Ярость пламени

      Над опустевшим городом кружит последний лист. Скоро зима. Холод постепенно пробирается под одежду и королева начинает мелко дрожать. От холода ли? Все глубже в сердце и душу закрадывается страх, сменяясь леденящим ужасом. Только тут она понимает, что в городе подозрительно тихо. Где все альвы? Куда они ушли? Она начинает звать знакомых по именам, кричать хоть кому-то, заглядывает в темные, безжизненные окна домов...       С неба падают первые снежинки. Элениэль вытягивает вперед руку, на протянутую ладонь падает необычайно большая снежинка, похожая на звезду. Снежинка тает и растекается кровью по пальцам. Альвийка начинает кричать, пытаться вытереть кровь об платье, но только больше пачкается. Крови все больше. Когда она поднимает глаза, то видит перед собой гору из трупов. Тут и альвы, и йотуны, и люди, а над ними, точно скала, возвышается большой четырехглазый черный пес. Он открывает страшную пасть и... - Проснитесь! Проснитесь, ваше величество! Кто-то грубо тряс ее за плечи. Элениэль сначала не поняла, где находится. Перед глазами стоял мрак и ей почудилось спросонок, что она в пасти у чудища. Открыв рот, она хотела закричать, но из груди вырвался лишь сдавленный стон. - Успокойтесь, королева. Вы в безопасности, - сказал ей смутно знакомый голос. Наконец глаза ее разглядели в полутьме очертания высокого мужчины. - Вы... - спустя мгновение она узнала Нарви, который на днях поступил к ней на службу в качестве стражника. Альвийка смутилась. - Что вы тут делаете? Вам нельзя здесь находиться!       Нарви нахмурился, было видно, как ему неловко. Он сделал шаг назад и отвернулся от королевы, чтобы не смущать ее еще больше. - Простите, ваше величество... просто вы так кричали. Я подумал, что вам угрожает опасность. Я сейчас же удалюсь, простите еще раз. Он сделал несколько быстрых шагов по направлению к двери. Ухватившись за ручку двери, он уже было открыл ее, как королева вдруг окликнула его: - Постойте, Нарви... Тот остановился и вопросительно взглянул на альвийку, но тут же, смутившись, отвернулся. - Не могли бы вы позвать мою фрейлину... - начала Элениэль, но тут же передумала. - А впрочем нет, не нужно. Подождите меня за дверью. Мне нужно прогуляться.        Нарви пожал плечами и вышел, оставив королеву одну. Элениэль откинула тонкое шелковое одеяло и, встав с ложа, подошла к серебряному умывальнику. Она плеснула пару раз на лицо и вытерлась мягким полотенцем. Накинув поверх ночной сорочки длинный сатиновый халат, эльфийка вышла из комнаты. Нарви стоял на часах, неся вахту в одиночестве. По его лицу было видно, как ему скучно. Когда он услышал звук открывающейся двери позади себя, то подобрался и вмиг стал серьезен. Элениэль прикрыла за собой дверь, выпрямилась и быстро глянула на своего сторожа. Тот слегка поклонился - скорее неуклюже, чем уважительно. Видно было, что он не привык гнуть спину для кого бы то ни было. - Куда направляетесь, ваше величество? - спросил он низким тихим голосом. - Выйду на террасу. Мне нужно подышать свежим воздухом, - ответила альвийка.       Она запахнула потеплее свой халат и пошла мимо Нарви по коридору. Молодой ас двинулся за ней. Шел он бесшумно, словно кошка. Это не ускользнуло от внимания королевы. - У вас походка эльфа, Нарви, - сказала она. - Асы гремят как кони своими башмаками. А у вас очень мягкий шаг. Наследие вашего отца, полагаю? - Наука выживающего в лесу, - сухо отозвался Нарви. - Хочешь жить — ходи так, чтобы враг тебя не услышал.       Выйдя на воздух, Элениэль зябко передернула плечами. Потухший камин не давал тепла, а утренний воздух был холоднее обычного. Нарви моментально стянул с себя шерстяной плащ и предложил его королеве. Эльфийка кивнула в знак благодарности и завернулась в него. Она опустилась в плетенное кресло — некогда любимое кресло своего отца, и налила себе вина из хрустального графина. - Я разожгу камин, если позволите, - обратился к ней Нарви. Тон его был чрезмерно официален и поза такая напряженная - руки сложены на груди, подбородок напряжен и сведенные на переносице брови - что эльфийка невольно хихикнула. Но она моментально взяла себя в руки и махнула рукой своему хранителю. - Да, пожалуйста, зажгите огонь. Тут холодно. Нарви насупился еще больше, он не понимал, что так позабавило королеву. Он и так чувствовал себя неловко в ее обществе. И становиться посмешищем для нее он тоже не собирался. Однако просьбу он исполнил. Он присел у камина и поднес руку к потухшим углям: под его ладонью закраснели угли, затем пламя, словно новорожденный птенец, дрожа и щелкая, робко показалось в очаге. Сначала маленькое, оно доверчиво тянулось к пальцам Нарви и лизало их, как верный пес. Оно росло все больше и вот в очаге образовался ровный, уютный огонь. Темная и холодная трасса быстро наполнилась теплом и светом. - Я вижу, у вас талант отца? - спросила Элениэль, завороженно наблюдавшая за манипуляциями Нарви. Нарви кивнул. Он посмотрел на альвийку, но снова отвернулся к огню. - Вы правы. Я сын своего отца. Элениэль уловила сарказм в его голосе, скрытый, но недостаточно для чуткого уха эльфа. Нарви поклонился и хотел выйти за дверь, оставив владычицу в одиночестве. Альвийке вдруг стало страшно оставаться одной — образы из снов снова вспомнились и она громче, чем хотела, почти с отчаянием в голосе, обратилась к Нарви: - Не оставляйте меня, прошу. Нарви остановился, как вкопанный, едва занеся ногу над порогом. Испуганный голос Элениэль всколыхнул в нем неясное чувство жалости и тревоги. -Что-то случилось, госпожа? - сказал он и впервые за неделю знакомства Элениэль уловила в его голосе намек на теплоту.       Он вообще был молчуном, как она заметила. Эльфы из свиты королевы недолюбливали его и не доверяли. Решение Элениэль дать ему место в личной свите королевы было встречено советом и Накилоном в штыки. Однако Элениэль была непреклонна. Раз уж она решила бунтовать против решения Одина и асов, то защита и расположение его побратима ей и ее народу точно не помешает. Пусть она отказалась от военных действий против Асгарда, однако Один злопамятен, это ей было известно. А лучший способ задобрить Локи - это дать высокое положение его сыну. Так она считала... Но ни положение, ни вежливое обращение не делали Нарви счастливее. Он все время ходил мрачнее тучи. Отвечал исключительно коротко, сам разговоров не заводил. И постоянно этот холод в речах, разбавленный язвительными нотками. - Ваше величество? - повторил он, не дождавшись ответа. Альвийка тряхнула головой, сбрасывая оковы задумчивости. Она жестом пригласила Нарви присесть на свободное место напротив себя. - Простите меня, - заговорила она. - Присядьте, прошу, налейте себе вина... - Я не могу... я на службе, - принялся отказываться ас. - Тогда посидите со мной. Мне сейчас нужно... общество.       Хранитель пожал плечами и опустился в кресло. Он с тревогой поглядывал на королеву. По обыкновению, разговор он не начинал и Элениэль решила сама завязать беседу. Но разговор не клеился. - Как вам наш город? - Отлично. - Вам нравится ваша служба? - Да, я доволен, спасибо. - Вы уже завели друзей? - Все эльфы из свиты как братья мне. - Как вы провели выходные? - Читал книгу. - Какую? - "Сказания безумного Альвира". - Интересная? - Да. - Ну хватит, - Элениэль надоел этот спектакль и игра в дежурные фразы. Она расстроилась еще больше. Нарви сидел все так же, серьезный и собранный. - Что-то не так? - спросил он, видя, что королева начинает раздражаться. Элениэль повернулась к нему. Она заглянула в глаза собеседнику, но он отвел взор, как бы невзначай, будто заинтересовался бликами света на стене. - Что такое, Нарви? Вам не нравится у нас... - заговорила она. - Нет, что вы, все просто... - пытался оправдаться ас. - Не перебивайте меня, - спокойно, но властно продолжила альвийка. - Я вижу. Вы ни с кем не дружите, не улыбаетесь, не ходите гулять. Выходные вы проводите за книжкой и даже не пытаетесь общаться. За ужином вы молчаливы. Отвечаете дежурными, короткими фразами. Вы ставите меня в неудобное положение, я чувствую себя плохой хозяйкой.       Нарви открыл было рот, чтобы сказать что-то, но вдруг переменился в лице. Холодная маска сосредоточенности пала. По правде говоря, это все равно должно было случиться, удивительно, как он продержался целых три недели в таком постоянно напряжении... Нарви глядел на Элениэль с гневом и горечью, руки, сложенные до этого на груди, забарабанили пальцами по подлокотникам. Он подался вперед. - Нравится? Вы спросили, почему я недоволен? Что же. я расскажу, - хранитель поднялся и подошел к краю трассы. Глотнув свежего воздуха, он заговорил: - Я тут чувствую себя, как в тюрьме. Нет, конечно, я волен гулять, ходить по замку, общаться, но — повсюду я чувствую слежку. Куда бы я ни пошел, за мной следят сотни взглядов ваших солдат. Мне не доверяют, меня вечно подозревают в чем-то. Я чувствую, что я здесь чужой. Друзей, говорите? Да со мной не то что дружить, за одним столом сидеть не хотят! Я будто проклят! Не будь на то ваша воля, они бы давно выкинули бы меня за порог или убили бы. Разве вы не видите? Меня здесь ненавидят! Вспомните их реакцию, когда вы объявили совету, что я зачислен на службу! Их же перекосило от ужаса.        Нарви замолчал, он тяжело дышал, как от быстрого бега. Скулы вздрагивали от напряжения. Королева была потрясена. Она корила себя за то, что была так слепа... нет, ей, конечно, было известно, что альвы с самого начала относились к асу с недоверием, но, видят боги, она не думала, что все настолько серьезно. Элениэль искренне полагала, что со временем альвы поменяют решение и примут Нарви как своего товарища. Как видно, ее идея с треском провалилась.        Эльфийка поднялась со своего места. Она подошла к асу и положила свою руку ему на плечо. От неожиданности он сначала вздрогнул, а потом весь напрягся и слегка отодвинулся в сторону от королевы. Элениэль почувствовала это напряжение, но руку с плеча не убрала. Вместо этого она заговорила и в голосе ее звучало глубокое раскаяние: - Простите мне мои заблуждения, Нарви. Я правда думала, что дать вам почетную должность при дворе — хорошая идея. Я даже не подозревала, что все настолько плохо. Но почему вы раньше мне не сказали? - Именно потому, - тихо ответил юный ас, - что не хотел, чтобы вы ощущали себя негостеприимной хозяйкой. Не хотел вас расстраивать. Элениэль чуть улыбнулась и мягко сказала: - Я ценю это, но больше так не делайте. Я завтра же поговорю со своими подданными и отчитаю их. - Это ничего не изменит, - горько сказал Нарви. - Не стоит утруждаться. Они не станут относиться ко мне лучше, наоборот, будут презирать еще больше, пряча презрение под маской дружелюбия. Альвийка поникла. Она поняла, насколько прав был сейчас Нарви. И ей стало стыдно за свой народ. - Вы хотите покинуть Альвхейм? - тихо спросила она. Нарви покачал головой. - Отец не позволит покинуть Альвхейм. Он дал мне четкие указания оберегать вас. И я его не подведу. Уста Элениэль снова тронула улыбка и, желая хоть как-то приободрить своего хранителя, она сказала: - Я очень ценю заботу вашего отца. Правда, с вами мне намного спокойнее. - Спасибо, госпожа, - благодарно отозвался ас. - Знаете что? - добродушно улыбнулась королева. - Я подумала, что раз уж у вас недостаток общения, мы могли бы подружиться. Давайте встречаться на этой террасе каждое утро за завтраком. Я думаю, это и вам, и мне пойдет на пользу. Я ведь тоже... одинока в некотором плане. - Вы-то? - хмыкнул Нарви, он уже перестал злиться и от этого даже голос его стал мягче тембром. - Представьте себе, - хохотнула королева, - У меня много фрейлин и слуг, но они... настолько фальшивы. Они любят меня, но не способны стать мне настоящими друзьями. Единственный друг - мой супруг. Но он рано и безвременно покинул меня...       Альвийка с грустью посмотрела на звездное небо. Внезапно она почувствовала, как ее ладонь, что лежала на плече у Нарви, накрыли его горячие пальцы. Она резко повернулась и наконец встретилась взглядом с глазами аса. Его умные голубые глаза излучали теплоту и заботу. Но поразила ее какая-то древняя печать грусти в его взгляде. Что-то глубоко личное, такое далекое, боль в его сердце... Оторваться от его взгляда оказалось труднее, чем думалось. Он словно гипнотизировал. Между тем он нежно взял ее ладонь в свою руку и, убрав с плеча, отпустил. Пальцы Элениэль невольно шевельнулись, словно ища то тепло, что только что коснулось их и пропало.       Нарви сам отвел взгляд. Если он и заметил странное оцепенение королевы, то сделал вид, что ничего не было. Он подошел к двери и распахнул ее. - Нам пора, ваше величество, - сказал он. - До утра еще далеко и вам не мешает поспать. Завтра у вас тяжелый день и много работы. - Вы правы,- охнула она. Она обхватила лицо ладонями, стараясь скрыть раскрасневшиеся щеки. « Что это со мной?» - удивленно и испуганно подумала она. Ей было стыдно от своего внезапного порыва и, моля всех богов, чтобы Нарви ничего не заметил, она поспешила покинуть террасу.       Нарви молча шел следом за ней, а она даже не пыталась заговорить. Она злилась на себя, на него и на проклятый сон, что разбудил ее. Ей было так неловко, что хотелось провалиться. Она сухо попрощалась с ним у входа в опочивальню, он пожелал ей добрых снов таким же официальным тоном и занял свое место на часах у входа.       Уже притворяя дверь, она вдруг вспомнила их с Нарви разговор. И, чуть приоткрыв дверь, спросила: - Вы не ответили на мой вопрос, - Элениэль смутилась. -Вы придете утром на террасу... позавтракать со мной? Нарви выдержал паузу, обдумывая предложение. Альвийка не видела его лица и почему-то испугалась, что он откажет... -Да, - наконец ответил он. - Я приду. Доброй ночи, госпожа.       Элениэль заперла дверь и осталась в комнате одна. На ватных ногах она добралась до кровати и повалилась в пуховые подушки. « Что же это такое?» - вопрошала она саму себя и щеки ее снова вспыхнули от стыда. « Только не это! Только не он...» - умоляла она неизвестно кого, тихо всхлипывая в подушку.