Инверсия

— Тебе действительно важны мои чувства? — не веря, переспросил меня Рёук, очевидно решив, что это был лишь бред пьяного человека. — Если бы они не были важны мне, то я бы не сидел здесь из-за того, что всё последнее время думаю лишь о том, как найти выход из сложившейся ситуации. — Я долил из бутылки оставшуюся жидкость и залпом выпил её. Рёук не стал меня останавливать, более того, открыл следующую бутыль. — И что, нашёл? — горько ухмыльнулся он. — Я пытался разобраться в себе всё это время, отказаться от появляющихся чувств, но, даже когда ограничил с тобой все контакты, это не решило проблему. Я лишний раз удостоверился, что не придумал всё это. — Именно сейчас я понял, что действительно не знаю, чем могу помочь ему, ведь здесь существует лишь два пути. Но ни на один из них я не способен, поэтому остаётся лишь другой — постараться забыть и остаться друзьями. — Если мы продолжим общаться как друзья, есть ли вероятность, что ты сможешь забыть о своих чувствах? — Мне было важно знать это. Наверное, поэтому я вливал себя стопку за стопкой, уже теряя контроль над своими действиями и порой не задумываясь о своих словах. — Я не могу обещать, хён… — Его настроение убивало не только его самого, но и меня. — Йесон-хён, как ты думаешь, у нас был бы шанс? Я уже думал над этим, но не в аспекте пары, а лишь отдельно про Рёука. Могла ли из нас получиться пара влюблённых? С моим характером и нашими противоположностями это выглядело как очень смелое решение. Я по-прежнему считал, что неспособен полюбить кого-нибудь, поэтому и рассчитывать на возможность создания пары со мной не приходилось. — Можешь не отвечать, я понимаю. — Если бы он продолжил так вздыхать, да к тому же смотреть на меня такими грустными глазами, в которых чуть ли не слёзы стояли, то я бы заставил себя передумать, внушить ложные чувства, пересмотреть. Но Рёук бы был против подобного расклада. Ему не нужна жалость. Он хотел не этого. — Пойдём домой? — предложил он, поднявшись с места, и, мягко улыбнувшись, помог мне встать. Дежавю, правда не совсем оправданное. Аджумма наверняка подумала о нас что-то не то. Скоро мы станем её постоянными посетителями. Нужно бы попросить скидку. За этот небольшой промежуток времени я и не успел заметить, как Рёук поменялся. Он стал для меня действительно орехом, что ничем нельзя расколоть. Внутри плода скрыто столько, что это не изучить, потратив на это пусть и всю жизнь. Интересно, в его голове царит такой же беспорядок, как и у меня? А ведь я любитель порядка. Видимо, это не относится к моим мыслям. Мы шли медленно, и я опирался на него. Рёук молчал, поэтому я решил не настаивать на разговоре. Пусть я и потерял контроль, но мне всё равно было приятно, что младший пришёл за мной и вообще нашёл. К тому же, мы наконец смогли поговорить, а я — понять, что сделал всё, что было в моих силах. На улице было прохладно, точь-в-точь, как в тот вечер. Мне до сих пор стыдно, что тогда я не сдержался и накричал на него. Пытался загладить вину и сблизиться с ним, а в итоге всё это вылилось в это. Мне и теперь нужно заглаживать вину? Когда мы вернулись в общежитие, он заставил меня переодеться и тщательно следил за тем, чтобы я почистил зубы. В моём состоянии это получилось крайне плохо, но Рёук был непреклонен. Очутившись наконец в постели, я сразу же заснул, но перед этим отчётливо увидел, как Рёук задумчиво посмотрел на меня. Мне вообще когда-нибудь удастся узнать этого парня? Утром у меня, что странно, не болела голова. Это было для меня в новинку и, несмотря на вчерашний вечер, я чувствовал себя выспавшимся и бодрым. Уже умывшись и переодевшись, вошёл на кухню, уже представляя, как будет злиться лидер на то, что вчера я скрылся, никому ничего не сказав. Но на меня никто не обратил внимания, а Чонсу просто ел свой завтрак, поддерживая беседу. Наши мемберы что, решили пересмотреть свои взгляды на то, что не нужно лезть в чужую жизнь? Удивительно. — Доброе утро, — поприветствовал всех я, подумав, что они попросту не заметили меня. В ответ мемберы повернулись в мою сторону и пожелали мне доброго утра в ответ. Донельзя странно. Но меня пугало не это, а отсутствие, среди всех завтракавших мемберов, Рёука. Как обычно, заварив кофе и достав батончик, присоединился к завтраку, понимая, что тут что-то не так. Как бы невзначай поинтересовался у всех, где Рёук, на что получил удивлённый взгляд и вопрос о том, кто это, от лидера. Он что, решил таким образом наказать меня? Абсолютно не смешно. Не поверив, я молчал весь завтрак, а позже быстро вернулся в свою комнату. Шутка определённо затянулась. Половина комнаты пустовала, за исключением некоторых моих вещей. Что ещё за чертовщина? На календаре был тот же день, что и должен быть, но вот только о присутствии моего соседа не говорило абсолютно ничего. Зато в коридоре я столкнулся с незнакомым парнем, что смазливо мне улыбнулся и поприветствовал, сказав «Йесон-хён». Вот это новости. Кто это? Как позже я выяснил перед выступлением — это наш новый участник. Путём нехитрых сопоставлений, я понял, что Рёука попросту не было в нашей группе. О нём никто не знал, кроме меня. Тот, кто был вместе него, меня жутко бесил лишь только тем, что он заменял мне того, к кому я успел привязаться и привыкнуть. Чем больше я осознавал, что Рёука нет, что я не знаком с ним, тем мне становилось всё тоскливее. Я не мог найти нормального объяснения тому, что происходило со мной, и почему так получилось. Я несколько раз пожалел о том, что не согласился дать нашим отношениям шанс, что упустил возможность. Мне не хватало его. И каждый раз, как новенький обращался ко мне, как и он, мне хотелось заткнуть уши, потому что моё имя звучало совсем иначе. Я мечтал запереться в своей комнате и найти все вещи, что кто-то спрятал от меня, отыскать Рёука и вернуть всё на прежние места. Пусть я не смогу ответить ему взаимностью, но хочу, чтобы он просто был рядом со мной, докучая или засыпая на моём любимом фильме. — Йесон-хён. — Я был в студии, когда услышал голос Рёука и обернулся, пытаясь отыскать его, но меня окружали лишь наши мемберы, что не замечали меня. — Йесон-хён, — повторил голос настойчивее, но я по-прежнему не понимал, откуда доносится звук. И это мне не нравилось и внушало панику. – Хён! — теперь это прозвучало раздражённо. Я не понял, что произошло, впрочем, как и не понимал весь этот день. Моя голова буквально трещала, а нависший надо мной Рёук не внушал доверия. Я упал в обморок? Тогда почему я на кровати в своей комнате, если был в студии? — Хён, ты в порядке? — обеспокоенно спросил младший, присев рядом. Мне хотелось обнять его, прижав к себе. Я был рад, наконец осознав, что всё оказалось лишь странным и непонятным сном. И головная боль не могла помешать мне сделать это, а вот отскочивший в сторону Рёук — ещё как. — Может быть, выпьешь таблетку? — предложил он, протянув мне стакан с водой и ту самую таблетку. Я не стал сопротивляться и послушно выпил лекарство. — Тебе приснился страшный сон? .. — Это прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос, но я всё равно кивнул. — Ты звал меня. — Приехали. Я ещё и звал его, да такими темпами я точно чокнусь, если уже не сделал это. — Ты в порядке, хён? — Чокнутый с постоянным ощущением дежавю. — Да, спасибо, — несколько отстранённо произнёс я, отдав стакан ему в руки. — Вставай, иначе Чонсу-хён снова будет негодовать, к тому же вчера он очень злился, когда ты ушёл, никому не сказав. – Да, тот сон был определённо страшным, раз сейчас я испытывал счастье от слов, исходивших от Рёука, от моего соседа и уже друга. Даже если он откажется поддерживать со мной близкие отношения, я не перестану думать о нём именно так. Впервые наша комната заиграла для меня новыми красками, а каждая вещь на забитых полках Рёука показалась мне родной и важной. Мне не удалось избежать выговора от лидера, но я определённо обескуражил его: когда он отчитывал меня перед всеми мемберами, а я искренне улыбался. Чокнутый безумец, испытывающий постоянное дежевю. Теперь я полностью оправдываю данное самому себе звание. Когда мы вернулись в комнату за вещами, я всё же обнял Рёука, и в этот раз он не стал сопротивляться, что несказанно порадовало меня. Он уткнулся подбородком в моё плечо и неуверенно обвил руками мою талию. Мне было спокойно, стоя так рядом с ним, а воспоминания о сне уже казались далёкими и не такими реалистиными, как час назад. — Йесон-хён, что ты делаешь? — Снова эта грусть, звучавшая в его голосе, и снова от неё меня бросает в дрожь. Я хочу, чтобы он был счастлив и улыбался каждому, был приветливым, милым и раздражающим меня ребёнком, а не этим серьёзным и грустным парнем. Почему всё настолько сложно, а я не могу ему ничем помочь? От этой безысходности хотелось сбежать, не оглядываясь, но только я находился в комнате, где не было ни окон, ни дверей — лишь я, наедине со своими мыслями, что угнетают с каждым днём всё больше. — Просто хочу побыть рядом с тобой, — прошептал, прижимая ещё ближе к себе, словно игрушку. Да, верно, сейчас я вёл себя как мальчик, что игрался с понравившейся игрушкой. Обнимал её, забирал у всех, кто пытался поиграть с ней кроме меня, но ведь позже она не будет мне нужна. Я не могу к ней ничего испытывать, кроме желания, чтобы она была моей, а, значит, это собственничество. — Мне тяжело от этого. — Каждое его слово бьёт под дых, и мне кажется, что это не я вчера окончательно отвергнул чужие чувства, а у меня забрали их. Тяжело и стыдно. Почему я хочу прикасаться к нему, быть так близко, как и сейчас, но при этом заставляю его из-за этого страдать и чувствовать себя неудобно рядом со мной? — Прости, я… Я не знаю, что я должен делать и как себя вести, но я правда не могу ответить тебе взаимностью… — Я знаю, — тихо сказал он. — Не перебивай меня. Но я не могу пересилить себя и перестать хотеть быть рядом с тобой, близко к тебе. Понимаю, что тебе от этого тяжело и лишь хуже. Но мне не хватает тебя, понимаешь это? Ты важен мне, Рёук. Я не могу ни полюбить тебя, ни отпустить, остановившись просто на обычных знакомых. Мне недостаточно этого. — Я говорил всё, что приходило в голову, не соображая и не подбирая слова. Так должно было получиться искренне. Он должен мне поверить и понять. — Я окончательно запутался и запутал тебя. Сперва думал, что просто хочу стать тебе хорошим знакомым и поддерживать дружеские отношения, но, как только потерял, осознал, что не могу без тебя, твоего голоса и действий. Ты просто смешал мою жизнь со своей так, что я не могу разъединить что-то. Слишком быстро, непонятно и поспешно, одним махом. Ты сможешь меня простить? — Мне хотелось увидеть его лицо, когда он будет отвечать, поэтому отстранил парня от себя и заметил, что он прикусил губу, сдерживая себя, но как только поднял на меня глаза, решил, что это бесполезно. Я никогда не умел успокаивать и вряд ли научусь, поэтому, когда заметил, в каком состоянии сейчас был Рёук, не знал, что мне нужно делать. Снова обнять? Сказать что всё будет хорошо? Но ведь это не так. Младший отрывисто дышал и сжал ладони в кулак, но одна слеза всё же скатилась из его глаз. Именно в этот момент я понял, что мне тоже паршиво, что мне тоже хочется выплеснуть свои эмоции, но не посредством плача, а накричать, сломать что-нибудь, разбить вдребезги и забыть о появлении Рёука. Именно забыть, потому что, ограничив наши контакты, каждый будет страдать ещё больше. Я — по причине того, что привязался так необдуманно и поспешно, он — потому что я дорог ему, и он испытывает ко мне тёплые чувства, что связаны с влюблённостью, а, возможно, и с любовью. Я не знал, как и он, что делать дальше, как мне поступить и провернуть всё так, чтобы был счастлив и он, и я. Для этого кто-то должен поменять своё отношение, но, по-видимому, Рёук не сможет это сделать. Остаюсь лишь я, тот, кто окончательно свихнётся, если сделает это. — Почему ты плачешь? — абсолютно пустой вопрос, на который я и так знал ответ, но мне нужно было узнать у него хоть что-то. — Потому что я тоже запутался и не понимаю тебя. Хён, ты говоришь так, будто ты тоже испытываешь ко мне что-то, но при этом отрицаешь и пресекаешь всяческие попытки донести это своему мозгу. Так почему? — Он выглядел разозлённым, но я никогда не видел, чтобы он по-настоящему злился. Вся эта ситуация сделала его другим. — Я боюсь последствий. — Каких? — Если смогу полюбить тебя, то у меня не получится потом отпустить.