Мечты сбываются - «Трах-тибидох-тибидох» или «Я тебе не ути-пути!»

He was big and strong, in his eyes a flaming glow, Most people looked at him with terror and with fear, But to Moscow chiks he was such a lovely dear.

Какой приятный ветерок веет! Да еще со вкусом московских пробок и Капотни. Нет, это надо чувствовать! А какая дорога! Какие красивые и художественно исполненные ямы! Заходи-влетай! Нет, в них надо попадать! А какие люди! Какие, в самом деле, люди! Нет, их надо видеть! Деловые колбасы, спешащие в потных костюмах из гостей домой или из дома на работу, дабы первыми засесть за компьютер с интернетом и торчать в одноклассниках до покраснения глаз или, того хуже, до потери пульса. Семейные труселя зеленого цвета, нагруженные пакетами из Ашана и плетущиеся к себе в логово "Го катку в дотку"-" Го по стаканчику". Платьица из Иваново за пятьсот рублей, рыщущие днем и ночью за московской пропиской и сорокалетним москвичом в придачу, или точно такие же платьица, но уже с пропиской, ищущие такси. Воскресный вечер — золотая кладезь для всех. И для узбеков-таджиков, желающих разжиться в пробке деньжатами нечестным путем, и для ментов-бегемотов, которые выманивают деньги "по-честному". А вот для автомобилистов это восьмой круг ада. Котлы-машины жарятся на еще агрессивном солнце и мучают грешников экологических организаций, а в плавильнях — дорожных магазинах — чувствуешь, что сам Люцифер спрятался где-то рядом. Злобные духи и бесы вселяются в обычно добрые и милые платьица, и те начинают ведьминскую вечеринку: пристают к случайным прохожим, портят автомобили... К нашим героям внимание особое — где еще можно встретить такую машину! За темным стеклом ничего не видно, ясен пень — едет миллионер. Загорелая крашеная блондинка кричит вслед алому спорткару: — Подождите, возьмите меня с собой! Мадам Сопельникова, хитро щуря глаза, качает головой аки "Нет, милая, он — мой". Совсем не замечает она брюнетку, бегущую, ан нет, идущую прямо по проезжей части с другой стороны машины. В глазах — фанатичный блеск. Если бы была ночь, и тускло светили фонари, ее можно было бы принять за маньяка. Маньяк, невзирая на предложенные угрозы, пробралась к желаемой машине и... с визгом напрыгнула на бампер. — Ииии!!! Вот она, вот она, вот она! Ну, все, лапочка, ты мой, — промурлыкала брюнетка, елозя ногами и руками по корпусу совершенно опешившего Кноки. Действительно, нормальные люди так себя не ведут. Даже эта мадам, и то — не лапает его за корпус. Какие манеры... Фу! Кноки сам не понял, как потихоньку начал превращаться в Кнокаута. Мадам Ванильно-Сопельникова сама не поняла, как какая-то стерва оказалась на "ее" автомобиле. Стерва сама не поняла, как наша мадам выскочила из машины и начала ее бить тяжелой кожаной сумкой. — Постойте, гражданка, что с вами происходит?! — Что со мной происходит? Это что с тобой происходит?! Залезла на чужую тачку и давай лапать! — сумка летала вверх и ввысь, покоряя вершины прически брюнетки и заднее стекло. — Полицию вызову! — Полиция, кажется, уже здесь, — девчонка махнула рукой в сторону улицы, на которой горел огнями ясными, пылил фонтанами бетонными уже бывший дом нашей мадам. — Они вас ждут, ждут с нетерпением. Давайте-ка запустим меня в машину и уедем с чистой совестью. — Садись, шантажистка. Видимо, ты смотришь мультик, где он участвует, иначе твою реакцию объяснить нельзя, — дама слегка подтолкнула брюнетку на соседнее с водительским сиденье и сама плюхнулась на свое. Результат не заставил себя ждать: девушка-шантажистка с восхищением оглядела салон и со знанием дела продекламировала: — А у вас салон прямо как в мультфильме. Круто. Правда, как вы накопили на такую машину, представить не могу. Хотя, если учесть, что за вами гналась полиция, и что вы будто выскочили из тар-тарары, то... Вывод очевиден. — Салон? Гражданка... эм, как вас зовут? — Калашникова Палладия Сергеевна. — Как?! Бедный ребенок, хорошо хоть не Даздраперма. Ну так вот, гражданка Антонова Палли... тьфу, Палладия Сергевна, имею честь сообщить вам, что эта машина, — она обвела пальцем салон, — настоящий Кнокаут. Глаза ее собеседницы расширились, брови готовы были департироваться с лица, а рот образовал идеальный кружок. Но ни одна часть тела, никакая-никакая, не заметила то, что руль крутится сам по себе, автомобилем движит невидимая сила, а ручищи Ванильно-Сопельниковой сложены в стопку и мирно отдыхают. — На... настоящий? — после минутного молчания робкий голос таки прозвучал в спорткаре. Мадам кивнула и мечтательно посмотрела на изящные дверцы. — Да?! Да? Мимимими! — девушка тотчас же обняла свое кресло и свернулась в калачик. —...Быть не может, этого не может быть! Он же... он же выдуманный! — А ко мне прилетел старик Хоттабыч и исполнил три моих желания, одно из которых было материализовать Кноки. И он мой... — Ванильно-Сопельникова с силой отдернула руки Палладии Сергеевны от любимого спорткара. — А не твой! Любимый спорткар готов был готов с этим поспорить, ибо не считал, что кому-то принадлежит. Мадам Сопельникова всего лишь приказала воплотить его в реальность, но никак не приватизировала. А эта Палладия Сергеевна! Мадам просто так ее впустила и даже не побила разводным ключом, стоило ей только тронуть спорткар. Может сбежать от них? Судя по всему, Палладия Сергеевна — часть того страшного ига, что мечтает сделать из него блинчики. Блинчики из Кнокаута со вкусом ванильных соплей — где еще такие найдешь! А сбежать надо. Хоть бы в эти юникроновы Мальдивы, куда угодно! — Скажите-ка, а он умеет трансформироваться? — Палладия Сергеевна до сих пор не могла отвести взгляд от сияющего чистотой и бетонной крошкой алого кона. — А то я как-то сомневаюсь, что вы говорили правду. — К чему вся эта формальность? Давайте на ты. Насчет возможности трансформироваться — сейчас Кноки отъедет подальше от этого района и покажет свои фокусы. Да, Кноки? — руль спорткара резко повернулся вправо и на том успокоился. — Ээ... Это можно еще списать на голосовые команды, но они не так превосходно работают... — брюнетка была совсем сбита с толку, вызывающе-наркоманский вид нашей мадам только способствовал этому. Вдруг автомобиль резко остановился, дверцы с протяжным свистом распахнулись, и женщины выскочили на лужайку. Кноки в движении трансформировался и, сам не понимая зачем, побежал, прихрамывая, в сторону ближайшего леса. Наша мадам и Палладия Сергеевна стояли с мечтательным выражением лица, ровным счетом ничего не предпринимая. — Он божественнен, — загадочно улыбнувшись, буквально пропела Палладия. — Кстати, куда он бежит? — Не знаю. Какая разница? Он прекрасен, — вид Кноки затуманил обеим дурам сознание, а нарастающая духота только усугубила его волшебный дар. Но свежий ветерок помог Палладии наконец привести царя в голову, и она, заморгав глазами и осознав чудовищность ситуации, уже готовая бежать сломя голову, воскликнула: — Он решил от нас сбежать! КНОКИ! Вернись! — Что?! Мой лапочка? — мадам, выпучив глаза, начала перебирать ногами так быстро, насколько была готова ее фигура. Ибо Ванильно-Сопельникова предпочитала салатам засахаренные пирожные, Палладия Сергеевна обогнала ее уже на пятнадцатой секунде. Кноки же понял, что это его единственный шанс не попасть к ведьмам в виде игрушки для повседневных забав. У него было всего два варианта — спокойный актив или блинчики. Первый ему нравился гораздо больше... Актив или блинчики... Актив или блинчики... Развилка... Вправо или влево... Бежать, бежать! Лучше вправо. Гром гремит, трава трясется — это Кноки в лес несется! Алый кон споткнулся на огромной коряге, лениво разложившейся на лесной тропке, и впал в перезагрузку от сильного столкновения лоб в лоб с землей. Блинчики были неминуемы. Как и мадам с брюнеткой, которые через две минуты, запыхаясь, прибежали на место происшествия. Палладия с Ванильно-Сопельниковой, грустно улыбнувшись, с нежностью подняли ушастый шлем и, приблизив его к себе, попытались поцеловать. В ответ черно-алые, с красивым разрезом, окуляры открылись и с предсмертным выражением оглядели дам, у которых на лице явно читалось маньячное выражение, после чего окончательно закрылись, оставив женщинам пространство для размышлений о том, почему кон впал в перезагрузку. — Может он тебя испугался? — Тогда уж тебя, уродина сороколетняя! Любой только от твоего вида в обморок упадет. Тьфу ты, — и плюнула на туфли мадам. — Подожди, малолетка, — Ванильно-Сопельникова еще раз глянула на лицевую и, застав на ней выражение чистейшего блажества, сама грохнулась в обморок. Один Праймас знает, что привело ее в такое состояние. Палладия Сергеевна, коварно усмехнувшись, присела на один из сервоприводов кона и достала припасенную с утра газету. Они еще не скоро проснутся, можно и слегка расслабиться.