***
Он не сводил с психиатра пристального взгляда, растянув губы в едва заметной улыбке и с жадностью смакуя те эмоции, которые Ганнибал тщательно пытался скрыть. Уилл знал, что впечатлил его, удивил, возможно даже заставил гордиться, и ничто во всём огромном мире не могло помешать ему упиваться этим чувством. Мужчина помнил только одно - нельзя ни в коем случае терять бдительность. Грэм боялся вновь осечься, сойти с пути, быть затянутым в мощный водоворот его манипуляций, и потому копил в себе злость, находя её единственным правильным методом, чтобы сохранить рассудок чистым. Сердце, ещё не так давно страждущее и мечущееся, теперь было твердым, как кремень, во всяком случае так думал сам Уилл. - Джек будет подозревать меня. А вместе со мной и Вас.***
Лектер медленно и осторожно, но в то же время точно, будто бы в такт музыке, разлил кроваво-красную жидкость по бокалам. Ни одной лишней капли, всё согласно этикету. Затем мясо... Ганнибал с каким-то упоением вонзил в него нож и чётким, выверенным движением кулинара (или же убийцы?) отрезал два куска. Положив еду на блюдо сначала гостю, а затем и себе, мужчина вновь сел на своё место. Затем уже своим, столовым ножом Лектер отрезал маленький кусочек и отправил его в рот... И тут он понял. Это была человечина. Такое мягкое, нежное мясо бывает лишь у них, у таких же как и Грэм, Лектер. Как у них, у охотников. Его сердце сжалось, впервые за многие годы. Неужто он правда закончил своё произведение? Дописал последний аккорд, приправил блюдо, добавил последний штрих в рисунок?.. Он посмотрел на него с восхищением, с таким, с каким никогда не мог смотреть на людей. Вновь чувствовал такое, что, казалось, не ощущал в своей душе никогда. Он медленно жевал этот маленький кусочек, запоминал вкус будто в последний раз. Даже сглатывал он с осторожностью. И вот вечер продолжается. Они так же сидят напротив, так же пьют вино, и только Лектер теперь видит всё в ином свете. Всё перевернулось в один момент... Грэм говорит о Джеке, о подозрении... А Ганнибал всё так же восхищён, даже ответить сразу не способен. Он впервые, пусть и на короткое время, теряет свою бдительность. - Подозревать в чём? - с придыханием произнёс мужчина, так и не сводя глаз со своего гостя.***
Уилл не сводил с него глаз, замерев в немом упоении. Но на этот раз он не был добычей, умолкающей в трепетном страхе ожидания, он был хищником, затаившимся среди зарослей, улавливающий каждое движение, готовым замедлить стук собственного сердца, чтобы слышать каждый вздох. Он видел и подмечал всё - как сильно увеличились его зрачки, делая светло-карие глаза почти черными, как в них отразилась та невидимая взгляду обывателя искра священного восхищения. Грэму нравилось впечатлять его, играть с ним, обманывать его и обманываться самому. Только теперь он в полной мере понимал, что чувствовал Ганнибал, распоряжаясь судьбами, заставляя людей любить и ненавидеть, заставляя их радоваться и страдать, доводя до грани безумия, убивая и воскрешая из мертвых. - Исчезновение мисс Лаундс, - пояснил Уилл, подцепляя вилкой небольшой кусок мяса и целиком отправляя его в рот, - Она должна была брать у меня интервью, Вы помните?***
Он наблюдал, и даже не знал в этот миг, насколько является объектом наблюдения для Уилла. Однако это не особо волновало Ганнибала. Куда больше его интересовал этот новый, "законченный" Уилл Грэм. Он был как никогда близок к тому идеалу, который мог представить себе когда-то Лектер. Он был его творением, и это влекло мужчину. Наблюдать, рассматривать, наставлять и направлять... Это было похоже на оргазм, но гораздо приятнее для такого человека, как Ганнибал. Теперь они две половины, два охотника, перед которыми открыт весь мир. Как хорошо Грэм облочил свою мысль в слова, как он удачно сказал про Лаундс... Мужчина не сводил глаз с вилки Уилла, на котором только что находился кусочек этой рыжей журналистки. Его глаза были на сей раз не пусты - в них был огонь, который горел в каждой клеточке тела Ганнибала. Он восхищён, а это дорогого стоит. - Мисс Лаундс не приезжала к Вам. С ней случилось несчастье на другой дороге, неприятность с шиной. Что было дальше - известно только Богу, - ухмылка появилась на его губах и он взял бокал с вином. Покрутив его в пальцах, и задумчиво рассмотрев содержимое, он поднял его и вновь перевёл взгляд на Уилла.***
В наигранном удивлении мужчина вскидывает брови, тщательно пережевывая мясо, которое уже не вызывало у него какого-либо отвращения. Выходит, он действительно изменился, изменился больше, чем того хотел сам. Он стер границы добра и зла, и вообще любые границы, за которые прежде цеплялся его измученный разум, медленно растворялись во тьме. Он уже не будет прежним. Никогда. - Думаете, Фредди заслужила это? - вдруг спрашивает Уилл, и его губы растягиваются в едва-заметной улыбке, хитрой, холодной, даже жестокой. Он поднимает свой бокал, перекатывая красную жидкость в тонком стекле. - Она, словно Икар, рвалась к солнцу. Но высоко летать - больно падать. - отсалютовав Ганнибалу бокалом, мужчина сделал сдержанный глоток. Быть может, ему тоже следует бояться обжечь крылья? Кем он себя возомнил? В какую игру он играет? Во что верит? Бессмысленно. Сделав шаг назад, он только сильнее приблизиться к нему. Принимаясь подсекать, Уилл Грэм ещё сильнее запутывался в сетях, рискуя тем, что в любую секунду они могли утащить его под воду.***
Уилл. Застенчивый мальчик, запутавшийся в себе и своём странном "даре" понимать маньяков... Он не мог смотреть в глаза, говорил колкости и отталкивал от себя каждого, кто пытался подойти. И кто он сейчас? Он убийца. Он маньяк, которого воспитал его врач. Он должен был помочь ему справиться со всем происходящим, и кто поспорит, что он не помог? Теперь уже он не отведёт своих глаз. И слова его теперь звучат совсем иначе. Ганнибал не знал, играет ли Грэм и запутан ли он сейчас. Ему куда интереснее было погружаться в эту негу, где они - два охотника, два хищника, два брата по крови. Даже воздух казался более тяжелым сейчас вокруг них, а глаза Лектера будто бы видели всё ярче и живописнее. Всё казалось каким-то сном. - Мисс Лаундс была обузой для Вас. И для ФБР тоже. Разве не так? - он вновь поднял глаза на Уилла и слегка улыбнулся. - Значит, лучше не летать так высоко, - сказал мужчина и отпил вина. Он любил летать и не боялся падать. Он всегда сможет взлететь снова. Выше прежнего.***
Бурлящее чувство внутри, сравнимое разве что с пароксизмом соития, но куда более мощное, поражающее тело и разум, разъедающее, как кислота, возносящее, как лик Создателя. Уилл почти не дышал, лишь изредка медленно втягивал ноздрями воздух, ощущая, как приятный холодок ползёт по спине, обволакивая кожу. Пару дней назад Алана сказала о том, что границы не существуют для их отношений. Единственное, чего боялся Грэм, это того, что мисс Блум впервые в своей практике оказалась права. Кто они друг для друга? Действительно ли они знают это наверняка? Мужчины были открыты друг для друга, как никогда прежде, но всё равно продолжали лгать, глядя в глаза, произнося притягательные речи вкрадчивым голосом. - Был ли кто-то до меня? Кто-то, настолько же привлекательный для Вас с профессиональной точки зрения? - он улыбнулся, отправляя очередной кусочек мяса в рот. Есть ли шанс вырваться из уз дружбы Ганнибала Лектера?***
Ганнибал медленно отрезал мясо, а затем осторожно, рассматривая кусочек, подхватил его вилкой. Был ли кто-то настолько привлекательный? Настолько, что мог принести мясо своему доктору, убить ради него (и не раз)? Кажется, Лектер даже не верил в свою мощь и удачу в этот момент. Он манипулировал всеми, кто встречался на его пути, но работать с Уиллом было определённо намного приятнее. Настолько приятно, что тепло разливалось по телу, что глаза видели больше, а пальцы чувствовали всё до боли сильно. - Нет, Уилл. Настолько привлекательного не было никогда. - он улыбнулся, ощущая двойственность этих слов только после того, как они сорвались с уст.***
Уилл непрерывно следил за ним, проникал в него, растворялся в нём. Никогда прежде его эмпатический дар не был настолько силён и одновременно контролируем. Он был Ганнибалом Лектером, он думал и чувствовал, как он, но точно знал, что на этот раз не потеряет себя. Во всяком случае, сделать это будет очень непросто. - Хотите сделать меня своим наследием? - хмыкнув, изрек Грэм, непривычно надменно для себя прежнего. Что происходит между этими двумя? Куда заведут их эти игры? Больше всего на свете Уилл боялся лишь одного - задуматься, хоть на секунду, о том, чтобы вновь проникнуться к нему, потому что тогда, Уилл знал это наверняка, он пропадёт.***
Ганнибал усмехнулся. Уилл так и не мог понять главной цели своего врача. Да, ему интересно с Грэмом, он редкий экспонат и теперь Лектер воистину считает его своим произведением, но, как бы ему того не хотелось, не он создал мужчину, не он сделал его убийцей. Он лишь открыл ему самого себя, довёл до совершенства, вложил в него душу и оживил, как старый плотник в сказке. Ганнибал вновь опустил глаза и слегка облизал губы, ещё раз ощущая сладкий вкус успеха, вкус Фредди. - Я лишь открыл Вам себя. Хотите ли Вы быть моим наследием? Хотите узнать, кто есть я? - в этот момент тишина стала какой-то удивительно давящей и пугающей.***
Грэм замер, медленно отложив приборы, несмотря на то, что ещё не закончил трапезу, и облизнул губы, словно бы нарочно делая это именно так, как это делал сам Ганнибал. Это щемящее чувство внутри, как у гончей, почуявшей след, но не получившей команду хозяина. Только вот в этот раз Уилл был хозяином сам для себя. Он прекрасно осознавал, что вновь поддаётся на провокацию. Наконец ощущал, каждой клеточкой своего тела, что психиатр бдителен, как и прежде. Как глупо было полагать, что этот до пошлости броский жест усыпит его тщеславием. Как тщеславен был он сам! - Только если Вы пообещаете не лгать мне, доктор.***
Уилл облизал губы, так, как часто делал это сам доктор. Его глаза в этот момент сузились и он глубоко вдохнул, медленно расплываясь в страшной, холодной улыбке. - Я не собираюсь лгать Вам. Зачем мне искажать историю? Это самое большой грех, какой можно совершить словами. - улыбка исказилась в какую-то болезненную усмешку, хотя сердце Лектера уже давно не задевали те ужасные воспоминания. Были ли они ужасными? Не был ли он рад, что всё, через что он прошел, сделало его таким, какой он существует сейчас? Мальчик, который стал жертвой обстоятельств, но затем превратился в убийцу, куда хуже тех, кто заставил его им стать. - Я думаю, нам лучше переместиться в кабинет, раз уж нашему ужину суждено было прерваться на такую беседу... - мужчина встал из-за стола и, подождав гостя, вслед за ним отправился в кабинет.***
Он внимательно посмотрел на него. На своего доктора, на своего друга. И лишь на мгновение в глазах Уилла промелькнула искорка боли и ненависти, способная сжечь всё его самообладание дотла. Зачем искажать историю? Но что считать историей, доктор Лектер? Смерть Эбигейл Хоббс, которую Вы великодушно даровали мне, а затем так же, играючи, обвинили во всём другого человека, будет частью истории? Лицемер! Последовав за психиатром в до боли знакомый ему кабинет, Грэм устроился в одном из кресел. Возможно в том самом, где много недель назад его больной, опьяненный разум раздирали сомнения. Теперь он чист.***
Много ли людей бывало у него на приеме? О, да, доктор Лектер был более, чем популярным врачом. Хорошо ли он знал пациентов? Да, каждого видел насквозь. Был ли он откровенен с ними? И здесь ответ положительный, но таким Ганнибал был с немногими. Знал ли его кто-то?.. Уиллу предоставилась не просто редкая возможность. Это был уникальный случай и ему не суждено было повториться хоть раз. Лектер готовился стереть последнюю грань между ними, открыться настолько, насколько это можно было себе представить. Он решил рассказать историю, которую знали лишь пара человек, которых, к тому же, уже не было в живых. Устроившись в кресле и установив свой взгляд на подлокотник кресла Уилла, он начал свой рассказ. - Это был военный конфликт в той стране, где мне посчастливилось родиться. Мои родители пытались бежать, было ясно, что наше имение попытаются разграбить, а саму семью - убить. Не было лучшего решения, чем ждать подмоги в охотничьем домике отца. Еду должны были привезти слуги, но их убили по дороге к нам. Родители так же погибли. Мы с сестрой остались вдвоём. - он поднял глаза на Уилла и не меняя интонации продолжил. - Армия всё же смогла дать отпор. Участники переворота бежали от суда в любую глушь. Оказались они и в нашем доме, он вздохнул, а зрачки его сузились - Они съели мою сестру. И накормили меня ею.***
Уилл был почти расслаблен. Взгляд его был чуть рассредоточен, но ум чист, трезв, и, что самое главное, бдителен. Казалось, ничто не способно вернуть ему сомнения, на протяжении долгого времени сводящие мужчину с ума. Казалось... Он медленно скользил пальцами по гладкой обивке кресла, поначалу даже не замечая, как смотрит прямо на Ганнибала. Мысли его блуждали где-то далеко, в лесных красотах Литвы, где много лет назад начиналась история этого удивительного и ужасающего человека, выдающегося доктора, художника, кулинара, жесточайшего убийцы. Военный конфликт, побег, смерть родителей... Сомнений в том, что психиатр говорил правду исчезли в тот же миг, когда он заговорил, но вдруг одна лишь фраза бросила Грэма в жар, заставляя его испуганно впиться похолодевшими пальцами в изящные подлокотники. Если бы он мог говорить, если бы он мог хотя бы двигаться, он бы, несомненно, выразил всё то, что закипало у него внутри. Вдруг стало нестерпимо больно и страшно. Осознание, удушающее, вызывающее панику, вынуждающее проклинать себя за глупость, даже винить за то, что смел называть его зверем, чудовищем, монстром. Он сидел неподвижно ещё несколько секунд, прежде чем метнулся к креслу напротив, приземляясь на колени рядом с ним и обхватил ладонями лицо психиатра, внимательно глядя прямо ему в глаза.***
Испуг. Должно быть, Уилла даже бросило в жар после слов Ганнибала. Он никому до этого момента не рассказывал правды о своём "становлении", а потому и представить эффект мог с трудом. У каждого человека есть свои скелеты в шкафу, у каждого в жизни случалось нечто ужасное. Но какого другим людям слышать такое? Дальнейшие действия Уилла смогли произвести на Лектора впечатление. Неужто Грэму так важно было знать это? Неужели он наконец увидел в глазах своего доктора то, что хотел знать всё это время, увидел правду? Почувствовав его ладони, Ганнибал и вправду понял, что жар охватил тело Грэма. Глаза в глаза, кажется, даже дыхание в этот момент прекратилось. Доволен ли он теперь? - Теперь... Вы верите мне?..***
Учащенное сердцебиение, расширенные зрачки. Он, человек, который говорил неохотно, но всегда знал, что сказать, растерялся. Слова, как много слов мы говорим каждый день, но что они значат, что значат разглагольствования о любви, вере, справедливости тогда, когда в мире умирают дети? Нет, не просто умирают. Уилл не был человеком, которого так легко напугать, но подобные зверства были за гранью даже для него. Грэм замер, судорожно хватая губами воздух, собираясь вот-вот что-то сказать, но вдруг, поддавшись необъяснимому ни для кого импульсу, прижался губами к губами мужчины***
И Ганнибал ответил на его действия. Почти не меняя своего положения, лишь слегка подавшись вперёд, он продолжил целовать Грэма. Кажется, впервые Ганнибал не пытался заставить Уилла чувствовать что-то, он сам начинал чувствовать как его пациент. Это смятение вкупе с уверенностью, что в этом мире ещё осталось что-то, что можно спасти. Но можно было спасти Лектора? Можно было спасти что-то этим поцелуем, что-то поменять в их сознании? Это был вопрос, на который невозможно найти ответа. Грэм просто не знал как быть с тем, что он знает теперь. Он потерян ещё больше, он сомневается в Ганнибале, боится и желает быть рядом... И тем не менее, Лектер не отказал себе в том, чтобы поддаться Грэму. Он медленно запустил пальцы в кудряшки Уилла и, кажется, едва не улыбнулся сквозь поцелуй.***
Страх и отчаяние. Это терпкое сочетание, кажется, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Вкус запекшейся крови на губах. Или ему только мерещится? Что есть реальность, а что вымысел? Где грань израненного сознания? Уилл даже не целовал, он просто прижимался, искренне наслаждаясь ощущением его твердых губ на своих губах. А затем... Затем Ганнибал, как и всегда, лишь подтолкнул его к пропасти. Крепкие пальцы на затылке, впутывающиеся в лабиринты неугомонных кудрей, заставили его встрепенуться, углубить поцелуй, прижаться к человеку, ненавистному и родному, настолько, насколько это возможно, разжечь в себе огонь, действовать, порывисто, пылко, чтобы в следующую секунду всё прервать. Пряча взгляд, Грэм уткнулся лбом в лоб психиатра, судорожно дыша и пытаясь осознать, что же сейчас произошло. Он впервые поцеловал мужчину. Поцеловал это чудовище, подобно тщеславному божеству распорядившееся столькими жизнями, которое ненавидел всем сердцем. Ненавидел...***
Он чувствовал его язык, ощущал его губы. Ганнибал как никогда чувствовал свою власть над Уиллом. Он хотел чтобы его творение было полностью в его собственности, но при этом оставалось способным мыслить, играть, жить и чувствовать. Сейчас Грэм явно чувствовал немало. Как и Лектер. Стоило Уиллу прекратить поцелуй и прижаться к Ганнибалу, как тот медленно выпутал свои пальцы из его кудрей и скользнул рукой к плечу, задевая шею. Оставив свою руку на плече своего творения, он, как ни странно, остался так же сидеть. Кажется, даже лицо его ничего непривычного не выражало. Едва заметная усмешка на тонких губах... Он думал, что может продолжить всё это, но что-то подсказывало, что надо позволить Уиллу самому сделать выбор. Оттого он медлил, просто ждал, слушая тяжёлое дыхание своего пациента.***
Уилл сжался, вперив взгляд на начищенные до блеска ботинки психиатра. Собственный порыв, необъяснимый, притягательно отвратительный, как и объект этого порыва, ввёл мужчину в состояние панической атаки. Его тело била сильная дрожь, а прерывистое дыхание мгновенно осушило минуту назад влажные от поцелуя губы, но особенно мучительной была собственная беспомощность. Он терял контроль над собой. Снова. Настолько, что не мог оторваться от лба этого кровожадного ублюдка. - Я... Должно быть, я снова нестабилен.***
Такая же усмешка на губах, как и тысячи раз прежде. Уилл... Был прекрасен, как никогда. Жестокий и жёсткий, решительный и... И такой близкий. Как отражение, на которое невозможно налюбоваться. Как портрет, отражающий не внешность, а душу. Как уверить его? Как заставить действовать? Лектер медленно провёл кончиками пальцев по шее мужчины, а затем взял его подбородок в свои пальцы. В этот момент он уже не улыбался. Заглянув в его глаза, показав на сей раз не огонь, а медленно расползающуюся лаву, он медленно облизал губы. - Ты стабилен. Ты силён. Должен действовать. Заставь меня гордиться тобой. Заставь желать тебя.***
Усмешка, прикосновение, взгляд. Он чувствовал себя загнанным зверем, который, в глубине души, хочет оказаться в клетке, хочет быть прирученным, хочет быть жертвой, которая будто бы не по своей воле вынуждена быть рядом с пленителем. Однако, Ганнибал заговорил, вводя мужчину в ещё большую панику и, едва до его слуха долетела последняя фраза, Уилл отпрянул, теряя равновесие и падая на пол, упершись ладонями. - Я не хочу... - прерывисто прошептал он***
- Хотите. Загляните в себя. Вы жаждете доказать мне, кто Вы есть. Вы горите от того, что не можете удивить меня и заставить преклониться перед Вами. Но это иллюзия. Вы можете. - он вновь перешёл на "вы". Он стал холоден, будто между ними не было ничего - но это была лишь оболочка. На его губах, вновь узких и змеиных, всё ещё теплились воспоминания о поцелуе. Лектер понимал, что перейти грань им было сейчас проще простого, но за ней... темнота? Желает ли он сам этого так, как говорит об этом? Ганнибал осторожно встал и, обойдя Уилла, наклонился над ним. Едкий шёпот и жар. - Вы желаете...***
Держать себя в руках в десять раз сложнее, чем сойти с ума. Уилл понимал это, как никто другой, и потому судорожно искал повод, пощечину, чтобы отвести себя от обрыва. Горячее дыхание коснулось шеи - кожа мужчины покрылась мурашками, уголки губ едва заметно приподнялись. Манипулятор. Стоило Грэму осознать это, как в миг он вспомнил, как сильно ненавидит этого человека, как хочет расквитаться с ним, наказать его, уничтожить... Или изменить его? - Я не твоя марионетка, Ганнибал. - жестко и небрежно отрезал он. - Но это не значит, что я не верю тебе.***
Он даже не подумал отступить. Усмешка, имевшая лёгкий оттенок презрения, вновь сияла на его губах. Распрямиться, сделать хоть шаг назад означало бы признать слова Грэма, чего Ганнибал никак не хотел допустить. Нужно просто подтолкнуть его, направить на правильный путь. Так захватывающе. Так интереснее жить. - Я ваш друг. И ваш врач. Я лишь открываю вам самого себя. Помогаю... понять. - длинные пальцы медленно и спокойно опустились на плечо мужчины. - Веришь? Так слушай. Ты марионетка ФБР. И эти ниточки давно пора оборвать.***
Уилл безмятежно ухмыльнулся, как если бы он рыбачил, а на ум ему пришла сальная шуточка, какую обычно можно услышать в придорожной забегаловке. Эта игра в откровенность безумно заводила их обоих, но вместе с тем, не помогала унести прочь мысли о том, что скоро, совсем скоро всё оборвётся. - Это ведь хорошо. То, что они верят мне. Разве нет? - произнес Грэм, не оборачиваясь***
- Хочешь чтобы тебе верили они или верил я? - это могло прозвучать как "выбирай уже сторону, а не играй за два лагеря", но они были совсем другими героями и потому всё это походило скорее на странную прелюдию, чем на допрос. Рука Лектора так и оставалась на плече Уилла и, казалось, это никому из них не приносило неудобств. Он выжидал, как настоящий хищник, слышал, как размеренно, но громко бьётся его собственное сердце.***
Если бы он хоть на мгновение позволил себе расслабиться, то тотчас бы скинул эти длинные сухие пальцы со своего плеча. Какого черта он вообще должен выбирать? Но иначе как выбраться из этой игры, которая всё сильнее и сильнее сжимала свои смертельные объятия? -- Я хочу, чтобы они верили мне - с тобой я хочу быть откровенным.***
Тук-тук... И сердце замолчало. Змий, лев, коршун - он был ими всеми в этот момент. Наклонившись к жертве, Ганнибал слегка задел щекою щёку Уилла и приторно улыбнулся. Всё было и наигранно, и откровенно. И серьёзно, и лишь игрой. - Благодарю тебя за это. - краешком глаза он наблюдал за его реакцией, и хотя длилось это лишь пару секунд, должно быть, они оба испытали не малые чувства.***
Если бы не этот сдержанный тон, Уиллу едва ли было бы так легко представить, будто безумия, которое он совершил минутами ранее, не было. Идеально выбритая щека Лектера, такая гладкая и горячая, что по коже невольно пробегали мурашки, на мгновенье коснулась его щеки и мужчина задержал дыхание... Усмешка. Благодарность? Могла ли она стать достойной платой за доверие? Наивно, быть может, но эти слова не казались ему очередным витиеватым, пустым и лживым па в их разговоре. Грем резко развернулся сталкиваясь с мужчиной лицом к лицу, почти касаясь его кончиком носа. - Ты веришь мне?..