Photos

— Я поеду с тобой, — Перси маячил сзади, беспорядочно расхаживая по прихожей. Нико видел его в отражении в зеркале, пока пытался пригладить непослушный вихор на виске. Его раздражало, что когда нужно выглядеть идеально, то прическа его подводила. Всегда. — Нет, — коротко отрезал Нико, борясь с желанием отрезать и длинную прядь волос, что не желала ложиться нормально, а торчала в сторону. В моменты сильного волнения всегда раздражают самые мелкие мелочи. Чтобы не думать о том, что вызывает беспокойство, начинаешь обращать внимание на пылинки на своем костюме, мельтешащего на заднем плане Перси. На все, что может отвлечь. И обычно на эти мелочи выливается вся нервозность, накопившаяся за долгое время. Все нервы Нико натянулись до предела. Стоило подкрутить колки — ослабить их. И успокоиться, потому что соображать, когда хочется что-нибудь разбить и на кого-нибудь накричать, невозможно. С Перси происходило то же самое. Так они и ходили по одной прихожей, как одноименные заряды, которые могут только отталкиваться. И, вопреки всем законам физики, между ними сквозило напряжение в несколько тысяч вольт. Однажды Перси в детстве засунул вилку в розетку. Ощущения были незабываемые. Тоже самое он чувствовал, оказываясь рядом с Нико. Ему казалось, еще немного — и резкая боль прошьет все его тело насквозь. Как удар молнией. — Почему это — нет? — возмутился он, остановившись в двух шагах позади парня. — Я помогал тебе и имею право посмотреть, к чему приведет мой план. — Результат твоего плана — полный пиздец. И для меня, и для тебя, — хрипло отозвался Нико. Подумав, чем может обернуться их план, он испугался. Ужасно испугался. Ему показалось, что от страха его желудок сжался в комок, а горло стянуло стальным обручем. И говорить стало невозможно. Но он старался не подавать виду. — Ты останешься здесь, — он уверенно указал пальцем на гостиную, исключая возможность того, чтобы Перси отправился домой. — Спасибо за доверие, но нет — я иду с тобой, — Перси демонстративно достал свою куртку из шкафа и стал одеваться. В следующий момент Нико уже точно не мог осознать происходящее. Какой-то странный туман злости окутал его разум, и он оказался рядом с Перси хватая его за руки и прижимая к дверцам шкафа. Куртка полетела в сторону. Они глупо и по-детски толкались, пихались и промахивались слабыми ударами. И вдруг случайно посмотрели друг другу в глаза. Перси ощутил, как какая-то воображаемая молния безжалостно пропустила по его телу сильнейший разряд. В глазах Нико не было ни капли злости. Каким бы яростным не было его лицо, взгляд этого парня не умел врать. Нико было страшно. Настолько страшно, что, казалось, человек не может испытывать такого страха и скрывать его. Однако Нико все еще пытался ударить его. Глубоко вдохнув, Перси обнял его, осторожно поглаживая по спине. Он чувствовал, как бешено билось сердце в груди Нико. И очень хотел быть с ним. Если бы только было можно отправиться на встречу с Октавианом вместо него, то Перси бы так и сделал. Однако спорить с Нико было сложно. Особенно когда он несмело сжимал пальцы на его плечах и тяжело дышал, путаясь в своих эмоциях. — Ты останешься здесь, — упрямо прошептал Нико. Его слова звучали глухо, пока он прятал лицо в изгибе шеи Перси, легко задевая ее губами, отчего по коже бегали мурашки. — Тебе там нечего делать. — Ладно, — нехотя согласился Перси, чтобы Нико успокоился. Они отстранились друг от друга, и ди Анджело сразу принялся неловко поправлять одежду, держась на расстоянии от Перси. О том случае в клубе они так и не поговорили, и даже после всех потрясающих поцелуев предыдущим вечером Нико не мог сохранять спокойствие вблизи Перси. Из темной комнаты послышалось шуршание, потом оттуда вернулся Перси с телефоном Нико в руках. Экран горел, оповещая о новом сообщении. Нико хотел забрать телефон, но Перси отвел руку, хитро улыбнувшись. — Ну что еще? — вздохнул он, чувствуя, как снова начинает закипать. — Сфотографируй меня, — попросил он. Его щенячьим глазкам невозможно было отказать. Нико ненавидел снимать на телефон, но больше ничего у него не осталось, и пора было ехать забирать это. Останавливал лишь Перси, который ухмылялся в маленькую камеру телефона со встроенной автоматической вспышкой. Снимок получился ужасный, если можно было говорить так о размытом зернистом изображении, где коридор осветила слабенькая вспышка дешевого телефона Нико. Конечно, Нико умело поймал в кадр лицо Перси и приложил все усилия, но без должного оборудования и самый хороший певец ничего не споет для аудитории, и врач одними руками чуда не сотворит. Фотограф тоже не волшебник. Накинув пальто, Нико еще раз посмотрел на себя в зеркало. Сзади подошел Перси и провел ладонями по его вискам. Точно по волшебству волосы аккуратно легли волнистыми прядями. С внезапным спокойствием Нико развернулся и поцеловал Перси. Он снова ждал, что тот его оттолкнет, но ничего подобного не произошло. Поцелуй вышел коротким, однако Нико почувствовал себя лучше. — Я пойду, — твердо сказал он, направляясь к двери. Сзади за ним вплотную шел Перси и ужасно нервировал своей близостью. Вроде бы они только что все обговорили, а он будто и не понимал. — Иди, — спокойно сказал Перси. Его тон заставил Нико насторожиться, не старается ли он его подбодрить. Ничего подобного — Перси выглядел абсолютно беспечно. Улыбался, будто провожал Нико на работу, и спокойно смотрел ему в глаза. — Только попробуй куда-нибудь свалить, — угрожающе сказал Нико уже на лестничной площадке, нажимая на кнопку вызова лифта. — Я буду ждать тебя, — высокопарно произнес Перси, глядя, как Нико закатывает глаза и створки лифта смыкаются перед его лицом.

***

Когда Нико ушел, Перси тяжело выдохнул и вернулся в гостиную. Было уже темно, и он с трудом отыскал по очертаниям диван. Сел на него и стал нервно перекладывать подушки. Если бы Нико знал, чего ему стоило сыграть беспечность, пока в его душе все болезненно сжималось от волнения и желания быть там, чтобы не пропустить ничего. Ни малейшего события. Чтобы, если это вдруг понадобится, помочь Нико. Он и сам не знал, почему в итоге плюнул на все свои предчувствия и перестал спорить с Нико. Может быть, в этом виноват был и сам парень, когда отчаянно цеплялся за него в объятиях и просил не ехать. Глупо, конечно, но Перси просто растаял от его действий. Особенно, когда Нико его поцеловал. Теперь же все его приборы, направленные на предчувствие опасности буквально сходил с ума. Граната, у которой он своими же руками вырвал чеку, дрожала в руках, готовая взорваться. И Перси проклинал себя за идиотскую идею, которую они с Нико решили приводить в исполнение. В квартире было холодно, будто вместе с камерой и фотографиями из нее вынесли весь уют и тепло. Прошлые разы, когда Перси бывал у Нико, квартира выглядела уютнее. Конечно, Перси заходил тогда только в кухню, но и там было видно, что в квартире кто-то живет. Сейчас же казалось, что дом пустует уже несколько месяцев. По комнатам гулял едва заметный, легкий ветерок, заставляющий поежиться. Одинокий корпус фотоаппарата на подоконнике вгонял в тоску, когда Перси представлял с рассказа Нико, сколько снимков лежало там раньше. Устав сидеть на месте, Перси нервно обошел гостиную. Присел в кресло Нико, куда тот комком кинул толстый плед. Смахнул на пол записки, что лежали на полочке под зеркалом в прихожей. Заглянул на кухню, но заходить туда не стал. В темноте она выглядела зловеще и даже холодильник не был таким привлекательным, как дома. Здесь сразу было видно, что там пусто. Он прислонился к стене в коридоре и попытался представить, как Нико сидел в это же время в машине и ехал на встречу с Октавианом. Что он мог бы делать? Перси казалось, что Нико обязательно смотрел бы в окно. Может быть, он захотел бы сфотографировать дорогу и расстроился, когда не смог бы этого сделать. Или он бы нервно барабанил пальцами по чему-нибудь смотрел неотрывно перед собой. Перси не знал привычек Нико, и это вгоняло его в тоску. Как же ему хотелось оказаться там вместе с ним, в черном внедорожнике. Они бы не сказали друг другу ни слова, но чувствовали бы поддержку. Однако Нико предпочел поддержку на расстоянии. Почему? Перси так и недоумевал, стоя у стены и обняв себя от холода. Внутри у него все резко скрутилось от волнения. Что-то должно произойти. И коридор огласил громкий телефонный звонок. Энергичная песня группы Green Day, которую любила сестра Джейсона Талия и которая просто нравилась Перси. Звонила Аннабет. На фотографии она с улыбкой Джоконды смотрела прямо в камеру завораживающим взглядом. Поразительно: за те несколько дней, что они не общались, Перси успел совсем о ней забыть. — Привет, — осторожно произнес он. — Здравствуй, Перси, — Аннабет говорила спокойно. В ее голосе не было и намека на размолвку в их отношениях. — Как дела? Хороший вопрос. Можно ответить честно, что дела его сейчас представлены чашами весов. И было бы замечательно, если бы чаша с хорошим перевесила. Однако к земле пока упорно тянула чаша, в которой собралось все ужасное за последние часы. — Все отлично, — он старался, чтобы голос его не выдал. — У тебя все в порядке? — Да, спасибо, — она вздохнула. Там, а сотни миль, в небольшом номере в отеле Аннабет вздохнула, а здесь, в Нью-Йорке Перси понял, что даже не может предположить, что стало причиной ее вздоха: попытка собраться с мыслями или усталость. С абсолютным безразличием Перси понял, что он перестал ее понимать. — Как идет работа? — поинтересовался он, потому что молчание затянулось. — Тяжело, если честно, — в ее интонации проскользнула улыбка. — Заказчик очень непостоянный. А еще он много пьет, ты не представляешь, как тяжело с ним работать. Но вообще я звоню не просто поболтать, — она посерьезнела, и голос стал тверже. Перси напрягся, готовясь выслушать любую новость. — Мне придется остаться в Калифорнии как минимум до середины января. Это в лучшем случае: если удастся завершить проектировку к тому времени. Думаю, все получится, но непредвиденные обстоятельства никто не отменял… — Аннабет, — оборвал ее Перси. — Все в порядке. Если тебе нужно задержаться, в этом нет ничего страшного. Работай. У меня сейчас тоже много дел, поэтому даже нет времени скучать. — Перси, если ты все еще ревнуешь меня к кому-нибудь… — Извини, я занят, — нажав на сброс, Перси яростно засунул телефон глубоко в карман. Он больше не желал слушать идиотские оправдания. Целовалась, не целовалась, спала, не спала. Плевать уже! Совершенно. Борясь с раздражением, он вдруг понял, что ему действительно все равно, с кем там Аннабет проводит время. Единственное, что беспокоило Перси в данный момент, как дела у Нико. Если верить часам, он уже минут пять как должен быть на месте. Телефон в кармане звякнул. Сообщение от Аннабет: «Я думаю, нам нужно некоторое время отдохнуть друг друга. Желаю тебе хорошо провести время». — Спасибо, — ехидно ответил он пустоте.

***

Жизнь должна быть жизнью. Фильм должен быть фильмом. Никогда еще в реальности не происходило так, как снимали в фильмах. Нико всегда думал, что все эти сделки, эпичные выходы навстречу друг другу в заброшенных строениях — не больше, чем выдумки режиссеров. И в итоге сам оказался в подобной ситуации. Самое странное, что заброшенное здание, где они договорились встретиться, находилось совсем рядом с жилым районом. Буквально в нескольких шагах стоял какой-то медицинский центр, куда часто подъезжали курьерские машины с яркими логотипами. Было даже страшно думать о том, что произойдет там совсем скоро. Выйдя из машины, Нико первым делом указал Жуль-Альберту — водителю, которого ему подарил отец — где его ждать. И прикурил сигарету. Мужчина отправился к указанному месту на парковке медицинского центра. Это было странно, что его водитель — бывший гонщик. И ужасно, что отец подарил его Нико, как вещь. Иногда ему было противно пользоваться его услугами. Дыры окон выглядели как пустые глазницы в черепе. На каждом из пяти этажей — по десять штук. Отверстия чернели и пугали, но Нико никогда не опасался заброшенных мест. Свою карьеру он начинал с исследований заброшенных зданий неподалеку от Лос-Анджелеса. Его тянуло в пустые места, где никто царило одиночество и уединение. И опасность тоже притягивала, если быть честным. Любого парня хоть немного привлекают две вещи — риск и секс. О втором Нико в шестнадцать лет мог только думать, поэтому занимался первым. К зданию подъехал черный внедорожник. Октавиан вышел и властно огляделся по сторонам, глядя на него в пустой оконный проем, Нико насмешливо улыбнулся, а внутри у него все скрутилось от страха. А Октавиан спокойно поставил машину на сигнализацию, поправил воротник пальто, поднятый от ветра, и зашагал к единственному входу. Оставалось искать спокойствие в одном — Октавиан явно беспокоился, хотя и старался это скрыть. Он то и дело оглядывался или настороженно скашивал взгляд в сторону, будто ожидал нападения сзади. Просто он еще не подозревал, что у Нико немного другой план. — Ди Анджело, — Октавиан едко ухмыльнулся и спокойно прошагал на середину просторного помещения, где любой звук отдавался эхом. — Октавиан, — ни один мускул не дрогнул на лице Нико, пока он стискивал в карманах кулаки, чтобы руки перестали дрожать. — Не будем терять времени? — видно, Октавиан действительно устал ждать, потому что в обычное время он был совсем не против длинной беседы, в которую он мог подключить все свои ораторские таланты. — Десять тысяч. Они с тобой? — Конечно, — Нико ядовито усмехнулся, невзначай скосив взгляд в сторону окна, словно чего-то ждал на улице. Октавиан сразу напрягся, и это заставило Нико почувствовать себя спокойнее. Пока Октавиан находился настороже, не он, а Нико контролировал ситуацию. — Ты так просил, что я не смог тебе отказать, — подавив желание вместо денег дать этому гаду по роже, Нико достал из внутреннего кармана пальто конверт и без всякого сожаления протянул его Октавиану. Как бы то ни было, эти деньги вернуться к отцу Нико не позже чем через несколько часов. — Надо пересчитать, — бледный блондинистый ублюдок жадно вцепился в концерт, будто от него зависела его жизнь, и с горящим от алчности взглядом достал зеленые купюры. В происходящее напоминало Нико сцену в детективном боевике. Вот сейчас откуда-то должны были появиться копы и повязать всех. Парень нервно улыбнулся, отвернувшись, чтобы Октавиан не заметил его состояния. Хотя тому уже ни до чего не было дела. Деньги мелькали в тонких пальцах Октавиана, а Нико глубоко дышал, успокаивая себя. В итоге он не выдержал и закурил. Октавина только скривился, отчего показалось, что его сейчас стошнит. — Все точно, ди Анджело, — гадкая ухмылка приклеилась к его лицу. — Спасибо, — благодарность прозвучала, как одолжение. — Тогда счастливо оставаться, — махнув рукой, Нико ссутулился и пошел наружу, где вдруг стеной посыпался снег, сверкающий под светом звезд. И из боевика Нико вдруг попал в рождественскую сказку. В реальность возвращали только внедорожник Октавиана, покрывающийся снегом, и Жуль-Альберт, подъехавший по первому взмаху Нико. Откинувшись на спинку кресла, Нико напряженно вздохнул. Первая часть плана прошла отлично. Никаких подвохов со стороны Октавиана не было, что заставляло Нико нервничать. У него всегда есть чем удивить противника. Ни одно столкновение с ним у Нико еще не проходило так спокойно, поэтому внутренне он оставался настороже, чтобы вдруг не пропустить снайпера в каком-нибудь окне или еще что-то в этом роде. Огромный внедорожник Октавиана тронулся с места, сразу набрав приличную скорость. Нико пришлось поспешить дать знать своему водителю, чтобы не потерять Октавиана из поля зрения. Нико казалось, что дотронься до него сейчас пальцем — и он рассыпется на мелкие осколки, так он был напряжен. Каждая клеточка его тела следила за происходящим неотрывно. Адреналин в предельной концентрации плескался в крови. Мимо проносились огни на обочине дороге. И наконец Октавиан выехал на участок, где загорелась вывеска медицинского центра. С парковки выезжало сразу три машины, а Жуль-Альберт ловко спрятался в тень у обочины и выключил фары. Ни одна живая душа не заметила бы их в темноте при таком сильном снегопаде, который оказался только на руку и самому Нико, и исполнителям, нанятым его отцом. Нико вышел из машины на улицу, когда Октавиан на огромной скорости собирался проскочить мимо выезда с парковки. А дальше все шло, как в замедленной съемке. Буквально кадрам каждое действие. С парковки выскочил огромный грузовик. Вписался в бок внедорожника, который тут же отнесло на противоположную обочину. Поворот один. Два. Три. Пружинистое приземление на колеса. И в воздух взмыло огненное пламя, которое попало на камеру телефона Нико пылающими клубами. Как сквозь пелену до Нико доносились звуки взрыва, пылающего огня, крики, визг тормозов машин на трассе. Пролетая по встречной полосе автомобиль Октавиана снес два такси, в которых водители уже пытались помочь своим пассажирам. Какая-то женщина кричала, просила позвонить в девять-один-один. Отключив все свои эмоции и стараясь не сорваться, Нико пробрался в образовавшуюся толпу беспокойных зрителей и протиснулся к дороге. Ему нужно было узнать, что случилось. Его сердце так сильно билось в груди, что он едва мог дышать. И он нуждался в том, чтобы увидеть произошедшее. То, что действительно не входило в их план. Слышался визг сирен, с медицинского центра выбегали оставшиеся там специалисты, чтобы помочь хоть чем-то. В общей суете Нико удалось лишь разглядеть, как в глубокой темноте врачи вытащили Октавиана из машины. Носилки, куча спасателей вокруг. Кровь. Много крови. Остекленевшие глаза. Неестественно вывернутая голова. Липкий холодок пробежал по спине Нико. Ему пришлось отвернуться, чтобы на время справиться со своими чувствами. Но от происшествий сейчас укрыться было невозможно. На глаза Нико снова попались врачи. Они укладывали на носилки парня из такси. Кажется он сильно ударился головой и был без сознания. А потом Нико мельком увидел его лицо. И ему показалось, что он медленно падает в огромную пропасть. Эти мягкие, плавные черты он узнал бы из тысячи. Уилл.