Магия и волшебство.

Стоял душный и жаркий солнечный денёк в последних числах мая. Птицы заливались на все голоса, в окно ветерок заносил сильный запах свежих первых листочков. Шёлк парадной мантии холодил кожу, но не спасал от духоты. — Драко, ты можешь быть свободен до обеда. Пойди, погуляй в саду, — Нарцисса наконец-то обратила внимание на сына, всё ещё стоявшего у зеркала. Мантия сидела идеально. Как же он всё-таки был похож на отца. Драко снял мантию и аккуратно повесил её на спинку стула. — До свидания, мама, Сьюзенн, — они ответили ему лёгкими кивками. Драко не хотел идти в сад, там было слишком жарко, хоть и дул ветерок. Ему хотелось в тень, но окна семейной библиотеки выходили на солнечную сторону. Пыль, вальсом кружилась между полок в лучах яркого солнца, просвечивающего сквозь листву дубов за сводчатыми окнами в готическом стиле. А вот на чердаке было прохладно. И темно. В маленькое круглое окошко на самом верху под потолком, теряющимся в сумраке, проникали редкие порывы ветерка, шевеля посеревшие от времени полотна, которыми были накрыты предметы, что стояли на чердаке уже очень давно. Пахло пылью и нежилым помещением, с потолочных балок свисала паутина. На полу образовался порядочный слой пыли. Сквозь этот слой чётко просматривались свежие следы, ведущие к большому вытянутому прямоугольному предмету, накрытому свежей белой простынёй. Неделю назад к воротам поместья подъехал почтовый дилижанс. Он остановился, и из него вылез маленький человек - почтовый служащий. Он передал Люциусу известие о смерти дальней французской родственницы Малфоев, проживающей последние месяцы в Венеции. По завещанию, их семье отходило большое зеркало в древней позолоченной раме. Вся позолота давно обвалилась, а деревянную раму испещрили трещинки. Сама зеркальная гладь выглядела тёмной и мутной. Нарциссе оно не понравилось, и решено было убрать его на чердак. В поместье шла усиленная подготовка к празднику: чистилось серебро, вытиралась пыль, начищался паркет, убирались комнаты для гостей. Неудивительно, что после установки зеркала на чердаке, слуги забыли закрыть дверь на ключ. Как и любой другой маленький ребёнок, Драко был любопытен, поэтому, обнаружив, что дверь не заперта, он ловил удобный момент, чтобы исследовать новое место. Тихо прокравшись по лестнице, так, чтобы ни одна ступенька не скрипнула, Драко приоткрыл дверь на чердак. Он находился под самой крышей, на то и был чердаком. Небольшое помещение, созданное для складирования туда всякого хлама, обветшавшего со временем, но дорогого сердцу и, поэтому не выкидываемом, было на первый взгляд пустынно. Но, как только глаза привыкли к темноте, сразу, как будто из далёких веков, стали выплывать отдельные очертания предметов. Где-то в углу стоял остов кровати, рядом с ним стол, на стенах висели кашпо, и рядом с ними расположился предмет, занавешенный тусклой розовой занавеской, в тонкой золотой раме, в каких обычно вставляют портреты. Неверное этот не удался или не заговорил, а может, уснул - такое тоже случалось. Предметы обстановки были самыми разнообразными, но из всего этого складывалось впечатление, что здесь точно кто-то жил, давным-давно. Около стены, прямо напротив двери стоял большой прямоугольный предмет. «Наверное это и есть зеркало» — подумал Драко. Аккуратно, наступая на тёмные следы в пыли, он подошёл к нему. В таком виде зеркало манило, притягивало к себе, и Драко заметил, что протянул руку, только когда ощутил приятную, прохладную, чуть шершавую ткань под пальцами. Тогда он потянул за её край. Лёгким движение ткань соскользнула с правого угла рамы, но осталась висеть на левом, и перед Драко открылась сцена, главным героем которой был он сам. Возможно и был, а, возможно, и не был. С той стороны зеркальной глади на него смотрел маленький мальчик с огромными глазами, со светлыми, прикрывающими уши, волосами и большой капризной нижней губой. Таким он видел себя каждый день в каждом зеркале. На мгновение Драко показалось, что не было смысла идти сюда, чтобы посмотреться в зеркало. Его даже коснулось неприятное чувство обиды, за то, что сказка так и не нашла его. Но едва Драко повернулся в сторону, как зацепил периферическим зрением что-то, что ускользало от него, если глядеть прямо. Как звёзд бывало не увидишь, если пристально смотреть на нужную. Всё это можно считать обманом зрения или следствием полумрака, но глаза Драко, всегда бывшие светло серыми, вдруг блеснули льдинисто-голубым. Кожа, и без того аристократически бледная, казалась совсем уж прозрачной, ресницы будто опутали глаза, как паутинки. Домашний жилет и брюки, с утра ещё имевшие тёмно-синий цвет, окрасились в чёрный, а может быть и в тёмно-зелёный оттенок, словно хвоя древней ели в глубине сада, окружавшего Малфой-менор. Это было лишь мимолётное видение, длившееся для Драко целую вечность, и, шарахнувшись от него, он ретировался с чердака так быстро, как только мог, проклиная идею с самого начала.