Человек в каждом из нас

Маленькая девочка старательно рисовала в альбоме. Вокруг сидели другие дети. Они шумели, кто-то что-то лепил из пластилина, сминая разноцветные куски в один. Девочка старательно рисовала. В комнату вошла воспитательница. Дети притихли на краткий миг и кинулись к вошедшей, радостно галдя и пытаясь обнять её. Ноги женщины быстро облепили дети, а те, кого оттеснили более расторопные товарищи, пытались криком показать свою привязанность. Женщина ласково улыбалась детям и пыталась освободиться от их цепких лапок. Девочка мельком глянула на воспитательницу и закрыла . Селена помнила, что воспитатели не разрешали ей рисовать монстров. Хотя сама девочка звала их другими. - Почему ты рисуешь это? Они ведь страшные и злые. Они детей едят… - воспитательница разглядывала корявый детский рисунок, на котором старательно был изображён человек с непомерно длинными руками, серой кожей и красными глазами. Из кривого рта торчали жёлтые клыки разной длинны. Монстр хищно ухмылялся, что при некоторой толике воображения можно было бы принять за улыбку. Внизу была такая же корявая, по-детски безграмотная надпись "Упыр" . - Может, они просто не знают, что так нельзя. С ними ведь никто не говорил. Они просто другие, - девочка смотрела на воспитательницу доверчивыми карими глазами. - С ними пытались говорить. Но они съели всех, кто к ним шёл... - Для этого люди построили стену? - Стену?! - воспитательница побледнела и тихо прошептала, так, чтобы слышала лишь девочка. - Кто тебе рассказал? Девочка молчала... Воспитательница, так и не добившись ответа, взяла обещание с ребёнка, что та больше не будет рисовать такие картинки в альбоме Девочка почти никогда не держала слово. Вернее, она старалась никому ничего не обещать, но если это приходилось делать, то старалась всячески обойти обещанное. Мальчики честно следовали слову, девочки без зазрения совести нарушали его, а Селена хитрила. Хитрила часто и с удовольствием. Дети прозвали её вруньей, ведь она говорила о… странном…. Она рассказывала о страшных чудовищах, которые едят людей, пьют кровь и не выносят солнца. Она говорила, что они живут в своём городе за стеной. Но где это находится, никто не знал. А когда спросили у воспитательницы, то воспитательница сказала, что это сказки и выдумки. Когда же Селена попыталась спорить и что-то заговорила о вампирах, ведьмах и ещё чём-то, то её отвели к директору. Потом девочку наказали. А дети знали, что наказывают только за проступки. Если ты хороший мальчик или девочка, то никто тебя не накажет, а те, кого наказывают, плохо себя ведут. Так дети перестали дружить с Селеной. Девочка вечно только и говорила, что о каких-то страшилках. Сначала дети пугались…потом стали смеяться. А она говорила…всё время… Воспитатели так и не смогли узнать, откуда девочка прознала про стену и то, что за ней. А потом директор вспомнила о мрачном мужчине с застарелым шрамом на лице… - Вы, вероятно, слышали про стену… - сказал мужчина, развалившись в кресле для посетителей. Голос приятный, даже какой-то гипнотизирующий, и сухой, как губы его обладателя. Директор, средних лет дама, с подкрашенными волосами, собранными в высокую причёску, и затянутая в строгий недорогой костюм, удивлённо посмотрела на мужчину. - Кто вы такой? Как ваше имя? - Имя моё вам ни к чему. Откуда я, вам тоже знать не обязательно… Могу лишь сказать, что я не военный и не из полиции. Женщина недоверчиво посмотрела на шрам и мускулистую фигуру гостя. Выразительно подняла бровь. - Я не из тех военных, - мужчина сделал ударение на слове «тех», будто женщина была обязана знать, кто такие «те» военные. Сухие губы на миг дрогнули в усмешке. - А уж с полицией не связан никоим образом, поверьте. Я лишь прошу ответить на несколько моих вопросов. Не беспокойтесь, после этого вас не отправят под суд и не посадят в тюрьму. Я могу дать вам слово. Женщина вздохнула. Она всегда отличалась верой в людей и их добрые намеренья. - Хорошо… - директор детского дома № 3 опустилась в кресло и серьёзно посмотрела на вольготно расположившегося гостя. – Что вы хотели узнать? - Сперва скажите, что вы знаете о стене? – повторил свой вопрос мужчина. - Её поставили для защиты от нечисти. После последней войны. Она закончилась примерно десять лет назад, хотя…я никогда не была сильна в датах... После её строительства прекратились набеги тёмных рас на человечество. Стена объявлена военным объектом и строго засекречена. Вот.. - Верно.… Это то, что знают люди. Я не стану открывать вам никаких военных тайн. Прошу лишь об одном. Вот моя визитка, - мужчина протянул директору белую пластиковую карту, на которой красовался номер… и больше ничего. – Не потеряйте её…. Позвоните по этому номеру, когда здесь появится необычный ребёнок. Мальчик или девочка – не важно. Ребёнок, который будет знать о стене. - Я не понимаю… - начала было директор, но мужчина мягко прервал её. - А вы и не должны понимать. От вас ничего не требуется. Может, ребёнок никогда и не появится, а может… Всё может быть… Мужчина поднялся и направился к двери, но вдруг обернулся: - Ах, да! Чуть было не забыл. Если вдруг позвоните по этому номеру, скажите, что вы нашли необходимое. Ничего больше. Потом кладите трубку. К вам приедут. И… никому не говорите об этом разговоре… Приехали они быстро. Директор долго искала в кабинете злосчастный кусок пластика с таким нужным сейчас номером. А кусок пластика всё не находился и не находился. Растрёпанная женщина перерыла весь кабинет, а карточки всё не было. «Неужели потеряла?! – в панике думала она. – Неужели потеряла…» Нужная карточка нашлась в сумочке. Так всегда бывает. В поисках чего-то мы начинаем не оттуда и заканчиваем не тем. Перерыв всё, находишь нужную вещь там, где и надо было искать. Дрожащей рукой набирая номер, директор всё порывалась отказаться от этого. Забыть, оставить девочку в детском доме. Но… Тяжёлый и настойчивый взгляд мужчины со шрамом преследовал женщину последние дни. Она сразу поняла, что Селена – та, о ком и говорил мужчина со шрамом. Непонятная…другая… Мужчина смотрел на неё из зеркала, следил за нею с картины в кабинете, в зеркале бокового вида он укорял её за нерасторопность, за невыполненную просьбу. Он ругал её устами толстого очкарика, возбуждённо захлёбывавшегося матом в свой шестёрке, он высокомерно глядел на неё через глаза расфуфыренной девицы в шикарном спортивном авто. И директор решилась… Непослушные пальцы быстро набирали номер на телефоне. Несколько раз женщина сбивалась, один раз телефон выпал у неё из рук… В трубке послышались длинные гудки, и женщина облизнула пересохшие губы. Трубку сняли. Тишина. Директор поняла, что должна что-то говорить. В памяти всплыли слова мужчины со шрамом. - Я… Я нашла необходимое… Голос, чужой, хриплый, почти шёпот, слушался плохо, и слова пришлось почти выталкивать из глотки. Женщина выдохнула. Повесила трубку. Мужчина со шрамом посмотрел на неё из зеркала. - Ну? Доволен? – прошептала директор. Мужчина одобрительно кивнул. «Надо к неврологу сходить…» - подумала женщина, наливая себе воды. Приехали они быстро. Женщина только начала приходить в себя, только уселась в кресло с чашечкой горячего ароматного чая, как в коридоре послышались твёрдые шаги, возмущённый вскрик консьержки, и дверь распахнулась. В дверном проёме стояла пара. Мужчина и женщина. Оба в каких-то странных сероватых плащах. Женщина, рыжеволосая и зеленоглазая, ласково улыбнулась и впорхнула в комнату. Хмурый мужчина, черноволосый и почему-то с голубыми глазами («Другой…без шрама» - мысленно отметила для себя директор) закрыл дверь и встал за спиной женщины, которая, не спрашивая разрешения, уселась в кресло для гостей. - Мы хотели бы забрать ребёнка… - мягко сказала женщина. – Вы ведь понимаете, от кого мы и о ком речь? - Да…понимаю….но… - залепетала директор. - Вы беспокоитесь о ребёнке? – женщина мягко улыбнулась. – Не волнуйтесь. С ним всё будет хорошо, но… Вы больше никогда не услышите о нём. И не увидите. - Это девочка… - машинально поправила директор. - Девочка?! – женщина просияла и обратилась к хмурому мужчине. – Ты слышал?! Девочка! Это же прекрасно! Я так давно мечтала… Женщина не закончила фразу и протянула директору два паспорта со своей фотографией и фотографией своего спутника. - Вы можете прямо сейчас оформить усыновление? – спросила женщина. - Но…но… - директриса растерялась. – Нет…перед усыновлением мы ведём беседы с родителями, они должны встретиться с ребёнком… Я не могу так сразу! - Можете… - тихо сказал мужчина. Голос почти такой же гипнотизирующий, как и у мужчины со шрамом. Директор вздрогнула, вздохнула и… принялась за работу. Рыжеволосая радостно улыбалась. За час было закончено свидетельство об удочерении, поставлены все печати и подписи. За час решилась судьба пятилетней девочки Селены, и Селена из детдома №3 стала Селеной Долх. Девочку одели, обули и повели прочь из детдома, за ограду – туда, куда ни один воспитанник и ногой не ступал, но стремился и верил, что когда-нибудь придут родители, обязательно добрые и хорошие, и заберут его домой. Селена не вымолвила ни слова. На её лице не было ни радости, ни возбуждения. Одно ледяное спокойствие, практически апатия. Распахнулась лакированная дверца дорогой машины с тонированными стёклами, и девочка скрылась в салоне. Мужчина молча кивнул директору и уселся на водительское место. Рыжая женщина напоследок одарила всех провожающих ласковой, завораживающей улыбкой и опустилась на переднее сиденье. Машина тронулась, увозя маленькую девочку, улыбчивую женщину и странно молчаливого мужчину. Провожающих было трое: директор, вахтёрша-гардеробщица, всегда провожавшая воспитанников, пуская при этом скупую старушечью слезу, и воспитательница. Они долго смотрели вслед машине, слушая визг колёс и завывание ветра, ёжась от холода. Когда машина скрылась за поворотом, а с неба противно закапал холодный дождь, три женщины переглянулись и направились в здание. Воспитательница, как самая молодая и быстроногая, ушла первой. Вахтёрша, тяжело переваливаясь из-за своей полноты, свойственной женщинам её возраста и профессии, мелькая синей формой, пошла вслед за воспитательницей. Директор наконец-то перевела дух. Всё закончилось. Теперь надо просто выкинуть это из головы и успокоиться. Ведь она всё сделала правильно…Ведь правда?... Сейчас, впервые за столько лет работы, женщина почувствовала необходимость уйти пораньше, сбежать, забыться. «Старею» - подумала она. И тут же, в противовес своим словам, вытащила шпильки из волос, расправила плечи, расстегнула верхнюю пуговицу на глухом пиджаке и сделалась моложе… «Выйду замуж…- решила она, поправляя волосы. – И заведу детей….своих…»