Три мушкетера и одна девушка

Тёплый не по-осеннему ветерок ласково играл волосами Элии и Мишель. На небе зажглись первые звездочки, а горизонт всё ещё оставался алым, но с каждой минутой угасал и темнел. Через несколько минут должны были подойти противники Морель. Девушка ждала их с невероятным спокойствием. Всё её существо, ещё минуту назад пылавшее праведным гневом и яростью, стало вдруг спокойным и невозмутимым как стоячие воды. «Во время драки старайся обуздать все эмоции и чувства. Чем больше ты злишься, тем больше допускаешь ошибок. Просто представь, что это танец, танцуй вокруг них, вымотай и заставь раздражаться. Они захотят покончить с тобой быстрее, но сама не спеши. Ты быстрее и проворнее их, пользуйся этим, » — вспоминала она мудрые советы своего отца. В нескольких метрах от них показались три тёмные фигуры: двое секундантов и сам дуэлянт. Мишель сделала уверенный шаг вперёд и чуть приподняла шляпу в знак уважения. Оба участника дуэли сняли маски, чтобы сражаться честно.  — Итак, сударь, раз Вы не желаете извиниться, мне придётся научить Вас хорошим манерам. Вы пришли в сопровождении двух секундантов, что ж, я буду драться без свидетелей. Но прежде, мне придётся одолжить у Вашего друга шпагу. Как человек миролюбивый, я редко вынимаю свою из ножен, но для Вас, сударь, сделаю исключение, — Морель приняла протянутую одним из мужчин шпагу и взмахнула ей. Шпага была новой и хорошо начищенной. Её владелец определённо следил за своим оружием. Девушка улыбнулась и поклонилась противнику, который тоже обнажил клинок.  — Начнем, господа! — сказал противник Мишель и скрестил с ней шпагу. Зрители, в лице Элии и еще двух мужчин отошли подальше, наблюдая за быстрыми тенями, мелькающими в неясном свете фонарей. Темнота только играла Морель на руку: её противник был толст и неуклюж, но силен. В удары он вкладывал все свою силу, поэтому звон шпаг был слышен далеко. К зрителям присоединились двое гвардейцев кардинала, только что сменившиеся с караула. Несмотря на закон, запрещающий дуэли, они были не прочь насладиться этим интересным зрелищем. Тем более, что противник девушки оказался мушкетёром, которых люди Ришелье, мягко говоря, терпеть не могли. Мишель, следуя советам отца, не спешила ранить своего противника. Пока она просто оборонялась, давая противнику вымотаться и устать. Мужчина, рассчитывавший быстро разделаться со «щенком», начал заметно злиться. Его раздражали спокойствие и невозмутимость противницы. Всё же мужчине удалось один раз задеть Морель. На щеке девушки осталась небольшая царапина. В свою очередь, это разозлило девушку. Дерзкий шутник отступил под напором сильных и очень мощных ударов, юная графиня продолжала наступать. На шее мужчины появилась багровая полоса, и яркая кровь залила кружевную манжетку. Секундного замешательства врага хватило Мишель, чтобы нанести хороший удар в плечо противнику, а затем окончательно выбить шпагу из его рук. Острие оружия было приставлено к горлу мужчины. Раздались одобрительные крики зрителей. За то время, пока шёл поединок, подтянулись ещё человек семь наблюдателей. Все они были скучающими особами, уставшими от танцев и решившими подышать свежим воздухом. Люди тут же разделилась на два «лагеря». Пять человек, из которых двое были гвардейцами, ещё двое — недавно подошедшими и Элия — все они «болели» за Мишель. Остальные придерживались стороны её противника. Гвардейцы и друзья грубого мушкетера успели заключить пари на десять пистолей. Когда шпага была выбита из рук мужчины, гвардейцы разразились радостными криками.  — А теперь, сударь, я прошу Вас принести свои извинения мне и моей даме, — лицо Мишель горело от радости и избытка волнения. Мушкетер что-то пробормотал, похожее на просьбу извинить его, но и этих невнятных слов хватило девушке. Она убрала шпагу от шеи мужчины и отдала оружие владельцу. Грубый шутник пожелал пожать руку «юноше», который так ловко победил его. Морель в восторге ответила крепким рукопожатием на такой благородный жест побеждённого. Гвардейцы получили свои деньги и, весело поздравив победительницу, пошли своей дорогой.  — А теперь я предлагаю выпить за великолепного Ромена-де Мореля и его прекрасную даму! — узнав имя своего противника, весело заметил мужчина, вытирая кровь с шеи шелковым платком и морщась от неприятной рези в плече. Честная компания благосклонно приняла предложение и отправилась обратно в ратушу. Остальная часть вечера прошла ещё более удачно: то и дело поднимались тосты то за победителя, то за его «девушку», то за побеждённого, а в конце все, посерьёзнев, выпили за здоровье короля и королевы. Граф-де Анкур, тот самый мушкетёр, оказался хорошим человеком и большим весельчаком, и компания то и дело взрывалась громким хохотом. Он рассказывал смешные случаи из жизни и службы в полку, забавно описывал товарищей по оружию и открыто высмеивал гвардейцев Кардинала. Вскоре Элия вынуждена была покинуть их компанию, так как было уже довольно поздно, и её родители уезжали. Они тепло простились, Мишель вежливо поцеловала ручку своей «дамы» и проводила её до выхода, после чего вернулась к новым знакомым. Те только-только раскупорили бутылку шампанского и теперь разливали по бокалам. Танцы подошли к концу и гости начали разбредаться по залу: скоро должен был начаться праздничный ужин. Юная графиня пила в меру, чего нельзя было сказать о её спутниках, которые были и до этого не слишком-то и трезвы, а сейчас буквально валились с ног от хмеля. Убедившись, что они не в состоянии как вести разговор, так и передвигаться, она оставила их на попечении нескольких слуг, которые обещали помочь им дойти до экипажей. Сама же Мишель отправилась вместе с остальными гостями в соседний зал, где был накрыт богатый стол. Несмотря на большое количество народа, места хватило всем: во главе стола стояли большие кресла, где должны были поместиться король и королева. Коронованные особы прибыли к тому времени, когда все уже расселись, и заняли специально приготовленные для них места. Гости встали, чтобы поприветствовать Людовика и Анну. Рядом с королем появился богато одетый человек. Его серые проницательные глаза быстро пробежали по лицам придворных. Несмотря на улыбку, лицо его оставалось серьезным и величественным. На нём была одежда багровых оттенков: камзол, штаны, ботфорты, перчатки, шляпа — всё было цвета крови. Мишель никогда не видела кардинала Ришелье в лицо, но сразу догадалась, кто этот важный придворный. Король благосклонно кивнул первому министру, а королева ограничилась холодным кивком. Людовик величественным жестом разрешил гостям сесть. Сам же он сначала галантно помог жене. Слуги разносили вино и шампанское. Снова зазвучали веселые и пьяные голоса, пьющие то за короля, то за королеву, то за кардинала. К концу пира Мишель откровенно заскучала. Она оказалась между юношей и девушкой. Парень громко разговаривал через стол со своим приятелем, а девушка пыталась строить глазки юной Морель, которую уже тошнило от всего этого. Чрезмерное веселье, как и большое горе, сильно утомляет. Больше всего ей сейчас хотелось принять ванну и отправиться спать. Она глазами поискала родителей, но в такой толпе найти их было просто невозможно. Подали сладкое, но кусок уже не лез Морель в горло. Она сидела, подперев голову рукой и медленно потягивая из хрустального бокала красное. Вдруг она оживилась и подняла голову. По залу пробежал шепоток, и пьяные голоса стихли. Кардинал, сидевший рядом с королём, поднялся и громким сильным голосом начал поздравительную речь. Она была короткой и лаконичной, но заслужила много больше аплодисментов, чем пришлось на её долю. Мишель снова заскучала, тщетно пытаясь побороть сон. Гости тоже заметно утомились,и то там, то тут дамы и их кавалеры прикрывали рты платочками и руками, стараясь подавить зевоту. Вдруг кто-то положил руку на плечо девушки. Та резко обернулась и увидела улыбающегося отца. Она улыбнулась ему в ответ и незаметно выскользнула из-за стола. Половина народа уже разбрелась по залу. Поставили столы для игры в кости и часть мужчин ушла заниматься этим не очень благородным делом, просаживая и выигрывая крупные суммы.  — Мать предлагает ехать домой, — шепнул он дочери. — Уже поздно, праздник подходит к концу. Ты как на это смотришь?  — Я уже и сама подумывала об этом, — так же тихо ответила девушка. — Экипаж заложен?  — Уже давно. Сядем в карету, и ты подробно расскажешь, откуда взялась на твоём лице эта царапинка, — он с улыбкой посмотрел на чуть порозовевшее от смущения лицо дочери. — Идем, Патриция уже наверняка начала беспокоиться! Маска скрывала только верхнюю часть лица, а красная ранка как раз была чётко видна. «От матери точно достанется, — с неудовольствием подумала Морель. — Ну ладно, не буду слишком подробно при ней рассказывать.» За этими мыслями она не заметила, как они вышли из ратуши и направились к стоянке экипажей и карет.