Темная сторона

Она нашла это место месяц назад и сделала его своим. Шагая на работу с одной из новых подруг, широко - иногда даже не фальшиво - улыбаясь, она увидела вдали от домов блеск воды. Пруд. На мгновение она перестала улыбаться, но быстро спохватилась. Эта картина не давала ей покоя весь день. Вода манила. Поздним вечером, когда все разбрелись по комнатам и только Мишонн сидела в гостиной с книгой, она выскользнула из дома, сказав ей, что пошла прогуляться. Та лишь кивнула. В этом вся Мишонн — ни болтовни, ни лишних вопросов. Спокойная вода, деревья, склонившиеся над водой, густой кустарник. Укромное место под старой ивой стало ее личным островом в этом безумном мире. Она словно сбегала ото всех и всего. Хотя бы на время. Иногда удавалось убежать и от себя. Ненадолго. В первый раз, тихо облокотившись спиной о ствол, она долго вглядывалась в темную воду и не могла избавиться от роя мыслей в голове. У нее не получалось расслабиться хоть немного, хотя бы на несколько минут. Очень медленно, постепенно ее отпускали сегодняшние заботы и завтрашние хлопоты, вечное беспокойство за семью и страх сделать ошибку, раскрыться. Оставалось только послевкусие жутких утрат, но от него она уже никогда не избавится. Ей становилось немного легче. Вдруг именно здесь, на этом месте, она поняла, как страшно устала. Ей казалось, что вот такого, только своего времени и уголка, у нее не было никогда. Ни в долгом, мучительном браке, ни после, когда мир рухнул и ей пришлось измениться, превратиться в монстра, чтобы защищать своих людей. За последние пару месяцев вне Александрии она прошла настоящий ад. Ей пришлось оставить группу после убийства двух невинных; она видела пустую разоренную тюрьму; смерть Андреа, Хершеля и девочек; Терминус и возвращение в группу, откуда она попыталась уйти сама, окончательно запутавшись. Травмы и больница, потеря Боба, Бэт и Тайриза. И опять дорога, ходячие, голод, жажда, страх потерять еще кого-нибудь из семьи. Слезы Мэг, остановившийся взгляд Дэрила, горе Саши. И этот странный город, в котором порой было тревожней, чем в лесу. И невозможно было сесть и просто расплакаться. Она не могла позволить это себе: слишком много дел, обязанностей, ответственности. Кэрол стала приходить сюда украдкой почти каждый вечер. Прихватив плед, она уютно устраивалась около огромного дерева и, обняв колени руками, подолгу смотрела на воду, слушала цикад, лягушек и шелест ветра в кронах. Мысли и воспоминания текли неспешно. Иногда она представляла себя маленькой счастливой девочкой, сбежавшей из дома в самостоятельный поход. Иногда - что она вовсе и не Кэрол, с ее непомерным грузом вины, потерь и забот, а просто какая-то беззаботная женщина, вышедшая ночью пройтись по спящему мирному городку, посмотреть на луну и ночь. Часа ей обычно хватало. Днем она уставала, а вставать приходилось рано. И, возвращаясь домой, ей вроде бы даже шагалось и дышалось легче. Что-то все же она оставляла там, позади, темной воде - цикадам и лягушкам. Ее люди заводили новые знакомства. Она не понимала, почему вдруг так быстро Рик запал на чужую жену, ставшую вскоре вдовой. Мишонн много времени проводила с Морганом. Дэрила Кэрол почти не видела. Боевые подруги... Здесь они все уже не были так отчаянно близки. Здесь не нужно было вгрызаться в глотку чужакам, защищая своих. Возможно, они слишком много уже знали друг о друге, слишком часто видели истерики, полный крах надежд, неправильные поступки, сумасшедшие выходки, слезы. И тяжелое бремя общих потерь... Кэрол удивлялась про себя тому, что Мишонн даже бровью не вела в сторону Рика, который так искренне и тепло улыбался, останавливая взгляд на Джесси. Такой чистой, красивой и мягкой даже с виду. Женщине, которая никогда не держала в руках катану или пистолет, никогда не обмазывала себя внутренностями ходячих, никогда не убивала. Не такой женщиной, какими были они с Мишонн. Какими они стали. Может, в этом и был секрет привлекательности Джесси? Мишонн была безмятежна. Словно это не Рик в последние месяцы прислушивался к любому ее слову, принимая все ее решения, заглядывая ей в глаза. Кэрол понимала, что уже ничего не понимает. Может, и Мишонн предпочла общество Моргана с его спокойствием, мудростью, огромной внутренней силой, которая выковывалась не один год, через самые страшные потери. Может, Мишонн уже слишком много знала, повидав все, вернее, почти все, на что на самом деле способен Рик? Может, и она всегда видела в нем только брата? В любом случае лезть в душу к Мишонн или к Рику Кэрол не собиралась. Это не было принято в их группе — задушевные разговоры по вечерам о личном. Только лозунги, четкие задачи и шутки. К ужину пришла только половина группы. Карл был у новых друзей. Юджин и Тара предупредили заранее, чтобы их не ждали. Мэгги и Гленн ужинали у Дианы. Саша сидела на диване, задумчиво глядя в угол. Кризис вроде прошел, она тоже потихоньку вливалась в жизнь Александрии. Сын Дианы, Спенсер, пытался ухаживать за ней, но пока безуспешно. Джесси помогала накрывать на стол с грацией опытной домохозяйки, легко поддерживала общий разговор и часто улыбалась. Рик с Джудит на коленях шутил с Мишонн. Вдруг он спохватился: - Я обещал позвать Абрахама, Розиту и Дэрила, когда все будет готово. Они недавно вернулись из-за периметра, приводят себя в порядок. - Я позову, сиди, - Кэрол остановила его жестом. - Хочу проветриться. Накинув куртку, она вышла на темное крыльцо и сразу столкнулась с парочкой. Поздоровавшись и сказав, что все уже готово, она быстро пошла в соседний дом. Дэрила она видела теперь очень редко. Он часто ужинал у своих новых друзей, возился с мотоциклом или просто пропадал с Аароном на вылазках. Она даже не помнила, когда они в последний раз разговаривали, и просто надеялась, что он сможет прижиться и здесь, как когда-то смог ужиться со всеми ними. Или придет поговорить, если ему действительно это будет нужно. Неприятная мысль кольнула ее, и она остановилась у крыльца, нахмурившись. Получалось, что все из ее семьи так или иначе нашли здесь либо друзей, либо любимых. Даже Дэрил. Даже Саша, которая просто шарахалась поначалу и от чужих, и от своих. Да, почти весь городок прекрасно относился к Кэрол, и она знала всех. Но друзей она не завела - не подпускала к себе слишком близко никого. Тряхнув головой, она решила, что в этом нет ничего страшного. У нее другая задача. В конце концов, тот же Дэрил нашел всего лишь напарника, не друга. А наблюдать за тем, как ее люди становятся счастливыми — счастье и для нее. Это было правильно. Кэрол вошла в темный дом и быстро поднялась по лестнице. Решив, что Дэрил, возможно, уснул, она занесла кулак, чтобы тихо постучать. Из-за двери раздался тихий женский стон. И еще один. Кэрол отшатнулась так резко, что ударилась спиной о стену. Мелькнула глупая мысль:«Может, ходячие?» Но приглушенный хриплый мужской голос и короткий женский смешок отмели это предположение. Равномерно заскрипела кровать. Кэрол очнулась на крыльце, тяжело дыша и судорожно впившись пальцами в перила. Она не понимала, сколько времени она простояла здесь, но сообразила, что надо уходить. Она вряд ли сможет объяснить случайному прохожему, что она здесь делает. Она посмотрела на свои руки. Они тряслись. Уже на полпути к дому она резко остановилась, принимая решение. Быстро повернула обратно и шагнула в черную тень кустарника. Ждала недолго. Стукнула дверь, и, воровато оглянувшись, из нее выпорхнула молодая женщина с короткой стрижкой. Быстро сбежала по ступенькам и заторопилась по дороге. Легкое платье развевалось на ходу, облегая ладную фигуру. - Ты чего так долго? Где Дэрил? Группа уже почти поужинала, и Рик обеспокоенно взглянул на нее. Эти беспокойство и подозрительность, наверное, никогда не уйдут из его глаз. - Заболталась. Просто не могла отцепиться от... Оливии. Дэрила дома нет. Наверное, у Аарона. Рик кивнул, пристально глядя на нее. То ли не верил, то ли просто давно не видел. Есть она не хотела. Соврав, что ужинала на работе, Кэрол жадно выпила стакан воды и пошла разбираться с посудой и чаем. Монотонная привычная работа помогала быстрее взять себя в руки. Хлопнула дверь, вошел Дэрил. Все радостно загалдели. Кэрол не смогла заставить себя посмотреть на него. Притворяться, врать ему, даже взглядом, ей не хотелось. Не сейчас. Ей проще было сделать вид, что она полностью погружена в работу. - Где был? Есть будешь? - спросил Рик. - Мотоцикл чинил. Да, голодный, - Дэрил плюхнулся на свободный стул. Кэрол тихо фыркнула и сжала губы. Она поставила перед ним полную тарелку и чашку с чаем и быстро ушла обратно к мойке. Прохладные пальцы коснулись ее запястья. - Ты в порядке? Ты очень бледная, - обмануть Мишонн было невозможно. - Нет! Не в порядке. - Хочешь поговорить? Или уйти? - Уйти, - Кэрол старалась не смотреть ей в глаза. - Джесси, помоги мне с посудой. Кэрол завтра рано вставать, а у нее голова разболелась. Пусть идет отдыхать. - Спасибо! - Кэрол пожала Мишонн руку и, быстро пожелав всем спокойной ночи, ушла наверх. Заснуть она не могла. Ворочалась, вздыхала и, наконец, решилась. Сдавшись, прихватила плед, тихо вышла в мягкую теплую ночь и побрела к пруду. Стрекот цикад и мирное кваканье лягушек успокаивали, как ей казалось. Замедлялся пульс, переставало скачками колотиться сердце. Прислонившись к дереву, она бездумно смотрела на гладь темной воды, по которой изредка расходились огромные круги. Тяжело вздохнула и сползла по стволу вниз. Просто дышать, просто успокоиться, просто подумать о завтрашних делах... Она не позволяла себе слабости слишком долго. И дошла до предела. Рыдания накатили сами. Она уже не понимала, что тихо воет, вцепившись зубами в плед и раскачиваясь, как сумасшедшая. Волна - за волной, не давая перевести дыхание, вытереть лицо, настороженно оглянуться. Задыхаясь, всхлипывая, она пыталась успокоиться, но перед глазами вставали ее мертвые. Сегодня они все были с ней. И те, перед кем она была виновата, и те, кого она не спасла. И Тайриз. Новая волна истерики неудержимо накрывала ее, заставляя корчиться на земле, уткнувшись лицом в мягкую ткань; заходиться в рыданиях, тихо стонать на выдохе. Она потеряла Тайриза. Того, с кем она могла молчать о своей вине. Пока он был жив, они несли это вдвоем. Так ей было легче. Они договорились забыть, но забыть не получалось. Нет, они никогда не обсуждали это вслух после того разговора у ручья. Но в любую бессонную, безумную ночь, когда призраки подступали слишком близко, она могла прийти к нему и поговорить о девочках: перебирать снова и снова, как они оба виноваты, что ушли тогда, оставив их одних. Доказывать друг другу, что все равно - рано или поздно - Лиззи добралась бы до любого из них, и неизвестно, до кого первого. Слушать его воспоминания о том, какая была Карен; что он испытал, когда увидел ее обожженный труп - как заслуженную кару. Возражать на его оправдания, почему он не смог застрелить Лиззи сам, переложив это на нее. И разрыдаться наконец, не стесняясь, на его плече. Она больше ничего этого не могла сделать, и это вызывало тупую, тянущую, как зубная боль, тоску, которую она до сих пор тихо держала в себе. В городе, полном людей, она осталась совсем одна.