Холодные камни Арнора (6) //А зори у хоббитов тихие...//

Аранарт ехал к себе, когда его окликнули: – Князь, тут пришли… к нам просятся. Он поскакал, куда показали. Маленький отряд – десятка три – издалека показался ему детьми. Из дому на подвиги удрали, что ли? Подъехав ближе, он понял, что отчасти ошибся. Но только отчасти. Это были не дети. Это были хоббиты. Но возрастом с него и моложе. Было странно видеть на их круглых лицах в обрамлении совершенно несерьезных кудряшек – видеть то выражение решимости и напряжения, которое он знал по сотням и тысячам лиц воинов. Видеть взгляд их предводителя – маленького ростом, но не духом – который боится, отчаянно боится и скрывает это, как сам Аранарт скрывает свой страх, боится, что их не воспримут всерьез. Что от них отмахнутся, как от глупых детей. Князь Артедайна подъехал, спешился. Стоявший впереди хоббит вскинул голову, собираясь сказать… но не успел. – Перри? – нахмурился Аранарт, узнавая и не веря глазам. – Перри Мышекорь? – Вы… знаете меня, сударь? Значит, это действительно он. Хоббит из того сна. Воспоминания обрушились, как поток холодной воды. Молодые хоббиты – этот и второй, он еще про Гондор спрашивал, – Голвег с нолдорским именем и шрамом, которого у него нет, и отец… Усталое лицо немолодого воина. Худые щеки, ввалившиеся глаза. Темные волосы в беспорядке. Веера морщинок в углах глаз. Отец, глядящий тебе в душу. Что ты сделал сегодня? Несколько как бы случайно оброненных фраз, молчание – и гондорские полководцы считают своим то решение, которое они никогда бы не приняли, не подтолкни ты их к нему. Отец… ты так не поступил бы никогда. Это твой ответ, отец? Ответ судьбы? Но что это – оправдание? осуждение? Печальный и светлый взгляд. Ясно и чисто в душе, как от эльфийских трав. Нет, хитрость не ложь. Талион – человек честнейший, а Кирдан… и говорить нечего. Без хитрости войну не выиграть. Но хитрость – не подлость. Даже когда сначала надо перехитрить своих. Отец так не поступил бы. Вот поэтому судьба и взвалила это на тебя. Еще несколько мгновений задержаться в том сне. Еще несколько мгновений побыть с отцом. Живым отцом. Как живым. Вернуться в реальность. Вернуться к войне. К войне, которую ты обязан выиграть. – Ты же сын Дрого Мышекоря? Торговца табаком из Южной Чети? – А, так вы знаете про него? Значит, он действительно существует. Наверняка, в точности такой, как в том сне. Кристальный холод Истины. Что это – реальность большая, чем явный мир? Чем был этот сон? Почему он правдивее любой правды? Отец, твой путь – ясность и свет. Мой – грязь и кровь. Ты прошел своим. Я должен идти моим. К победе. И я пройду. Ты это знаешь. – Наслышан. – Сударь, – Перри наконец стал говорить то, что собирался, – мы лучники. Мы хорошие лучники. Не смотрите, что мы маленького роста. Спокойный и серьезный взгляд этого человека, взгляд не только без насмешки, но и без снисхождения к «мохнолапой мелочи», ободрял и вселял надежду. А то так страшно… не битвы боишься, а того, что прогонят, вернешься домой ни с чем, и на всю жизнь тебя засмеют: вояка… – Почему? – спросил Аранарт. – Наши видели зарево на севере. Они говорят: тем негодяям, что сидели в Форносте, конец. А войска назад не идут, и, значит, война не кончена. И мы решили… – …что тридцать лучников изменят ход сражения? – Если каждый будет сидеть дома, то Король-Чародей захватит и наши земли! – крикнул кто-то из хоббитов. – У вас нет доспехов. А у нас нет времени ни сделать их вам, ни подобрать. – Так мы же лучники! Мы из засады можем! – Улти. Интересно, попросит рассказать про Гондор или нет. – Пожалуйста, сударь, – почти по-детски попросил Перри. – Ведь мы тоже арнорцы. Как и вы. «Мы тоже арнорцы». После этих слов у тебя нет выбора. Тебя учили рисковать своей жизнью. Жизнями товарищей. Тебя учили защищать свой народ. Но посылать на смерть сотни и тысячи тебя не учили. Не думали, что настанет такой день. Не учили выбирать, кому идти на смерть, кому остаться. Ты не пускаешь в битву воинов, для которых война – это их дело. Но готов взять на Отравный бездоспешных мальчишек… мохнолапых. Потому что арнорцы идут туда все. Потому что не пустить этих хоббитов в бой будет не заботой, не мудростью, а подлостью. Разум кричит «отправь их домой!», а сердце знает: они имеют право решить, за что им жить. И за что умереть, если придется. И если успеть немного укрепить Отравный… а гряда камней там найдется, при их росте спрятаться за ней… – Вот что, герои, – прищурился Аранарт. – Яблоком не одолжите? Полезли в мешки. Запасливые. Чтобы хоббит да без еды в дорогу… …лучше хотя бы кожаные доспехи нашли! Улти оказался самым шустрым, кинул адану полузеленое яблоко этого урожая. – Лучники, говорите? – человек несколько раз выразительно подбросил яблоко на ладони. Хоббиты понятливо скинули котомки, наложили стрелы. – Хорошие, говорите? Он подбросил яблоко в воздух. Тридцать стрел пронзить одно яблоко не могут, но результат впечатлил. Съесть то, что осталось от яблока, было бы уже сложно. – Ладно. Идите в лагерь, там, где знамя с Семизвездьем, найдете Бериона. Я с ним поговорю, он вас возьмет. – То есть вы… – Перри боялся поверить их внезапному счастью, – вы нас… «Что. Я. Делаю. – спросил себя Аранарт, глядя на их по-детски просиявшие лица. – Отправить их к матерям и велеть не выпускать дальше огорода!» Но он чувствовал, что если поступит так, то совершит что-то неправильное настолько, по сравнению с чем судьбы этих хоббитов, его собственная судьба и даже исход битвы… Хватит думать неизвестно о чем. На Отравном есть каменная гряда. Есть где укрыться. Берион поставит их там. – Еще раз. Вашего командира зовут Берион. От его тона хоббиты посерьезнели. – И запомните. Мы пойдем быстро. Ждать вас не станем. Отстанете – это не моя забота. Он сел на коня и поскакал в лагерь. Хорошие лучники с полными колчанами будут нелишними. А Берион не имеет привычки задавать лишние вопросы и обсуждать приказы.