Победителей не судят

Сойк не сомневался, что дату двадцать седьмого июля две тысячи одиннадцатого года в Shibuya O-East запомнят надолго. Вокруг творился форменный дурдом, вокруг метались люди, и Сойку порой чудилось, что не только работники стаффа сбились с ног – казалось, что напряжение группы передалось всем, кто по той или иной причине оказался за кулисами сцены. И только в одном уголке огромного здания царил полный покой – в закутке без значка перечеркнутой сигареты, который негласно считался всеобщей курилкой. Чему, впрочем, Сойк не мог найти объяснения – вытяжки здесь не было, и дым зависал плотной пеленой, на что никто не обращал внимания. Сойк курил в полной тишине уже добрых десять минут. В расход пошла третья сигарета, и он не видел в этом проблемы. Нервы надо было успокаивать, а умел он это делать лишь одним способом. И, кроме того, Сойк должен был поддержать еще одного человека, который, совершенно напрасно, на его взгляд, не курил. - Давай, скажи мне что-то занудное и ободряющее. Как ты умеешь. - Тебя не нужно ободрять, - Сойк усмехнулся, выдыхая дым. - Тогда что-то поддерживающее. - Поддержка тебе тоже не нужна. Ты сам неплохо справляешься. Леда фыркнул, а Сойк сдержанно улыбнулся. Он немного покривил душой: Леда нервничал, и это было заметно по сосредоточенному выражению его лица. Но что может быть убедительней заверения, что человеку и так, без посторонней помощи хорошо? Сойк слабо усмехнулся. Леда был сильным, он просто обязан был справиться, а Сойк… Сойк поддерживал, как умел. И знал, что слезливые уверения в светлом будущем – вовсе не то, что ему нужно. - Это будет трудно, - неожиданно проронил Леда. – Намного сложней, чем я думал. Он стоял, прислонившись к стене, и прямо напротив замер точно так же Сойк, откинув голову назад, упираясь затылком в бетонную панель. Из-под полуопущенных век он наблюдал за Ледой, который рассеянно глядел прямо перед собой и точно ничего не видел, витая в своих мыслях. Какой-то паренек сунулся в их импровизированную курилку, но тут же извинился и сбежал. Быть может, понял, что перед ним главные звезды этого вечера, и постеснялся. А может, по самой атмосфере понял, что не стоит мешать. - Этот вечер надо просто пережить, - нейтральным голосом заметил Сойк, когда молчание заметно затянулось. – А дальше будет проще. - Если я не переживу этот вечер и разрыдаюсь в финале, это будет стыд и позор, - Леда говорил насмешливо, но Сойк понимал, что тот серьезен более чем. - Даже если и так, это не будет позором, - совершенно серьезно ответил он. И, чуть помолчав, добавил глупое, но, наверное, необходимое в такой ситуации: - Все будет хорошо, Леда. Не дрейфь. Сам Сойк не мог точно определить, что чувствовал в этот день. Почти год длились их ненормальные метания, почти полгода прошло с тех пор, как они решились на дисбенд группы. Сойк должен был испытывать облегчение – в этот вечер они ставили последнюю точку в истории Deluhi, и в какой-то мере он действительно его чувствовал. С другой стороны, избавиться от тоскливого горестного чувства все равно не получалось, и Сойк пытался принять его как должное, как неизбежную часть любого прощания. Последние месяцы выдались очень насыщенными, и Сойк с вялой иронией думал о том, что если доживет до седых волос, обязательно напишет обо всех проблемах этого времени книгу. О том, как Леда пытался мирно сосуществовать с Агги и Джури, о том, как он сам выполнял роль буфера между ними и Ледой. О бесконечных ночных дискуссиях и о страданиях – долгих и болезненных страданиях о том, чего у них уже никогда не будет. - Я придумал новую песню, - как-то раз апрельской ночью сообщил ему Леда. Время давно перевалило за полночь, но рассвет еще не занимался. Леда улыбался болезненно и бледно, а у Сойка болела голова – видимо, из-за избытка выпитого кофе. - Песню? – тупо переспросил он. - Песню. Но уже не для этой группы. Если бы у Сойка было, что выпить, он бы отпраздновал этот день. День, когда Леда заговорил о будущем. Группа будет. Новая группа, в которой останутся Леда и Сойк. И придет еще кто-то, кто согласится разделить мечты о будущем. И пускай так, как раньше, уже не станет – Сойк верил, что для них двоих все лучшее еще даже не начиналось. - Через десять минут стартует съемка, - заметил Леда, бросив короткий взгляд на свой телефон – Сойку оставалось только гадать, где Леда прятал его все это время – сценический костюм никак не располагал к этому. - И? Леда развел руками и обезоруживающе улыбнулся, и Сойку не понадобилось много времени понять, что тот имеет ввиду. Отправив сигарету в урну, он сделал короткий шаг вперед, опуская руки на шею Леды, но тут же сжимая ее, не позволяя отвернуться, как будто Леда хотел этого. - Грим размажется, - полушепотом сообщил Сойк, глядя в любимые глаза. - Да плевать… Договорить Леда не смог – Сойк прижался к его губам, ловя дыхание, отсекая все ненужные слова. Как они пережили последние полгода, Сойк предпочитал не задумываться. Леда был без меры вспыльчив и зол, Сойк чувствовал себя уставшим и измотанным. Агги, а потом и Джури, вызывали у лидера периодические приступы агрессии, сменявшиеся унылой апатией. В какой-то момент Сойк поймал себя на том, что стал курить в три раза больше. Одно он знал точно – переломным был тот момент, когда они снова вернулись друг к другу. Любые падения легче переживать, когда твою руку сжимает другая рука. Рука единственно нужного человека. В итоге им удалось договориться и дотянуть до финала. Иной раз сжимая зубы или сдерживая рвущиеся грубые слова. Но все же они смогли. - Все, пора… - выдохнул Леда, с усилием отстраняя от себя Сойка, упершись руками в его грудь. - Пора, - отрешенно повторил тот. Их ждал самый главный – самый последний их концерт. - Закончим после, - хитро прищурился Леда и, оттолкнувшись от стены, первый направился в сторону коридора. А Сойк секунду или две смотрел ему вслед, прежде чем поспешить за ним. Леда шел уверенно прямо, гордо расправив плечи, ступая так независимо, как будто это не он парой минут назад рассуждал о том, как бы не разреветься на сцене. Шел так гордо, как идут победители, а не лидеры развалившихся групп. А Сойк, глядя ему в спину, думал о том, что такие люди встречаются один на миллион. Люди, которые даже при падении сохраняют достоинство и остаются в выигрыше. В последнем Сойк не сомневался, как и в том, что сегодняшний концерт – еще вовсе не конец для них. "Ничего не заканчивается, пока мы живы", - сказал кто-то из великих. "Ничего не закончится, пока мы вместе", - мысленно отвечал Сойк. Впереди было столько замечательного. А конец… Конец мог стать началом. Главное – верить в себя и в того, кто всегда стоит за твоим плечом.