Инверсия

Я последовал совету, который дал мне Рёук, и действительно постарался насладиться процессом съёмок сполна. Причём именно сполна и конкретно насладиться. Постоянно прикасался к нему, не встречая сопротивление, стоял чересчур близко, смотрел слишком неоднозначно, а пока никто не видел успел быстро и незаметно поцеловать его в щёку. Младший как-то заметно зарделся, хотя сам дал мне подобный совет. И что мне делать с этим непоседливым ребёнком, что говорит одно, а делает противоположное? Слишком сложный, до чего же трудный… Но уверен, что, несмотря на его высказывания, всё будет действительно хорошо. В машине также продолжил держать его за руку, незаметно проводя большим пальцем по его ладони и рассматривая исподтишка, пока Рёук наблюдал за видом из автомобильного окна. Вернувшись домой, он не разговаривал со мной, всячески пытаясь избегать. Что, чёрт его дери, происходило? Мы играли в кошки-мышки? Не любил эту игру даже в детстве. В конце концов доступ к собственной комнате мне был запрещён, поэтому я расположился с упаковкой печенья в гостиной, смотря очередную дораму и богатом парне и бедной девушке, что по иронии судьбы обязательно будут вместе, несмотря на то, что та ослепла, а парень глухой. Пока я с каменным лицом смотрел в экран, ко мне подсел макнэ, заметно нервничая и обдумывая что-то. Никогда не нравилось, когда люди так смущались. За этим что-то да следует. — Что-то хотел? — осторожно спросил у него, рассчитывая, что мне всё это лишь показалось. Вдруг за время псевдо-отношений с Рёуком я успел стать параноиком?.. — Э… как дела? — замявшись, явно решив, что переходить к основным вопросам ещё слишком рано, поинтересовался Кюхён, к тому же сев на диван рядом со мной и с нескрываемым любопытством, пусть и напускным, смотря на меня. — Достаточно хорошо. — Достаточно, но не хорошо. В голове до сих пор отчётливо звучали слова Рёука, поэтому «хорошо» было неоткуда взяться. — Как ваши отношения с Рёуком? — Если бы сейчас я взял в рот печенье, то явно бы поперхнулся, выплюнул, а то и хуже. Отношения? Наши с Рёуком? Что Кюхён имел в виду? В плане… дружеские? Или же он знал о нас? Тогда всё, кажется, приобрело неожиданные повороты. — О чём ты? — как бы невзначай уточнил, попытавшись не вызвать лишних подозрений. Мало ли, вдруг до меня слишком долго доходит, а такое не исключено. — Ну, вы вначале не особо ладили, а в Японии и вовсе поссорились. Так как, всё в порядке сейчас? У вас ведь были съёмки? — Пока я внимательно слушал его поток мыслей, макнэ умудрился стащить пару-тройку печенек из моего личного пакета, самозабвенно жуя и продолжая задавать мне довольно странные вопросы. Чего он пытался добиться? Я и правда не понимал. — Да, всё в порядке. Да, были съёмки… А к чему ты интересуешься? — Я не могу узнать, как ладят мои хёны? — неестественно хохотнул Кюхён, явно выдав себя. Он умалчивал, но только что? И снова слова Рёука, его странное поведение в последнее время. Эти двое как-то связаны друг с другом, но не понимаю, как и в чём именно всё это совпадает. — Можешь, но только ты что-то скрываешь. И не только ты. Рёук тоже ведёт себя странно. Скажи, вы в последнее время что-то рассказывали друг другу, о чём могли не знать другие? — Спрашивать напрямую в общежитии — вещь довольно опасная, хотя и вероятность, что я могу поставить вопрос так, что меня не поймут, тоже очень велика. Кюхён перестал жевать и изменился в лице. Кажется, я раскусил его затею узнать у меня что-то. Значит, я был прав. Вот только как мне стоило отнестись к тому, что Кюхён на 99,9 процентов знал, что мы с Рёуком пытаемся построить отношения. И, видимо, сооружаем замок из песка, что находится у самого края песочного берега, который постоянно подмывает, он рушится, а вода смывает его, унося далеко. — Ты всё знаешь, верно? — решил я подтолкнуть его к ответу. Стало как-то неудобно, что ли. Кюхён действительно выглядел растерянным. Хотя, он сам подсел ко мне и решил завести подобный разговор. — Кюхён, не молчи, пожалуйста. — Знаю, — кивнул он, смотря на меня, как нашкодивший ребёнок. — И… ты хочешь мне что-то сказать?.. – Ох, подталкивать кого-то к ответу — довольно тяжело. Никогда не любил вытягивать слова, заставлять поделиться ими. Раз уж ты пришёл и начал разговор сам — соизволь и продолжить его самостоятельно. — Расстаньтесь, — прозвучало, как гром среди ясного неба. А вот это было и правда лишним. — С чего бы? — Возможно, прозвучало чересчур грубо или прямолинейно, но и правда, а с чего бы мы с Рёуком должны были расстаться? Просто потому, что так захотелось макнэ? Это решать явно не ему. — Вы не должны смешивать личную жизнь с работой. — Это вышло ненатуральным. Словно Кюхён говорил вызубренными фразами, что отскакивали от зубов, но при этом звучали донельзя, будто бы, заумно. В его голову поселили эту мысль, а вот поверить в это самому парню не дали. — А от себя ты что-то можешь сказать? И снова Кюхён сбился. Его явно подговорили подойти ко мне и поговорить. Вот только кто? Рёук, судя по его подавленному состоянию, вряд ли смог бы сделать это, значит, есть ещё, как минимум, один человек, которому известно о наших отношениях. Симпатичная картина, ничего не скажешь. — О чём ты, Йесон-хён? — продолжая играть в непонятки, задал он мне вопрос, хлопая глазками. Это начало и правда раздражать. Даже упаковка с печеньем, которую я продолжал держать в руках, как и доносившиеся из телевизора звуки, слишком сильно нервировали меня. Наверное, совсем скоро я стану истинным действующим вулканом, что выпускает из своих недр обжигающую лаву. — Кюхён, прекрати, пожалуйста. Скажи честно и прямо, что ты хочешь, кто попросил тебя сказать мне всё это, что происходит вообще?! — Последнюю фразу я наверняка произнёс чересчур громко, сорвавшись. Хорошо, что Рёука здесь нет, иначе было бы ещё хуже. Пока макнэ пытался мне что-то сказать, покусывая обветренные, из-за уже осенней погоды, губы, я положил на кофейный столик треклятую упаковку, которую уже хотелось разорвать и выкинуть вместе с печеньем, и поднялся, решив пройтись и прогнать раздражение. Краем глаза видел, что за мной наблюдает пара глаз. Вот и пусть. Вот и хорошо. Только почему Кюхён молчал?.. — Откуда ты узнал? — Голос макнэ изменился. Стал более твёрдым и звучал на тон ниже. Вот теперь мне верилось, что сейчас говорит именно он, а не кто-то за него. — О том, что ты говоришь то, что тебя попросили? Кюхён, могу сказать тебе по секрету, совсем крохотному, что по твоему лицу всегда можно прочесть всё. Понимаешь? Всё. Кто надоумил тебя сообщить мне такую ценную информацию, что нам с Рёуком нужно расстаться и перестать совмещать работу и личную жизнь? — Теперь настал мой черёд забрасывать противника чередой вопросов. Кю как-то и выглядеть стал иначе: серьёзнее и настойчивее. По-видимому, он понял, что играться в прятки бесполезно. – Кто? — Не так важно кто, потому что об этом знают все, — сказал он ни разу недрогнувшим голосом. Так вот, почему Рёук всё вторил мне о том, чтобы я наслаждался последними моментами рядом с ним, как с возлюбленным? Ему уже вбили эту бредовую мысль о неправильности, снова заставив сомневаться? Да какого чёрта эти люди лезут в мою, в нашу жизнь со своими советами? Я только смог всё выстроить и убедить Рё забыть о его предубеждениях, как его снова вернули в изначальное положение его мыслей. — И что же? Теперь вы будете держать над нами свечку, пока мы не расстанемся? — съязвил от раздражения. Уже не было никаких сил выслушивать, но необходимо было знать точно. — Не будем, но вы должны расстаться, хён, для вашего же блага, — продолжал стоять на своём макнэ, уча меня, как видно, правильной жизни. Не того человека они выбрали для своих экспериментов на влияние. «Для нашего же блага»… Будто эти люди уверены, что хорошо, а что нет. Я продолжал ходить по комнате, а Кюхён вертел головой, устало смотря на меня. Неужели не нашли другого человека, который бы смог со мной поговорить? После приступов ревности мне было достаточно трудно разговаривать с макнэ. Или же парню отдали эту задачу по причине того, что именно он донёс на нас? Мило. А раз так, то я явно мог больше не стесняться в собственных выражениях: — Знаете, а не пойти бы вам всем к чёрту? — выплюнув эти слова, не дождавшись и звука от макнэ, вылетел из гостиной и прошёл в свою комнату, громко стуча, чтобы мне наверняка открыли. Я оказался прав: Рё сразу же открыл дверь, сонно потирая глаза. Спасибо, что он был в какой-то спортивной одежде. Воспользовавшись тем, что Рёук плохо соображал, я потянул его за руку, добравшись до выхода из общежития кинул какую-то кофту, которую успел прихватить из шкафа и, пока тот надевал её, я надел на себя кроссовки, так и не разобрав чьи, и заставил сделать это и Рё. Почему-то он даже не спросил меня, куда мы собрались так поздно. Лишь спустя несколько минут, когда я уже почти бежал, ведя Рёука за собой, он, всё-таки очнувшись, пробормотал еле слышно: — Йесон-хён, куда ты меня ведёшь? — Неважно. И этого «неважно» вполне хватило для обоснования ответа для Рёука. Я привёл его в парк, в котором мы однажды уже были. Тот как раз располагался недалеко, да и мемберы вряд ли знали о нём. Усадил Рё ровно на ту самую скамейку, укрытую тенью размашистого дерева. — Так что. — Он остановился, чтобы зевнуть. — Мы здесь делаем? — Кюхён разговаривал с тобой? Это он надоумил тебя? Поселил в твоей голове мысль, что мы должны расстаться? Именно поэтому ты говорил, что это наши последние моменты, когда мы можем насладиться друг другом? — Откуда ты узнал? — От этого Рёук проснулся почти моментально, а голос стал твёрже. Кажется, я разбудил его именно таким способом. Что ж, замечательно. — Узнавать не пришлось. Это неважно. Ответь мне, твои слова, они связаны с тем, что рассказал тебе я? И даже не пробуй лукавить, я всё вижу. — Внимательно смотрел на его лицо и говорил всё это без тени улыбки. Сейчас мы должны разобраться во всём раз и навсегда. Выбрать, что и кто нам важен больше. Никогда бы не подумал, что мемберы станут для меня так отвратны. — Связаны, — согласился Рёук, смотря вперёд, не поворачивая голову, чтобы увидеть меня. — Ты согласен с ними? — глядя в упор, слушая, как ускоряется моё сердце, спросил у него. — Нет, — выдохнул Рё. Всего лишь три буквы, но от них стало как никогда легче. — Но я согласен, что мы должны расстаться. Небывалая лёгкость, что хотела накрыть меня с головой, сошла на «нет». Как он может быть не согласен со словами о том, что карьера и любовь не должны быть связаны друг с другом, но при этом убеждать и себя и меня, что мы должны расстаться. Что за чертовщина? — Почему мы должны расстаться? — постаравшись, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, натянуто выговорил я. — Это ни к чему не приведёт. — Его голос… он был настолько пуст, что лишь от этого мурашки бежали по коже с неестественной скоростью. Почему он так уверенно говорил об этом? Ему настолько наплевать на всё, что я чувствую и говорил ему до этого? Бессердечно. — Что ты имеешь в виду? — Наши отношения. Наш роман, наша любовь, наше… Всё, что связывает нас обоих, — произнёс он так, что я понял: Рёук не врёт и говорит именно то, что думает. Либо из него прекрасный актёр, чей талант бы затмил других известных звёзд. — Йесон-хён, — наконец развернулся он ко мне. Его лицо изменилось, правда всего лишь на секунду. Наверное, его смутило, что я непроницаемо смотрел на него, а губы были приоткрыты так, словно я вот-вот собирался что-то сказать, но не мог. — У нас ничего не выйдет. — Эти слова для меня как приговор. Вот только к чему? К одиночеству или, быть может, сразу смертельный? Я не настолько сумасшедший, но и представить сейчас, что меня откинет в самое начало отношений с Рёуком, мне было невыносимо сложно. — Это конец? — предательски дрогнувшим голосом уточнил у него, увидев, как Рёук еле заметно мотнул головой, а позже, поправив себя, ответил короткое: — Да. — Я же говорил, что, если влюблюсь, то привяжусь и не смогу отпустить, так зачем ты позволил мне сделать это?! — не сдержавшись, повысил голос, желая достучаться до своего возлюбленного, что поступал так эгоистично, не посчитавшись с моими искренними чувствами и мнением. — Прости. Мне нечего было ответить. «Прости»… просто простить? Это почти невозможно. — Уходи, — попросил, выровняв голос. Рёук не сдвинулся с места. — Уходи! — устало рявкнул, что произвело должное впечатление. — Прости, Йесон-хён. Я уже не видел, как он уходил, потому что глаза попросту не хотели открываться, а слёзы застывали на лице из-за холода. Позже я смог точно определить, что они солёные, а ещё горькие на вкус. Не мог поверить, что это действительно конец, потому что не было этого ощущения законченности. Какова вероятность того, что человек, в которого я так неосторожно влюбился, смог потрясающе сыграть роль, которую ему выдали? И с какого момента вообще начался этот театр и маскарад?