Want You More Than A

Гарри нравился порядок. Ему нравилось расставлять в ряд только заточенные карандаши и раскладывать свитера по цветам. В основном они были коричневые и бежевые, но всегда красиво сложены, расположены по оттенкам аккуратной стопкой. Иногда над ним насмехались в школе просто за то, каким он был. Подростки называли его ботаном и неудачником, говоря, что он одевается, как старушка. Им не нравилось, что он всегда учился на "отлично", поднимал руку, когда знал ответ, проводил в библиотеке весь обеденный перерыв. Гарри не понимал, что плохого было в желании учиться, чтобы потом устроиться на хорошую работу и найти замечательного мужа, с которым они завели бы, как минимум, пять малышей. И именно поэтому не имела никакого смысла его огромная, невероятно огорчающая влюбленность в лучшего друга брата — который был хаосом во плоти, — которая длилась уже почти два года. Ну, по сути, он был другом сводного брата, но его мама продолжала настаивать на обращении к Лиаму именно как к брату, и Гарри старался изо всех сил, чтобы она была счастлива. Только вот Лиам был тем ещё мудаком. — Почему ты не можешь надеть что-нибудь нормальное? — невзначай бросил Лиам по дороге в школу. Иногда казалось, что его густые брови были постоянно нахмурены. — Они не насмехались бы над тобой так. В ответ Гарри лишь схватился за рюкзак, переводя взгляд за окно с пассажирской стороны. — Какая разница, что они думают? Я не собираюсь никого впечатлять. Лиам фыркнул, добавляя громкости радио, где как раз шел очередной хит-парад, обрекая Гарри на муки, что будут длиться несколько часов, едва одна из попсовых песен засядет у него в голове. — Никого? Что, правда? — и машина замедлилась на перекрестке. Гарри наблюдал за красным светом светофора, тихо молясь, чтобы он скорее сменился желтым. — Это реально вообще? Тебе же семнадцать. Гарри пожал плечами, не отвечая. Он никогда не был хорошим лжецом. — Что за внезапный интерес к моей личной жизни? Не знал, что тебе есть дело. — Нет мне никакого дела, — желтый сменился зелёным, и Лиам плавно продолжил движение. Спасибо, Господи. — Но... ты, вроде как, мой брат и всё такое. Думаю, я должен быть в курсе. Гарри вдруг резко вскинул голову, переводя полный подозрения взгляд на Лиама. — Тебе мама что-то сказала, да? Лиам поерзал на месте; пальцы, что постукивали по рулю в такт песне, остановились. — Возможно. Бинго. И теперь у Гарри было несколько минут, пока Лиама мучила совесть из-за короткого разговора. Как всегда. Обычно далее он возвращался к игнорированию Гарри, притворялся в школе, что они не знакомы, и это было нормально. Правда. — Ты не должен. Ты не должен обо мне заботиться просто потому, что мы живём в одном доме. — Эй, — проговорил Лиам, уголки его рта опустились, выдавая огорчение. — Я же не полный засранец, ты же знаешь. И Гарри вдруг вспомнил, как Лиам просто стоял и наблюдал, как его друг, Энди, спёр все его вещи и вытолкнул из раздевалки, заставляя пробежаться до шкафчиков наполовину обнажённым. На Гарри было лишь розовое белье с Минни Маус, которое мама купила ему в прошлом году в Диснейлэнде. И, да, Лиам не сделал абсолютно ничего, даже не сказал своим друзьям отъебаться, так что, да. — Конечно. Всё нормально. Лиам выдохнул. — Тебя подвезти домой после уроков? — Не думаю, что ты жаждешь подождать. У меня математика. — Стой, я всё равно не смогу. Мы пойдём перекусить после тренировки с парнями. Не парься. Совместные десять минут дороги до школы были, очевидно, пределом Лиама в их братском общении. — Я поеду на автобусе, — подытожил Гарри. Лучше так, даже если ему придётся прождать полчаса на остановке. — Круто. Лиам завернул за угол и нажал на газ. Гарри хотел бы, чтобы ему уже было восемнадцать, чтобы он мог сдать на права и брать мамину машину, просто чтобы не проходить каждый день через утреннюю поездку вместе со сводным братом, потому что глубокую пропасть, что была между ним и Лиамом, так просто не преодолеть. ******* Но если в Лиаме и было что-то хорошее, то вот оно. Его лучший друг. Видеть, как он, подходя к машине, каждый раз корча дурацкие рожицы, прижимался к окну со стороны пассажира. Гарри вздохнул, стараясь не обращать внимания на изящные ладошки Луи. На кривоватый мизинец на правой руке. Он старался, но облажался. Эффектно так. Он лажал и в том, чтобы вести себя, как нормальный человек в целом, но ситуация становилась намного хуже рядом с Луи. Лиам только усмехнулся, вынимая ключи из зажигания, прежде чем выскочить из машины. Гарри тоже пора было бы двигаться, но Луи всё ещё стоял рядом, руками, видимо, опираясь на крышу машины, потому что Гарри видел полоску золотистой кожи живота, что выглядывала из-под задравшейся футболки. Он тяжело сглотнул, поправляя очки на переносице, опустив взгляд в колени, как мантру бормоча не веди себя как чертов идиот. Луи не заметил бы его. Никогда-никогда. Он был слишком ярким и притягивающим, любимым всеми и каждым, а Гарри шутил так, что никто не смеялся, говорил слишком медленно и надевал на рубашки жилеты, даже когда на улице было довольно прохладно. Они были настолько разными, насколько это вообще возможно. Гарри завис в своём мире, пока Лиам не постучал по окошку, заставляя парня вынырнуть из своих мыслей. Сердце забилось чаще, едва он заметил на себе две пары ожидающих глаз. Гарри схватился за рюкзак, и даже выбрался из машины без приключений, не позорясь ещё больше. — Всё нормально? — спросил Луи. Гарри просто кивнул, прикусив язык, чувствуя себя очень неловко, когда Лиам отвернулся закрыть машину. Луи всегда был добр к нему, вот в чем дело. Никогда не издевался, ни разу. Наверное, стандарты Гарри были очень низки, даже печальны, но с этим он ничего не мог поделать. Луи просто был чертовски привлекательным. Луи легко улыбнулся, и даже когда они с Лиамом зашагали вперёд, оставляя Гарри позади, он уже знал, что едва ли сможет на чем-то сосредоточиться сегодня. ******* Хорошо. Была некоторая вероятность, что Гарри прятался в коморке уборщика. Возможно. Совсем немного. Он не был трусом. Это просто было... в целях самосохранения. Он просто не чувствовал, что готов к ехидным замечаниям с самого утра. Они никогда не делали с ним ничего совсем уж ужасного. Просто, сейчас Гарри чувствовал себя немного более восприимчивым, и последнее, чего он хотел бы, чтобы кто-нибудь довёл его до слёз посреди забитого людьми коридора. Он прижал книги ближе к груди, проклиная себя за решение надеть сегодня жилет. В кладовой было действительно душно, и его воротник кололся, заставляя шею чесаться. Дверь со скрипом открылась. На автомате Гарри вжался в угол, пытаясь скрыться от полоски света. — Эй, что ты здесь делаешь, Гарри? — заглянувший блондин был удивлён не меньше Стайлса, и тот вспомнил, что видел его в классе биологии. Найл. Точно, Найл Хоран. Их учитель биологии выгнал его из класса однажды, когда Найл не смог перестать смеяться над изображением невозбуждённого члена. А сейчас под его боком была девушка, и оу. Оу. Гарри никогда бы не подумал, что парочки действительно ходят позажиматься в темных каморках уборщиков, вне романтических комедий. — Эм... Я просто хотел немного в тишине побыть? — Гарри надеялся, что вышло довольно правдоподобно. — Оу, извини. Мы можем... — Нет, всё нормально. Мне всё равно пора, — взмахнув рукой, обведя пространство запыленной комнатки, Гарри усмехнулся. — Она в вашем распоряжении. — Ты уверен? — спросил Найл, краснея, когда девушка коснулась губами его шеи. — Очень уверен, — пробормотал Гарри, протискиваясь мимо парочки; его уши покраснели. Когда-нибудь, когда он выпустится из школы и универа, он встретит кого-нибудь, от кого не сможет оторвать губ. Так он говорил себе, когда видел по уши влюблённые парочки. Когда-нибудь. И, может, это даже не будет Луи Томлинсон, но сейчас он с головой ушел в мечтания, и на полях его тетради Луи из палочек и кружочков играли в футбол. До второго тайма он так и не понял, что в его волосах были нитки паутины. ******* На улице шёл дождь, и это не помогало состоянию Гарри. Даже Шекспир, казалось, насмехался над ним с открытых страниц книги по английской литературе. Гарри сдвинул ноги, опуская голову на верхушку открытой книги, потому что в его комнате не было туалета. Ближайший был, смешно сказать, дальше по коридору. Коридору, в котором Луи и Лиам пинали мяч, потому что не могли поиграть снаружи. Но Гарри правда нужно было в туалет. Может, стоило сделать это через окно? Гардениям не помешало бы немного больше удобрений. Мать вашу, насколько же он глупый. Ничего плохого ведь не случится. Они просто проигнорируют его, как и всегда. Он просто должен проскользнуть мимо них и, может, сказать Луи «привет». И в этом и была проблема, думал он, поднявшись и подойдя к двери, потной рукой проводя над ручкой. Он едва ли мог смотреть на Луи не краснея, как идиот, что уж говорить о разговорах. И, вероятно, его влюблённость была чертовски очевидной, и он был удивлён, что никто ещё не прикалывался над ним по этому поводу. Ты можешь это сделать. Ты сильный, независимый мужчина, и ты не обоссышь свои брюки, как испуганная малолетка. Ни за что. Как только он шагнул в коридор, мяч прилетел ему прямо по лицу. Этот удар нельзя было назвать слишком сильным, но Гарри отшатнулся, упираясь в стену, ошеломлённый; очки слетели на пол. — Блять! Ты как, парень? Гарри поморгал, надеясь, что туман перед глазами рассеется, когда тёплая рука опустилась на плечо, чтобы задержать на месте. Рука Луи. Луи, который, казалось, всегда был рядом в моменты, когда Гарри позорился. Замечательно. Карма Гарри — дерьмо. — Я... Всё нормально. Наверное, — на самом деле он не чувствовал половины лица. Класс. — Мне очень жаль, правда. Черт, — Луи опустился на колени, голова как раз напротив паха Гарри, и Гарри правда не знал, кружилась ли его голова от удара, или от того, что безответная любовь всей его жизни стояла перед ним на коленях, глядя на него из-под отличного для минета угла. — Вот, — сказал Луи, поднимаясь настолько плавно, насколько Гарри мог только надеяться, щурясь, как только очки осторожно вернули на его лицо. Кожа, когда Луи коснулся щёк Гарри костяшками пальцев, была тёплой. — Теперь ты как новый. — Мне правда нужно в туалет, — выпалил Гарри в ответ, тут же густо краснея. Сильнее краснея. Наверняка на его лице отпечатался след от мяча, черт, это ведь даже не забавно. — Ладно, — озадаченно улыбнулся Луи. Наверное, он думал о том, насколько Гарри не приспособленный к контакту с другими людьми идиот. И в этом не было ошибки, но, всё-таки. — Я не тот тип, что отвлекает от важных дел. В ответ Гарри просто кивнул, перемещая себя, и своё пострадавшее эго в сторону ванной, когда Луи окликнул его. — Ты уверен, что всё в порядке? Гарри выдавил слабую улыбку, надеясь, что его влюблённость в этого парня не читалась на лице. — Всё в порядке. Спасибо. Он слышал, как расхохотался Лиам, едва за ним захлопнулась дверь, и он почувствовал себя самым большим идиотом на свете, и это даже без преувеличения и излишнего драматизма. И что хуже всего? Тупая боль в голове стоила прикосновения Луи, даже платонического. Жалкий, насколько же он жалкий. К тому моменту, как Гарри собрался выходить, — что было едва ли двумя минутами позже, потому что он действительно не хотел, чтобы Луи подумал, что он пошел по-большому, — их там больше не было, ведь наверняка парни переместились в комнату Лиама. Как только Гарри удобно устроился в комнате, в компании одного лишь Шекспира, он постарался не думать о том, насколько разочарованным и одиноким он был. Он снял очки, едва понял, что все попытки сосредоточиться на домашнем задании были тщетны, и прижал кончики пальцев к покрасневшей щеке. Гарри как раз хотел сходить за тайленолом, как кто-то тихонько постучал в дверь. Падение со стула, в попытке быстро подняться, не было моментом гордости. Как и момент, когда за приоткрывшейся дверью показалось обеспокоенное лицо Луи, и парень бросился ему на помощь. — Блять, ты в порядке? Извини, парень. Я не хотел так... вторгаться, просто... услышал грохот и побоялся, что что-то случилось, и... да, — Луи помог Гарри опуститься на кровать. К удивлению, руки Луи были довольно сильными, и Гарри никогда на свете не хотел сильнее забраться под кровать и слиться с половицами. — Черт, у тебя же не сотрясение, правда? — Нет, ты просто... застал меня врасплох? Не грузись этим, правда, — не сотрясение, нет. Может, остановка сердца, но, наверное, это всё же из-за руки Луи на его плече. И Гарри определённо не составлял в голове грустную балладу о любви, дополненную соло скрипки, нет. — Ну, я не могу иначе, и я принёс тебе, эм... — Луи выпрямился, смущенно улыбаясь, поднимая пакет с замороженным горошком. Гарри старался не разреветься, потому что никто, кроме мамы и Джеммы, и, иногда, Джеффа, никогда не проявлял такого типа беспокойства по отношению к нему. Заботы. И это совсем не помогало его эмоциональной стабильности. Может, у него всё же было сотрясение. — Вот, — Луи нежно прижал пакет к покрасневшей щеке Гарри. Их пальцы коснулись друг друга, когда он придержал его, и, на момент, на один безумный момент Гарри задумался, не было ли у него галлюцинаций. — Отёк сойдёт, если подержать немного так, да? Мне помогло, когда я повредил колено на тренировке в прошлом году. И Гарри помнил это. Определённо помнил, как по крупицам выведывал у Лиама о самочувствии Луи. — Спасибо. Ты не должен был. — Я принёс болеутоляющее, на всякий случай, — Луи достал баночку из узких джинс, и тут же опустил её на матрас рядом с бедром Гарри, потому что он был самым настоящим ангелом. Ведь его волосы пахли клубникой и ванилью. Гарри был уверен, что это считалось очевидным доказательством. — Спасибо, — повторил Гарри, желая, чтобы его способности к коммуникации не снижались до нуля, едва Луи был поблизости. — Правда, я... Ты очень добр ко мне. Спасибо. Гарри опустил взгляд на ступни в носках, как никогда благодарный, что горошек скрывал его румяную щёку. — Да, конечно, — ответил Луи, словно в этом не было чего-то особенного, и в этом и правда не было ничего особенного, но только не для Гарри. Забавно, что его сердцебиение даже не собиралось восстанавливаться. — Скажешь, если почувствуешь тошноту, ладно? Гарри сглотнул, убирая сухость во рту, и даже легко улыбнулся, внимательно рассматривая незаконно красивое лицо Луи. — Ладно. — Ладно, хорошо. Постарайся не умереть, пожалуйста, а то Энн меня убьет, — широко улыбнулся парень, морщинки собрались у уголков глаз, и Гарри был просто ошеломлён насколько красива была улыбка Луи, и он почти уронил горох на пол. — Я... я постараюсь. Луи потоптался на месте, сунув руки в карманы джинс, и это было слишком невыносимо. Тишина была невыносимой для Гарри, так что он сделал первое, что всегда делал, едва понимал, что разговор не клеится. — Эй, Луи? — Да? — Почему банан ходил к доктору? Уголок рта Луи приподнялся в полуулыбке, и Гарри знал, что зарывает себя в глубокую, глубокую яму, прежде чем придумал ответ на свою же шутку. — Потому что кожица плохо отделялась. Гарри встретил неморгающий взгляд Луи, и согнул пальцы ног, зарывая в ковёр, задаваясь вопросом, почему он до сих пор не усвоил одну простую истину, состоящую в том, чтобы держать свои дурацкие шутки при себе. Он не понял, что задержал дыхание, пока Луи не рассмеялся, чем заставил его выдохнуть. — Ох, черт, это была... — Томмо, — крикнул Лиам, пронёсшись мимо открытой двери Гарри. — Хватит дурака валять, здесь еда! — Придержи своих ебаных лошадей! — отозвался Луи, бросив взгляд через плечо. Вернувшись к Гарри, он легко пожал плечами. — Извини, мне нужно... — Всё в порядке, — и Гарри никогда не хотел сунуть лимоны в бутсы Лиаму больше, чем сейчас. Но он никогда бы этого не сделал, потому что он не был таким. Да и лимоны закончились ещё вчера, и никто не сбегал за покупками, так что... — Я... — неуверенно начал Луи, замерев у порога. — Извини, может, ты тоже голоден? Мы могли бы оставить тебе чего-нибудь. Я не думал... — Всё нормально, я, эм... я уже поел, — он приготовит себе что-нибудь. Может, ему стоило так и сказать, но Луи уже направился к выходу, и шанс покорить его своими кулинарными способностями был упущен. — Эй, — проговорил Луи, снова заглянув в комнату, сверкая озорной улыбкой, — отделяй лучше. В попытке прикрыть рот, чтобы приглушить смешок, Гарри уронил пакет с горошком на ногу. К счастью, Луи уже ушёл. Гарри зарылся лицом в подушку, чтобы не хохотать, как умалишенный в момент приступа. Он был чертовски влюблён в этого парня, и, кажется, улучшаться ситуация не собиралась. ******* Он не мог смотреть Луи в глаза. Последний раз, когда это случилось, был после мыслей о Луи во время принятия душа, и чувство вины поедало его изнутри. Почему-то, в этот раз всё стало только хуже. Он боялся, что превратится в лужу, как только посмотрит на Луи. Луи, который сидел на кухонной тумбе рядом с Лиамом. Оба наблюдали, как Гарри пытался собрать сэндвич дрожащими руками. — Итак, Гарри, — начал Лиам, и Гарри сыпнул на сэндвич горчицу, хотя даже не любил её. — Очень надеюсь, что ты не будешь маленьким стукачом и не сдашь нас. — Что? — парень замер на месте. Кусочек ветчины соскользнул с его пальцев и со шлепком приземлился на стол. Щеки Гарри запылали, и он сильнее сфокусировался на избегании лица Луи, потому что в его голове раз за разом всплывали кусочки того самого сна, яркого, как будто это было в каком-то дурацком кино. Это даже не было пошло. Даже глупо, и Гарри пытался не краснеть сильнее, потому что ему снилось, как он держал Луи за руку, как Луи остановил его под фонарём перед его домом, чтобы поцеловать Гарри в щёку, и почему-то парень был уверен, что как только поднимет взгляд — Луи прочтёт это в его глазах. — То, что так красноречиво пытается сказать Лиам, — вмешался Луи, — это то, что мы хотим закатить здесь шикарную вечеринку. Лиам фыркнул. — Да, Лиам, шикарную. Потому что кое-кто обязан принести вино, и, я уверен, вино делает всё шикарнее. Итак, — сказал Луи, тяжело вздохнув, — мы были бы тебе крайне признательны, если бы ты не рассказывал ничего Энн и Джеффу? Не то, чтобы мы не убрали дом, прежде чем они вернутся со своего маленького… эм, праздника потрахушек в честь юбилея. Лиам громко простонал, и в тот момент, как никогда, Гарри почувствовал единение со сводным братом. — Они не трахаются. Они слишком старые. Они только спят вместе и обнимаются. Ты понял? Уфф. — Ладно, Пейно, — улыбнулся Луи, сменяя тон более игривым и тёплым. Гарри до безумия хотелось бы, чтобы Луи дразнил его таким же голосом, так что он с увлечением занялся разрыванием листа салата на сэндвич. — О, не буду разрушать твою детскую психику. По крайней мере, пока ты не сделаешь что-нибудь дерьмовое. Поверь, я буду счастлив напомнить тебе об этом снова. Лиам опустил лоб на сложенные на столе руки, ворча, поднимая белый флаг до того, как начнётся битва. Гарри был так озабочен избеганием взгляда Луи, что едва не пропустил обращение к себе, краем глаза наблюдая за тем, как Луи погладил спину Лиама. Снова. Хорошо, что у него не было никаких заболеваний сердца, потому что оно не выдержало бы такого биения; Гарри буквально чувствовал, как пульсировало в ушах. — Так что? — спросил Луи, поставив локти на стол, прильнув ближе к Гарри. — Сохранишь наш секрет? И Гарри сделал ошибку, встретив взгляд Луи. Наверное, он уже должен был привыкнуть к красивому лицу, но лучик солнца, проходящий сквозь ресницы, делал глаза ещё голубее, ярче, и Гарри снова попался. Его колени были готовы подкоситься, во рту пересохло, и лицо Луи словно стало всем его миром, да так, что остальной окутался мутной дымкой. — Я, — сглотнув, он открыл рот, понимая, что должен издать хоть какой-нибудь звук. — Ладно? — Ладно? — повторил Луи, улыбнувшись, обнажив зубы, и, блять, Гарри должен отложить нож до того, как случайно полосонёт по своим пальцам. — Ладно, хорошо. Я сделаю. Сохраню твой... эм, ваш секрет. Луи соскочил со стула с громким вскриком, и, оббежав стол, притянул Гарри в быстрое объятие. И, прежде чем Гарри смог снова дышать или понять, что его кости не превратились в желе, Луи уже покинул кухню, утянув Лиама за собой. Прошло минут пять, прежде чем Гарри смог двигаться снова. ****** Вечеринка была далека от шикарной. Дом был полон пьяных подростков, пятна, что вот-вот появятся на ковре, да и непередаваемо отвратительный запах туманили Гарри голову, хотя он не пробыл и пяти минут на нижнем этаже. Он никогда не чувствовал себя более не принадлежащим атмосфере, так что, схватив бутылку вина, он поднялся к себе. Выбравшись через окно, он присел на крышу, откидываясь спиной на стену, вытянув ноги на грязном покрытии. Если бы он уже не выпил треть бутылки, он, наверняка, не вышел бы пачкать любимые спортивки, но… Но он выпил. Так что Гарри зажал бутылку ногами и поднял голову навстречу облачному небу. До него всё ещё доносилась музыка снизу, он чувствовал вибрацию стен из-за басов. Мысль о том, почему он не такой, как все не могла не закрасться в голову. Почему он не мог найти в себе ту сторону, при которой ему было бы комфортно веселиться среди молодёжи, а не, как на деле, прятаться на собственной крыше в одиночестве, с лохматыми волосами и в старой растянутой футболке с дыркой в подмышке. — Ну, хотя бы ты у меня есть, Дон Пинот. Ты отличный друг, — он обхватил губами горлышко, и позволил алкоголю заполнить рот. Жидкость приятно обожгла горло, спускаясь к груди, оседая шаром тепла. Он слизал каплю, что собиралась скатиться по бутылке, и вот, просто, почему у него не было человека, который смог бы оценить способности его языка. Мир многое теряет. Наверное, под этой крышей целовалась куча людей. И он тоже хотел с кем-нибудь целоваться, и это ведь не было неправильно? Может, ему стоило поцеловать Дона Пинота. Может, хоть ему не всё равно. Окно распахнулось, ударяясь в стену рядом с плечом Гарри, и он едва не пролил на себя вино. Он поднял ноги к груди, убирая от губ горлышко, к которому снова присосался, потому что какого хера? Это его комната, в которую только что кто-то вломился, и это его крыша, а гостей… не приглашали. Хотя… стоп. Как-то неправильно. Эм. Он слишком пьян, чтобы ему было до этого дело. Всё, что было видно поначалу — изгибы сильных бёдер и круглая форма задницы в узких, узких джинсах, и, ладно. Может, они могли бы ненадолго задержаться. — Что ты здесь делаешь? — спросил голос, как только остальная часть его тела проскользнула на крышу, и Гарри пришлось моргнуть, натянуть очки повыше по переносице, раздумывая, не подмешали ли в вино абсент. — Это моя… эм, моя комната. — Оу, точно. Я и не понял сразу. Извини, парень, — впрочем, в тоне Луи не было ни капли сожаления, и он опустился на черепицу рядом, в то время как Гарри совсем не был готов полететь на седьмое небо. — И ты всё ещё не ответил. Он забрался сюда, потому что вино в нём, которое он раньше нашёл на кухне, сказало, что это замечательная идея. Что так он не будет одинок, каким чувствовал себя в середине веселящейся толпы. Да и кем он был, чтобы спорить? — Хотел тишины, — выдавил Гарри. — Ты что, пьян? — спросил Луи, и его кожа была настолько золотистой, такой, которой хотел коснуться Гарри так сильно, посмотреть, останется ли блеск на кончиках пальцев. — Нет, сэр. Я не… я пьян. Типа того, — ногтями он легко подхватил уголок отстающей наклейки с названием вина, и содрал её часть, бросая на черепицу. Дон Пинот был довольно отвязным, чтобы не возражать быть перед незнакомцем обнажённым. — Я ответственный. Очень юный взрослый. — Парень, ты не должен сидеть здесь в таком состоянии. Ты можешь упасть. — Не та высота, — откинув голову на стену, Гарри закрыл глаза, чтобы остановить вращающийся мир. — А вот Лиам сейчас выше*, — и он захохотал собственной шутке. Не странно, что у него одни пятерки. — Ужасно, — закрыв ладонями лицо, проговорил Луи. Тон был схож с тем, каким он обычно дразнил друзей. Или, может, это было лишь иллюзией. — Будь хорошим мальчиком, передай мне бутылку. Не делиться — грубо, тебя учили этому? Но Гарри лишь крепче прижал алкоголь к груди. Между ними с Доном уже возникла особая связь. Друзья на всю жизнь. Друзья по поцелуям. Пока последний глоток не разлучит их. — Я обещал не бросать его. Эта дверь достаточно большая для нас обоих. — Если ты сейчас запоешь My Heart Will Go On — я задушу тебя собственными руками. Сделай он так, Гарри признал бы этот день лучшим в своей жизни, если бы ему удалось хоть ненадолго прижаться к подмышке Луи. То, что он распознал цитату из Титаника, значило, что он был его истинной родственной душой. — Every night in my dreams, I see you, I feel yo… — Нет, — шлёпнул Луи его по губам. Прижав руку, он покачал головой в подтверждение словам. Пытаясь рассмотреть руку, что закрывала его рот, глаза Гарри скрестились так, что у него аж закружилась голова. — Это же классика, — пробормотал он в тёплую ладонь, удивляясь, почему Луи ещё не убегал, крича о том, что подцепил от ботана какую-нибудь заразу. — Ты же в хламину, детка. Луи убрал руку, но Гарри даже не возражал, потому что детка. Деткадеткадетка. — У тебя ямочки. Гарри удивлённо моргнул. — Оу. — Обалдеть, какое открытие, ага? — сухо проговорил Луи, качая головой. И он просто ткнул в щеку Гарри, едва заметная улыбка заиграла на его губах, когда ямочка углубилась под прикосновением. Гарри практически дошёл до второй базы с мужчиной его мечты. Его трезвая версия определённо не поверит. — Почему ты здесь? — спросил Гарри, и его ямочка уже скучала по кончику пальца Луи, как только он убрал руку. Гарри хотелось, чтобы Луи всегда-всегда ласкал его лицо. — Обратил против меня мой же вопрос? — Не говори, если не хочешь. Всё нормально, — Гарри сделал последний глоток и проводил бутылку грустным взглядом, передавая Луи. Мама всегда говорила, что делиться, значит заботиться, и опьянение это не оправдание плохим манерам. — Можешь взять его. — Оно сменило пол? — Он француз. Хотя не такой уж и джентльмен. Слишком дерзкий, — их пальцы встретились, когда Луи принял бутылку. И Гарри снова задумался, почему было не предложить вино как-нибудь по-нормальному. А потом это произошло. Губы Луи коснулись горлышка, так, как прижимались к нему губы Гарри всего секунду назад. Можно сказать, они поцеловались. Сегодня дикая ночка. — Обычно я не пью вино, но… дареному коню, как говорят, и что-то про зубы и так далее. Это не текила, но всё же неплохо. Гарри ничего не знал о лошадях, но Луи как раз вытер губы тыльной стороной ладони, и он едва удержался от того, чтобы не предложить сделать это своим ртом. — У меня что-то на лице? — спросил Луи, поднимая руку, чтобы снова провести по губам. — Просто… слишком красивый, — и, блять, это было только в его голове или вслух? Рука Луи замерла, и уже через мгновение он подобрал наклейку, смущённая улыбка заиграла на его губах. Смущённая. Он что, не знал, насколько красив? Гарри всегда думал, что люди говорят ему это по сотне раз в день, потому что если бы они были друзьями, он говорил бы это Луи при малейшей возможности, а ведь у Луи было столько друзей. — Всё нормально, парень. Думаю, пора тебя прервать. — Я не пьян, — поерзал Гарри, укладывая ладони под задницу, чтобы не провести случайно по мягким прядям Луи. — Ну конечно ты не пьян, — ухмыльнулся Луи, выпрямляя ноги. Кончики пальцев ног едва доходили до лодыжек Гарри. Гарри знал, что он выше, конечно знал. Было не так много всего, чего бы он не изучил в Луи. Он часто мечтал о том, как притянет его в объятия, как идеально они будут подходить друг другу, но. Никогда раньше разница не ощущалась настолько сильно. Личность Луи всегда была больше и ярче, достаточно, чтобы осветить всю комнату, и это впечатление словно делало Луи больше в его глазах, выше. — Почему ты не надеваешь носки? — Мы играем в двадцать вопросов? Гарри даже не знал, стоило ему радоваться широкой улыбке Луи, или же раздражаться тому, что он ответил на вопрос вопросом; шутки Луи всегда были на грани. И Гарри очень сильно хотел добраться до этой грани. Пролизать себе туда путь, если потребуется. — У меня очень сильно потеют ноги, когда я надеваю носки под обувь, я ненавижу это чувство, — ответил, наконец, Луи после недолгой паузы. Гарри хотел бы продолжить эту игру, узнавая случайные факты, самые бесполезные, пока они оба не станут старыми и седыми, а их голубоглазые кудрявые детишки не вырастут. Гарри хотелось хотя бы шестерых, чтобы они играли в футбол команда на команду в саду за домом, даже если с таким игроком команда Гарри была бы обречена на провал. — Можешь снять обувь, если хочешь. Здесь только мы. Да и я без обуви, — на ногах Гарри были только носки со смеющимися бананами. Наверное, позориться перед Луи было его самым унизительным умением. Так или иначе, он только согнул пальцы ног, улыбаясь. Луи повернулся к нему лицом, замирая на миг, просто рассматривая Гарри. Он ничего не сказал, и, вдруг улыбнувшись, стащил вансы, и тепло от такой ситуации разлилось у Гарри в груди, хотя он даже не сделал больше ни глотка. — Я выдавил всю зубную пасту из тюбика Лиама и залил туда смазку, потому что вчера он заказал только пиццу с ананасом, хотя я сотню раз говорил, что ненавижу её, — признался Гарри, потому что не хотел, чтобы признания были только с одной стороны. — Пожалуйста, не говори ему. Луи же засмеялся, морщинки засобирались у уголков его глаз. Гарри буквально чувствовал, как его губы растянулись в широкой улыбке, и поймал себя на мысли, что не уверен, что когда-либо сможет не улыбаться. Но. Он заставил Луи улыбнуться. Он заставил Луи улыбнуться. Снова. Никто, кроме его мамы и Джеммы, не находил его шутки забавными, но, вероятнее всего, они следовали какому-то неписанному семейному закону. — Я не скажу, — пообещал Луи, и коснулся груди там, где было спрятано сердце, наверняка, на случай, если Гарри забыл, насколько мил он мог быть, чего Гарри никогда бы себе не позволил. — Но только если ты расскажешь мне о его реакции. Сила кивка заставила мир пошатнуться в очередной раз. Луи и правда хотел поговорить с ним снова. — Ох, он будет в бешенстве. — Неа. Просто побесится секунд десять, а потом забьет, я думаю, — подтолкнул Луи своей босой ногой ногу Гарри в носке. Гарри едва не спрыгнул с крыши от неожиданного прикосновения. Он не мог не вздохнуть от того, насколько до боли милы были ноги Луи. Гарри хотелось потереться носом о его лодыжки. — А вообще, откуда у тебя смазка? И голову Гарри вдруг покинули все слова. Он почти слышал удары собственного сердца. — Эм… — Я же шучу, Гарольд. Не умирай от сердечного удара. Откровенно говоря, с реанимационными мероприятиями и непрямым массажем сердца у меня всё херово. Гарольд. Это даже не его имя, но Луи может звать его, как ему только захочется. Вот правда. — Я ею дверные петли смазываю, — выпалил Гарри, и покрасневшее лицо, наверняка, было как раз в тон брюкам Луи, что тот носил в прошлом году. — Дверь так не скрипит. — Дверные петли. Конечно, — сказал Луи, игриво приподняв бровь. — Как скажешь. Гарри закрыл пылающие щеки руками, и он был бы безмерно благодарен судьбе, если бы рядом сейчас открылась какая-нибудь черная дыра и поглотила его полностью. Мягкие, нежные пальцы обвили его запястье, убирая руку от лица, и, да. Луи касался его своими же руками. Кожа к коже. Его рука была немного холодной, но Гарри было плевать на это, потому что он сказал бы миллиард глупых вещей, если бы Луи так касался его после. — Эй, — пробормотал Луи, поглаживая запястье Гарри, подбираясь к пульсирующей точке. И он думал, что вот-вот потеряет сознание, но прикосновение Луи удерживало его. — Всё в порядке. Было бы странно судить тебя, имея такую же дома. И лучше бы тот звук удивления, что издал Гарри, ему только почудился. — У тебя есть? — Ага, — подмигнув, проговорил Луи, и опустил руку. Кожа на запястье жгла, как будто Гарри подержал руку над огнём, и он не мог перестать смотреть на изящную ладонь Луи. Он не мог не представлять Луи растянувшимся на его кровати, обнажённого и потного, стонущего, пытающегося войти в себя пальцами или охватывающего свой истекающий смазкой член. Блять. Гарри проследил за кадыком парня, едва тот поднял бутылку к губам и сделал глоток. И если бы сейчас ему предложили график, на котором нужно было отметить уровень неловкости от нуля до десяти, то Гарри, не задумываясь, пририсовал бы десятке нолик. — Довольно неплохо, — проговорил Луи, разглядывая оставшиеся от наклейки кусочки. Его профиль был самым красивым профилем, который когда-либо видел Гарри. И если бы он умел рисовать что-то, кроме человечков из палочек, он рисовал бы профиль Луи на любой удобной поверхности. Может, он нарисовал бы профиль Луи даже на столе директора и стене спортивного зала. — Ты очень красивый. И что за ебаный пиздец случился с его мозгами и фильтром в нём? Господи Боже. Краем глаза он заметил, как Луи мотнул головой, потому что ни за что бы на свете не решился наблюдать его реакцию напрямую. — Я… Я даже не укладывал волосы сегодня. Не было времени, потому что мама попросила помочь с девочками. У меня на голове бардак. Гарри тупо моргнул, удивлённо приподняв брови, разглядывая улыбающихся с носков бананов. Он тяжело вздохнул, потому что эту истину нужно было донести до Луи. — Нет, ты… мне нравится. Мне нравится, когда они такие мягкие. Они… — заставляют меня хотеть улечься рядом с тобой на каком-нибудь поле, держать тебя за руку, и чувствовать, как они щекотят моё лицо, когда ты склонишься меня поцеловать. — Так ты выглядишь очень мило. — Мило! — фыркнул Луи. — Я хотел бы выглядеть красивым или мужественным хотя бы, спасибо большое. — Ты такой, правда, — искренне пробормотал Гарри, потянув за растянутую ткань на колене старых спортивок. — Спасибо, — тихо проговорил Луи, сдирая последний кусочек наклейки Дона Пинота. — Ты тоже милый, даже тогда, когда твои волосы выглядят вот так. Гарри пробежался пальцами по спутанным прядям, корча недовольное лицо. — Мне не нравится, когда они такие. Люблю, когда они поспокойнее. — У тебя очень чистая комната, всё на своих местах. В мою тебя затаскивали бы насильно. На двери должна быть вывеска «Биологическое оружие». Гарри очень надеялся, что Луи не заметил блокнот на столе, на задней стороне которого было выведено Гарри Томлинсон причудливым шрифтом. Да и содержание там не лучше. — Я не против, если другие сорят. Я люблю убираться. Луи резко развернулся к нему лицом. — Ты вообще настоящий? И давно тебе семнадцать, детка? Что ты за тип семнадцатилетки? — Видимо, тот, который странный, — Гарри согнул ноги и уложил подбородок на колени. — Эй, нет, — торопливо начал Луи, поднимая руку, чтобы коснуться Гарри. Но, передумав на полпути, он неловко положил её на бедро. — Это было не в плохом смысле. — Нет, всё нормально. Я знаю, — какая-то тяжесть была в его улыбке. — Всё ещё актуально. Я и есть странный. Я не против, правда. Я вполне доволен собой, и не изменюсь, чтобы угодить кому бы то ни было. — Это очень круто, знаешь. Хотел бы я быть на тебя похож. Гарри просидел так момент, не уверенный, что стоило сказать, потому что Луи был идеален, и, нет. Гарри был влюблён, но он не был глупым. Но. Луи обладал сильной личностью. Импульсивной, и милой, и забавной, и. И миллион других слов мог сказать бы Гарри, которые заполнили бы не один толстый блокнот. — С чего тебе этого хотеть? — спросил Гарри, чувствуя, как сердце забилось чаще. — По крайней мере, люди хотят слушать то, что ты говоришь. Они хотят… быть ближе к тебе. Даже целовать тебя. А я никогда не… — Гарри засмотрелся в пустоту перед собой, замолкая, не закончив предложение. С ним и так всё было предельно ясно. Теперь в курсе был ещё и Луи. Отлично. — Гарри, — начал Луи, поворачиваясь, чтобы быть к нему лицом, усевшись как индийский йог. Он был настолько, настолько близко, что у Гарри сбилось дыхание. Почему он вообще сказал это? ГлупоГлупоГлупо. — Конечно кто-то должен был… ты знаешь. Ну, хоть немного? Хотя бы в пятом классе или вроде того? Гарри пожал плечами, боясь открывать рот, чтобы не показаться парню его мечты ещё более жалким. Сейчас он чувствовал себя довольно протрезвевшим. — Да нет. Даже в детском саду. Но всё нормально. Просто я не настолько милый, как говорят остальные. — Шли всё нахуй, — тёплые руки обхватили подбородок Гарри и притянули ближе к Луи. Луи, который был так близко, что Гарри мог чувствовать его дыхание на своих губах, и, наверняка, мог сосчитать все его реснички. — Ч-что ты делаешь? — Можно мне? Ну, поцеловать тебя? — Не хочу, чтобы ты целовал меня, потому что ты… чувствуешь жалость, — проговорил он тихо, голос ломался и, черт. Не могли бы его мозги отключиться хоть ненадолго и дать ему пожить? Определённо нет. — Но что, если я хочу? — сказал Луи уверенно. Таким Гарри часто видел его перед очередным пенальти. Это было бы неправильно. Щеки Гарри горели там, где Луи касался его, и это было тем, о чем Гарри мечтал вот уже два года, но. — С чего это? Луи погладил большим пальцем его скулы, язык пробежал по влажным губам, и Гарри чувствовал себя подобно желе. Как будто он сейчас вытечет из своей кожи. Ну, или его стошнит. Он действительно надеялся, что его не вырвет на Луи. — Не знаю, — откровенно отозвался парень. — Думаю, я давно не целовался. Ты не хочешь? Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, потому что я тебе нравлюсь. Я хочу, чтобы это значило что-то. Эти мысли кружились в его голове, пока он обвил запястья Луи дрожащими руками, не зная, хотел ли он оттолкнуть его или сжать в своих объятьях, чтобы он не смог никуда убежать. — Я, эм… — говорить лицо в лицо было сложнее, чем он ожидал. Даже признание маме, что его привлекают парни, далось проще. — Я… хочу. Просто… Не так, если ты не против. — Нет, окей. Конечно, если… ну, я никогда не сделаю ничего против твоего желания. Я не собирался, типа, заставлять. Блять. Извини, Гарри, я… — они убрали руки друг от друга, и Луи склонился к коленям, отползая назад. — Мне очень жаль. Мне тоже. Но Гарри оставил это при себе. — Не стоит. Всё норма… Остальная часть предложения была прервана кем-то, кто, очевидно, блевал в гардении под окном. И это просто. Длилось. Ебаную. Вечность. — Господи, такое ощущение, что я наблюдаю за сеансом экзорцизма, — проговорил Луи, старательно избегая взгляда Гарри, с излишним интересом уставившись на садик у дома. — Я лучше… — он указал на окно. — Парни, наверное, обыскались. А что ты вообще здесь делаешь? Гарри хотел спросить, но. — Да, тебе лучше уйти. И, наблюдая, как уходил Луи, Гарри пытался внушить себе, что он сделал правильный выбор. Но это было чертовски сложно, особенно разглядывая задницу, что была прямо перед его лицом, когда Луи пытался забраться в его комнату. — Эй, Гарри? — просунув голову обратно, Луи встретил Гарри довольно серьезным взглядом и пылающими щеками. — Я рад, что нам удалось поговорить. — Я тоже, — искренне ответил Гарри, чувствуя себе трезвее, чем за последний час. Так и было, пока окно не закрылось, и он не понял, что рядом на крыше стояли любимые вансы Луи.