"S" x 4 for Satisfaction

На следующий вечер Лестрейд оставляет кабинет незапертым ровно на четверть часа (этого времени вполне хватает, чтобы спуститься в кафетерий, взять пару пончиков и гадкий, но зато горячий растворимый кофе в пластиковом стаканчике, зайти в архив за папками, а потом вернуться, чудом удержав все в руках), потому что беспокоиться здесь не о чем. Во-первых, никто из чужих так просто в здании без присмотра не окажется, а во-вторых, время позднее, и Скотланд-Ярд как будто вымер: только изредка по пути назад Грегори сталкивается с другими полицейскими, да и те уже собираются по домам. Инспектору торопиться некуда: небольшая, с недавних пор холостяцкая квартирка отнюдь не манит его своей опостылевшей, спокойной тишиной, и даже проскакивает шальная мысль о том, что можно было бы заглянуть в паб по соседству и выпить пинту-другую Гиннесса. Но без собутыльника, в одиночестве, это будет откровенно жалко. А приглашать кого-то не хочется: нет настроения разговаривать, несмешно шутить и изображать веселье, стремясь обмануть самого себя, чтобы в конце уйти разочарованным и усталым, так и не познав блаженного пьяного забытья. Грег качает головой, отгоняя сомнения, и твердо говорит себе - если остаться в Ярде и работать допоздна, то рано или поздно холодная неудобная кровать, которую он не перестилал уже недели две и на которой порой спит прямо в одежде, покажется ему самым желанным местом на свете. Он перехватывает толстую подшивку дел, прижимает локтем к своему боку, и впивается зубами в пончик, откусывая от него и пачкая губы в шороховатой, липкой сахарной глазури. Почти доходит до своего кабинета - остается шаг-другой - и вдруг замирает на месте, ощущая, как сердце бросается в бешеный галоп. Из щелки в приоткрытой двери по полу погруженного в сумрак коридора тянется узким лезвием полоска света - а ведь он точно выключал лампы, когда уходил! Чтобы не спугнуть неведомого посетителя (с какой целью там кто-то орудует - кража документов? Подлог? Злоумышленник роется в его столе?), Лестрейд ступает совсем неслышно, медленно... И, лишь оказавшись возле двери, наваливается на нее плечом, врываясь в кабинет в надежде застигнуть "гостя" на месте преступления и взять с поличным. - Тебе пора начать придерживаться более здорового рациона, инспектор. Мучное, сладкое и кофеин при офисной работе отсутствии тренировок губительно сказываются на здоровье, - будничным тоном сообщает прекрасно знакомый Грегу нарушитель, который в этот самый момент увлеченно разглядывает вид из окна, раздвинув жалюзи и наморщив аристократичный нос. - Еще я посоветовал бы заняться спортом: в преклонном возрасте фигура имеет свойство портиться, даже если были прекрасные данные в молодости. Лестрейд, мгновенно закипая от возмущения, набирает в легкие воздуха до боли, но произнести хоть слово не успевает - Шерлок сам снисходит до того, чтобы объяснить причину своего позднего и отнюдь не запланированного визита, и делает это в ультимативной форме. - Вчера мы не успели договорить, а мое сообщение ты проигнорировал - точно так же, как две утренних смски и одну, которую я отправил после полудня. Было бы справедливо за такую грубость оставить тебя без подсказки по поводу преступления, и я пока еще думаю над тем, не подбросить ли пару намеков твоему коллеге... Тому, молодому... забыл фамилию. - Диммоку? - Ему самому. - Стоп, Шерлок! - Грегори проходит мимо сыщика и сгружает подшивку на стол, водружая стакан с кофе и тарелку с пончиками поверх, быстро утирая рот тыльной стороной пястья; разговор намечается серьезный и малоприятный, так что лучше выглядеть представительно, это может придать уверенности в собственных силах. Растирая лицо ладонями, пытаясь побороть внезапно подступившую вялую сонливость, инспектор оборачивается и успевает поймать краем глаза тягучее, опасное движение, которым Холмс стягивает с шеи свой любимый шарф, обнажая ключицы - под расстегнутым пальто видна плотно прилегающая к телу рубашка, и на игре контрастов светлого и темного Шерлок бесповоротно превращается во что-то нечеловеческое. Его ладони, похожие на крылья белой птицы, впервые за долгое время не затянуты в перчатки - успел ли он уже избавиться от этой своей "защиты" или просто отогрелся в помещении? - и изящные сильные пальцы музыканта смыкаются подушечками, образуя острый купол. Светлые глаза Шерлока блестят в электрическом свете - опасно, недобро; все его тело напряжено, это заметно и по вытянутой прямой линии поджатых губ, и по биению тонкой жилки на бледном виске, и по трепету его тонких ноздрей. Гениальный детектив чего-то ждет, сам не зная, как обернется подстроенная им ситуация, и упивается недолгим торжеством, пока Грегори сосредоточенно нанизывает бусины слов в связные фразы - оправдание не должно звучать покаянно, о нет, это будет блестящее обвинение, заштукатуренное тонким слоем защиты... - А теперь, Шерлок, слушай сюда. Пропустишь хоть слово - пеняй на себя, ясно? Это мой кабинет, и я не приглашал тебя. Это дело - тоже мое, и детектив Диммок не имеет к нему дальнейшего отношения, так что твой бессмысленный детский шантаж только в очередной раз показывает, что ты /абсолютно/ не понимаешь, как именно функционирует мир вокруг тебя. Ты быстро соображаешь, разбираешься почти во всем, умеешь учиться на чужом опыте и грамотно использовать собственный, но ты ничего, /ничего/ не знаешь о людях. Как бы тебе ни хотелось воображать себя чертовски умелым психологом. Мою черепную коробку ты не вскроешь, даже не надейся, и против тебя обернется все, что ты вызываешь во мне - злость, восхищение, раздражение, возбуждение. О да, догадливый умник, твоя дедукция была верна, я хочу оттрахать тебя каждый раз, когда ты появляешься и своими провокациями превращаешь меня в животное. И я до одури хочу схватить тебя за волосы и вжать лбом в стену, прежде чем сдернуть с тебя брюки и хорошенько отыметь, всаживая так, чтобы ты орал в голос и просил меня - сначала прекратить, а затем не останавливаться. Грегори не узнает свой голос - связки не напряжены, о нет, этот глухой рык рвется из самого нутра, теряя человеческое звучание и придавая речи особую, страшную внушительность; Холмс кажется одновременно изумленным и удовлетворенным, но страха в его пульсирующих, закрывших почти всю радужку зрачках нет, как нет и неприязни. Немое вожделение и удовольствие по поводу оправдавшей себя теории - больше ничего. И инспектор, не отводя глаз от его лица, не разрывая контакта взглядов, настолько напористого, что вот-вот электрические искры колючим снопом взорвутся в воздухе, наступает на Шерлока, тяжелыми ровными шагами, теряя последние остатки самоконтроля. Дверь, все еще неплотно закрытая, тихо стонет и хлопает под рукой сыщика, а уже в следующую секунду пальто бесформенно падает на пол, как сброшенная змеей кожа, и полные, яркие, до безумия красиво вылепленные природой губы шепчут: - Еще. Я слушаю. Скажи мне все. - Еще? О, сколько угодно, Шерлок. Раз тебе так это нравится. Когда ты издеваешься надо мной, когда ты в очередной раз позволяешь себе меня высмеивать перед подчиненными, невозможно думать о чем-то кроме того, какой шикарный минет ты мог бы мне сделать, если бы я не соблюдал закон так ревностно. Иногда я не понимаю, зачем сдерживаться, почему я еще не поставил тебя на колени где-нибудь в подсобке и не заставил сосать у меня, упираясь дулом пистолета в макушку - чтобы лучше работалось, Шерлок, ты ведь обожаешь адреналин. А потом ты бы заглатывал головку, давился бы, может, даже хныкал как девчонка, но продолжал бы пропускать меня глубоко-глубоко, беря по самые яйца. Неплохая перспектива, правда? Только представь, каково это будет, когда твердый ствол по всю длину втиснется между твоим верхним небом и твоим болтливым языком, и ты уткнешься носом мне в лобок, боясь даже пошевелиться без разрешения... Сам не заметив, как перешел с сослагательного наклонения на вполне реальное, действительное будущее время, Лестрейд останавливается в шаге от детектива, держа руки в карманах брюк и дыша неровно и часто. Похоже, что и Шерлоку не совсем привычно слышать подобное в свой адрес - он сглатывает, и кадык дрожаще перемещается под тонкой кожей, он облизывает контур воспаленно-горячих губ, за всю жизнь так и не нацелованных, он коротким неслышным вздохом выдает себя. А потом прикрывает глаза, опуская тяжелые веки, и из-под темных ресниц его взгляд влажно сверкает; это поражение, но проиграли оба - один потому, что признался, а другой... потому что неспособен сдержаться, услышав предсказуемое признание. - Продолжай, - это Шерлок шепчет неразборчиво, удивленно прикасаясь кончиками пальцев к своим потрясающим скулам, порозовевшим от взметнувшегося внутри жара. - Такого эксперимента у меня еще не было, я должен изучить твое отношение ко мне, чтобы сделать выводы по поводу... - Сукин ты сын! - Лестрейд поддается звериному инстинкту и все-таки хватает детектива за небрежные кудри, глянцево мерцающие в беспощадном свете ярких ламп. - Я выбью из тебя все твои умные фразочки, подо мной ты научишься говорить нормально. Клянусь, ты собственное имя забудешь, пока я выпорю тебя до синяков, чтобы твоя великолепная задница просто горела от ремня. Хорошее наказание тебе не помешало бы еще в детстве, но, раз уж никто тебя не воспитывал тогда, это сделаю я. Сейчас. Прямо сейчас. - О да. Холмс выговаривает это с недостойной поспешностью, не стараясь вырваться из грубой хватки, а только распахивая пересохшие, покрытые сетью тонких трещинок губы, запрокидывая голову и исступленно улыбаясь - той странной, полунасмешливой-полумечтательной улыбкой, которая появляется на его губах каждый раз после успешного исполнения задания. Это триумф, которым Холмс наслаждается. Чертов заносчивый мальчишка, да он вообще может понять, что нагнут его, что его будут натягивать по-собственнически грубо, облапывать жадными ладонями все его божественное тело (наверняка давно не девственное, это было бы слишком расточительно, тратить такую красоту в бесплодном и бессмысленном целибате!)... Как он вообще смеет улыбаться, зная, что через минуту возьмет за щеку член другого мужчины и будет вылизывать его, тщательно, мешая со смазкой собственную слюну и прилежно помогая себе рукой, чтобы поддрачивать горячий ствол и направлять его в собственное горло?.. И внезапно в сознании всплывает факт, о котором инспектор вспомнил случайно - от этого могла ведь зависеть его карьера, а он, кретин, и думать забыл, одуревший от близости Шерлока, как почуявший суку в течке кобель! - Не здесь, - хрипит он и кусает желанные губы, сминает их языком с беспардонной страстью, а потом, сорвав этот первый поцелуй, произносит низким тягучим голосом, продираясь сквозь частокол собственного дыхания, обжигающего и лихорадочного. - Не здесь. Андерсон принесет отчет. В любую минуту. Шерлок поднимает на него вопросительный, помутневший взгляд и смаргивает марево нескрываемого желания: - Ты... - Я знаю, где будет удобно. Собирай вещи и за мной - живо. В первый раз на его памяти консультирующий детектив подчиняется прямому приказу и не задает лишних вопросов.