until the morning glow

В библиотеке Зейн ищет поэмы Руни, чтобы цитировать их Лиаму, а Луи лежит вверх ногами на кресле в читальном зале. — Спаркс пишет так ужасно, зачем он мне нравится, Зи? — Тебе и Рубенс нравится из жалости, кто тебя знает. ◯ Луи никогда, на самом деле, не любил семинары. Ему нравились лекции в юни и практика, но, боже, семинары. На семинарах, Луи хочется с разбегу выпрыгнуть из окна (аудитория на первом этаже). Может, полгода назад, три часа скрашивал его парень, самый чудесный и очаровательный нападающий сборной их юни по футболу, но сейчас - все это хрень. Зейн тоже не спасает, он все три часа переписывается с Лиамом, - Луи все понял, - сидит в Фейсбуке и кусает губы. Зейн противный, но единственный, с кем Луи может устроить марафон фильмов Джеймса Кэмерона и заедать слезы арахисовым маслом столовыми ложками, а потом напиться и говорить о неизбежности смерти и воронке незначительности, и хрупкости человеческой жизни, и о том, как сильно он скучает по маме. Зейн, на самом деле, выглядит именно так, будто он с факультета искусства, в голове сразу Зейн в его пустой студии, краска на кончиках пальцев и на скулах, правда, Зейн еще и капитан футбольной команды их университета, и Луи давно трахнул бы Зейна, только у них пакт, что они - запасной вариант друг друга (когда Луи стукнет сорок, у него будет двенадцать кошек и его единственный друг - кофе-машина, то тогда, если у Зейна кошек почти столько же, - они переедут в Вайоминг и женятся). Но сейчас Зейн вроде что-то крутит с Лиамом, который пьет зеленые смузи, кусает губы, есть щенок мопса Персефона и аллергия на лактозу, а еще Луи не сорок, а только двадцать три и у него только один кот. Луи скучает по своему коту, он у его мамы (Луи назвал кота Люмьер, потому что Луи хотел назвать кота Люмьер), потому что у Лу полугодовые экзамены, налоги, плюс, на нем еще его очень живучая золотая рыбка Суши (три.месяца.), которую он выиграл в парке аттракционов с Найлом (и должно быть Зейном, потому что, что Луи помнит - так это то, что это произошло после матча Зейна), но Томмо был пьяный в стельку и он абсолютно не помнит, чтобы они с Найлом вообще ходили в парк аттракционов в ту ночь. Но когда он проснулся на следующее утро, в ванной, где обычно на душевом коврике спит Найл, лежал пластиковый пакет с золотой рыбкой. Луи быстро привязался к большим глазам и пузырькам. Томмо любит ее и боится, так сильно боится ее потерять. — Когда твой следующий матч, Зи? – у Луи, кажется, мигрень, а на улице льет дождь. — Пятница. — Знаешь, Зи, я скучаю, – и Луи нужно хоть какое-то внимание, господи, – с тех пор, как ты начал общаться с этим Лиамом, я чувствую, как мы с тобой теряем связь, ты вроде бы здесь, но тебя здесь нет, вникаешь? – Зейну наплевать, но он качает головой и цыкает из приличия. – Еще я не влез в свои черные скинни сегодня утром, а Найла переехало велосипедом, Эд ждет нас в больнице, Зейн. Зейн? Зейн, под столом трава, – Луи думает, что раз уж Зейн не отвечает, значит, этот Лиам действительно чего-то стоит. Луи стоит у микроволновки, согревая воду, чтобы заварить себе и Найлу чай, потому что чайник на верхней полке, а Луи не хочет вставать на стул перед Найлом, поэтому да, он греет воду в микроволновке, после чего его чай обычно пахнет попкорном. - Лу, твой кактус засох, – Луи слышит голос Найла из гостиной и выдыхает, все как обычно. Когда они досматривают Застрял в Любви, Найл говорит, что рядом с Луи он не чувствует себя мужиком, а Луи обещает, что плакать полезно. К полуночи показывается Зейн, весь потный и вонючий после тренировки, и они идут на вечеринку к Эштону, где Эд ноет, что их футбольная команда продует, а Зейн целуется с Лиамом где-то в углу, и Луи думает, что все это хорошо, но в этом году чего-то не хватает. И Луи знает, чего. Но это не важно, потому что Найл находит шляпы для бир-понга* и Луи первый в очереди. Глаза слезятся, голова кружится и единственная мысль о том, как, чёрт возьми, сильно он скучает. "Томмо!" И Ник уже целует его шею. Луи думает, Лотти была бы против. И все мелькает перед глазами, а жизнь проходит мимо, и даже с людьми рядом, дыра в груди не позволяет Луи расслабиться хоть на секунду. Лу уже копит на сеансы психотерапевта. хх Только на следующее утро (где-то в пять утра) Томмо просыпается с рукой Ника вокруг своей талии и понимает, что выпил слишком много, и это либо Ник пахнет сигаретами и выпивкой, либо стены уже пропитались. Лу натягивает джинсы, находит Зейна в гостиной, забирает сигареты из кармана его джинсовки и лепит записку ему на лоб. "Была твоя идея, я домой, на практику иди сам охоххоххххх" Томмо валится на диван дома и снова засыпает. Но его телефон орет на кухне около восьми и Луи знает, что это Зейн, который одна большая задница, что он звонит, чтобы сказать Луи, что он безответственный мудак, что он нужен ему, чтобы не казаться Лиаму слишком настойчивым, но не пассивным, что "вышибу тебе голову, если ты, чёрт возьми, не появишься здесь через пятнадцать минут, Томлинсон." — Что тебе, блять, надо? — Луи- – Я же сказал, что не приду на твою гребаную семантику, что ты хочешь от моей жизни? — Луи- — Отвали и не звони мне, мать же твою, Зейн, ты же видел, прошлой ночью - — Заткнись, он здесь. И сердце Томмо прыгает к горлу и руки разжимаются. — Я скоро буду, Лу, пять минут - я буду у тебя. Жди, я выхожу. У Луи потеют ладони и болит голова. И в принципе, все это ожидаемо. ☄ Впервые в жизни, Луи согласился с немым яжеговорил Найла и накурился с Зейном в одну ночь, когда Гарри уехал в Лондон. В июне, у Томмо снова появились головные боли, он начал грызть ногти и кусать губы. Зейн волновался, а у Найла появилось расписание, чтобы приходить к Лу в то время, когда у него обычно были заскоки. Луи беспокоил сам себя, его трясло от вечной дыры в груди и мигрени, у него кровоточили губы и были синяки под глазами, он курил с Зейном в его студии, срисовывая Веласкеса и Рембрандта (Луи ненавидит Рембрандта), но у Луи появился повод прогуливать и приезжать к маме каждые вторые выходные на чай с кексами, и маме знать о Гарри необязательно. Луи провел все шесть гребаных месяцев, приходя в себя, потому что Луи любил его так сильно, чёрт возьми, но Зейн верил, что любви не существует, Найл говорил, что все работает по системе родственных душ, а Луи пил отвратительный кофе, качая головой, вспоминая, что Гарри, в конце концов вернется сюда, потому что там он только на шесть месяцев и что тогда? — Значит так, Лу, ты держишь себя в руках, не трогаешь мои сигареты и траву, да? — Ага. — Не звонишь ректору и не жалуешься, да? — Ага. — Найл здесь, завтра среда, Лу, вы не пьете и смотрите Титаник, я сейчас пойду и заеду за вами завтра после тренировки, держи себя в руках, да? Я не могу отменить ничего с Ли, ты же понимаешь – — Может, ты свалишь уже, а? – Найл ставит Сплетницу на паузу в гостиной. — Завали, Хоран, – Зейн держит руки раскрытыми для Луи. – Иди сюда, Лу, все хорошо. Мы здесь. — Я в порядке, Зи, это было давно, что мне с этого, в конце концов? – Луи действительно хочет быть в порядке и не дать этому разрушить его снова, Гарри просто очередной хипстер из Сохо, которых в знакомых у Луи через край, Лу в порядке, просто до сих пор скучает по свитерам и чаю. Зейн обнимает его, Найл раздраженно выдыхает. — Вали давай. хх — Нет, Найл, ты не понимаешь, он носил очки, где его очки сейчас? Когда он бросил меня, знаешь, он был слепой – пиздец, Найл, где его очки? — Линзы? Прошлой ночью они напились, но никто не должен знать об этом, даже если это очевидно. У Луи худшее похмелье в жизни. — И нахер он вернулся вообще, – голос Луи хриплый и сломанный, Найл держится за голову, поправляя солнцезащитные очки, пока они сидят в кафе около юни, пялясь на Гарри, сидящего за стойкой. И он ужасно изменился, он больше не излучает такое бесконечное гребаное счастье, его волосы отросли до плеч, его старый свитер (в котором Луи, черт, спал) ему выше бедра, что за хрень? — Знаешь, Лу, он мне никогда не нравился, – Луи знает, что Найл врет, потому что именно с Гарри Найл сочинял песни и играл на гитаре по ночам, не давая людям спать. — Найл, он такой красивый, я хочу его обратно, Ни, я так сильно хочу его себе, – Луи утыкается Найлу в плечо и ковыряет его коленку через дырку в джинсах. Найл пахнет жвачкой и перегаром, но это не мешает Луи быть благодарным ему, что он вообще есть. Найл всегда здесь, с первого курса. Луи любит Найла, он хороший и встречается с Барбарой уже год третий. Почему Луи не запал на Найла, он знал его до Барбары, почему Луи запал на Гарри? зачемзачемзачем? — И он опять будет учится здесь? — Ага. — Но что, если он просто приехал за тобой, Лу? Смотри, он такой весь, "я-Гарри-ношу-федоры-и-скучаю-поЛуипоЛуипоЛуи"? – Луи хочет, чтобы это было так, чтобы Гарри нашел его, чтобы пришел к нему, чтобы сказал, что не может без него и больше никогда не оставит его, и даже если он будет врать – Луи всё равно. — Мне всё равно. Луи думал, когда Гарри вернется, будет легче. ☄ Гарри приехал играть за свою новую команду. Он приехал играть за свой новый юни, который, блять, в Лондоне, против своего старого юни, в котором он снова будет учится через неделю, что за хрень, Гарри? Нахер ты вообще уезжал? И, на самом деле, если на то пошло, Гарри даже не порвал с Луи официально, черт его дери, поэтому Луи думает, есть ли у него все еще право прийти к нему в раздевалку перед матчем и пожелать удачи, поцеловать его и поиграть с кудрями, но понимает, что показываться в раздевалке соперника - чушь, а Зейн - убьет его, если он близко к Гарри подойдет, поэтому Луи все-таки думает, лучше не надо. У Луи столько несказанных слов, накопилось столько грусти и обиды, и разве он не заслужил нормального гребаного прощания после двух лет отношений? Луи помнит, как когда Гарри только уезжал, он целовал его на прощанье, держал за руку, прятал холодные пальцы под его свитером, я вернусь за тобой, солнце, а потом, Гарри уехал, и конечно, Луи должен был его отпустить, но, боже, даже Люмьер любил Гарри. В любом случае, Стайлс перестал писать Луи где-то в сентябре, а потом совсем не отвечал на уже редкие звонки, тогда Томмо сдался и провозгласил это лето - худшим летом его жизни. А теперь Гарри нападающий другой команды, Зейн в бешенстве, а Люмьер не спит по ночам вместе с Лу (Томмо забрал его обратно к себе, как только Гарри приехал). Луи так и не достает чайник с полки. хх Луи кажется странным то, что даже если он просто знает, что Гарри здесь, не его, не рядом и такой другой – заставляет его чувствовать себя лучше. Просто знать, что он в порядке - уже что-то, и до этого, даже если он не пытался найти Гарри, он хотел, так сильно хотел, приехать к нему, взять в охапку и убежать с ним обратно в серый Нью-Йорк раньше времени, но Гарри ясно дал понять, что он не заинтересован в Лу, и Томмо сдался. Но сейчас, Гарри здесь, снова тренируется на их поле для футбола и спит в общежитии в комнате вниз по коридору от Найла, и иногда, Луи кажется, он пытается найти его в толпе. И да, Гарри небольшой (большой) придурок – даже не расстался с Луи по-человечески, но верните мне его, пожалуйста. Поэтому когда Гарри всё-таки видит его в одной из аудиторий, Луи чуть не прячется под стол, когда видит кудри, выглядывающие из-за двери. Взгляд Гарри скользит вверх по рядам, пока он ждет какую-то форму от профессора, и когда он видит Лу, он замирает. Он заметно выдыхает, когда Луи смотрит на него в ответ, и Томмо пытается выглядеть настолько пассивно, насколько вообще может, но Луи знает слишком хорошо, что Гарри видит его насквозь. На Гарри футбольная форма его института, волосы спутаны, а под глазами синяки, Луи думает, может, Гарри тоже не может спать здесь без него. И Гарри смотрит на него так, будто он, наконец, нашел то, что так, чёрт возьми, долго искал, он будто облегченно выдыхает, видя Луи здесь, и Томмо почти кажется, Гарри шепчет "нам нужно поговорить." Профессор отдает Гарри папку, а Гарри выходит, не сводя с Томмо глаз. В тот вечер, Луи никому не рассказывает, потому что, на самом деле, ничего не случилось, он не пьет и даже не идет курить к Зейну в студию, Лу идет домой и ложится спать до полуночи, первый раз за, наверное, месяц. хх Луи ходит на тренировки к Зейну с Эдом в дождь каждый день, после трех чашек кофе в кофейне с Найлом, и Луи почти уверен, что они выиграют этот матч, потому что Зейн забивает голы со странным энтузиазмом. Зейн знакомит Томмо с Лиамом и Луи очень рад, что Зейн нашел Пейна, потому что, о боже, его мопс – лучшее, что природа дарила миру. Ее зовут Персефона и в первый же вечер, они все тусуются у Луи в квартире, пока он играет с ней на полу. — Перс, Сеф, я зову ее Персик, она, вроде, не против, – говорит Лиам, сидя с Зейном, Найлом и тремя коробками пиццы на диване. — Прелесть моя, иди сюда, – Луи всё равно, как Лиам ее называет, для Луи она, вроде как, лучик света. Луи уговаривает Лиама оставить мопса ему до игры, пусть Зейн спит на ее месте, да? Лиам чудо, потому что он соглашается и привозит ее вещи в тот же день. И Луи спит в обнимку с Персиком, пока Люмьер спит на ее одеяле (Люмьер никогда не любил обниматься). И жизнь вроде налаживается, но дожидаясь Зейна с поля с мопсом на руках, он видит Гарри, спускающегося с трибун в замшевых туфлях и кремовом свитере, и именно таким Луи его помнит. Зеленые глаза Гарри можно разглядеть с самого газона, а его туфли слышно по всему стадиону, и Луи все еще любит его, но сейчас он ответственный, у него мопс и краска на руках и лице (и волосах, плечах, одежде), а Гарри уже совсем рядом, когда Луи заставляет себя перестать пялиться и смотрит в сторону раздевалки Зейна. Сейчас, на самом деле, если Гарри предложил, Луи бы бежал обратно к нему с объятиями, но Гарри останавливается в десяти шагах от него и это чувствуется так естественно, так приятно и знакомо, сердце Луи рвется ближе к Гарри, когда он видит его так близко, и Луи кажется, он сломан и потерян, но Томмо отгоняет эти мысли как можно дальше. Лу не дышит, все раны заживают и ему уже почти не больно, и то, что Луи совершенно не непривычно и не неловко видеть Гарри здесь – слегка пугает его, ведь это, чёрт возьми, его Гарри, такой любимый и родной, как Луи может оттолкнуть его, когда он стоит здесь в х-огромном свитере и с цепочкой, которую подарил ему Луи перед отъездом? И они стоят вот так почти пять минут, когда появляется Зейн, без единого слова хватает Луи за запястье и сверлит Гарри взглядом, который Луи не видел с тех пор, как они ввязались в драку с командой Северной Каролины год назад, Луи немного страшно. Он позволяет Зейну увести себя с поля и, может быть, чуть-чуть плачет за его спиной. Гарри кажется совершенно недосягаемым. хх С Найлом и Эдом удобно, потому что они не просят Луи держать себя в руках, поэтому Луи просто лежит у Найла на плече в кофейне, не притронувшись к своему чаю. — Усыпи и укради его, – предлагает Эд, и Луи бы с радостью, на самом деле, но Зейн не пускает его в общежитие. И вроде, Луи уже свыкся с дырой вместо сердца за все это время, но разве это так ужасно – хотеть Гарри обратно, чтобы он зарывался холодным носом в шею Луи, готовил клубничные вафли по утрам и игриво кусал плечо Лу, когда сползает его свитер? Луи жалуется на игру Энди, потому что "какого хрена ты пинаешь мяч в бровку, дубина?", кусает губы и думает о том, как как только Гарри снова появился здесь, он засел на самое (самое-самое) дно. хх Задница Гарри - прелесть, мышцы Гарри - прелесть, скулы Гарри - господи, но Гарри бегает по полю, будто он не спал три дня, а тренер дает ему подзатыльник, и Гарри обычно играл по-другому. Во время матча, Гарри промахивается мимо ворот, дает не те пасы и падает раза три. И Луи уверен, что в Лондоне, Гарри играет идеально, танцует, когда забивает пенальти и порхает над полем с повязкой капитана, но сейчас, боже, даже Эд сыграл бы лучше. Команда Зейна побеждает 3-1, Луи в шоке сидит на трибунах. хх Гарри находит Луи снова после матча, когда он ждет Зейна у его машины. Сердце Луи останавливается, когда он видит слезы в глазах Гарри, когда тот смотрит на него, шепотом повторяя его имя. Луи, думает, что больше не выдержит, когда чувствует, как Гарри мучается, сдерживая себя. Тогда Луи, не задумываясь, хватает его, и, прячась от Зейна за углом стадиона, обнимает, позволяя себе утонуть в нем снова и снова, забывая время и единственное о чем он думает, это то, что здесь, так близко к Гарри - его место.