порядке. — Тогда, может быть, вернёшь телефон? — с сомнением протянул он, присев на свою кровать. — Нам нужно поговорить. — Я определённо перебрал этой храбрости, ведь можно прийти к этому разговору совершенно другим путём, но отчего-то мне хочется конкретизировать и не ходить вокруг да около. — О чём? — Он выглядел очень уставшим, к тому же чувствовалось, что он пытался избежать разговора со мной, но вот только я не был намерен сворачивать с выбранного мною пути. — Рёнгу, ты… до сих пор чувствуешь что-то ко мне? — Я хотел быстро выпалить это и попросту ждать ответ, но всё равно произошла почти неизбежная заминка. — Я… Йесон-хён, почему ты снова поднял эту тему? — Было заметно, что он смутился от подобного вопроса и не ожидал его. Впрочем, как и я сам. — Мне нужно знать точный ответ. — Зачем? — Ты можешь просто дать мне ответ или нет?! — немного не сдержавшись, повысив тон, вспылил я. — Хён… — Почему-то мне показалось, что он уходил от ответа. Почему если я уже знаю о его чувствах, он так боится отвечать мне? Дело в том, что он потерял ко мне интерес? Тогда об этом определённо легче сообщить, нежели признаться. — Рёнгу, скажи честно и определённо. — Не удержавшись, я подошёл ближе и, тяжело вздохнув, присел рядом с ним, смотря на него снизу вверх. — Я не понимаю, зачем тебе нужен мой ответ… — снова принялся за своё Рёук, но, столкнувшись с моим выжидающим взглядом, продолжил: - Что, если нет? — Эти слова резанули, довольно сильно пройдясь по чему-то внутри меня. Я не смог определить, что это было, сердце или другой орган, а, возможно, и в целом мой организм. Мне стало обидно, а ещё неприятно. — Нет? — Получить подобный ответ ещё раз было бы слишком сложно для меня, но я не смог не переспросить, чтобы получить подтверждение. — Нет. — Рёук явно не понимал, чего я хочу добиться от него, но выглядел озадаченным. Я получил ответ на вопрос, причём вполне честный, если судить по растерянному лицу моего соседа, но это меня совершенно не устраивало. Я поднялся на ноги и, ничего не говоря, выхватил из шкафа лёгкую кофту с капюшоном, которую успел накинуть по пути на улицу. Сейчас хотелось просто побыть наедине с собой. Да, я озадачил Рёука, да, он ничего не понял, зато понял я. А ещё осознал, что я самый большой дурак в этом мире. У меня был шанс, но тогда я не был готов тщательно понять всё, разобраться в себе и рассказать об этом, когда же решился на это, то получил ответ, который уже успел дать самому Рёуку. А отказ, пусть это и не был он, - довольно больно. Словно по моим чувствам, что только начали появляться, прошлись танком, ещё и несколько раз. Я просто шёл по улице, смотря лишь себе под ноги. Самый большой дурак, совершивший три из самых огромных ошибок в своей жизни. Мне нельзя было позволять себе проявлять к Рёуку что-то помимо дружеских и братских чувств, но нет, я спустил всё с поводка, дал свободу действий, но слишком поздно. Я не винил младшего, потому что именно тогда не был готов сам и, честно признаться, не испытывал к нему ничего кроме дружеской связи и интереса. Возможно, я понял, что это не так, когда потерял постоянное общение с ним или же после того сна, но это сейчас было совсем неважно. Всё сейчас было неважно кроме того, что я не получил согласие. Набрался храбрости, собрался, спросил, но он уже обо всём забыл. Прошло так мало времени, как можно так быстро потерять интерес? Я же видел, как ему было тяжело, как он переживал и раздумывал, мучился, когда был рядом со мной. Почему же сейчас всё так резко поменялось? Совсем скоро должна была наступить осень. Как иронично, эта пора определённо подходила под мой настрой. Словно ощущая моё настроение, погода решила помочь мне, пролив на землю дождь. Именно его, а не ливень. Он не мешал мне, а лишь приятно и медленно мочил одежду и волосы. Было похоже на слёзы. Многие любят плакать на улице во время дождя, но мне не хотелось это делать. Мне было обидно, я винил себя, но при этом от плача мне не становилось легче, наоборот — лишь хуже и труднее. Когда я позволяю себе это, то не переставая думаю о причине своих слёз. И не успокаиваюсь, совсем нет. Лишь всё больше загоняю себя в депрессию. Я предупреждал и себя, и Рёука о том, что, если смогу проникнуться к нему нежными и романтическими чувствами, то не смогу отпустить. Я не солгал тогда, и эти слова всё ещё актуальны. Оставаться в стороне и смотреть, как Рёук улыбается другой или другому, я не могу, поэтому попробую другой способ - добиться его расположения вновь. Тогда это получилось у меня так просто, хотя я и не старался. Сейчас довольно забавно вспоминать, как я невзлюбил его изначально. Всё-таки я впервые ошибся, когда сказал, что первое впечатление всегда верно, либо же это исключение. Второй раз я ошибся, когда заверил и себя, и его о том, что не смогу полюбить. С этого начались проблемы, ведь Рёук пытался забыть меня именно из-за этого. Любить безответно, когда ты знаешь, что у тебя нет шанса… Это довольно-таки отвратно. А третьей ошибкой стали мои чувства, которые я принял, но не встретил никакого ответного согласия со стороны того, кому почти открылся. Я должен был действовать. А сейчас же мне просто хотелось побыть здесь на улице, под дождём, похожем на слёзы, и дать себе новое обещание — добиться своей цели, какой бы сложной она впоследствии ни стала.