Квента меллион

Берега Сириона были пустынны, но король и его сопровождающие старались быть как можно незаметнее. Как серо-белые тени скользили они вдоль покрытых снегом холмов, что возвышались над водой. Кони Валинора ступали бесшумно, и смертному глазу они могли показаться лишь видением, свитым из прядей тумана, что поднимался вечером над рекой. Но никто не следил за ними, волколаки и орки Саурона перебили и разогнали всех животных в этих краях, а потом бежали и сами в ужасе перед чарами полумайэ и ее огромным псом, которые навели страх даже на самого Господина Волков. Может быть, бывшие пленники Тол-ин-Гаурхота могли что-то заметить, но они давно уже спешили на юг, к своим потерянным и вновь обретенным домам, и теперь лишь ветер летел над водой, да качались под ним уцелевшие сосны. Тургон до боли всматривался вперед и, наконец, увидел далекий силуэт холма острова Тол Сирион. Башня больше не венчала его, а ее развалины были слишком низкими, чтобы увидеть их издали. Холм не был покрыт снегом и на нем виднелись небольшие зеленые пятна. Трава? Тургон с удивлением покачал головой. Листья и трава в Ущелье Сириона давно пожухли из-за холода и тяжкой власти Саурона, тем более странно, что они остались еще в самом средоточии его былого господства. Тургон негромко позвал Глорфинделя и тот немного выехал вперед, поравнявшись со своим старшим родичем. - Смотри-ка, - Тургон указал на далекий остров. – Или на Тол Сирионе выросла трава посреди зимы? Глорфиндель медленно кивнул. - Я тоже это заметил, - сказал он. – Истинно, это хороший знак! - Первый хороший знак после дурной вести, - сказал Тургон. – Что же, поспешим! Он пустил коня быстрее, и не прошло и двух часов, как остров вырос перед ними буро-зеленой громадой. Мост был разрушен, как и башня, но Сирион в верхнем течении зимой не был так уж страшен для опытных всадников, и вскоре трое эльфов оказались на острове, на дороге, ведущей к вершине. Она была выложена из местного серого камня и без ущерба выдержала не только легконогих эльфов и их коней, но и грубые башмаки орков и когтистые лапы волков. Остров был так же пуст, как и все ущелье, и, внимательно оглядывая окрестности, эльфы никого не заметили. Они стали подниматься наверх, Тургон впереди, за ним Глорфиндель, а последним ехал Эктелион. Печальным было это путешествие. Саурон и его слуги немало навредили острову. Почти все деревья вдоль дороги были срублены, а те, что еще остались, засохли и почернели, скрюченные и увядшие, они были похожи на пленников, измученных пытками в подземелье. Земля тоже была голой и как будто выжженной, стоявшие когда-то вдоль дороги колонны, на которых крепились светильники, были разрушены и повалены, а те, что выстояли – разрисованы отвратительными рисунками. Тургон хорошо помнил, что когда-то здесь стояли и статуи – большие и маленькие, многие работы самого Финрода – от них не осталось даже и следа. Он вздохнул и постарался ехать быстрее, преодолевая печальный путь. Наверху их ждали обломки разрушенной башни. Если бы сколы на камнях не были свежими, можно было бы решить, что это произошло много лет назад – так трудно было представить, что крепость до основания разрушилась в считанные минуты, по одному лишь приказу дочери Тингола. В земле чернели большие отверстия, подъехав к одному из них, Тургон ощутил бьющую оттуда сильную вонь, запах плесени, застарелой крови и гниющего мяса – и отшатнулся в отвращении. Наверное, именно здесь держали пленников, и в одной из этих ям Финрод… Он смахнул рукой набежавшие слезы. Финрод был собой до самого конца. Отдать всего себя, свои силы, свою жизнь – ради другого, в этом был весь старший сын Финарфина. Тургон не знал никого, кто был бы так способен на самоотречение и самоотдачу, как его брат и лучший друг. Даже он сам… Хотя если бы опасности подвергалась Идриль… Или его Белый Город… От этих мыслей его отвлек Глорфиндель. - Ие! Я нашел! – крикнул он, указывая рукой вперед. Он спешился и то же самое проделал Тургон, тем более, что путь среди разбросанных камней стал для лошадей не слишком легким. Ведя коня в поводу, он последовал за Глорфинделем, а вскоре к ним присоединился и Эктелион. Здесь было довольно ровное место, свободное от обломков, вполне возможно, его очистили нарочно, потому что на расстоянии пары фатомов во все стороны камни были разбросаны, как и везде на вершине острова. Но один камень здесь был. Большой плоский светло-серый камень. Могильный. Да, это была могила. Землю вокруг недавно рыли, она еще не успела смерзнуться и утрамбоваться, а вот и следы от того, как волокли этот камень. Он был чистым, не тронутым копотью и следами грязи и крови, как многие другие камни здесь. На его боках кое-где сохранились следы каменной резьбы, и Тургон узнал любимые мотивы Финрода – цветы и травы, некоторые из которых вовсе не росли в Средиземье. Он вновь вытер слезы и посмотрел на надпись. Грубоватыми, но выразительными рунами Даэрона здесь было начертано следующее: «Финрод Фелагунд, сын Финарфина, король Нарготронда». Буквы были не очень ровными, вырезавшая их рука явно не обладала умением и силой камнереза. Конечно, у бывшего пленника подземелий Саурона вряд ли было много сил после освобождения. И почему руны Даэрона? Ведь люди обычно использовали вязь Феанора, об этом Тургон знал от сыновей Галдора. Может быть, потому, что тут была Лутиэн Дориатская, а может, еще и потому, что прямые черты этих рун легче было вырезать на камне, чем прихотливые очертания валинорских букв. Тургон медленно опустился на колени, в мягкую зеленую траву, что окружала камень. Да, его глаза не ошиблись издали, эта трава росла кое-где на острове прямо посреди зимы, а вокруг могилы она была особенно пышной. Здесь были даже два крохотных золотых цветка, которые обычно распускаются лишь поздней весной. Что это было? Снова магия Лутиэн? Или благословение павшему за честь и верность от Владык Запада? Во всяком случае, Финрод был этого достоин. Тургон осторожно коснулся края камня, погладил его. Он полуприкрыл глаза, и перед ними пронесся вихрь видений. … Маленький ребенок с золотистыми волосами, смеясь, собирает золотые цветы и плетет из них венки для себя и друга… … Юноша стоит на вершине скалы, жадно вглядываясь вдаль, на горную долину, где они еще не побывали… … Моряк на носу корабля-лебедя правит на восток… … Молодой мужчина в красивых одеждах и украшениях ведет в танце златовласую девушку… … Эльф в тяжелом изорванном плаще гордо выпрямляется навстречу холодному ветру и снегу, увлекая за собой других… … Король в чудесном ожерелье, сидя на троне, смотрит на празднество перед собой… Эти видения промелькнули быстро, и, наконец, их надолго затмило одно, последнее. Финдарато, такой, каким он его запомнил еще в Валиноре – стройный, высокий, прекрасный, но с глазами Финрода, что видел и Льды, и Топи Сереха, и Тол-ин-Гаурхот – но все это не сломило его, а лишь придало алмазную твердость и спокойную мудрость – стоит на холме, а рядом с ним – высокая женщина, прекрасней которой мало найдешь даже среди ваниар, и их обоих держит за руки златовласый малыш. А перед ними с белой башни поднимается в небо летящий корабль, и на челе Морехода сияет Сильмариль.