"S" x 4 for Satisfaction

В загроможденной подсобке пахнет пылью и чем-то затхлым. Маленькая комнатушка, заставленная ведрами, швабрами и коробками, больше похожа на полосу препятствий - пока Грег вталкивает в нее сыщика, тот успевает споткнуться обо все, что только попадается под ноги, и сдержанно тихо ругается, вслепую шаря по стенам. Не видно не зги - одинокая лампочка на длинном проводе, свисающая с потолка, при щелчке выключателя уныло мигнула, зашуршала, а затем с громким звонким хлопком погасла, погрузив помещение в благословенную темноту - и, честно говоря, Лестрейду такой расклад нравится даже больше - пока глаза не притерпелись к сумраку, можно делать все, что только душе угодно, не рискуя увидеть выражение лица гениального Шерлока Холмса. Впрочем, что-то - уж не сбитое ли, судорожное дыхание детектива, которому будто придавило невыносимой тяжестью грудь? - подсказывает: сейчас талантливому наглецу отнюдь не до презрения и не до блестящей дедукции. Грегори еще не успевает толком закрыть подсобку, а сзади уже прижимается молодое, сильное тело, и пытливые руки оглаживают его грудь и бока, сперва изучая, а затем требовательно вцепляясь острыми кончиками пальцев, так, что от эпицентра этих нажатий расходится по мышцам острая, пронзительная боль. Шипя сквозь зубы, инспектор отмахивается, попадая Шерлоку по лицу костяшками пальцев, ненамеренно, однако достаточно ощутимо, чтобы тот отпрянул, и запирает хлипкую задвижку; затем дергает дверь за ручку и убеждается, что среди бела дня ни за что не решился бы на такое приключение. Но теперь, когда во всем Скотланд-Ярде нет и десятка человек, занятых своими делами, восхитительное, абсолютно греховное ощущение, что их могут-застукать-и-не-застукают, подстегивает Грега, пробуждая в нем юношеский азарт. Кое-как распинав коробки и морщась от наполнившего подсобку искусственного фруктового запаха - видно, пролилось чистящее средство, но в темноте искать опрокинувшийся пузырек бесполезно - инспектор впивается пальцами в узкие бедра Шерлока, дергает его к себе и целует. Иссушающе, дико, жадно вторгаясь в его рот, прикусывая мягкие губы и в яростном столкновении разбивая их о кромку зубов, только сильнее возбуждаясь от терпкого вкуса крови, от которой слюна мигом становится солоноватой, как мокрый металл. Вылизывает языком десны, добирается даже до щек, оттягивая их изнутри; очерчивает и контур рта, и острые зубы, то и дело нечаянно царапаясь, а после заглаживая пораненный кончик языка о гладкую, как перламутр, эмаль. Что самое восхитительное - Шерлок отвечает, пусть и не сразу, у него в конце концов едва ли есть опыт; Шерлок отвечает, и сначала это лишь робкие шевеления, доверчиво раскрытые губы, короткие выдохи через нос, а потом его желание крепнет, набирает силу, и поцелуй становится влажным, откровенным, и соленым от крови, и сладким от той самой сахарной глазури, а еще - просто великолепным. Новым для обоих. И Холмс не в силах не стонать, пускай едва слышно, но он стонет, пока инспектор насилует его рот, наглядно показывая языком, что в скором времени собирается сделать с самим Шерлоком, и от этих ритмичных таранных проникновений подкашиваются колени - как у одного, так и у другого. Руки Лестрейда шарят по торсу детектива - дрожащие пальцы быстро расстегивают рубашку, быстро гладят кожу, быстро прихватывают и сжимают напряженные, налитые кровью соски, вызывая у Шерлока жалобный всхлип - по его бедрам, по заднице, охватывая ладонями ягодицы, тиская, пока Грег свыкается с фактом, что может делать самые грязные вещи с этим отдавшимся ему телом, может вести себя похотливо и грубо, воплощая в жизнь все свои тайные желания. И почему-то жажда насилия уступает той мысли, что гораздо более изощренный способ мести отличается от торопливого траха без учета потребностей Шерлока - нет, куда восхитительнее будет заставить /умолять/ о продолжении, о том, чтобы инспектор доминировал властно и жестко... и увидеть, как сыщик кончает под ним, захлебываясь стонами и отчаянно сдирая подушечки несравненных пальцев (перецеловать бы каждый, каждый в отдельности!) до крови о стену. Да, это будет гораздо лучше... - Я думаю... - Не смей думать. - Грегори втискивает колено между ног Шерлока, раздвигая их, и охватывает его твердеющий член ладонью через брюки. - Займешься этим потом. Завтра. Когда угодно. А сейчас доверься - как ты там это называешь? - эмпирическому опыту. Детектив издает негромкий горловой звук, делая попытку вырваться - настолько слабую, будто всего лишь хочет проверить, удержит ли его Лестрейд; и, конечно, инспектор недоволен и крепко хватает его за горло, не давая метнуться в сторону. Жизнь Шерлока Холмса в прямом смысле находится в его руках, в одной ладони, сомкнувшейся на беззащитной шее, и яремная вена пульсирует часто-часто, отсчитывая взбесившийся пульс, и между губ вызмеивается сухое шипение. Отчего-то это вызывает у Грегори плохо сдерживаемое злорадство: подумать только, несравненный сыщик, выскочка, наглый мальчишка Холмс не отстаивает своей свободы слова, не оттаскивает от себя чужую руку, не пытается ударить или пнуть Лестрейда, а только глотает скудно отмеренные порции воздуха да подается бедрами вперед, возбужденно вжимаясь пахом в бедро полицейского, силясь потереться о ритмично гладящую его ладонь. Похоже, игры с дыханием его возбуждают, это и странно, и вместе с тем по-извращенному приятно, и Грегори вдруг думает, что сейчас Шерлок отдается ему весь, доверяет себя, чего никогда не сделал бы, если бы не был уверен: границу никто не перейдет, все останутся живы, разве что похоть оставит тяжелые ожоги где-то внутри и на самом дне расширенных от любовного голода зрачков. Еще немного, и узкие брюки сыщика оказываются кое-как сдернуты, и Лестрейд, перехватив его сперва за плечо, а затем и за шелковистые, сладковато пахнущие шампунем кудри, разворачивает его лицом к стене и заставляет уткнуться лбом в крупитчато-шершавую поверхность. И тут, абсолютно внезапно, податливое прежде тело напрягается, Шерлок бьется под ним, как пойманная в сети рыба, и инстинктивно детектив понимает: его придется обездвижить, как угодно лишить возможности дергаться, иначе секс может выйти слишком травмоопасным - для обоих; наручники остались в кабинете, не таскаться же с ними по Ярду, а под рукой... найдется ли подходящий предмет? Шарф детектив бросил куда-то в дальний конец подсобки, вместе с пальто, в темноте не найти, Грег рычит раздраженно и понимает, что в кромешном мраке нет смысла напрягать глаза. Приходится действовать вслепую - вытянув руку в сторону, нащупать мельком замеченный в начале стеллаж, ощупать полки, случайно сметая с них мелкие, не поддающиеся опознанию предметы, - а потом благодарить провидение за собственную удачу. Шерлок, подозрительно притихший, явно прислушивается к происходящему; он не ожидает нападения, а потому коротко вскрикивает, когда инспектор заламывает его руки в полицейском захвате ("господи, какое счастье, что уроки в академии не прошли даром!"), сперва одну, затем, не давая опомниться, и другую. Пока ошалевший от атаки сыщик приходит в себя, Лестрейд наваливается на него, временно фиксируя в неудобном положении, а через несколько отдающихся дрожью в коленях секунд лента скотча с резким скрипом отклеивается от рулона, чтобы стянуть руки Шерлока от тонких запястий до самых локтей, в несколько слоев, плотным коконом. Сделать это не так просто, как кажется, но результат впечатляет - детектив может трепыхаться сколько угодно, скотч удержит его надежнее любых наручников; остается только надеяться, что в порыве страсти Грег не перестарался, потому что по кончикам пальцев онемение начинает разливаться почти сразу же... - Кровообращение. Нарушено. Может быть опасно, - нервно (нервно, неужели такое возможно!) всхлипывает Шерлок и изгибается в пояснице, а инспектор, одурев от вседозволенности, тяжелым шлепком впечатывает ладонь в его поджарую задницу, наслаждается почти конвульсивной судорогой и влажным шепотом обжигает его шею: - О да, это будет опасно. Очень. Ты не поверишь, /насколько/. Холмс снова дергается, но уже далеко не так уверенно - клейкая лента от рывков собирается в некое подобие веревки и режет кожу, так, что лишний раз не хочется этого чувствовать, - путается в сползших до колен брюках, ищет достойную подколку, чтобы осадить Лестрейда... И не успевает. Физически не успевает ничего произнести. Помогая себе зубами, Грег отрывает еще один кусок скотча и наглухо заклеивает трепливый рот сыщика, прихлопывая и зажимая поверх ладонью - какое блаженство, черт возьми, целых много-минут-подряд слышать вместо насмешливых колких реплик только неразборчивое мычание! - Вот так-то лучше, - оскаливает он крепкие зубы, и Шерлок, протестуя, стонет, и этот гневный, до неприличного стон возбужденной, сладострастной тяжестью отдается у инспектора в паху. В подсобке жарко, кислород поступает в узкую щелочку под дверью, и от горячего дыхания воздух плавится. Между лопаток скользит неуютная капелька пота, и, поводя плечами, Грег отмечает поцелуем чуть выступающий позвонок на шее сыщика, пробуя вкус его кожи - гладкой-гладкой, будто речная галька, теплой и самую капельку соленой. А потом прикусывает за холку, оставляя сочный, яркий след, не видя, но зная, как это выглядит (постепенно наливающаяся багровым, от краев к центру, отметина, с вкраплениями алых маленьких точек, через час-другой она превратится в пурпурный синяк) и мысленно ухмыляется. Теперь у Шерлока есть очень веская причина как минимум неделю не снимать на людях свой неизменный шарф... *** Влажные от слюны пальцы втискиваются внутрь медленно, мучительно, тянуще, проникают по чуть-чуть, сперва только поглаживая кончиками тесно сжатый вход, а затем растягивая его, вторгаясь в податливое, влажно охватывающее фаланги тепло. Шерлок сопротивляется, ведь добровольно отдаться ему не позволит гордость, и инспектор, нетерпеливо вздыхая и кусая его густые, мягкие как овечье руно волосы, зарываясь в них лицом, продолжает наступление, с жадностью прислушиваясь к сдавленным выдохам Холмса. Наверное, тому больно, несмотря на всю осторожность Грегори, и, должно быть, он терпит только из любопытства, подхлестываемый желанием узнать, что же будет дальше. Расставляет ноги шире, ища опоры, и вздрагивает, когда вторая рука инспектора проходится по его часто вздымающейся груди - так гладят испуганных лошадей, прижимая ладонь всей плоскостью... Откидывает голову назад, шумно выдыхая через нос, и старается податься ближе к Лестрейду, почувствовать его за собой; Грег немного жалеет, что первый раз получается именно таким - импульсивным, немного скомканным, в одежде и даже не в кровати - но при этом не может не понимать, что для Шерлока настоящее значение имеют не условности, а сами впечатления. Девственник ли он? Грег думает, что никогда этого не узнает, если только сыщик сам не захочет рассказать, - но по ощущениям полагает, что опыта с мужчинами у Холмса раньше могло и не быть... - Расслабься. - Лестрейд проталкивает пальцы дальше, шевелит кончиками, поглаживая судорожно сокращающиеся стенки, прихватывая зубами прядь шелковистых волос и небольно оттягивая, чтобы отвлечь детектива. Спонтанный секс - удовольствие особого рода, но Лестрейду приходится размышлять и о том, как обойтись без смазки: тело Шерлока явно не готово к радикальным экспериментам, а прихватить с собой хотя бы презерватив (в ящике стола, в самом дальнем углу, в ожидании своего часа притаилась нераспечатанная упаковка) инспектор, ослепленный страстью, напрочь забыл. Слюны будет недостаточно для продолжения - особенно если сыщик так и не прислушается к совету и не перестанет напряженно сжиматься... В темноте найти подходящую замену лубриканту вряд ли возможно - но, надеясь на свое везение, инспектор предпринимает еще одну попытку тактильно "проглядеть" предметы на стеллаже. Движения ограничены, и в тесноте почти не получается подвинуться вплотную, а шарить по полкам, до предела вытянув руку, страшно неудобно, да еще и Шерлок, как назло, дышит прерывисто, призывно, и оставить его без внимания, пускай и ненадолго, было бы преступлением... В пределах досягаемости нет ничего подходящего, и Грег уже начинает отчаиваться, как вдруг его пальцы натыкаются на бок небольшой картонной коробки, плотно набитой маленькими тюбиками. - Черт возьми, Шерлок, на твоей улице сегодня праздник. - Взбудораженно выдыхает Лестрейд сыщику на ухо, вытягивая один тюбик из упаковки и ловко отвинчивая крышечку, выдавливая на ладонь густой гель без запаха. Скотланд-Ярд - то место, где табельное оружие есть у каждого второго, а уход за пистолетами включает в себя и смазку... об этом обстоятельстве Грегори вспомнил, только найдя коробку с запасом, но проблема оказалась решена: прохладные пальцы - сперва два, затем еще один - легко скользят в Шерлока, прежде чем дразняще погладить шероховатую миндалинку простаты и тут же покинуть томно вздрогнувшее тело, оставшись в нем только самыми кончиками, обводя изнутри контур растянутого входа. - Жаль, что я не могу услышать, насколько хрипло ты бы сейчас говорил. Но ничего - можешь просить поведением. - Инспектор вгоняет пальцы снова, так глубоко, как только возможно, а на медленном обратном движении трет и провоцирующе поглаживает чувствительный бугорок, прислушиваясь к участившемуся дыханию Шерлока. - Ты ни за что не признался бы, что тебе хорошо, но мне и так все ясно. Не волнуйся, ты запомнишь этот опыт надолго. - Он начинает двигать рукой быстро, уверенно, удобно повернув кисть, и влажные, откровенно пошлые звуки лишают его разума. Лестрейд и так удивлен собственной выдержкой - ей скоро придет конец, инспектор это знает, а пока размашисто, прикладывая силу чуть ли не от плеча, трахает Холмса, и стискивает челюсти, чтобы только не сорваться... Не жалея смазки, он и не думал о том, как это будет на слух чуть позже - Шерлок хлюпает как девчонка, его ягодицы перепачканы густым, холодящим кожу гелем, а сам он не в состоянии стоять на месте и, кажется, подмахивает. Жаль, зрелище недоступно взгляду - зато ощущения намного острее... Грег жмурится, представляя себе яркую и пошлую картинку, и шепчет - он вовсе не заботится о том, чтобы детектив слышал его через шум дыхания и звуки проникновения: - Господи, Шерлок, ты бы знал, как долго я ждал этого момента. Неважно, что все было по-другому в моих фантазиях. Ты, конечно, всегда сначала мне отсасывал - можешь поверить, мы еще это попробуем. Не сегодня, после. А пока что... - Свободная ладонь Лестрейда звонким, жарким шлепком припечатывает ягодицу сыщика, потом другую - этот удар больнее, потому что приходится на ближнюю, левую сторону; у инспектора тяжелая рука, и кольцо на пальце - золотое обручальное кольцо - оставляет на коже Шерлока синяк. Порку с трудом можно назвать игровой, но в сочетании с безостановочно врывающимися пальцами, которые раз за разом вжимаются в простату, набухшую от возбуждения, эти шлепки заводят детектива - тот едва держится на ногах, то и дело пригибаясь и подаваясь вперед в попытке уйти от резкой и вместе с тем приятной боли. Лестрейд не жалеет его, выкладываясь от души - и к моменту, когда он грубым рывком убирает пальцы и просто прижимает ладони к заднице Холмса, настолько горячей, что кожа будто плавится под прикосновениями. - Сказать ты не сможешь. Покажи, как ты меня... Твою мать, Шерлок. - Грег почти шипит - не дождавшись приглашения, сыщик упруго оттолкнулся от стены плечом и прижался ягодицами к его паху, пачкая брюки вязкой смазкой. - Хорошо. Раз ты так настаиваешь... - Он с нажимом гладит выгнутую спину наклонившегося вперед Холмса, задирая на нем рубашку и чувствуя каждый позвонок, смакуя ощущения, потом спускается пальцами к самому копчику, пока второй рукой торопливо расстегивает строгие брюки. Делать это тем труднее, чем настойчивее трется о него перевозбужденный, потерявший самоконтроль Шерлок - ладонь инспектора елозит по ширинке, даже найти собачку молнии не так-то просто, но в конце концов удается и это. Твердый до ломоты, крепко стоящий член утыкается головкой в крестец Шерлока, и, помогая себе ладонью, инспектор направляет его ниже, упирая между ягодиц, притягивая Холмса ближе и заставляя почувствовать напряженную, увитую выступающими венами плоть. Блаженство, которое испытывает Грег, когда детектив внезапно проявляет инициативу, покачивает бедрами, льнет к нему в жадном стремлении получить больше, неописуемо и ни с чем не сравнимо - эту радость первооткрывателя почти не окрашивает в темные тона животная, дикая похоть. Шерлок связан, Шерлок жаждет, чтобы над ним властвовали, и глухо стонет, и в конце концов Лестрейд не выдерживает и входит в него - быстро, аж дух замирает, по-собственнически вторгаясь в сыщика и стискивая ладонями его бедра, чтобы тот не посмел вырываться. - Ну что, Шерлок? Каково это - быть подо мной? О, продолжай молчать, это так возбуждающе. - В неожиданном приливе ярости, чистой и восхитительной, Лестрейд чиркает ногтями по ягодице сыщика, оставляя отметины, которые потом с удовольствием рассмотрел бы. - Каково это - быть послушной девочкой? Ты ведь больше не сопротивляешься, значит, тебе нравится вести себя хорошо, нравится радовать меня. - "Боже, что за бред я несу, просто как в дешевой порнухе, просто отвратительно, и хорошо, боже, как хорошо!" - Тебе нравится, когда тебя шлепают, когда тебе говорят грязные вещи, и когда тебе хорошенько вставляют. Как тебе эксперимент, Шерлок? Это провал? Это успех? - Лестрейд двигается мощными, сильными рывками, вколачивается по основание члена, преодолевая напряжение бешено пульсирующих, сжимающихся мышц, и замечает дрожь измученного ожиданием стройного тела под собой, когда головка резко ударят по простате, доставляя короткие, обостренные импульсы удовольствия. Он знает, что потом ему будет стыдно смотреть Шерлоку в глаза, слушать его издевки - а ведь наверняка ничего не изменится, Шерлок не умеет испытывать столь глубоких чувств, как привязанность, - знает, но сейчас просто получает свой кайф, мстит за все, что ему пришлось пережить. Рывок за рывком, толкаясь тазом вперед, натягивая податливое тело, трахая Шерлока в отлаженном, машинном ритме, быстро, вырывая стоны и низкие, жалобные поскуливания... Оставляет синяки от пальцев - и не прикасается к Шерлоку, как бы тот не извивался, нет, просто-напросто не трогает его член, хотя детектив наверняка мечтает об этом. Переполненная вздохами и влажными хлопками - раз за разом Лестрейд оказывается так тесно прижат к партнеру, что ближе уже невозможно, - темнота вливается в уши, окутывает тело, придает происходящему странный оттенок нереальности. Как будто это инспектор просто спит и видит одну из своих грез, только без картинки, а со звуком, осязательными ощущениями и запахами… ...Он так и не успевает прикоснуться к паху детектива - похоже, тому достаточно ярких ощущений и он не нуждается в дополнительной стимуляции. Оргазм накрывает Шерлока первым - сыщик в своей мучительно приятной агонии выпрямляется, изгибается назад всем телом, мотает головой, и нечаянно разбивает губу Лестрейда, полностью откинувшись на него. Инспектор по инерции делает еще несколько сильных, но уже немного скованных рывков бедрами, долго бурно изливаясь глубоко в воспаленное, саднящее нутро Холмса, перехватив его за талию и поперек груди, чтобы консультант не упал - судя по всему, Шерлок в своеобразном забытье, он что-то негромко мычит, будто убаюкивающе, а после и вовсе затихает. Хорошо. Восхитительно. Грег ласкает ладонями разгоряченного детектива, который часто дышит и млеет в его объятиях, и понимает, что такой секс меньше всего был похож на изнасилование или на бездушный эксперимент. Но не говорить же об этом - как-то несерьезно, по-бабски лепетать милые глупости после того, как четверть часа ожесточенно, со страстью драл желанную "добычу" в тесной душной подсобке... После того, что говорил ему во время соития... - Это было охеренно, - наконец подбирает нужные слова инспектор, скользя чуть влажными горячими ладонями по торсу Шерлока, задевая напряженные соски, чувствуя, какой жар идет от молодого Холмса. - Почти так же, как в фантазиях. В следующий раз... - он удерживает гневно дернувшегося сыщика и четко, раздельно произнося каждый слог, выговаривает в его нежную ушную раковину. - В следующий раз ты будешь лучше стараться. И мне не придется связывать тебя. Впрочем... Еще поглядим. Он говорит размеренно, медленно, и Шерлок, кое-как отстранившись, снова упирается лбом в стену, а инспектор слушает шелест кожи, которая трется о кожу, и ткани, которая льнет к телу, и, запустив руки под рубашку Шерлока, запоминает ощущение этой безупречной гладкости. ...Сперва Лестрейд думает, что посторонний шорох ему только чудится, но затем шуршащий звук становится настойчивее и разборчивее, дополняется металлическим звяканьем... И, наконец, идентифицируется. Ключ. В замке. Кто-то открывает дверь, кому-то сейчас предстоит увидеть столь недвусмысленную сцену, что Грег, человек не очень-то религиозный (да и как можно быть беспредельно верующим, если приходится направлять оружие на людей, и задерживать преступников, порой применяя грубую силу, и даже допрашивать?..) мысленно крестится. Бежать некуда, они с Шерлоком - две мыши в ловушке, две мыши, которым прищемило хвосты, только кто окажется кошкой? Дверь открывается - спокойно, не медленно и не быстро, но сердце в груди Лестрейда пропускает пару ударов, а в мозгу судорожно мелькают варианты развития событий. Он спокоен - даже форс-мажор не выведет из себя опытного полицейского - и предельно сосредоточен, хотя изнеженное, расслабленное тело отказывается повиноваться. Лестрейд ждет чего угодно, но, когда он поворачивает голову и смотрит на человеческий силуэт, будто вычерченный темным углем в прямоугольнике рассеянного света, то обмирает от неожиданности. Из всех возможных вариантов судьба выбрала едва ли не самый безжалостный. ...В немой, неподвижной, почти гоголевской сцене нет ничего комического. У Диммока тяжелый, пронзительный и немного мутный взгляд, зрачки, будто крохотные бездны, с ненасытной жадностью вбирают увиденное. Поглощают впечатления. У Диммока едва заметно подрагивает веко, а дыхание целых несколько тактов бьется на губах встревоженным слепым мотыльком. Шерлок смотрит на него искоса из-под упавших на лицо волнистых прядей, липнущих ко влажным бледным вискам, и замечает каждую крохотную деталь; состояние непривычной истомы, от которой все тело налито тяжелым, расслабляющим теплом, только обостряет его восприятие. И запахов много: и резкий химический, остающийся осадком в горле (чистящее средство?), и соленый, чуть мускусный - этот принадлежит Лестрейду; и прохладный, пыльный запах шершавой бетонной стены, и сладковатый - собственных волос, и еще - мокрый, горячий аромат секса. Но Диммок не пахнет ничем - то ли он вне зоны действия воспаленно-чувствительного обоняния Холмса, то ли он просто слишком хорошо "замаскирован" и оттого сливается с нейтральной, неразличимой средой вокруг себя. Вместе с молодым детективом в подсобку врывается и свежий воздух - насколько он может быть таким в офисном здании - и после оглушительной духоты он кажется разреженным и вызывает головокружение. Никто не произносит ни слова: в случае с Шерлоком это немота вынужденная, а вот полицейские как будто избегают обращаться друг к другу словом или взглядом. Оба, точно ожидая объяснений, сфокусировали внимание на детективе, который, упираясь плечом в стену, сутулится, напоказ выставляя плавный гребень позвоночника. Первым звонкую тишину нарушает Диммок: он выдает бледное подобие приветливой улыбки, чуть поднимая уголки рта, и произносит раздельно, неспешно, наслаждаясь мгновением собственной значимости: - Добрый вечер, детектив-инспектор Лестрейд. Здравствуйте, мистер Холмс, не ожидал увидеть Вас в Скотланд-Ярде в столь позднее время. Светская беседа на фоне все еще не разделившихся, сплетенных воедино и разморенных после соития тел режет слух; Грег закрывает глаза, дает ладоням обессилено соскользнуть вниз по чужим бедрам и пытается сообразить, что делать дальше - ведь теперь у Диммока появилось оружие, которым тот - честолюбивый, готовый идти по головам молодой карьерист - в случае чего не преминет воспользоваться... Решение озаряет Лестрейда внезапно - чуть склонившись вперед, он осторожно подцепляет край полоски скотча, отслаивая ее и давая Шерлоку долгожданную возможность жадно вздохнуть и выговориться; тот пользуется представленным случаем и облизывает горячие, онемевшие губы, ни капли не переживая о том, в каком положении сейчас находится. - Освободи мне руки, Лестрейд, я не чувствую кистей. Разотри от кончиков пальцев к сердцу, чтобы восстановить кровообращение. Ты мог бы сообразить, что это не лучшая из твоих идей, так что постарайся хотя бы не допустить серьезных последствий, - желание что-то сказать, накопившись, превращает торопливую, чуть сбивчивую речь детектива в лавину, под которой гибнут и попытки инспектора возразить, и насмешливое недоверчивое хмыканье Диммока (неужели тот все еще не понял, что его мнение не волнует гениального сыщика?). - Мы как раз сегодня говорили о Вас, сержант... - Детектив. - ...Диммок. Просто удивительно, как не вовремя Вы появились. В любом случае, Вам уже пора, расследования не ждут, то, что Вы до сих пор стоите в дверях, не определившись, шагнуть внутрь или уйти, характеризует Вас как человека, не умеющего принимать решения. В таком случае, позвольте мне Вам помочь: было приятно поболтать, до скорой встречи. "Конец", - тупой иглой вонзается в висок Лестрейда усталая, обреченная мысль, и, засев в черепе, пульсирует назойливой болью. - "Это конец. Шерлок, почему ты не можешь заткнуться, когда доходишь до опасных тем? Вылетишь-то отсюда не ты, нет, ты всегда найдешь для себя занятие..." Ему не хочется видеть, как изменится выражение лица Диммока - там будет чересчур много презрения, а его Грегори и в общении с Холмсом нахлебался - так что, по-прежнему не выходя, инспектор ищет на стеллаже что-нибудь, чтобы разрезать клейкие путы. Потом сосредоточенно орудует канцелярским ножом, делая вид, что предгрозовое молчание никоим образом не относится к нему, и высвобождает руки Шерлока, тут же перехватывая бледные до синевы кисти и принимаясь разминать их в точности так, как сказал сыщик - от подушечек, чуть шершавых от нетрадиционной игры на скрипке, вверх по пальцам, через ладонь к пястьям, ощущая до откровенного сильно каждую вырезанную природой на коже Шерлока тонкую линию. Хорошо еще, что скотч был намотан поверх ткани - рукава измяты, но, по крайней мере, не придется причинять сыщику лишней боли. Лестрейд снимает ошметки блестящей клейкой ленты и, скомкав, заталкивает в карман брюк, не найдя более подходящего места; Шерлок тягучим плавным движением высвобождается, давая чужому члену выскользнуть из разработанного, наполненного спермой тела, и инспектор с изумлением понимает, что они остались один на один. Диммока нет. Опасность... миновала? Впору благодарить Шерлока за решение очередного трудного дела - но радость мгновенно угасает, когда детектив разворачивается и серьезным взглядом смотрит на Грегори: - Он ничего не взял. Зачем он, в таком случае, приходил? Советую приглядывать за сержантом, инспектор, он может быть опасен. - Спасибо. Я буду осторожнее. Они наблюдают друг за другом с опаской, настороженно отыскивают следы совершенного преступления - улик так много, но и этого недостаточно, и тогда Лестрейд подается ближе и целомудренным поцелуем отмечает уголок рта Шерлока. Эти губы, формы настолько восхитительной, что оторопь берет, теперь испачканы его кровью, и это тоже немножко собственничество. - В другой раз... - говорит Грег и не заканчивает. Ему неловко от собственных претензий, ему так хорошо, что не хочется двигаться, и даже муторный страх перед Диммоком отступил, оставив после себя только легкий налет тревоги. Инспектор не думает, что Шерлок ответит, и разглядывает его из-под ресниц, облокотившись о стену и ровно, мерно дыша. Когда сыщик, приведя себя в порядок, повязывает шарф, тщательно прикрывая его краем гематому на шее, его дьявольские губы трогает мимолетная улыбка. - В другой раз, инспектор. У меня еще остались вопросы. ...Он исчезает в дверном проеме, и Лестрейд, кивая, завороженно смотрит ему вослед.