Из СССР с любовью

- Уже не знаю, кто я в этом потоке. Потерялся. Я делаю свою работу так, как положено. Уважаю тех, кого сказано. Презираю тоже по указке. И уже забыл думать, каково это – в расхлябанном, несобранном виде пройтись по Москве. И не думать, что в мой законный выходной я не имею права проявить слабость. Нет, любой незначительной ерундой я ставлю синяк на лице нашего отдела. Устал я защищать интересы узкой прослойки не слишком хороших людей. Оказывается, «хорошо» и «правильно» очень даже разные вещи, а нам это подносят, как единое целое. Петровский повернулся к задумавшемуся над словами старого друга и коллеги Колесникову. - Ты хоть и вознесся высоко, а видеть стал хуже. Плевать партии на своих людей. Вот постройка новой станции тому пример. Изощриться, затянуть ремень до последнего отверстия, пообещать народу за терпение вареники с салом, а потом выдать дырку от известного хлебного изделия. А ведь люди терпят, надеются. А наши вожди в это время придумывают, как еще выпендриться перед Альянсом, показать самостоятельность и независимость. Мол, вы бегаете попрошайничаете у Совета, а мы, великий и могучий, сами себя кормим – одеваем. А на излишки от кормежки строим абсолютно ненужную станцию. Ты видел излишки где-нибудь? По Госплану излишков нет, посему не извольте даже необходимое просить. - В Альянсе все не лучше, Олег. Проблема в том, что он реально сам себя прокормить не может, да и никогда не мог. Вспомни момент, когда США собрали все страны под своим крылом и знаменем. Да большинство из них условием выдвигали отказ от той старой зеленой бумажки. И если бы не помощь новых-старых друзей, США обнищал бы. А если бы еще и Форт-Нокс свой пустой открыли до заключения соглашений, то их бы многие страны разорвали перед голодной смертью. Или фальшивыми слитками бы закидали. Когда я думаю о политике Альянса с исторической точки зрения и гляжу на работу Удины, то каждый раз вспоминаю выражение «дуракам везет», - высказался Колесников. - Альянс тоже неправ во многом. Я не к тому веду, что у нас плохо, а у них пряники мятные с каждого куста свисают. А к тому, что всем и на все давно плевать. Близкий пример. Назначение разведчика послом это что - новая мода? Или более компетентных нет? А наш чрезвычайный посол в это время зарабатывает диабет, поглощая литрами свой сладкий чай. Хотя мог бы заниматься этим вместе с тобой на Цитадели. У него опыта побольше, чем у тебя, мог бы и поделиться. Исключительно из любви к своему государству и уважения к товарищу. Но нет. - Михайлович говорил мне, что ты в упаднических настроениях, но чтоб настолько... Может быть, ты нашел где-то страну Беловодье, и это дает тебе право сомневаться в том, что было создано до тебя? И для тебя, в какой-то степени. - Михайлович сейчас отправлен на постройку станции, дабы контролировать проверяющую комиссию Альянса. То есть проверять проверяющих. Как тебе работенка? Охранять охранников - это почетно? И все мы занимаемся подобной ерундой. Мне соперничество Альянса и СССР напоминает гонку за рекордом для книги Гиннеса. И не важно, что приходится вытворять очевидные глупости. Пропустить через нос парочку ядовитых змей? Не вопрос. Главное, что сделал это СССР, а не Альянс. И плевать, что это достижение никому не нужно. Главное, оно есть. Лишнее очко в свою пользу на несуществующей доске поставлено, а то что это откровенная белиберда – не важно. А человечество смотрит с надеждой на этих людей. В Альянсе хотят увидеть через кривую призму ложных идеалов будущую лучшую жизнь, наши люди – сквозь непроницаемый комсомольский билет. А в это время все это высшее галактическое сообщество смотрит на нас, как на недоэволюционированных приматов. И знаешь, что самое печальное? А то, что я действительно верю в ту забракованную теорию. Мне и наше правительство, и Альянс именно горилл напоминают, которые мутузят друг друга, желая покрасоваться перед готовой к спариванию самочкой. Однако пока эти приматы увлечены друг другом, эту самочку сношает совсем другой самец. Причем не самый сильный. Так я это к тому, что народу по большому счету плевать, под чьим знаменем маршировать. Лишь бы кормили сытнее. И найдется в итоге кто-то третий, кто накормит… Но потом начнет сношать. - Я хотел в отпуске отдохнуть от всей этой демагогии, а ты меня сразу с головой в нее же. Давай отвлечемся. Может, ты и привык видеть красоты родины каждый день, а мне это слишком редко удается. Пойду еще раз окунусь. Колесников вновь погрузился в прохладные сентябрьские воды озера, на которое его любезно отвез Петровский. Однако разгоряченная голова охлаждаться никак не желала. Слишком убедительным оратором был Олег, слишком настойчивым. Колесников не хотел думать, что старый друг прав и у человечества все настолько плохо. Не у правительств, а именно у людей. Он всегда считал себя убежденным коммунистом и верил, что та политика, которую исповедует ЦК партии, была единственно верной. И доказательств тому он видел немало, сравнивая людей Альянса и советских. Разный уровень. Даже его назначение показывает, что «страной может управлять кухарка». Что переучиться не так уж сложно. Нет, конечно, он не станет таким, как чрезвычайный посол, который, скорее всего, смог бы даже с Удиной подружиться. Никогда. Этот предел недосягаем. Но разобраться в хитросплетениях политических интриг он смог. И еще не раз улучшит новые навыки. При этом он не мог представить ни одного знакомого офицера Альянса на политической службе. Даже спокойный и рассудительный Андерсон, с которым Колесников умудрился сблизиться, не годился. Но если смотреть на ситуацию глазами Петровского, то становилось совсем тоскливо. То, что казалось Колесникову лишь досадными мелочами, для Олега было немалым минусом. Впрочем, тот всегда был идеалистом. А в его разговорах и мыслях виноват был уровень образования в СССР. Он научился рассуждать. В Альянсе этому не учили. Набираться опыта в своей стезе – да. Но не более. Масштабно мыслящих среди людей Альянса не было, или было очень мало. Специальная политика, исторически заложенная когда-то в США, действовала и поныне. Зато можно не бояться, что в такой среде родится новый Троцкий. Или хотя бы Махно. Зато у населения крепкий сон. Да и у правительства Альянса тоже. Вернувшись на берег, Колесников присел рядом с Петровским. Тот задумчиво рассматривал гладь озера. - А ведь мы можем все это потерять, пока наши правительства заигрывают друг перед другом. - О чем ты? – поинтересовался Колесников. - Есть в галактике сила, с которой не сравнится ни весь флот Совета, ни, тем более, общечеловеческий. И эта сила близко. А мы заняты ревизиями и измерениями детородных органов. Нет, так продолжаться не может. Я устал, Колесников, я хочу действовать, а не изображать занятость. Достучаться ни до кого невозможно. Нужно искать людей, готовых работать для человечества, а не жить за счет него. Вот тогда Совет сам попросит войти в его ряды. Пока же Альянс лишь пресмыкается, а что делает СССР в лице тебя, я и вовсе не понимаю. - Поверь, работа у меня серьезная. Особенно сейчас. Если верить генсеку. - А если не верить? Колесников промолчал. - А что за таинственная сила тобой упомянута? – вновь заговорил он. - Раса. Самая совершенная из всех. И эта раса движется к нам на всех парах. - Это плохо? То есть опасно? Откуда вообще у тебя сведения? Совет Обороны молчит, - не понял бесплотного беспокойства друга Колесников. - Когда он об этом заговорит, в информации уже не будет смысла, - Петровский перевел взгляд на Колесникова. – Мы с тобой давно знакомы, поэтому, думаю, я имею право спросить, не боясь, что ты передашь мои слова компетентным людям. И ответ, разумеется, останется между нами. Смог бы ты оставить службу и уйти? Вот бросить все, хлопнуть дверью, придушить тоску и сбежать? Колесников знал, что не смог бы. При мысли о том, что ему придется распрощаться со службой, пусть и не самой лучшей, становилось холодно и одиноко. И все, что он сам порицал, ругал, не понимал, становилось мелочью, недоразумением. Временным досадным казусом, который непременно разрешится сам собой. И плевать, что все не так уж хорошо. Колесникову проще было сказать, что все не так уж плохо. А если включить на постоянный режим чувство юмора, то все в мире становилось или прекрасным, или смешным. Но не плохим и страшным. Возможно, для Олега позиция Колесникова была жертвенной, бессильной. Сам посол так не думал. Он смело называл себя счастливым человеком и не лукавил. Да и с юности он всегда ненавидел бунтарей. Считал, что революции творят бездельники, ибо у него в конце рабочего дня хватало сил лишь на то, чтобы обнять жену. И не более. И уснуть с мыслями, что завтра он будет еще более уставшим. А послезавтра полумертвым от бессилия. Но зато он точно знал, что еще пару лет такого состояния, и он переедет в более масштабную квартиру. И платить за нее не нужно будет. И никакой Альянсовский банк ее не заберет только потому, что он не платит за нее пресловутый модный западный кредит. Все было стабильно. И было все. Действительно, все. Менять «стабильно хорошо» на «стабильно непонятно» ему не хотелось. - Не смог бы, - честно признался Колесников. – Наверно, моя слишком стабильная жизнь и делает меня патриотом. Но я действительно верю, что все не так плохо. - Хорошо, что наш посол в это верит. Это важно. Забудь о том, что я наговорил. Тебе это не подходит. Да и нужны миру идеалисты. Особенно в политике. Но я практик. Я тот, кто должен доказывать тебе «идеальность» твоей системы. А я не могу. Не верю. Принял решение, возможно, самое важное в жизни. Постараюсь покинуть службу раньше, чем меня пристрелят. Рад, что смогли увидеться. Грядет нехорошее время, может больше и не поговорим. - Ты это брось, - испугался за товарища Колесников. - Да поздно бросать. Давай отвезу тебя в город. Колесников бессильно старался прогнать воспоминания о своем коротком отпуске на Земле. Даже доклад Шепарда не мог заставить посла сосредоточиться. Мысли крутились вокруг Петровского, который покинул службу и присоединился к малоизвестной и сомнительной организации. Это было так не похоже на принципиального Олега, который с пеной у рта всегда говорил об исключительной важности свой работы. А сейчас он бросил все и сбежал. Колесникову не нравилось так думать, но в голове крутилось только слово «предатель». - А вы уверены, что этой Лиаре можно доверять? Родственные узы очень сильная вещь даже, казалось бы, у самых преданно-ненавидящих друг друга людей они живы. Сами знаете, что от родной крови можно спрятаться только на том свете, если он есть. Да и там наверное, не получится, - задумчиво посмотрел Колесников на голографический образ Шепарда. - Не тот случай. Лиара не была близка со своей матерью. Здесь нет ненависти. Здесь нет вообще никаких чувств, - убежденно заверил капитан. - Надеюсь, вы правы. Позвольте узнать, куда направитесь теперь? – рискнул спросить Колесников. Шепард смерил посла задумчивым взглядом. - Продолжу поиски Сарена, - неопределенно сказал он. - То есть будете выполнять первостепенную задачу Совета? Я слышал, что Хакет предупредил вас об угрозе гетов в системе Гагарина. Возможно, у них есть базы и в соседних системах той Туманности. Почему вы не хотите отправиться туда? Исследовательские работы там прекращены из-за опасности. А это сказывается на экономике как Альянса, так и СССР. Хакет попросил не вмешивать советский флот, но промедления плохо отражаются на поиске ресурсов. А колонизация Альянса в других системах напрямую зависит от поставок именно с этой части галактики. «Да и постройка нашей станции тоже. Но лучше не быть патриотом, разговаривая с Шепардом» - Сарен представляет куда большую опасность, чем временный экономический застой. Разве вы не согласны? – Шепард, прищурившись, вглядывался в лицо посла. - Не совсем. Если бы в этой системе верховодили пираты или работорговцы, то да. Можно и подождать. Но гетов привел именно Сарен, и что они затевают, сам черт не знает. Вывести нашу экономику из равновесия, не давая исследовательским кораблям спуститься? Или делают себе колонию? Кварианцы так и не смогли пока вернуть себе планету, выгнав осевших там гетов. А если они осядут еще и здесь? А там и до Земли пешком недалеко. Сарен же передвигается с мобильной, но наверняка небольшой свитой. Не лучше ли лишить его массовой поддержки, а потом скучно отстрелять телохранителей? Колесников с удовольствием наблюдал за Шепардом, который начал согласно кивать. - Возможно, вы правы. Спасибо за разъяснение. - Всегда рад помочь. Отключив связь, Колесников расслабленно присел в кресло. Настроение стало чуточку лучше, а это неплохо. Конечно, не слишком-то это интересно - подбирать слова для мальчика, который без командира должен понимать подобные вещи. Но тут уж вина Альянса, который не считает нужным делать своих людей мобильными, а не Шепарда. Однако попытаться завоевать доверие капитана именно таким мягким способом было не самым худшим планом. А там и предложить Заида в качестве огневой поддержки и укрепления боевого духа. И нервной системы заодно. Посол был уверен, что человек, у которого получится выносить долгое время Массани и не стать подстреленной жертвой его плохого настроения, способен на все.