Мечты сбываются - «Трах-тибидох-тибидох» или «Я тебе не ути-пути!»

— Эм… Где это я? — нервно спросила сама у себя наша мадам, размахивая пухлыми ручонками, дабы избавиться от пыли, закутавшей всю комнату. Вокруг валялся строительный мусор, а на полу, согнувшись в коленях, сидел Кноки, любопытно, но несколько печально смотревший на женщину. Та слегка привстала и впилась в него взглядом. — Ты здесь… Хоттабыч исполнил мое желание. Жаль, что сейчас его здесь нет, — она подняла голову и покачала ей. Дорого обойдется ремонт потолка. Но это еще не самое страшное — у нее были деньги, много-много денег, поэтому сотрудники банка в данный момент напрасно звонили на выключенный телефон мадам и слали ей гневные и не очень письма. Самое страшное — как спрятать ее лапочку Кноки от прессы, в том числе и желтой, от огромной орды таких же, как она, дамочек и девочек, точно так же расплывающихся в кавайной луже от только вида алого кона, от звуков его юникроновски красивого голоса. А сейчас мадам Ванильно-Сопельниковой придется объясняться с «крыша горит», «крышу украли», «крыша поехала» и «где та крыша, на которую мы вам в прошлом году миллион давали». С последней «крышей» объясняться особо тяжело, ибо там работают такие тугодумы… А еще соседи, которые наверняка подадут на нее в суд за порчу доростоящего имущества, в том числе диван за пять тысяч рублей, два кресла по три тысячи рублей и допотопный холодильник «Заря», скрипящий и визжащий ночью, и не дающий нормальным людям возможность поспать, а также множество других ну оочень дорогих фиговин. Опять же, ее тревожил не денежный вопрос, а судебный. Легче заплатить бешеную сумму и спать спокойно, чем полгода напрасно обивать пороги судов и в результате получить какое-нибудь нервозное заболевание. Легче сейчас сбежать с ее «лапочкой» на Мальдивы или в Мухосранск, чем стрелять водяным пистолетом и кидаться тухлыми яйцами в своих конкурентов потом. «Лапочка», кстати, пододвинулся к ней поближе и решил узнать, почему и отчего он попал в это адское место, а гимн и хлеб-соль куда-то подевались. — Э... А где я? — Ути-пути, ты заговорил! Тебе здесь страшно, да, мой маленький? — а Кноки был в три раза выше сей мадам, между прочим. — Нам нужно сматываться отсюда и быстрее, ибо иго противных захватчиков и ревизоров уже близко. Куда же ты хочешь, сладенький? — тут дама так приторно улыбнулась, что Кноки покрылся хладагентом и стал подозревать, что эта женщина его прям так и съест сейчас или же отнесется к нему более "гуманно" и положит на сковородочку, чтобы в дальнейшем сделать вкусненькие блинчики. От последней мысли ему сделалось дурно, но он не решился лишний раз перечить этой мадам, ибо она была страшна как ведьма на бесовской вечеринке. А ведь дама сказала, что таких, как она, целое иго! И все они хотят сделать из него блинчики... Нет, нельзя это допускать. — А куда можно? — Кноки слегка потерял нить разговора, но мадам Сопельникова сие замешательство, к счастью, не заметила. — Можно? Тебе со мной можно куда угодно, мой лапочка. Но лучше бы, — тут ее тоненький голосочек стал совсем невыносимым, — лучше бы нам улететь на Мальдивы. Хотя, это неважно. Я всего лишь хочу быть к тебе поближе, — мадам придвинулась к алому кону и попыталась даже потрогать его, но бедный Кноки этой мучительной и, к тому же, унизительной пытки не выдержал. — Мальдивы? А где это? — Кноки совсем не устраивало то, что его собираются увезти в Тмутаракань, ибо мысль о блинчиках не выходила из процессора, сколько бы он не старался ее выкинуть. — О, да какая тебе разница. Главное — ты будешь рядом со мной... — тут в запылившуюся, но, тем не менее, выжившую дверь кто-то постучал, и дама оторвалась от созерцания своего "желания", тяжело вздохнув. — О, а вот и иго, готовься к смерти,— Кноки воспринял эту фразу всерьез и еще больше захотел вырваться из этой монолитной ловушки. — Ну кто еще там? — Гражданка Ванильно-Сопельникова, что здесь происходит? Нас вызвали всех — и 01, и 02, и 03. Нас, кстати, последними, — ответили из-за двери явно обидевшиеся служащие из ЖКХ. —Что здесь происходит? — весело произнесла, открывая дверь, наша мадам. — Действительно, что здесь происходит? Лично у меня ничего не случилось, — остался лишь один оборот щеколды, и ЖКХшники бы узрели алого трансформера во всей красе. — Правда? Ничего не случилось? Что-то мы в этом сильно сомневаемся. Не стали бы так просто граждане Жалобщиковы — лютые должники по счетам — трубить во все трубы и поднимать балаган. Сами понимаете — воскресный вечер, все хотят придти домой, вымыться и лечь спать. А тут — дзынь-дзынь — звоночек нам, а жаловались именно на вас-то эти жмоты. Если действительно ничего не произошло, что при нынешнем раскладе сил весьма маловероятно, то мы с 02 штрафанем Жалобщиковых и заставим их заплатить за долги. Открывайте дверь. — Э... Ну, может быть, вы просто поверите мне и не будете входить в квартиру? — Нет-нет, отворяйте, мы хотим лично удостовериться, что все в порядке, — отверг попытку мадам избежать разборок служащий со слащавым голосом. — Эх... — только и смогла вымолвить Сопельникова, делая последний оборот щеколды и впуская пятерых работников в прихожую, мало похожую ту, что была на том месте обычно. Впрочем, разборки не состоялись. Служащие, широко раскрыв рты и выпучив, как лягушки, глаза, застыли прямо на маленьком коврике. После минуты молчания (а мадам с улыбкой на лице прислонилась к перегородке и ничего не предпринимала) один из пришедших просто упал в обморок. Остальные метнули взгляд в его сторону, слегка покачнулись и, как один, с огромным шумом грохнулись на пол, подняв большое облако пыли и бетонной крошки. Мадам не заставила себя ждать и, схватив ловкими пальцами огромный кожаный клатч, пошла по направлению к двери, попутно окликнув Кноки, дабы тот не остался в квартире и после попал в лапы полицейских, а поперся за ней, внося очередные разрушения и ужас. Тот действительно неохотно поплелся за "хозяйна" и, похоже, решил разрушить весь дом, благо, это не составляло ему труда и не особо-то портило полировку (хоть он и был "Кноки", полировку он тоже любил). Мощные монолитные стены рушились, как карточный домик, вспыхивали пожары из-за того, что кое-кто забывал выключить газ, двери хрустели и вылетали из своих рам, оконные стекла падали наземь и давили, раня осколками, прогуливающихся внизу прохожих. Крутые парни не смотрят на взрыв... У нее — миллиард, у него — масса возможностей и необычайная притягательность. Они — комбо-пара. Он трансформировался, не слушая гневный зов сирены, по ее просьбе. Она залезла в него на место, соседнее с водительским, и попросила гнать из этого совершенно непригодного для проживания места. Крики, вопли, тирады. Все смешалось в кучу. Дым, городской смог, пенящаяся жидкость из шланга, идущего от пожарной машины. Они — вместе, все остальные — отдельно. Они — сила, остальные — рушащаяся рухлядь, пустышка. Они — едут, остальные — стоят. Мадам на Кноки выехала из злополучного квартала на широкую автомагистраль и начала искать еще приключений на свою задницу.