Из СССР с любовью

- Я начинаю верить в судьбу, Шепард, - признался Колесников идущему рядом капитану. – Разве не она, чертовка, так вовремя сводит нас вместе. Правда, вовремя для меня. - Не жалко. Хотя, меня посетила мысль напечатать билет и продать вам по заоблачной цене, но потом я вспомнил, что при коммунизме денег нет, а значит, советский посол беден, как церковная мышь, и решил побыть благородным. - Вот совсем несмешно получилось, - чуть подтолкнул плечом наглого капитана Колесников. – Если бы я не был так озабочен сохранением многих тайн, то рассказал бы вам про партийные запасы. Смолчу, чтобы Альянс в вашем лице не комплексовал. - Надеюсь, партия не будет их скрывать, когда понадобятся ресурсы для ведения войны? – обеспокоенно спросил Шепард. - Не знаю, что там партия собирается делать. Сейчас нового генсека только выбрали. Он осматривается, вникает в дела. Мне так вовремя отпуск дал, так как ему не до дипломатических работ. Голову забивать не хочет, и я его понимаю, - Колесников действительно его понимал. А еще в тайне был счастлив, что избранником оказался председатель КГБ. Даже если он вспомнит о Колесникове, то после чистки, которую устроит всему аппарату. - А правда, что вы могли баллотироваться? – полюбопытствовал Шепард. - У нас нет такого слова. Есть слово «избираться». Мог, но с радостью этот шанс упустил. Спасибо Тали, которая вовремя вправила мне мозги и опустила на землю из фантазий. - Непременно скажите ей об этом. Но я уверен, что ее новость не обрадует, - Шепард поднялся на мостик и стал прокладывать курс. – А что вам так нужно на Иллиуме? - Кто нужен, - поправил Колесников. – Один наркобарон волус. Тот самый засранец, из-за которого вы нашли меня и Бейли в неловком и неудобном положении. - Когда вы спали друг на друге, - улыбнулся Шепард. - Это было неудобное положение. А неловкое, что мы вообще туда попали, - Колесников оперся на перила и осмотрелся. – А «Нормандия» сейчас выглядит гораздо лучше, чем прежняя. Эх, не хватает ревизорских визитов Михайловича «Церберу». Тот разнес бы ваш уют в пух и прах. И все бы спали на соломе, так как ставить койки вам при такой дорогой обшивке – это непозволительная роскошь. - Где разместить советского посла, Шепард? – прозвучал голос. - О. Искусственный интеллект. Как только вы заведете «Нормандию» в доки Альянса, пришлю вам Михайловича. Даже меня раздражает, как широко живет «Цербер» - усмехнулся Колесников. - Адмирал Михайлович отбыл на Землю для участия в Пленуме, - вновь заговорил женский голос. – Дату проведения и время требуется озвучить? - Нет. Это внутренние дела СССР и к нашей миссии отношения не имеют. Где разместитесь, полковник? – спросил Шепард, спускаясь. - Где потише и людей поменьше, - попросил Колесников. – Если можно, я устремлюсь к Заиду. Он наверняка расположился в подобном месте. - Инженерная палуба. Верно. Выйдите из лифта и направо. Налево не советую, там кроган с необузданным стремлением убивать. Никак до Тучанки его не довезу, - Шепард кивнул в сторону лифта. – Мне нужно поговорить с профессором. Давайте позже побеседуем? Колесников согласно кивнул и вошел в лифт. Да, теперь подъемник можно назвать этим словом. Раньше он больше напоминал старинное устройство, с помощью которого поднимали рабочих для каких-либо фасадных работ. И кнопок стало больше и воздух на корабле не такой спертый. Видимо, искусственный интеллект додумывался включать фильтры быстрее, чем обыкновенный человеческий разум. Выходя из лифта, Колесников залюбовался «Кадьяком», который увидел в иллюминаторе. Куда более удобное изобретение, чем «Мако» для транспортировки, правда, не такое надежное. Если бы это было творением советских конструкторов, то ему непременно бы внедрили какое-нибудь орудие для подстраховки. Куда-нибудь. А то может обидно получиться: приземлился в окружении лесов, соскочил с транспорта, а кругом партизны-аборигены, настроенные недружелюбно. И пока впрыгиваешь обратно и разворачиваешь установленный пулемет в нужную сторону, тебя решетят выстрелы этих самых партизан. И где здесь удобство? - Посол Колесников. Я не знала, что вы на корабле, - услышал голос кварианки разведчик. - Здравствуйте, милая. Да, я несколько дней побуду членом экипажа. Рад снова вас видеть, - Колесников повернулся, и посмотрел на почти вжавшуюся в стену Тали. Скромная девушка. Разведчик даже не знал, как с ней разговаривать, чтобы не обидеть ненароком. - И я рада. Я ведь так и не поблагодарила вас за Ферос. За то, что не бросили меня одну, - Тали подошла чуть ближе и тоже стала смотреть на «Кадьяк». - Не стоит благодарности. Вы ведь тоже меня не бросили, хотя могли бы проскользнуть по лагерю незаметно. Однако ждали меня, пока я: то влезу в окно к лидеру колонии, то засмотрюсь видами. Все было взаимно, - отозвался Колесников. - Я об этом и не думала. Признаться, я вообще не могла думать в тот момент. Знаете, мне тогда показалось… - Тали повернула голову. – Впрочем, неважно. - Что вам показалось? – поинтересовался Колесников. - Что я так и останусь ребенком. Умру, так и не закончив паломничество. Ребенком, понимаете? Бесцельно прожившим и не принесшим пользы Флоту. И опозорю отца. Не самая героическая смерть, согласитесь, умереть от рук обезумевших колонистов? - Могу поспорить, - Колесников улыбнулся воспоминаниям. – Во время первого задания у меня выпала карта КГБ из кармана. Я, гордый сопливец, не выложил ее перед миссией. И выпала она именно перед человеком, за которым я должен был следить. У меня в глазах потемнело, когда он ее поднял и начал рассматривать. Слава партии, что он ничего не понял. Повертел в руках, оглядел со все сторон и посоветовал не приобретать лотерейные билеты, ибо это трата денег. Меня спасло, что он не видел никогда формат удостоверения и не знал русский. Вот это было проколом, из-за которого очень стыдно умирать. - Вы разведчик? – буднично поинтересовалась Тали. Колесникову стало обидно. Он же не просто разведчик, целью которого было что-нибудь подслушать и, в приятное для Управления дополнение, что-нибудь спиз… взять без спроса на территории задания. Он ведь полковник КГБ, лицо уважаемое, навевающее страх и вызывающее рези в животе у окружающих. Видимо, для Тали разведка была такой, какой она могла видеть в голофильмах, а именно: замаскированный под куст шпион короткими перебежками движется в сторону лагеря противника, который непременно дрыхнет всем составом. Потом героический разведчик тащит все, что может унести, закладывает бомбу, убегает, ложится за какой-нибудь камень, прикидывается ветошью и наблюдает за красивым взрывом. А дальше почет, лавры, коронация и выигранная одним человеком война. - Был когда-то, - решил не вдаваться в подробности Колесников. – Сейчас я посол, как вам известно. - У вас интересная жизнь, - вздохнула девушка. «Желаю всем врагам такую же». Колесников ничего не ответил. Что он мог рассказать девице? Про молодость на чужбине? Про споры с Удиной? Про нового генсека, который может и нескоро, но вспомнит о нем? - Я хотела поговорить с Шепардом. Флот… Флот обвиняет меня в предательстве, - девушка уперлась на панель, где была расположена кнопка связи с местным ИИ. – Не знаю, зачем я это вам говорю. Просто не понимаю: почему и за что так? - С чего бы им вас обвинять? Предательство это очень серьезное предъявление. Нужно иметь достаточно оснований. «Кого ты обманываешь. Сам скоро по этой статье пойдешь. И оснований для этого нет. Есть только повод». - У Коллегии есть повод. Но я не знаю подробностей. Мне бы очень хотелось побыстрее попасть в место сосредоточения Флота, поэтому хотела бы попросить Шепарда сначала отправиться туда, а потом на Иллиум. Колесников посмотрел на девушку. Вероятно, она расстроена. А может, даже плачет. Чертов скафандр бережет ее лицо от внимательного изучения. Интересно, когда его объявят предателем, он тоже будет спешить судьбе на встречу? Или рассчитает курс на другую планету, которая далеко от Земли и Цитадели? Он не знал. Но храбрость девицы впечатляла. - А что бывает за предательство? – спросил Колесников. - Изгнание, - тоскливо отозвалась Тали. - То есть не расстрел и пытки, а всего лишь отправление восвояси? – удивился Колесников. – Но ведь вы и так сейчас путешествуете с Шепардом. Что изменится, если вас изгонят? - У меня есть отец. Эта новость убьет его. Да и не так все просто. Кварианцы скитальцы, но мы стараемся держаться вместе, чтобы не потеряться совсем. У нас нет родины, поэтому остается только держаться друг друга, чтобы с ума не сойти от тоски по тому, что никогда не видел. Да и не увидишь. - Я понимаю. Простите за мою резкость. Это меняет дело, - Колесников ободряюще сжал плечо. Нет, часть скафандра, укрывающего плечо. – Не грустите раньше времени. Может это ошибка какая-нибудь. Или попытка побыстрее заманить вас на Флот. Давайте расстраиваться только после посещения заседания, или как там у вас это называется… Если хотите, расстроимся в последствии вместе и где-нибудь в баре. А уж там начнем погружать друг друга в личные степени расстройства. - Спасибо. Вы правы. - Поспешите. Шепард уже проложил курс на Иллиум, - посоветовал Колесников. Проводив взглядом кварианку, разведчик двинулся к дверям, за которыми должны были располагаться покои Массани. - Советский посол - чертов бабник, - вместо приветствия сказал Заид. - Ты подслушивал? – деланно нахмурился Колесников. - Ты считаешь, что мне заняться больше нечем, как только подслушивать разговоры? Плохо меня знаешь. Я подглядывал, - Массани кивнул в сторону монитора, на котором застыла картинка, отображающая пустой коридор возле лифта. - Это меняет дело. Как тебе на этот раз служится у Шепарда? – спросил разведчик, присаживаясь на стул. - Да так же. Мне много не надо, сам знаешь. Кредиты на счет да еды побольше – и вот я куплен. Правда, просьбу мою он не выполнил. Точнее выполнил, но со своим вечным геройством. Знаешь, я всегда считал, что в человеке каждого качества должно быть понемногу. Вот Шепард - сраный стопроцентный герой, а если бы он был хоть чуть-чуть паразитом, обладающим пониманием, то Видо был бы мертв. Подробности тебе не нужны, но я упустил цель своей жизни, потому что кинулся спасать рабочих. И что я имею, кроме ничего? Только кредиты и никакого личного удовлетворения. - А если бы ты с Шепардом не спасал рабочих, то этого Видо вы поймали бы, верно? – спросил Колесников. – А люди – хрен с ними? Главное, чтобы малыш-Заид был спокоен. Это эгоизм. - Это цель, а не эгоизм. Я нашел плюс в ситуации, а именно то, что у меня все еще есть эта сраная цель. Надеюсь, сукин сын не сдохнет до того, как я до него доберусь. А то обидно получится. Ладно, не буду тебя грузить. В каюте Касуми есть бар – потопали туда. Конечно, напитки там детские, но большего все равно нет. - Идем, - согласился Колесников. Кают-компания тоже впечатляла размахом. - Смотри это – синяя хрень, - указал Заид на незнакомую Колесникову бутылку. – Вон желтая и где-то еще красная. Какую будешь? - А подробнее, что есть что не хочешь объяснить? Ибо у меня возникло непонимание. - Да не знаю. По вкусу все - одна и та же лажа. Без понятия. На бутылке почитай. Взяв бутылку с таинственным синим содержимым, разведчик пробежал глазами по этикетке. Написано было не на общегалактическом, и не на одном из человеческих языков. Но слов было много, а значит состав непростой. Это навевало тоску и неприятные предчувствия. - А патологоанатом потом поймет, от чего я помер? – спросил Колесников, отставляя бутылку. – Знаешь, не хочется рисковать. Чая нет на корабле? - Есть помои, - сообщил Заид, бесстрашно наливающий зеленую субстанцию. – Готовятся лично поваром из своих же плохих анализов. Иди к нему, попроси помочиться тебе в стакан. - Невесело тут, - приуныл Колесников. - Зато готовит он хорошо, - приободряя, заговорила девушка, сидящая на диване. Колесников обернулся на звук. Таинственная незнакомка прятала глаза за капюшоном. - Это что, можно где-то купить? – спросил разведчик. - Я вас умоляю, - произнесла девушка. – Если бы музеи мира продавали подобное, то моя работа была бы бессмысленна. - А что-нибудь полезное ты не пыталась склептоманить, милая? – спросил Заид. – Ну, дабы расширить список скудного запаса дерьма, которое приходится пить за неимением лучшего. Вон, избалованный советский посол отказывается от этой гадости, и я его вполне понимаю. - Есть у меня одна бутылка. Кейдзи подарил. Сказал, что в общем обороте напитков есть только в СССР. Название смешное, - девушка извлекла бутылку из ящика стола. - «Зубровка»? Правда? – удивился Колесников. – У нас она не в особой цене, но приятно видеть на несоветском корабле. Навевает мягкую тоску по родине. - Могу обменять на что-нибудь интересное, - предложила Касуми. Колесников порылся в карманах. Привычка «на тот самый всякий случай напихать побольше» снова заработала, когда его назначили послом. Вот только все, на что он натыкался, было или жалко отдавать, или предмет ценности не представлял. Но в нем взыграл азарт, и поэтому жутко хотелось непременно бутылку получить. Что предложить девице? Рекламный листок, который он сунул в карман и забыл о нем? Или советские рубли, которые были в ходу лишь на территории СССР? - Что это? – спросила Касуми. Колесников извлек из кармана значок, подивившись остротой зрения девушки. Он уже несколько секунд теребил его, раздумывая, чтобы ей отдать, а о нем не вспомнил. Это был один из издевательских сувениров, которые ему дарил Михайлович, обожавший значки. Самым обидным от него был «Ветеран больницы имени Кащенко» с запиской от руки «поздравляю с выпиской». И где он его только взял? Тот значок, что был в кармане, Михайлович прислал ему после разговора о должности генсека. «Голубой патруль» не так сильно задевал, так как Колесников знал его значение, но если вспомнить о личностной мерзости адмирала, и представить, с каким не радужным намеком он его подарил, то становилось не так весело. - Красивый, - прокомментировала Касуми, ловко переворачивая значок длинными пальцами. – Металл не драгоценный. И слова непонятные. СССР, а дальше что? - Название рыбы, - соврал Колесников, радуясь, что девица не понимает русские слова. - Меняю, - согласилась она. – Такой вещицы у меня никогда не было. Колесников забрал бутылку, мысленно благодаря Михайловича и свою склонность к карманному накопительству. Заверив Тали, что на заседание коллегии они явятся вовремя, Шепард не стал менять курс. Оказалось, что ему нужно не только найти какую-то таинственную азари, но и помочь Миранде. Так как последнее не терпело отлагательств, капитан вместе с девицей и незнакомым темнокожим парнем сразу после посадки покинули корабль. Колесников послонялся без дела и тоже решил прогуляться по незнакомой планете. Говорили, что она – оплот культуры. Ну как можно упустить шанс и не порадовать глаза буржуазным пустым шиком? Колесников решил пофотографироваться и послать фотографии Михайловичу, который не переносил излишний пафос. Пустячковая месть, но другая в голову не шла. Вспомнив о расстроенной Тали, Колесников и ее позвал, хоть как-то расшевелить. - Красиво здесь. Счастливые они, а сами не понимают, - сказала Тали. - Планета торгашей. Естественно, здесь должно быть красиво. Товар же надо втюхивать красиво упакованным, а не в портянку завернутым. И создавать все условия, чтобы не особо умный потребленец купил совершенно ненужную ему хрень, - не скрывал мнения Колесников. – Надеюсь, на этой планете есть чай. На корабле – чистый яд с непонятным привкусом. Хотя, может напиток и был неплох, но он некрепкий и с примесью фруктов. Вот этого Колесников совсем не понимал. Он рассуждал просто: хочешь фрукт съесть – ешь, хочешь сок – дави или покупай готовым, а хочешь чай – так пусть это будут только листочки, а не помесь всего, что было под рукой у дауна-фасовщика. - Разве вам здесь не нравится? – поинтересовалась Тали. - Нравится. Как в музее. Красиво, но кто согласится там жить? Холодная красота, бездушная. Видите фонтан? В него совсем не тянет нырнуть. Хочется только любоваться, а разве это правильная реакция на водоем в жару? - В СССР нет красивых мест? Я не верю. Искусство людей очень ценится, - оглядев фонтан, сказала Тали. - Мне кажется, что на родине сплошь и рядом красивые места. Другой расе или даже Альянсу не понять некоторые из них. К примеру вот, - Колесников включил инструментрон и нашел нужное изображение. – Самаркандский базар. Все в куче, а не красиво упаковано. Но глаз радуется, когда смотришь именно на орехи с фруктами, а не статую азари посреди площади, на которой мы стоим сейчас. Не считайте меня таким дураком, который не видит разницу и сравнивает архитектуру и еду. Просто на это мне смотреть приятней. Я вам надоел своим нытьем? – спросил Колесников, прерывая словесный поток. - Нет. Мне интересно. И вы правы: смотреть на картинку куда приятней, чем на статую, - Тали кивнула в сторону кафе. – Идемте, может там есть ваш чай. Колесников улыбнулся. Девица нравилась ему все больше. То ли возраст давал о себе знать, то ли вкусы со временем меняются, но покладистость, сговорчивость и умение слушать его впечатляло. Хотя во времена довольно шебутной молодости, он предпочитал безголовых, бедовых девиц. Да и женился именно на такой. Пока работа не затащила его на длительное время на территории Альянса, супруга извечно придумывала ему развлечения, до которых он сам не додумывался. И никогда не было тихих семейных вечеров перед телевизором – это была его тайная, спрятанная глубоко мечта. Зато была жена, возникающая в дверном проеме и заявляющая что-то вроде: «Давай на выходные рванем в горы. Оденем противогазы на морды и сланцы на ноги. А палатку и снаряжение не возьмем». Кварианка была милой и очень домашней. Наверное, из нее бы получилась хорошая супруга. Когда-нибудь и для кого-нибудь. - Интересно, как дела у Шепарда с Мирандой? – поделилась мыслями Тали. - Вероятно, неплохо, раз они еще не переполошили корабль и не позвали весь экипаж на помощь, - Колесников посмотрел на Тали, взгляд которой был прикован к этот трехклятому, слишком красивому фонтану. - Расскажите о себе. У вас же интересная жизнь, - попросила Тали. Колесников задумался. О чем рассказать девице? Да не о чем. Декламировать собственную биографию без мата невозможно, о других говорить как-то неловко. Получалось, что и рассказать то и нечего. - Может, лучше вы мне о себе расскажете. Моя биография висит в экстранете и особой популярностью не пользуется. «Это потому, что советские молодцы не написали о твоей действующей службе. И фотографий повульгарней не впихнули в повествование». - Да мне нечего рассказывать, - растерялась Тали. – Если бы не Шепард, я бы так и осталась скучной девушкой с одним единственным талантом: ремонтировать. Но у нас на Флоте все это умеют, так что особенной я бы не стала никогда. - Для такой юной барышни вы слишком серьезны, - покачал головой Колесников. - Для кого? – не поняла кварианка. Разведчик вздохнул. - Это значит девушка, - подумав, он добавил. – Красивая. Вообще-то он не знал, какая она. Шлем надежно прятал лицо, а по горящим глазам судить было невозможно. Да и не все ли равно. Сигнал инструметрона поведал о том, что с ним пытается связаться Михайлович, отбывший на Землю. Разговаривать с адмиралом посреди этого расового бардака не хотелось. - Скажите, а есть здесь связная, причем, очень желательно, безлюдная? – спросил Колесников. – Впрочем, вы здесь тоже в первый раз, так что откуда вам знать. - Здесь Лиара. Мы общались после крушения «Нормандии». Думаю, она разрешит воспользоваться связью. Давайте вернемся в доки и спросим у гида. Она должна точно знать, где офис Лиары, - отозвалась Тали. Колесников кивнул. Недолгие поиски и наблюдение за обменом любезностей между азари и кварианкой, наконец закончились и его подпустили к терминалу. Посмотрев на девушек, видимо, не желающих покидать помещение, разведчик приуныл. На родине можно было бы показать «лотерейный билет» и в кабинете не осталось бы никого. А значит, сейчас последует сокрушительный удар по самолюбию, которое адмирал и не подумает сберечь. - Колесников, если бы ты не был таким отчаянным и конченным идиотом, то сейчас сидел бы в неплохо обставленном кабинете, - как всегда без приветствия заговорил Михайлович. – Ты просто сраный шаблон для построения идиота. - Это все, что ты мне хотел сказать? Я для этого в свой отпуск обязан тебя терпеть? - Ты - доказательство того, что человек может обходиться без мозгов, - Михайлович улыбнулся. – Если бы ты не был упрямым говнюком, то я бы сейчас перед тобой расшаркивался, а не перед твоим сослуживцем-мудаком. - Расскажи о нем, - попросил Колесников, пропуская мимо ушей хамство Михайловича. - Что ты хочешь узнать? Досье – сплошное белое пятно, как и у любого сотрудника КГБ. Вот хрен его знает, кто он, чем жил и живет, чем дышит. Ничего. Только обилие грамот и парочка редких медалей. Ну и взгляд у него, как у змея. Вас специально учат так на людей смотреть, чтобы они анализы в штанцы на ходу сдавали? Или это приобретаемое? - Он про внешнюю политику говорил что-нибудь? Меня этот вопрос больше всего интересует, так как вы с бывшим генсеком настращали меня. - Говорил, - Михайлович задумчиво посмотрел на Колесникова. – Судя по всему, он ярый ненавистник других рас. Он не говорил об этом, но лично мне запретил близко контактировать с Хакетом. Сказал, что близкая дружба нам ни к чему. Что можно остановиться только на холодном товариществе. Получается, если мы в границах своей расы по рукам и ногам связаны, что будет за контакты с другими? А я несколько недель назад обратился в Совет Обороны с просьбой купить технологию постройки истребителей у Альянса. Ну не получается у нас самих сделать легкую посудину. Обязательно надо напичкать ее орудиями по самые маракасы. И в итоге, что не строй, а получается линейный крейсер. И все бы ничего, да вот неповоротливая машина не имеет смысла без огневой поддержки легких кораблей. Вот только, видимо, припозднился я с идеей. Даже если рассмотрят, то принимать точно не будут. Все будут угождать новому генсеку. - А постройка станций не приостановлена? – спросил Колесников. – Одним «Гельпериным» мы вряд ли обойдемся. И что с коллекционерами, которых ты отвез туда? Я ничего не слышал о результатах исследования. - Да и не услышишь. Твои друзья в каких-то засекреченных секторах сейчас кемарят. Допуск разрешен только нескольким людям. Что они там делают с ними, не знаю, но вряд ли соборуют. А отмену стройкам никто не давал. Ресурсы распределены и в годовом отчете все отражено. Мне кажется, новому генсеку сейчас и не до них тоже. Он еще до назначения многих запугал. Министр иностранных дел уже просил избавить себя от постоянного дозора председателя КГБ, да без толку. Поди, как и ты, сейчас сидит и звенит бубенчиками от страха. - Мне не страшно. Мне интересно. Получается, Петровский мог эту должность получить. Этот товарищ пришел ведь на место Олега. Жаль, что он так поспешил уйти, - Колесников подумал, что его жизнь наверняка сложилась бы как нельзя лучше, если бы мятежный друг в свое время прищемил филей и сидел в кабинете. - Имеем то, что имеем. Один мой знакомый посол тоже мог бы эту должность занять, но ему больше нравится сидеть на Цитадели в окружении гуманоидных красоток. - Ну тебя, - отмахнулся Колесников. – Дело не в красотках. Я согласен к тебе юнгой уйти, лишь бы заниматься хоть чем-то полезным. - У меня должности нытика на флоте нет. Так что можешь плакать, но к себе я тебя не заберу. Мы с мужиками уже поспорили, когда тебя расстреляют. Я говорю, что в течение двух месяцев. Кстати, самый низкий коэффициент, ибо многие так думают. Ты будешь ставку делать? Колесников отключил связь и задумался. Вот как бы он вел себя на месте генсека? А вот нужно было становиться и не думать. А раз не стал брать на себя больше, чем требовалось: сиди и гадай. Или ставку сделай – всяко интересней будет за своими «сроками дожития» наблюдать. - Все советские адмиралы такие? – спросила Тали. - Если бы все такие, я волновался бы не за Землю, а за Жнецов. Толпа Михайловичей их довела до полной перезагрузки и отправила в помощь колхозникам. Спасибо вам, Лиара, - сказал Колесников и устремился к выходу. Наверное, девицы захотят пообщаться, а ему совершенно не хочется вникать в бабские проблемы. Обычно, он так не думал, но Михайлович умело испортил настроение. На лестнице его догнала Тали. - Вы расстроились из-за этого адмирала? Он хам, но то не самое страшное в жизни, верно?- спросила девушка. - К его хамству я привык. Если бы он завалился ко мне в кабинет счастливый и вежливо спросил «Где здесь можно присесть?», я бы вызвал специалистов. Дело не в нем. А в том, что поимка этого волуса и его порка будет, судя по всему, последним значимым событием в моей жизни. И вроде бы винить кроме себя некого, а очень хочется. - Это вы всерьез восприняли его издевательство о расстреле? Я подумала, что он шутил. - Это не шутка, милая. Это суровая реалия жизни советского человека, - Колесников остановился возле новостного терминала и принялся разглядывать витрину напротив. - Вы хороший человек. Они это знают, - сказала Тали. Почувствовав холодное прикосновение к плечу, Колесников дернулся. - Ошибаетесь, дорогая. Я совсем нехороший. - Может быть вам это никто не говорил, поэтому вы не верите. Со стороны вы кажетесь очень надежным… как это… товарищем. Мне вы нравитесь. Вы настоящий. - Настоящий? – Колесников положил руки на плечи кварианки и прижал ее к стене. – Знаешь, какой я настоящий? Знаешь, что такое служба в КГБ? А как я добывал сведения для Комитета? Это не твои бравые геройские фильмы, а суровая реальность. Вы, женщины, сами того не ведая, являетесь лучшим источником информации. Рассуди что проще: много месяцев бегать за какой-нибудь шишкой, которая знает о слежке или выйти на контакт с его женой, любовницей, сестрой? И после нескольких свиданий и полного и глубокого удовлетворения, они непременно расскажут милому кавалеру о всех тайнах своего родственничка или полового партнера. Все, до мельчайших подробностей. Я не любил тратить много времени и старался узнать об объекте именно так. А дома меня ждала жена, не забывай, и думала, что я рискую жизнью. Ха. От такого риска мало кто откажется. Потом повышение. Срываться нет нужды. Можно попытаться стать хорошим. А нет. Не выходит. Вербовка. Это постоянные угрозы, насилие, подкупы. Ко всем разный подход. Как ты думаешь, детка, хороший человек придумает, как лучше испортить жизнь другому? И вроде оправдание есть: я не для себя, я для родины. Но суть остается прежней. И вот меня перевели на Цитадель, и я начал изнывать от элементарной скуки. Не из-за работы, в которой любой советский троешник на раз-два разберется, а именно от тоски. В дипломатической работе нет того, к чему я привык. Вот такой я настоящий и хороший. - Вы устали, - утвердительно заметила Тали. – Вам нужно отдохнуть и не думать. - Давайте провожу вас на корабль. Простите за резкость и переход на «ты». - Ничего. Я дойду сама, спасибо вам за откровенность, - Тали развернулась и направилась в доки. Колесников направился в сторону стоянки аэрокаров. Засранец волус долго ждать его не будет.