ВасИлья

      Предновогодний шопинг-квест в поисках подарков – тот случай, когда ты точно знаешь, что тебе придется сделать ЭТО, но выискиваешь массу причин, чтобы отложить сие сомнительной увлекательности занятие на попозже. Во всяком случае, основная масса людей, с которыми активно приходилось общаться Илье в развеселые декабрьские будни, считала его тяжкой повинностью. И чаще всего недовольство озвучивалось фразой: «Боже, еще подарки покупать...» И в ней слышалась вся скорбь еврейского народа: столько денег, столько времени... Столько денег!       Илья к числу новогодних страдальцев не относился – он очень любил праздничную суету и приготовления. Оставалось в этом что-то родом из детства – наивное ожидание чуда и того, что оно обязательно случится. Правда, сейчас он «по-взрослому» был уверен в том, что к этому нужно самому приложить руку. Главный приз ему уже достался – жирафа клетчатая необыкновенная, а дальше – имей совесть и уж расстарайся, чтобы вышло, как в рекламе: «Праздник к нам приходит!» Вася его научил. Что это, собственно, не так уж и сложно – было б желание. И чудо приключится! Обязательно!       Достаточно вспомнить прошлый безумный Новый год с тыквой Джеком и фикусом вместо Деда Мороза и елки. Но ведь... офигенно же было!       С тех пор как в его жизни плотно прописался индивидуум по имени Василий Калюжный, Берсенев в последние дни уходящего года не позволял себе ни на секунду поддаваться мрачным мыслям и хандре, суеверно полагая, что надо быть благодарным судьбе, всевышнему, вселенной или... Васе за еще один полный событиями год. В надежде, что следующий будет не хуже, а богаче на впечатления. По принципу, а будешь ныть и жаловаться на ожидаемый в каждом декабре аврал на работе, замотанность и невозможность провести хоть один нормальный и спокойный вечер с любимым... Короче, не борзей и не искушай фортуну!       «Это временно», - одергивал себя Илья, если вдруг на него накатывало – сказывалась усталость: в этот период заказы сыпались на агентство, как из рога изобилия. Порой и до полуночи застревали с Максом в офисе. Вася, впрочем, тоже горел на работе, что предсказуемо с его должностью. Поэтому все на бегу, на лету, но...       «Временно», - успокаивал себя Берсенев, втолковывая очередному непробиваемо-настырному клиенту, что новогодний рекламный плакат может обойтись и без снежинок. Чесс слово, оттого, что их налепить в количестве стопицот штук, народ скупать недвижку массово не ринется, да и снег вряд ли пойдет. На Новый год прогноз прогнозировал традиционные +4 и дождь, так шта... Нинадо, пожалуйста!       В общем, Илья держался в эти дни на сплошном кофейном позитиве, поэтому его даже получасовые очереди на парковку торговых центров и толкотня в магазинах не раздражали. Скорее, наоборот - и это тоже часть предстоящей вакханалии с последующими каникулами, когда можно будет расслабиться и провести время в компании с любимой жирафой. Весело, пьяно и энергично. С Васей не может быть иначе.       И подарки выбирать Илюша любил. Вот ему этот квест нисколько не казался напряжным и утомительным. Особенно, конечно, Берсенев обожал заранее продумывать, а потом целенаправленно искать сюрпризы для Васи: любимого ему, конечно, в этом плане не переплюнуть, да и не нужно. Это не соревнование, в конце концов. Калюжный предпочитал широкие жесты – уж если дарить, то как минимум Луну с неба, Илья – интимные, понятные только им двоим. И каждый оставался после обмена презентами в эйфорическом восторге. Илья не переставал удивляться Васиной затейливой фантазии, Вася умилялся с трогательных, говорящих знаков внимания со стороны обожаемого Люши.       В этом году Берсенев предвкушал момент вручения подарков... Возле елки... С шампанским, оливье и мандаринами. Тет-а-тет – решили, что на этот раз никаких шумных сборищ. Проведут ночь с 31 декабря на 1 января вдвоем. Очень-очень хотелось и ждалось этого «вдвоем». Тихого и уютного, во многом традиционного, потому что внове будет. Даже напланировали собственноручно ужин приготовить. Чем до икоты изумили Марию Владимировну.       Илья месяц готовил свой подарок: книгу с фотографиями, напоминающими о каком-нибудь значимом событии за четыре с половиной года совместной жизни, к каждой из которых он написал стихи. Шутливые и проникновенно лирические, с откровенной перчинкой и трогательно романтические...       Илюша признавался в любви. Васе. Любви, играющей разными оттенками, но безусловно по-прежнему сильной и неизменной. И не сомневался, что в ответ его ждет нечто... феерическое. Неважно что и какой стоимости – феерия всегда заключалась в самом Васе и в том, как он все преподносил.       Так вот... Берсенев готовился к встрече Нового года, урывая среди быстро скачущих декабрьских дней несколько часов на прогулки по торговым центрам: любовался нарядными витринами, поблескивающими огоньками елками, наблюдал за суетящимися людьми, радовался, когда находил удачные презенты приятелям. В этом деле Вася ему был не помощник – лишь расходы пополам, и не потому что не хотел, а потому, что реально не мог. Его руководство не было столь снисходительно... Точнее – его руководство не было Максом Клименко, лучшим другом. А одариваемых в списке - овердофига: с появлением Калюжного в жизни Берсенева их число выросло в разы, чему Илюша был искренне рад. И Новый год считал отличным поводом напомнить им, что это действительно так. Что они с Васей действительно счастливы иметь не так много (их не может быть много), но по-настоящему близких друзей – им подарки выбирались с особой тщательностью, и множество приятелей, с которыми классно провести время и развеяться.       Был лишь один человек в списке, на котором приятное занятие превращалось как раз в квест, откладываемый «на попозже». Один, но ключевой...       Мама!       Угодить Марии Владимировне с подарком – это все равно что доказать теорему Ферма и получить миллион долларов США в качестве награды. Это все равно что забраться на Эверест и водрузить флаг со Спанж Бобом. Это все равно что остановить на скаку лихого жеребца и прогарцевать на нем победоносно пару-тройку метров. Это все равно что...       Это практически НЕВОЗМОЖНО! То есть... кому-то такие подвиги под силу, но, увы, не Илье с Васей.       Суровый и авторитарный директор средней школы №... на робкий вопрос сына: «Мам, может, ты что-нибудь хочешь в подарок?» неизменно отвечала: «Илюша, не тратьте с Васей деньги – лучше купите домой мультиварку». Но при этом... Илья на сто процентов был уверен в том, что попытайся они с Василием последовать ее просьбе... В общем, даже Калюжный не был настолько безбашенным парнем. Он, скорее, рискнул бы не прийти на совещание полного состава директората, чем вручить Марии Владимировне свое уважительно-внимательное отношение вместо материального подарка.       И с каждым разом выбор становился все затруднительнее и затруднительнее (праздников-то у директора школы было поболе, чем у обычных смертных), поэтому на этот раз дотянули до самого края «попозже» - утра 31 декабря...       - Вася, - Илюша сидел в кровати, обложившись подушками, пил кофе и время от времени барабанил пальцами по тумбочке, - ситуация приближается к катастрофической, тебе не кажется?       Калюжному спросонья пока так, видимо, не казалось, потому что ненаглядная жирафа вместо того, чтобы резко озаботиться масштабами трагедии под названием: «Что мы, едрить твою за ногу, будем дарить моей маме?» полезла загребущими грабельками под одеяло – проверять, о чем идет речь. После пробуждения и завтрака в постель Васе причудилось, что проблема может быть только в одном: Илье требуется экстренный минет с последующим продолжением игрищ в душе. В радужной вселенной Василия идеальное утро накануне Нового года, в первый за три недели, полноценный, ко всем чертям работу, выходной выглядело именно так.       - Вася! – Берсенев отставил чашку с кофе и попытался пресечь наглые поползновения Калюжного, с головой занырнувшего под одеяло.       - Мммм? – Василий выглянул из своего убежища и облизнул губы, прикусив нижнюю и близоруко сощурив глаза. Скажем прямо, соблазнитель из Калюжного – скорее, из комического разряда, нежели эротически-возбуждающего плана актер. Но на Илюшу убийственная аура Василио всегда действовала безотказно – слишком уж волновали его воображение бледные веснушки на Васином лице, эта подслеповатая беззащитность теплых карих глаз, проявляющаяся без линз и очков, рыжеватые пряди челки, непослушно спадающей на узкое лицо, чуть оттопыренные уши... Калюжный оставался для Берсенева нереально сексуальным парнем, навеки изгнав с пьедестала даже Бобби в роли Железного человека.       - Мозговой штурм? – неуверенно предложил Илья, сползая ниже... чтобы Васе было удобнее. Невольно сбился с дыхания, уловив четкий чувственный посыл страстного любовника, коим, без сбоев, был ненаглядный, и подался бедрами вперед, подставляясь под чуткие поглаживания умелых Васиных пальцев. За четыре года роскошного интима Калюжному требовалась всего пара прикосновений губами и шершавыми подушечками длинных узловатых пальцев к некоторым секретным точкам на Илюшином теле для того, чтобы с пол-оборота завести его до предела.       Илья физически ощутил, как его мозги стекли в область паха, а проблема с подарком маме временно превратилась в пустяковую. Все, что его сейчас заботило, – не кончить раньше времени, глядя на возбуждающее выражение Васиного лица, бесстыдно наслаждающегося процессом. Берсенев растворился в ощущениях, утопая в желании прочувствовать крепкий, как победоносный столб на Центральной площади, потенциал Калюжного всем нутром. Если без метафор и сравнений, Илюше уже до зуда в заднице хотелось принять Васин член на всю длину – так, чтобы стонать от кайфа, срывая с губ любимого кусаче-требовательные поцелуи. Но разошедшийся после вынужденного перерыва изверг не торопился – изводил Илью неспешными ласками, с садистским удовольствием вынуждая порыкивать от нетерпения и одновременно умоляюще просить: «Ва-а-ася, ну...».       И, в общем, пока в их жизни будет это... Этот момент, когда кожа к коже, дыхание в дыхание необходимее воздуха, когда капельки пота, проступающие на висках, холодят разгоряченную голову, когда пряный мускусный запах возбуждения забивает все остальные, когда в безостановочном движении – то плавно-контролируемом, то рвано-бешеном - концентрируется весь смысл... Провалы в отношениях не страшны. Постель в любом случае помирит.       - Вася... – два часа спустя Берсенев вернулся в реальность. Занеженный и заласканный до состояния: «Шампанского, пжлста, и красной икры!», с парой свежих отметин Васиных зубов на ключицах и животе, взъерошенный, словно попугай после шторма, и счастливый донельзя Илья как-то потерялся в пространстве и времени. Где-то на задворках сознания слабенько шевелилась мыслишка, что... Что-то очень важное он сейчас упускает из виду. Но что именно? Продукты, вроде, закуплены, дома – порядок, елку нарядили, друзья предупреждены, что все встречи начнутся с первого января, а сегодня их не кантовать. И даже не пытаться ломиться к ним домой в два часа ночи, «Тебе ясно, Клименко?» Подарки тоже приготовлены...       - Вася! – воскликнул Илья.       - Люша... - Калюжный приоткрыл левый глаз, провел ладонью по голому Илюшиному животу, приподнялся с его груди, где сладко и лениво посапывала его рыжеватая головушка, и оставил россыпь рассеянных поцелуев – мягких, ванильных. – Какая у тебя кожа... Ммм... – Вася потерся носом о Илюшино плечо. – Как хорошо с тобой рядом... Я так соскучился. За эти дни.       - Я тоже, - Илья поплыл. – Странное чувство, да? Скучать друг по другу, живя вместе.       - Да, - согласился Вася. – Но знаешь... В чем-то хорошее, полезное. Бодрит.       - Есть такое дело, - Берсенев крепче обнял жирафу, позволяя ему вновь с удобством устроиться на его груди.       - Так что ты там мне все пытаешься сказать? – вспомнил вдруг Калюжный.       - Я? – Илья тихо хихикнул от щекотных прикосновений Васиной небритой щеки. – Я... Вася! – Берсенев резко сел. – Подарок! Маме!       - Е-мое! – подскочил Вася, выпучив глаза. От ужаса. Ужаса осознания глобальности прокола. – А ты не купил?       - Я? Обычно мы делаем ЭТО вместе, - напомнил Берсенев о круговой поруке и о том, что в данном случае он не намерен отдуваться один, как бы сильно ни любил свою жирафу. Потому что на двоих надо делить не только радости и печали, но и Марию Владимировну... Раз уж им обоим так фантастически повезло с родительницей. Ставшей без торгов и обсуждений общей.       - Есть идеи? – с надеждой спросил Василий, преданно заглядывая Люше в глаза.       - Нет, - вздохнул Илья, понимая, как сильно сейчас травмирует психику своему ненаглядному. – Я думал, может, у тебя... они есть... – с не меньшей надеждой в голосе пробормотал Берсенев, трепетно беря за руку Калюжного. Но тот в ответ только поник плечами, опустив глаза.       - Что будем делать? – смирившись с безысходностью положения, задал вопрос дня Василий.       - Мозговой штурм? – повторил предложение Илюша.       - Мозговой штурм... – пробормотал Калюжный. Затем встряхнулся, глянул на часы, заложил челку за уши и уже деловито произнес:       - Твоя мама во сколько нас ждет к себе?       - В семь.       - Значит, у нас есть шесть часов и тридцать три минуты, чтобы экстренно эвакуироваться. Желательно за пределы страны, - бодро закончил Вася. – Я пошел собирать чемоданы.       - Очень смешно, – пробурчал Илья. – Не проще ли сейчас сосредоточиться, подумать, пойти и купить этот чертов подарок?       - А толку? – пожал плечами Вася, впадая в философский настрой. – Скажи, мы хоть раз угадали?       - Нет. Но это не важно! – Берсенев поднял указательный палец вверх. – Важно, что мы озадачились поиском, потратили время и деньги, а значит – оказали моей дорогой маме должное внимание и уважение. И вообще доказали, как сильно мы ее любим. Да, Вася?       - Безусловно, - с готовностью подтвердил свои чувства к родительнице Берсенева Калюжный. – Я твою маму так люблю, что сам страшусь силы своей любви к ней. Особенно люблю, когда она в очередной раз спрашивает, постригусь ли я наконец нормально и куплю ли себе приличные джинсы... без дырок, - Мария Владимировна, в целом, души не чаяла в Василии, и именно поэтому считала необходимым давать мудрые советы великовозрастной дитятке, оставшейся сиротинушкой бесхозной, которому некому объяснить, как должно выглядеть порядочному и успешному молодому человеку, коим, по мнению госпожи Берсеневой, являлся Калюжный.       - Извини, - без особого раскаяния за бестактность матушки произнес Илья. Лично он с рождения терпит подобные нравоучения. Да еще до побега из дома так и выглядел... Как порядочный молодой задрот. А Вася всего четыре года слушает – не срок. Пусть скажет «спасибо» за то, что они живут на точно выверенном расстоянии от Марии Владимировны, при котором вроде и недалеко, но маман точно сама в гости не нагрянет, и они имеют возможность регулировать частоту встреч с родительницей.       – Итак... – вернулся к теме Илюша, - варианты, гений?       - Банные полотенца? – предложил Калюжный.       - Васенька, ты прикалываешься? – свел брови к переносице Берсенев. – Мы ей комплектов семь уже задарили... этих полотенец. Всех цветов радуги... И стоимостью, как... Никогда не мог понять, как три полотенца могут стоить пять тысяч рублей.       - И не поймешь. Главное в этом деле – не отрывать бирочку с ценой, - заметил Калюжный, выискивая домашние брюки. - Кстати, по-моему, тема с полотенцами была все-таки удачной. Полотенца всегда пригодятся.       - Да, конечно. Особенно моей маме... Она их с удовольствием передарила своим подружкам, - одним махом опустил с неба на землю любимого Илья. – И дорого, и сердито, и ей бесплатно.       - Что, серьезно? – Василий почесал макушку. – А вазы? Между прочим, одна из них, помнится, была из японского фарфора ручной росписи... – он помолчал. – А ты видел эту вазу?       - Ваза осталась, ага. В шкафу спрятана. Если что – у нас с тобой нет вкуса, - добавил Берсенев, нехотя вылезая из кровати и вытаскивая Васины штаны из-под одежды, сваленной кучей в кресло.       - Понятно, - Вася вздохнул. – В общем, статуэтки, вазы и прочую красотищу для простаивания без дела на полках не берем.       - Не-а, нафиг, - согласился Илья, натягивая джинсы. – Ты это... Одевался бы уже на выход.       - Угу, - Калюжный с тоской в глазах отложил домашние штаны и вышел в холл – рыться в гардеробной.       – Илюх! – крикнул Вася.       - Чего? – молодой человек выцепил носки из комода и теперь приглядывался к ним, гадая – парные они или нет.       - Вот мне интересно... Мы с тобой живем четыре года. В жизни нормальных людей праздников с подарками не так много: ну там... день рождения, Новый год, у девочек – 8 Марта. То есть это... что-то около двенадцати подарков... А по моим ощущениям, мы только и делаем, что...       - Я понял твою мысль, - усмехнулся Илья, решив, что носки парные, потому что оба черные. – Но! У моей мамы праздников с подарками гораздо больше! Добавь сюда День знаний, День учителя, именины, которые матушка привыкла праздновать с размахом, как еще один и настоящий день рождения – не спрашивай меня, почему, она в церкви раз в год бывает, внеплановые награды от какого-нибудь районо, день полиции...       - Эммм... – Вася заглянул в спальню, застегивая рубашку. – День полиции? Мы и на этот праздник дарили ей подарки? – он наморщил лоб, пытаясь вспомнить.       - Ага, - кивнул Берсенев. – Ты забыл? Моя мама – почетный полицейский. В прошлом году она голыми руками задержала преступника! Какого-то неудачника, попытавшегося отнять у нее сумку в темном переулке.       - Опрометчивый поступок с его стороны, - хмыкнул Калюжный. – И да, я что-то такое припоминаю, - задумчиво протянул он. – Знаешь, я в последнее время – ты меня прости, конечно – но практически не слушаю то, что говорит твоя мама. При всем моем уважении к ней... У меня мозг взрывается. Наверное, поэтому как-то не очень запомнил историю про героическую поимку негодяя.       - Поздравляю, - Илья пожал руку Васе. – Ты достиг 80-го уровня в общении с моей мамой. Тебе осталось совсем немного дотянуть до моего – бог.       - Ммм? – улыбнулся Калюжный, вопросительно приподняв брови.       - Я слышу только то, что жизненно необходимо услышать для дальнейшего выживания на расстоянии карающей длани моей матушки, - назидательно проговорил Берсенев. – История про звание почетного полицейского – жизненно необходимая, ибо не дай бог пропустить годовщину этого события.       - Сенсей, - Вася упал на колени перед Илюшей. – Я учту на будущее, - и сочно чмокнул любимого в пупок.       - Вот если мы переедем жить на Камчатку... Тогда можно вообще не слушать то, что говорит моя мама, - закончил Берсенев, запуская пальцы в волосы жирафы. Такие приятные наощупь.        - Но мы очень-очень любим Марию Владимировну, - заметил Калюжный, зажмурив глаза, как кот, которого чешут за ушком. – Потому что на самом деле у тебя мировая мама.       - Да, - улыбнулся Илья. – На самом деле, да. Поэтому, Вася... Подарок!       - Может, какой-нибудь гаджет? – с сомнением в голосе подкинул мысль Калюжный, вставая с пола.       - Вась, у нее уже есть все гаджеты: ноутбук, планшет - причем, два: для работы и для личного пользования, смартфон... какие-то супер-ручки, флэшки и прочая ерунда, - напомнил Илюша, дозастегивая на Васиной рубашке пуговицы и любовно поправляя воротник.       - У нее нет селфи-палки... – неуверенно проговорил Василий.       - Селфи-палка? Моей маме? – уточнил на всякий случай Илья. – Вась, а ты вообще представляешь мою маму... с селфи-палкой? Что она с ней делать будет?       - Фоткаться с коллективом? – предположил Калюжный.       Илья на секунду представил себе эту картину... Особенно Наину Георгиевну, складывающую губки уточкой, и подавился смехом.       - Вася, нет, - резюмировал Берсенев, отсмеявшись. – Еще идеи?       - Золото-бриллианты?       - Не с нашим везением и вкусом, - отмел предложение Илья. – Сервизы любого формата тоже сразу нет.       - Было, - кивнул Вася, начиная тосковать. – А может... мы твоей маме мультиварку прикупим, а?       - Мама не признает сих бесовских приспособлений в готовке, ты же знаешь, - качнул головой Илья. – И боюсь, при таком раскладе мультиварка перекочует жить к нам. И нам придется... готовить. В ней. Что-нибудь. Потому что мама приедет и проверит!       - Нененене, - испугался Калюжный. – Никаких бесовских приспособлений.       За четыре года молодые люди так и не продвинулись в кулинарном искусстве, застряв на уровне «пельмени-яичница», поэтому-то у Марии Владимировны и случился когнитивный диссонанс, когда ребята заявили, что на Новый год сами сварганят себе праздничный ужин. Правда, Илья опустил одну деталь: часть еды в виде сложносочиненных закусок и салатов они вчера забрали в готовом виде из бара Вика Терентьева, а самостоятельно собирались всего лишь запечь курицу и отварить картошки. Еще открыть банку с соленьями.       - Альбом с репродукциями известных художников? Картину? Книгу? – перебирал варианты Василий.       - Было-было-было... – горестно прикрыл глаза Илья. – И это все в зоне риска. Мы с тобой на пару своим айкью и эстетическими запросами не дотягиваем до моей матушки.       – Красивую корзинку с фруктами и конфетами? – жалобно спросил Калюжный.       - Опять?       - Что-то из косметики?       - Ты разбираешься в женской косметике?       - Блииин...       Повисла мучительная пауза.       - Слушай, а давай просто пойдем сейчас в торговый центр и будем искать, а? Наобум! – хлопнул по коленкам Вася.       - Да-да, хорошая идея, - кивнул Илья. - Я знаю, чем все закончится: мы просто, как два дебила, проблуждаем часов пять по магазинам, пока нам не станет уже пофигу на все... И купим первую попавшуюся хрень. Лишь бы не в отделе для полотенец. С полотенцами точно перебор.       - У меня больше нет мыслей, - пожал плечами Калюжный.       - Вась, я сказал – это хорошая идея, - произнес Илюша, выискивая взглядом мобильный и кошелек. – Идем в торговый центр. Блуждать... Успокоим совесть - и к маме. Сдаваться. С рассказом о том, как долго мы искали ту самую сногсшибательно дорогую и безусловно волшебную по функционалу хрень в подарок.       - Действительно. Успокоим совесть, так? – Вася заметно приободрился.       - Так. И вообще... Мы ни разу еще не попали в точку. Даже билеты во время театрального фестиваля купили не на тот, сука, спектакль и не на тот, блин, ряд! Зачем изменять традиции? Просто моя мама – такой человек! Ей в принципе угодить невозможно. Но мы же ее любим?       - Любим! – отозвался с энтузиазмом Калюжный.       - Во-о-от. Главное в ближайшие пару часов не забыть об этом... – пробормотал себе под нос Илья.       На улице накрапывало мелкой моросью и задувало беспощадно под полы пальто. Вприпрыжку добежали до авто.       Было по-осеннему промозгло и совсем не празднично, но приукрашенный-принаряженный город и бодренькая музыка в радиоэфире напоминали о том, что это не рядовые будни. Вася, пока Илья тихо матерился, пытаясь пристроиться в ряд, змейкой ведущий к парковке самого посещаемого торгового центра, крутил головой по сторонам, с удивлением отмечая, что не только они что-то еще докупают в последний день перед праздником. На площади кишело людьми.       Наконец-то удалось вклиниться в ряд прочих автолюбителей, которым так же срочно требовалось попасть в магазины. Предсказуемо застряли. Теперь осталось набраться терпения и ползти к парковке.       - Смотри-ка... – вдруг произнес Вася, опуская стекло и тыкая пальцем куда-то в сторону памятника Родины-матери. – Там какая-то тусовка. Ярмарка, что ли? И... слышишь? – он увернул звук магнитолы. Салон наполнился гитарными звуками и обрывками текста песни, исполняемой хриплым, но интересным по модуляциям голосом:       Мы не знали друг друга до этого лета,       Болтались по свету, земле и воде.       И совершенно случайно мы взяли билеты       На соседние кресла на большой высоте.       И моё сердце остановилось, моё сердце замерло,       Моё сердце остановилось, моё сердце замерло...       - О, «Сплины», - обрадовался Вася и наполовину высунулся из машины, вслушиваясь в песню и выискивая взглядом того, кто ее поет. Илья тоже обернулся и сразу приметил среди суетной толпы парня довольно оригинальной внешности: с желтовато-пшеничными волосами, обрезанными по плечи, в черной обтягивающей шапке, обычном пуховике и джинсах. Но его лицо! Высокие скулы, выразительные глаза невероятного разреза и очень красивой формы губы. Как будто что-то... индейское проскакивало. Хотя, откуда? Просто примесь азиатских корней.       - Хорошо поет, да? – бросил Калюжный.       - Угу, - согласился Илья, отвлекшись на дорогу. Продвинулись еще на полметра. В «Мое сердце» Сплинов мешались звуки города и чужих разговоров, но тем не менее голос уличного музыканта ложился словно поверх стороннего шума.       - А вот и мой помощник! – возвестил парнишка жизнерадостно и бегло пробежался пальцами по грифу. – Что будем петь, напарник? – задорно поинтересовался музыкант у возникшего рядом с ним еще одного любопытного персонажа – высокого лохматого шатена, в намотанном слоями по самый нос шарфе, зябко кутающегося в теплую куртку.       - «До свиданья, мой плюшевый мишка, нам пора домой!» - ответил громко «напарник», забирая из рук музыканта гитару. – Концерт окончен.       - Это был просто Валя! Человек-облом! – хохотнул блондин, но тем не менее покорно принялся убирать инструмент в футляр, предварительно вытряхнув оттуда мелочь и несколько купюр.       - А это был просто Вано! Человек-прогон! – хлопнул в ладоши шатен, представляя друга небольшой компании слушателей, среди которых преимущественно наблюдались девчонки лет восемнадцати. При имени «Вано» они оживленно принялись переговариваться, то и дело приставая с вопросами к музыканту. Молодые люди еще немного постояли с девушками, откровенно валяя дурака перед ними, затем попрощались и медленно двинулись по направлению к проспекту. Шли плечом к плечу, о чем-то переговариваясь и обмениваясь смешливыми взглядами.       - Прикольные ребята, да? – Вася сел ровно, нажимая на кнопку стеклоподъемника. – Чувствуется, что давно дружат.       - Может быть, - пожал плечами Илья, отпуская тормоз и позволяя машине проехать еще несколько метров. Ему на мгновение показалось, что дружба у этих товарищей такого же характера, как и у них с Васей, но... может быть, это домыслы. В целом, конечно, да, ребята занятные.       На парковке они стали свидетелями еще одной сценки... Вот за это Илья и любил торговые центры – за возможность беспрерывно наблюдать за людьми, подмечая приметных персонажей. Наверное, в нем авторское просыпалось.       Пока они выходили из машины, мимо них прошлейфил тюнингованный «гольф», не новый, но вылизанный до идеального состояния, и виртуозно вклинился между рядами машин. Со стороны маневр выглядел каким-то постановочным трюком – до того эффектно влетела машинка. Секунда, и из авто выскочила симпатичная длинноногая блондинка в коротенькой курточке и высоких сапогах с крестами и черепами. Вслед за ней показался крепкий телосложением светловолосый парень, простоватый лицом, но обаятельный. Выглядящий солидно так, по-мужски.       - Маш! – он окликнул пританцовывающую возле «гольфа» девушку. – Ну тебе сколько лет, чтобы вестись на подначивания какого-то юного пижончика?       - Лех, да ладно тебе! – блондинка собрала кудри в хвост и зафиксировала их резинкой, снятой с руки. – Мы ж без Ани! Дай мамочке оторваться!       - Карманова, ты неисправима, - хмыкнул парень, обнимая девушку за талию. – Мне вот интересно, ты часто без меня так развлекаешься?       - Даю прикурить малолеткам на светофоре? – уточнила девушка. – Не-е-ет, - протянула она с невинным лицом, но хитрыми глазами.       - То есть, да, - кивнул сам себе «Леха», с наигранной укоризной глядя на... видимо, жену. Илья приметил у обоих кольца. – Ты уже не Карма, забыла?       - Не Карма, - улыбнулась девушка. – Но это не мешает мне оставаться... легендой.       - Само собой, - фыркнул парень. – Идем, легенда, исправляться. Это ж надо было Анечке куклу купить!       - Я думала, сработает, - виновато пробормотала «Маша». - От Деда Мороза же!       - Не сработало... – пожал плечами «Леха». – Какой она там суперкар хотела? – они скрылись в дверях, ведущих в зал торгового центра.       - Гонщица, что ли, какая-то? – спросил Вася у Ильи.       - Похоже, - кивнул Берсенев, еще раз глянув на отполированный до блеска «гольф».       На эскалаторе их догнала еще одна занятная компания из четырех человек: во главе роскошная женщина в норковой шубе, рядом с ней – парень в строгом пальто и брюках, но... синеволосый, хотя стрижка модная, а за ними... Двое – прям каноническая парочка: брюнет и блондин. И вот тут как-то не могло быть сомнений, кто эти двое друг другу. Темноволосый красавчик приобнимал рассеянно улыбающегося парнишку с приятным лицом – вроде, ничего особенного, но располагающего к себе - за плечи. По-собственнически приобнимал. Илья знаком был с такими жестами. В исполнении Василия, когда его внезапный приступ ревности накрывал.       - Анастасия Павловна! – проорал знойный брюнет типажа Меркулова и дернул женщину за рукав шубы.       - Здрадовский! Ну чего тебе? – рыкнула дама, оборачиваясь к молодому человеку.       - Вот скажи мне, систер, на кой ляд нам всем надо было ехать за этим твоим коньяком, который продается только здесь? – поинтересовался красавчик.       - А шоб без меня не надрались раньше времени, придурки недисциплинированные, - бросила женщина, оправляя шубу.       - Резонный аргумент, кстати, - заметил синеволосый.       - Серый, ты предатель, - скривил губы «Здрадовский». – Да, Ива? – это он уже своему... бойфренду все-таки, решил Илья.       - Мне по фигу, - отозвался парнишка и как-то тяжело вздохнул, устало. – Мы с прошлой недели пьем. Как вернулись из Новосиба. Я уже не могу. Убейте меня кто-нибудь. Пожалуйста.       Илья хрюкнул от смеха, сочувственно глянув на того, кого назвали «Ивой». В общем, ему знакомо было это состояние. Когда хотелось или самому сдохнуть, или прибить... одну буйно веселящуюся жирафу.       Четверка принялась шумно препираться, но фразы уже были не различимы – они направились к магазину с элитным алкоголем.       - Может, мы твоей маме тоже подарим бутылку особенного коньяка? – кивнул вслед уходящим Вася.       - Мама пьет только водку. Какую-то супер-мега-водку. Пару рюмок. Не думаю, что это хороший вариант, - отфутболил идею Берсенев.       - А твоя мама день ВДВ случайно не празднует? – уточнил Калюжный. – Я так спросил. Вдруг пропустил что-то.       - Ха-ха, - без эмоций бросил Илья. – Идем!       Крестовый поход-квест начался!