Fathers

      — Мистер Хаммел?       Я сразу же узнал этот голос, но не имел представления, почему он вдруг зазвучал в моём магазине посреди рабочего дня. Я был под автомобилем, с которым нужно было побыстрее закончить, поэтому не сдвинулся с места. Всё, что он хотел мне сказать, можно было обсудить и оттуда, где я находился.       — Это я.       — Эм… это… Блейн, сэр.       — Я уже понял. Хочешь рассказать, что ты тут делаешь?       — Я принёс вам кофе.       Кофе? Бойфренд моего сына принёс мне кофе в четыре часа дня в четверг? Автомобиль может подождать.       Я выскользнул из-под автомобиля, чтобы получше взглянуть на мальчика, который пришёл на работу к отцу своего парня. Снова. Его далтонская форма была идеально выглажена, волосы покрыты гелем, и он держал стаканчик с кофе, на котором было нацарапано слово «Бёрт». Но в первый раз с Блейном было что-то не так. Было выражение какого-то давящего поражения в его глазах, а также фиолетовый синяк, красующийся на подбородке.       — Ты в порядке, малыш?       — Я в порядке, — сказал он, посылая мне одну из тех своих обаятельных улыбочек.       Я взял кофе, понимая, что парень лжёт мне прямо в лицо.       — Спасибо за это, наверное. Но, ээ, есть ещё причины, по которым ты здесь?       Он выглядел ошеломлённым. Эту часть он не продумал.       — О, ну… Вы знаете, просто подумал, что у нас отчасти есть кое-что общее в эти выходные. Мы, эм… мы оба скучаем по Курту.       — Он просто в Нью-Йорке, Блейн. Он вернётся в понедельник.       Вспышка осознания пробежала по его лицу.       — Да-да, конечно. Ух ты, мне… действительно жаль, что я так вломился к вам… ещё и на работу. Вообще я редко так делаю. Простите… простите ещё раз, мистер Хаммел. Я просто… пойду.       Он повернулся, чтобы уйти, но я знал, что, независимо от того, сколько работы мне ещё нужно закончить сегодня, я не мог позволить ему остаться без помощи по той настоящей причине, из-за которой он пришёл сюда.       — Хочешь рассказать мне, что за сосунок ударил тебя?       Он замер как вкопанный.       — Что?       — Не валяй со мной дурака, малыш. Твоя челюсть.       Он держался уверенно, и я предположил, что он собирался втирать мне ту же самую выдуманную историю, которую рассказывал всем остальным.       — Эм… нет. Нет, я бы не хотел.       Я был ошеломлён ответом. Нет? Он хотел, чтобы я нашёл верный ответ сам, вместо того, чтобы выдать мне выдуманный. Я на самом деле был в каком-то смысле польщён.       — Хорошо… Тогда, по крайней мере, не уходи. Расскажи мне ещё что-нибудь.       Он выглядел абсолютно напуганным от такой идеи, но я не мог позволить ему уйти, не зная, был ли он на самом деле в порядке.       Я люблю своего сына, а мой сын любит Блейна. Он важен для меня.       — Ещё что-нибудь?       — Да, ты знаешь, Курт много мне рассказывает, но у меня нет чувства, что я на самом деле знаю тебя. Ты постоянно в нашем доме, и вы с моим сыном встречаетесь больше месяца. Расскажи мне о себе что-то, чего я не знаю.       Я сделал вид, что вернулся к работе, надеясь, что так ребёнку будет комфортнее говорить со мной, но сам был полностью сосредоточен на ответе.       — Эм, я даже не знаю. Полагаю… мне нравится футбол. Вы уже знаете это?       — Да, Финн говорил мне, что вы, ребята, смотрели игры. И даже пытались увлечь этим Курта, — сказал я, усмехаясь.       К Финну было легко найти подход; к Курту же практически невозможно, если ты не знаешь о барьерах, которые он построил вокруг себя. И, так или иначе, этот ребёнок выяснил, как ненавязчиво заинтересовать Курта в футболе. Это было почти неслыханно.       Он заботился о Курте.       — О, да, Финн хороший парень. Они с Куртом на удивление хорошо ладят.       — Ты прав. Они хорошие братья.       Он кивнул.       — У них хорошие родители.       Это было едва заметно, но я уверен, что слышал, как голос Блейна чуть дрогнул, когда он произнёс последнее слово. Родители.       — Хочешь присесть?       Он сел на старую табуретку, всё ещё держа свой собственный кофе, и наконец разогреваясь для этого разговора.       Я не хотел погружаться в эту тему, но мне было любопытно. Курт никогда не упоминал родителей Блейна, и я был уверен, что он даже не встречал их. Единственное, что я знал, это то, что отношения Блейна с отцом были по меньшей мере напряжёнными, как он рассказал мне в последний раз, когда был здесь. Это было хорошее начало.       — Расскажи мне о своих. Они тоже хорошие родители?       — Мои родители?       Вопрос, казалось, удивил его, как будто никто никогда не спрашивал его об этом раньше.       — Оу, эм, ну… Понимаете, мой отец весь в делах. Он банкир. Мы, на самом деле, не сходимся во взглядах во многих вещах, но он старается, я полагаю.       Я вспомнил о том, как Блейн рассказывал, что его отец пытался изменить его. Я не мог этого понять. Ты любишь своего ребёнка, потому что он твой ребёнок, несмотря ни на что.       — А твоя мама?       Он раздумывал над вопросом, нахмурив в сомнении брови.       — Понятия не имею.       Я повернулся, чтобы посмотреть на него.       — Понятия не имеешь?       — Она… ушла, когда мне было три года. Переехала в Мичиган, снова вышла замуж, и сейчас у неё трое детей.       — Ты поддерживаешь с ней общение?       — Нет, просто получаю от неё открытки на день рождения и Рождество каждый год.       Я не мог поверить в то, что слышал.       — Ты когда-нибудь пытался связаться с ней?       — У меня есть только её обратный адрес с открытки. Я посылал ей письма. Даже не знаю, сколько. Сотни, возможно, тысячи… Но она никогда не отвечала. Возможно, она их даже не читала.       И моё сердце разбилось. Я знал, каково ребёнку расти без матери. Я знал, каково было для моего сына думать о маме каждый день своей жизни, задаваясь вопросом, как всё, возможно, было бы по-другому, если бы он мог обнять её, когда просыпался каждое утро, мог рассказать ей о своём дне и услышать о её. Я не мог представить, на что было похоже для Блейна думать о ней каждый день, зная, что она жива и здорова, но считает своего сына недостаточно хорошим для того, чтобы ответить хотя бы на одно письмо.       Что за мать отказывается от своего ребёнка?       Рука, в которой я держал ключ, дрогнула, и он заметил.       — Я на самом деле не думаю об этом так часто, как раньше. Как только она прекратила подписывать открытки, я понял, что пора оставить мысль о том, что однажды она может вернуться.       Мне пришлось очень аккуратно подбирать слова. Прекрасно.       — Она многое упускает, ты знаешь. Ты замечательный парень. Ты идеален для Курта. Я ни с кем не видел его таким счастливым, как с тобой.       — Спасибо, мистер Хаммел.       — Бёрт.       Он рассмеялся.       — Бёрт, точно. Спасибо, Бёрт.       Но я не закончил.       — И вы со своим стариком тоже не очень хорошо ладите?       Он засомневался, и в его глаза снова вернулось поражение.       — Могло быть и хуже.       И тут все кусочки пазла сложились вместе. Кофе, сомнения, синяк, поражение… необходимость поговорить с отцом, которому он мог доверять.       Я повернулся, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Мне нужно, чтобы он видел, насколько заинтересован я был, и мне нужно видеть его реакцию.       — Он сделал это с твоим лицом?       Ужас охватил его менее, чем за секунду, и мои подозрения сразу же подтвердились.       — О чём вы говорите?       — Он бьёт тебя, не так ли? Твой собственный…       Я глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.       — Чёрт возьми, не могу поверить, что Курт не сказал мне об этом.       Он посмотрел на меня так, как будто разбил вазу и собрался обвинить в этом кошку.       — Мистер Хаммел, мой отец не бил меня. Это была… это была просто случайность, честно.       Я побагровел от злости. Этот ребёнок был предан единственным человеком, который, как предполагалось, должен безоговорочно любить его. Это было чересчур.       — Что, он разозлился только один раз? Ты облажался, верно? Он сказал, почему сделал это? За что? За то, что ты гей?       — Мистер Хаммел...       — Сколько раз? Как часто это происходит, Блейн?       — Это… это не то, что вы думаете.       В его глазах медленно появлялись слёзы.       — Тогда что это?       — Извините. Я не должен был приходить сюда.       — Не двигайтесь, молодой человек.       Он замер. В теории он был идеальным сыном: умный, послушный, вежливый, обаятельный. Была только одна проблема — он не вписывался в те подавляющие ожидания, которые возлагал на него собственный отец. Совершенство включало в себя привести домой хорошую девушку, которая подарит ему внуков и продолжит его род. Блейн не мог дать ему этого.       — Как часто, Блейн?       — Я… я не знаю. Я просто…       Он сделал глубокий вдох, стараясь изо всех сил не развалиться на части посреди моего магазина.       — Выговорись, малыш.       — Я пришёл сюда не для того, чтобы… плакаться вам. Я просто хотел какой-то… Я не знаю, что-то вроде того, о чём говорит Курт, когда рассказывает о вас. Я хотел знать для себя, что он имел в виду, когда говорил, как вы открыты и насколько понимающие.       Он сделал ещё один глубокий вдох.       — Я рассказал ему о Курте. Он не знал, и я рассказал ему, и он был просто… Ну, я выбрал не очень хорошее время для этого. Я не должен был ничего говорить. Я знал, что не должен был ничего говорить. Я был так глуп. Я просто выпалил это и следующее, что я понял, что он был… в ярости. В абсолютной ярости.       Он подавился собственными словами и вздрогнул от воспоминаний.       — Дыши, Блейн. Ты больше не должен говорить.       Он наклонил голову и сжал пальцами переносицу, медленно покачивая головой вперёд и назад. Потом рухнул обратно на стул.       Я не мог понять его сложностей, и я понятия не имел, сколько из этого знал Курт. Как только Курт вернётся домой, я усажу его, и у нас будет долгий разговор. Я знал, что со всеми увиливаниями Курта от проблемы и его защитной реакцией по Блейну это займёт часы, но это было необходимо.       — Боже, я чувствую себя так глупо из-за всего этого. Я-я действительно ценю то, что вы выслушали меня, мистер Хаммел.       — Я уже говорил тебе. Бёрт.       — Бёрт.       Я вздохнул.       — У тебя нет причин чувствовать себя глупо, Блейн.       Я на мгновение замолчал.       — Ты любишь моего сына, верно?       Это был вопрос, который даже не нужно было задавать.       — Да, сэр.       — Если твой отец не может принять это, то он… неандерталец, как сказал бы Курт.       На секунду, готов поклясться, я увидел, как на его губах дрогнула улыбка.       — Я не думаю, что он оценил бы это.       Он вытер глаза.       — Ну, у него и не будет шанса, потому что ты туда не вернёшься.       — Простите?       — Ты останешься в моём доме, пока я не поговорю с ним и не отведу тебя к врачу.       — Это… этого действительно не нужно, серьёзно.       — Это больше, чем нужно. Ты и правда думаешь, что я позволю тебе вернуться туда?       — Я-я не… Никто никогда...       — Без вопросов, Блейн. Магазин обойдётся без меня несколько часов. Пойдём, я поведу.       — Мистер Хам- Бёрт, я… Я обещаю, что не подведу вас. Я не подведу Курта.       — Я верю тебе, сынок.       Это слово отозвалось эхом в груди Блейна, когда он вздохнул. Внезапно, весь вес с его плеч был переброшен на мои.       Но я не возражал. И я знаю, что никогда не буду возражать.