Опаньки!

Бриллиант, упавший в грязь, останется бриллиантом, а пыль, даже поднявшаяся до небес, так и останется пылью.

Ничем непримечательный день. Как обычно, проснувшись в восемь и позавтракав хлопьями, я надела свою любимую клетчатую рубашку поверх черной футболки с логотипом группы Skillet — я так хожу в колледж, плюс джинсы на ногах. Как обычно, расчесавшись возле зеркала — я никогда не крашусь, кинув учебники в рюкзак, застегнув кулон с пентаграммой на шее, взяв с собой также соль и святую воду и надев любимый серебряный браслет, кстати, единственная вещь, которую моя прабабушка завещала мне, и не забыв обуться в кожаные ботинки, я, как обычно, побежала на остановку: терпеть не могу автобусы, но мне приходится ездить на них каждый день. Солнце слепит глаза по пути на остановку, и я натягиваю шляпу на лоб посильнее — еще одна причина, помимо отсутствия косметики на лице, по которой меня не особо жалуют однокашники — я всегда ношу шляпу. Клетчатая расцветка, нейтральная шляпа из хлопка и полиэстера, я купила её за два с половиной доллара, которые смогла заработать песнями на перекрестке — один лоснящийся дяденька не пожалел мне двух долларов за раз. Что ж, я всегда мечтала о шляпе. Когда приехал автобус, я забежала в него, мельком взглянув в боковое зеркало, и — как же без этого — поправила красный локон. Я всегда делала себе низкий хвост на голове, но оставляла одну прядь висеть свободно, но с недавних пор, а точнее, когда у меня появились три баллончика краски для волос, я красила волосы то в зеленый, как месяц назад, то в синий, то в красный. Зайдя в автобус и услышав от Джессики — крашеной коровы, как я её называю, пару привычных оскорблений, на этот раз по поводу моих прямых джинсов и отстойного музыкального вкуса, я показала ей привычный фак и, улыбнувшись, заткнула уши наушниками. Я включила «Three Days Grace — over and over» на полную громкость. Да, возможно, мой вкус своеобразен, но слушать завывания дешевых попсовых певичек, вытащенных в свет через постель, играющие в автобусе, я не собираюсь. Я открыла рюкзак и достала оттуда бутылку колы — остатки со вчерашнего дня. Остатки, которых больше половины бутылки. Потому что «вчерашний день» был в двенадцать ночи. Я в двадцать один год живу одна — родителей нет. Умерли, когда мне было девятнадцать, погибли в автокатастрофе. Банально, да? Я подрабатываю раздачей листовок, песнями на перекрестках и игрой на гитаре в барах. Получаю копейки, но мне достаточно этих и оставшихся денег родителей, чтобы жить… Вот так проходит мой обычный, ничем непримечательный день. Но у меня есть то, что сохраняет стержень внутри; то, из-за чего меня все считают странной, чокнутой, свихнувшейся девушкой с поехавшей крышей. Сверхъестественное. Сериал, который научил меня сражаться за жизнь до последнего, даже когда очень, очень тяжело. И каждый вечер, завернувшись в плед перед ноутбуком, я смотрю сериал про семью, про взаимовыручку и море боли, среди которого настоящие ЛЮДИ находят смысл продолжать жить. Мой любимый герой — Дин. У меня была подруга, Мэл. Она так же увлекалась сверхами, но себя она называла Касом и Сэмом. Мне достались трое: Люси, Гейб и Дин. Когда я спросила Мэл, почему она называет меня именами сразу трех героев, она ответила: «Дин вынес многое, потерял родителей. Люцифера все считают плохим, называют Дьяволом, но на самом деле его должно быть жаль: архангела предали.» - А Гавриил? «Ты такая же сластена!» Потом Мэл уехала, оставив меня одну. Мы изредка списываемся, созваниваемся, но все не то. А еще у меня есть мечта. Каждую ночь, перед тем как уснуть и каждое утро, перед тем, как отлипнуть от кровати, я мечтаю проснуться на заднем сидении черной Шевроле Импала.