Джордж чертил пальцами линии на запотевшем стекле. Ему хотелось крушить и ломать, но вместо этого он чертил узоры на долбанном стекле, потому что это отвлекало его. НЕ успокаивало, но отвлекало.
От Гермионы и Гарри не было вестей. Джордж надеялся, что у них всё хорошо. Они, как никто другой, этого заслуживали. А что касается его самого?
Он несколько замкнулся в себе перед предстоящим поступлением в Хогвартс, потому что именно там все и началось. Именно там столько всего случилось… После смерти брата Джордж там ни разу не был: это место стало для него запретным и чужим; от мысли, о том, что ему нужно вернуться туда, становилось слегка не по себе. Да, теперь все иначе, но так ли это будет в дальнейшем? А что если они ничего не смогут изменить?
Насколько нужно исправить историю, чтобы Фред не умер?
Джордж знал, что он будет готов на все, но как объяснить это брату? Как справиться с огромным грузом ответственности за жизнь самого близкого для него человека?
Сам же Фред видел, что брату плохо, но также и понимал, что ничем не может помочь - это приводило его в отчаяние. Он старался, честно старался, но от этого Джорджу становилось хуже, потому что Фред словно бы старался быстрее повзрослеть непонятно зачем. Да, он просто хотел помочь, но...
Джордж пришёл сюда спасти, но делает только хуже. Он вспоминает недавний разговор с братом. Они сидели в своей комнате и собирали вещи, когда Фред осторожно дернул его за рукав кофты. Он сказал:
— Я хочу на Гриффиндор, понимаешь? Несмотря на то, что ты мне рассказал… Я хочу туда. Глупо, правда?
Джордж безразлично пожал плечами. Будь его воля, вообще бы брата утащил и спрятал куда-нибудь, пока все не пройдет.
Вот только так нельзя.
Да и не он должен принимать такие решения.
— Я рад, что еду в Хогвартс. Ты будешь рядом, и ты уже всё знаешь! Будешь мне всё показывать и делать за меня домашку. Хей, ты же не собираешься кидать меня? — Фред говорит словно и не ему, чуть насмешливо, смотрит в потолок, пытаясь скрыть волнение в глазах.
Джордж молчит.
Что ему говорить? Что лучше ему и уйти от Фреда подальше и не видеть его, хоть и больно до дрожи?
Он боится, что принесет брату лишь горе.
Он грязный весь. И чужой.
— Ты молчишь, и, наверное, ты что-то решил для себя. Только… не бросай меня. Я не хочу… быть порознь. Ты странный, но ведь ты давно вырос и… я не понимаю, что с тобой, и не пытаюсь понять. Мне сложно даже представить, каково это, но я просто хочу помочь. И тем более… Как выходит из всей нашей семьи ты самый нормальный. С кем мне быть, если не с тобой? - тихо закончил тогда Фред.
Сейчас же Джордж прислоняется к стеклу лбом и беззвучно вздыхает. Если брат так хочет на Гриффиндор - хорошо, но он сам... А впрочем все зависит от шляпы, верно?
Не хотелось загадывать наперед, но если будет возможность...
А Фреду больно.
Но не страшно. Он знает, как и когда умрёт, однако пока он жив, и есть шанс, что он спасётся. Джордж поможет. Он обещал. И если Фред не может верить даже ему, то кому же тогда вообще доверять?
И Фред чувствует себя взрослым. Ни черта не понимающим, но взрослым. Словно он делит годы брата на двоих.
И он точно постарается все исправить. Ради брата, который так резко изменился. Ради себя самого. Ради худенького мальчика в кривых очках и девочки с карими глазами и растрепанной копной волос.
И ради своей семьи.
***
Большой зал завораживает Фреда. Он огромный и яркий, прекрасный. Фред чувствует себя маленьким и жалким.
Это немного непривычно.
А Джорджу всё равно. Он старается не видеть, не слышать, потому что он боится поверить в чудо снова, вновь обмануться яркостью Хогвартса и утонуть в этом всем. Потому что он помнит развалины и трупы, крики и панику людей, сокрушительную победу, которая не принесла должного облегчения. Это оказалось чуть тяжелее, чем он думал, потому что вместо столов с учениками, он видит носилки и грязь.
Дышать становится сложнее. Джордж облизывает пересохшие губы. Все происходящее выглядит несколько нереальным и чужим.
Ему кажется, что он оказался посреди старой колдофотографии, потерянный и хрупкий.
Он почти начинает паниковать, когда Фред крепко сжимает его запястье. Его рука теплая и небольшая, Джордж смотрит на него и видит волнение брата.
Живого и настоящего.
Отпускает. Вдох-выдох. Всего этого больше нет.
И не будет. Ни за что.
Он сосредотачивается на происходящем. МакГонаггл читает имена из списка с привычной сухостью и это что-то, что, наверное, не изменится никогда.
Это вызвало слабую улыбку: сухость декана Гриффиндора всегда была настоящей. Она всегда была настоящей. И она ничего не знала про извращенные планы Дамблдора.
Тем временем, взволнованные первокурсники один за другим покидали заветный стул и, под громкие аплодисменты, садились за стол уже своего факультета.
Наконец, настала и его очередь:
— Уизли, Джордж.
Джорджу давит шляпа на голову. Джорджу давит ответственность. Много чего, в общем.
Он прикрывает глаза и сосредотачивается на голосе в своей голове:
«Джордж Уизли, добро пожаловать. Что ж. Сложная здесь задача, - шляпа ненадолго замолкает. - Я вижу Ваш истинный возраст и горе. Огромное горе - оно может сломить Вас. С учетом всех обстоятельств, я предоставляю выбор вам. И вы уже сделали его. Уверены ли Вы в своем решении?»
Не уверен. Но как иначе?
«Да».
- СЛИЗЕРИН!
Джордж не смотрит на брата, потому что боится ощутить его разочарование, которое, скорее всего, сейчас сверкает во взгляде голубых глаз.
— Уизли, Фредерик.
Джордж смотрит на стол перед собой в ожидании приговора. Он эгоистично не хочет, чтобы брат пошел на другой факультет, хотя и понимает, что не этого хотел бы сам Фред. Гриффиндор, так Гриффиндор. Это не помешает их общению.
Не должно.
Шляпа молчала довольно долго. Наконец, раздался громкий выкрик:
— СЛИЗЕРИН!
«Фред, прости меня.
Я не хотел…»
***
Гермиона взволнованно постукивала пальчиками правой руки.
Сегодня всё решится. Сработает их с Гарри план или нет. Они разработали его когда встретились вчетвером. Это был единственный приемлемый вариант для них всех.
План был одновременно простой и очень сложный. Гарри, нарвавшись на побои от Дадли, сбежал из дома и прямиком направился к женщине средних лет, проживающей через пять домов от Дурслей.
Женщина славилась натуральными ярко-чёрными волосами, тяжёлым характером и склонностью к сплетням. Гарри, потупив глазки, постучался в её дом и попросил поесть. Якобы голодный, мальчик нашёл пристанище под крылом леди, умяв пару сытных котлеток, и попутно поведал грустную и трагичную историю своего проживания у Дурслей.
На такой эффект Гермиона с Гарри и не рассчитывали. За считанные дни дамочка подняла на уши весь Литтл-Уиннинг и окружную полицию. О несчастной сиротке стали писать в газетах. Дело имело широкий резонанс.
Дурсли отчаянно прикрывались связями, родственниками и деньгами. И, надо сказать, весьма успешно: побил Гарри — Дадли, голодовка — сам отказывался, рабочий труд — не повредит, пусть с детства привыкает.
И вроде план дал трещину, вот только мисс Финт оказалась весьма настойчивой. Она пришла в дом к Дурслям с желанием проведать Гарри. Бедного мальчика в тот момент выселяли из верхней комнаты, в которой тот якобы проживал. Для следствия, конечно. Переселяли в воспитательных целях, комиссия с проверками заходить больше не должна была. Мальчик получил по заслугам (Дадли по наставлению родителей хорошо постарался, да и у Вернона удивительно тяжёлая рука).
Конечно, травмированные места должны находиться под одеждой, но если футболка случайно задралась... Для впечатлительной мисс Финт этого хватило. Дело началось по второму кругу. На это всё ушло в общей сложности три недели.
На сегодняшний день назначен суд. Дурслей в лучшем случае лишат опекунства, в худшем — посадят на несколько лет.
Лучше бы первое. Гарри не желал им зла. Несмотря ни на что.
Гермиона в это время тоже не сидела сложа руки. Она активно просила родителей родить или усыновить ей брата. А после и вовсе стала подсовывать им газеты с заголовками про Гарри Поттера.
Родители думали и были склонными согласиться. Всё же ничего плохого они в этом не видели.
Гермионе бы и радоваться, но тревожило беспокойство: вдруг родители не захотят взять именно Гарри? Пока что все складывалось, но было кое-что ещё.
Гермиона боялась, что с появлением Гарри родители её окончательно забросят, что ей будет слишком мало и любви, и внимания.
Она боялась делить их. Гарри был важен до безумия, теперь они официально будут братом и сестрой, чему Гермиона была только рада… Но она всё ещё помнила смерть мамы и папы, она ещё помнила, насколько мало побыла с ними. И боялась, что то время, которое у неё осталось, сократится вдвое с появлением Гарри.
Ей стыдно до невозможного, но что поделать?
Ведь это чувства, а их так тяжело контролировать…
Гермиона закусила губу. Что ж. Главное сейчас спасти друга. Остальное было не так важно. Особенно ее глупая ревность.
***
Джордж насмешливо взирал на дело своих рук. Сегодня день их Великой мести.
Близнецы на удивление хорошо прижились в Слизерине. Конечно, первое время было множество проблем: мама, слизеринцы и… они сами.
Родители присылали им гневные письма. Молли и Артур Уизли понимали, что совершили своего рода предательство для Директора и не знали, что им делать, ведь никогда за историю Хогвартса ученик не менял факультет. Куда распределён - там и останешься.
И сделать никто ничего не мог.
Дамблдор даже вызывал родителей к себе в кабинет.
Но… ничего.
Им пришлось смириться. Не навсегда, лишь на время, всё же остальные проблемы ещё впереди. Но сейчас никто не мог ничего сделать. И это радовало.
Слизеринцы тёплого приёма им не оказали. Хоть и чистокровные, но Предатели крови. Это изрядно вставляло близнецам палки в колеса: каждый слизеринец считал своим долгом подшутить или съязвить в сторону Фреда и Джорджа. Это, конечно, приводило к ответным действиям со стороны близнецов. Джорджу это было по барабану, но на Фреде сказывалось. Он становился более агрессивным и… едким.
Фред после перевода начал меняться.
Он не чувствовал себя полноценным Уизли.
Он чувствовал в себе Слизеринца, и это пугало. Рассказы матери всё ещё жили в нём, как и привычное разделение на добро и зло. Фред путался и полностью переосмысливал всё, что знал.
Это отдалило его от Джорджа, но и заставило лучше его понять.
Джордж освоился здесь на удивление быстро.
Он смог завести друзей, как и Фред, но ему было, конечно, проще. Он не воспринимал чужие слова и оставался полностью спокоен. Попав в стрессовую ситуацию, Джордж вышел из того подобия депрессии.
Но вот последнее время кое-кто изрядно портил близнецам жизнь. Дрейк Миллиган, чистокровка в пятом поколении и заноза в пятой точке. Он настраивал против братьев всех и вся. Он подставлял их на уроках и раздражал до безумия. Он бесил, и дышать с ним одним воздухом казалось преступлением.
Потому что он раздражал до боли. При виде нахального выражения его лица хотелось сделать что-нибудь откровенно гадкое. И когда близнецы отказывали себе в таких желаниях?
Это была взаимная ненависть, вражда. С первой минуты, наверное.
Но вот в этот раз он перешёл все границы.
Фред и Джордж решили устроить небольшую шалость, а именно: украсть пару ингредиентов из комнаты Снейпа.
Успех задания был ошеломительный. Они взяли даже больше, чем хотели, и быстро попрятали всё в матрацы и сумки. Снейп пропажу заметил, но ничего не сказал. А вот Миллиган промолчать не смог. На весь класс он заявил, что видел у близнецов в комнате ингредиенты для различных зелий и спросил у профессора:
— А вы тоже разрешите мне у вас что-либо взять? Вдруг мне пригодится. Уизли же можно...
Краденное у близнецов изъяли и наказали на неделю.
И душа требовала мести. С идеей они определились довольно быстро, и сейчас изображали невинность и искренность со всеми возможными стараниями. И никаких угрызений совести у братьев не было и быть не могло: сам виноват - будет наказан.
Наоборот, близость расплаты возбуждала каждый нерв, будоражила. И лишь невероятной силой воли можно было заставить себя усидеть на месте.
Сегодня этот гадёныш получит своё.
Огромное полотно возникло в Большом зале ровно через сорок секунд после прихода Дрейка. Как раз хватило, чтобы он сел за свой стол.
Шум в Большом зале разом стих.
— Что такое?..
Минерва МакГонагалл поспешила встать со стула за преподавательским столом.
На полотне стали проступать какие-то образы, картинки. Что-то, напоминающее колдографию.
Вскоре образы стали чётче.
Дрек Миллиган лежал на своей кровати. В жёлтой пижаме со слониками на штанах, он смешно сопел и дрыгал ножкой.
Образ увеличился.
Изо рта мило текла слюна, сам мальчик выглядел расслабленно и смешно.
Полотно пропало.
Большой зал взорвался смехом.
Дрейк поспешил покинуть зал. И Фред, и Джордж чувствовали себя гениями.
Они покинули зал как короли.
Они чувствовали себя вершителями правосудия. Всё прошло на высшем уровне. Навряд ли теперь хоть кто-то осмелиться ябедничать или лезть к ним.
***
Следующий день начался довольно странно. По пришествию в гостиную их встретила подозрительная тишина.
На первый взгляд ничего такого не случилось. Все живы, здоровы.
Миллиган ещё не выходил из своей комнаты. Всё в порядке. Правильно?
— Чего вы такие хмурые? — в голосе Джорджа сквозила насмешка, скрывающая беспокойство, он дернул одного из сокурсников, с которым они более менее общались.
— Родители Миллигана собираются приехать в школу. Будут узнавать, кто это всё сделал, - тихонько ответил тот, с намеком глядя на близнецов.
Голос с другого конца гостиной разрезал тишину.
— Думают, что это кто-то из нашего или Гриффиндорского факультета. У Миллигана много врагов. Характером не вышел всё-таки.
Проблемы только начинаются…
***
Тяжёлые дубовые двери отворяются с резким противным звуком. Гарри чувствует подступающую к горлу тошноту, ноги подкашиваются от волнения. Колени дрожат. Его привели сюда ради показаний, и сейчас на него пристально смотрел немолодой судья с тоненькими усиками и широким лицом. Гарри чувствовал беспомощность и страх. Сегодня этот человек будет решать его судьбу. И Гарри взволнован. Даже слишком. Ком в горле намерен вылиться стихийной магией, а этого нельзя было допустить. Всё-таки маглы вокруг, об этом не стоило забывать. Лишнее внимание никому не нужно.
Тяжёлые стулья с массивными подлокотниками предназначены для него и его адвоката: Гарри думает, что это довольно символично. Тяжесть давит на него, сдавливает и словно пригибает к полу. Он смотрит на Дурслей, сидящих за решёткой: это похоже на плохой фильм. Старый и тяжелый для участников, не для зрителей.
Гарри не думал, что это будет так тяжело. Он не хотел им проблем. Он вообще ничего не хотел. Он просто хотел уйти от них подальше, изменить свою жизнь, начиная с таких важных вещей.
Если поменять такие детали, то шанс на повторение того кошмара, становился меньше. Да и им всем следовало держаться вместе. Однако...
План перестал казаться безупречным.
Это вообще не походило на что-то великолепное, только на кошмар.
— Проходите, мистер Поттер.
Обвинительница со слащавой улыбкой подошла к нему и подвела к середине зала. Она действительно любила свою работу и внимание, которое сейчас обращалось на них.
— Посмотрите на этого несчастного мальчика, - уверенно начала она, показывая на Гарри. - В течение всей его жизни он подвергался насилию и эксплуатации. Его морили голодом и держали в чулане. Неужели он достоин подобного? Неужели в Англии допустят подобное?! И все это только потому, что он приемный.
Женщина остановила свою речь, наслаждаясь произведенным эффектом.
Как же ему тошно всё это.
— Посмотрите на этих людей! — она широким жестом указала на плачущую тётю Петунию и разгневанного Вернона, — Собственного сына, они воспитали в достатке и чистоте. Они поощряли стычки между детьми. Неужели можно оставить этого милого мальчика ИМ?!
Озлобленный ропот в зале и неприязненные взгляды адвоката Дурслей.
— Надеюсь на правосудие. Надеюсь на справедливость и уважение к ребенку.
Женщина обвела взглядом зал.
— Я закончила.
Остановите это.
— Можно сказать?
Гарри пугается своего голоса. И вроде надо отступить. Но поздно.
— Мистер, я хочу сказать… Тётя Петуния и дядя Вернон, они не такие плохие. Они любят Дадли. Я не всегда вел себя хорошо, они не заслуживают… плохого. Пожалуйста, не сажайте их за решётку! Они не заслужили.
Гарри ощутил дрожь в ногах.
Обвинительница удивлённо посмотрела на него.
Прекратите это. Я не справлюсь.
— Суд принимает это к сведению, — Судья говорит мягко и осторожно. — Уведите ребёнка.
Его перехватывают чужие руки. Последнее, что он видел, это некая благодарность на лице родственников.
Жалость затопила сознание.
— Простите… — одними губами на выдохе.
Петуния чуть кивает.
Гарри чувствует облегчение. Всё не так плохо.
***
Суд лишил их опекунства, назначил штраф или общественные работы, Гарри не мог слушать внимательно, из-за затопившего его облегчения. У Дурслей на счастье оказался отличный адвокат. Они будут жить в порядке. Дадли остаётся с ними. Постоянные проверки рано или поздно закончатся. Всё в порядке.
Приют нависает над ним тяжёлой громадой.
Главное, чтобы Гермиона успела. Главное, чтобы всё получилось.
