Banashi

Черная телефонная трубка выскальзывает из мокрых пальцев. Дрожащий палец Дайске набирает заученный номер, оборачивается, на стук в стекло телефонной будки. Шесть пар одинаково безумных глаз приковывают к месту. Из их ртов вырываются хрипы и вой, леденящий все внутри. Сорвав с шеи шарф, наскоро заматывает ручку двери, слышит в трубке длинные гудки. Дозвонился. - Каору, мне нужна помощь! Приезжай скорей, иначе меня сожрут! - Кто это? – голос на том конце кажется сонным. - Это же я! Дай! Тут вокруг полно зомби и они рядом! - Какие зомби в три часа ночи? - Они не знают времени! Помоги! От мерзотного скрежета по стеклу все тело инстинктивно сжимается в напуганный кокон, напоминает изюм. - Я не понимаю кто это, и какие зомб… Я сплю, - Дайске думает, что Каору повесит трубку. Ему во что бы то ни стало надо этого избежать. - Ты понимаешь, что я умру тут?! - И что? Я тебя даже не знаю. - Как не знаешь? Ты же говорил, что любишь меня! - Правда? Ты что, парантроп? Самый маленький и наглый из неживых, оказался сообразительней. Может мозги еще не совсем прогнили… вытаскивает сквозь проделанную его собратьями узкую щель уголок шарфа, тянет на себя, тихо рыкнув от радости. - Что? Ты бредишь, Каору? – в отчаянии Дай бьется головой о телефонный аппарат. Шапка с его головы сползла наверх, открыв влажный лоб. Он слышит в трубке звук, похожий на музыку и неясные звуки. Каору что-то бормочет, но, похоже, не ему. – Ты не один? - Сказал же, что сплю. Один, не один – тебя не касается. - Я в Камэйдо, Каору, прошу приезжай… - Дайске беспомощно хнычет в трубку, когда чувствует холодное прикосновение к спине, но оборачиваться боится. В самый разгар вечеринки, да еще с головой доступной девчонки между ног, звонок от какого-то типа странным кажется только первые десять минут от начала разговора - последние десять минут действия кислоты. Ее голова поднимается и опускается. Приятно, но не настолько, чтобы не раствориться в прозрачной дымке мыслей. В зубах дымится сигарета, руки расслабились вдоль туловища. Каору возводит зрачки к потолку, тот переливается разными цветами, будто нарисованы старшеклассницей самоучкой. Кладет трубку на двигающуюся башку девчонки – та не реагирует. Рисунок на потолке напоминает ему двух близнецов с ангельскими лицами, но не настолько ангельскими, чтобы Каору им поверил. Пять минут до конца эйфории. Каору смотрит в окно, само собой получается, что он думает о Дайске. Не о человеке, об имени. Знакомое… Где раньше он мог его слышать? В ушах вата, в глазах резь от дымящейся канцерогенной палочки. Три минуты. Перед закрытыми веками нарисовывается лицо. С веселой улыбкой и блестящими, как канифоль, глазами. Длинные волосы он будто сейчас ощущает в своих пальцах, плавно стекающие глянцевой чернотой. Одна минута. Когда-то Каору сделал ему подарок. Шарф. Мягкий и теплый, как и сам Дайске. Ноги распрямляются, девчонка отлетает в сторону от неожиданности. Действие кислоты закончилось тогда, когда и должно было. Каору срывается на бег, вспоминает. Камэйдо… Камэйдо… Это в двадцати минутах езды. «Должен успеть» - мысль стучит, давится криком. Стеклянная телефонная будка с открытой дверью не предвещает ничего хорошего. Трубка на тонком проводе еще покачивается, будто от ветра, но в эту ночь ветра нет. Шаги Каору эхом отражаются от высоких стен зданий. Здесь пусто, никого нет. Может, это вовсе не та будка… Внимательный глаз цепляет несоответствие. Кусок грязной тряпки, оборванный и в бурых пятнах. Каору приседает рядом, поднимает, бережно сжимая, оставшийся от его подарка мягкий кровавый лоскут.