Победителей не судят

Телефон зазвонил, когда Сойк, устроившись за столиком, неспешно изучал меню. В канун Рождества он решил себя порадовать и выпить утренний кофе не дома, а в кафе. Оставаться в пустой квартире не хотелось: мысли о празднике настойчиво лезли в голову, и хотя Сойк считал себя выше всяких ненужных традиций, почему-то ему все равно было невесело из-за того, что в этом году он как будто остался не у дел. С удовольствием Сойк встретился бы с кем-то из друзей, однако он практически не сомневался, что в предпраздничный день все его знакомые либо разъехались, либо и так заняты. - Чего там делаешь? – поинтересовался Агги, когда Сойк ответил на звонок. - Ничего, - честно ответил он. – А ты? К его удивлению, Агги тоже бездельничал и не знал, чем себя занять. - Я вчера случайно услышал, как вы с Джури говорили, - пояснил он. – Что ты никуда не планируешь, вот и подумал… Агги подумал о том, что если им обоим нечего делать, можно объединиться и придумать что-то интересное. Сойк охотно согласился, и уже через час, встретившись, они направлялись к игровым автоматам – не худший способ убить время, как считал Сойк. Уже ближе к вечеру они сходили в ближайшее кафе, а после направились к метро, чтобы там попрощаться. Дорога лежала через голый безлюдный парк, все равно не казавшийся зимним и пустым из-за хорошей ясной погоды. Солнце, сиявшее весь день в безоблачном небе, начало клониться к горизонту, однако все еще оставалось очень тепло, и Сойк вдруг понял, что предвкушение праздника покинуло его. Теперь почему-то даже не верилось, что до Рождества оставалось всего несколько часов. - Что сегодня планируешь делать? – поинтересовался у Агги Сойк, когда перед прощанием они решили выкурить по сигарете. - Спать, - пожал плечами Агги. - Ты не празднуешь с семьей? – зачем-то спросил Сойк, будто ответ на этот вопрос не был очевиден. - Моя семья в принципе особо не празднует, - покачал головой Агги. – Как-то не сложилось. - Надо же, - искренне удивился Сойк и больше расспрашивать не стал, однако Агги заговорил сам. - Вообще я ничего не имею против Рождества и Нового года тоже, просто в этот раз не с кем праздновать. - А обычно с кем празднуешь? - Ну… Последние два года у меня была девушка. Впервые за все то время, что Сойк был знаком с Агги, тот упомянул о своей личной жизни, и Сойк пускай и не мог назвать себя любопытным, все же не удержался и спросил: - Случайно, не та, которую я видел? Еще возле нашей старой точки? - Случайно та самая, - невесело усмехнулся Агги. Сойк подумал, что именно об этой девушке нелестно отзывался Леда, но упоминать об этом сейчас не стал. Наверное, ему следовало сказать Агги что-то утешительное, вроде того, что все наладится, – тот выглядел совсем невеселым. Или наоборот, посмеяться и напомнить, что девушек много вокруг и Агги точно не пропадет. Вот только сформулировать правильный ответ у Сойка не вышло, и он лишь неопределенно протянул: - Вы расстались? - Вроде того. Раз в двадцатый. Или пятидесятый – я уже не считаю, - в одну затяжку Агги докурил, но вместо того, чтобы пожелать Сойку счастливого Рождества и скрыться в метро, достал следующую сигарету. Глядя на него, Сойк понял, что темы они коснулись для Агги, мягко говоря, неприятной. А следом подумал, что отношения, когда двое не могут сосуществовать мирно, когда часто ссорятся, расстаются, а потом снова сходятся, безнадежны по сути своей. По опыту – своему и своих знакомых – Сойк знал, что такая связь может тянуться сколь угодно долго, что можно до бесконечности трепать нервы друг другу, пока один все же не выдержит и не уйдет насовсем. Но говорить об этом вслух Сойк, конечно, не стал. - Это называется стабильностью, - ободряюще улыбнулся он Агги. – Значит, скоро снова помиритесь. - Да уж, - хмыкнул в ответ тот, тоже вяло улыбнувшись. – Помиримся. На неделю или две. "Все с тобой ясно", - сделал мысленный вывод Сойк, отворачиваясь и глядя на пустую аллею уходящего вдаль парка. Одинокие лавочки и голые деревья вдоль ухоженной дорожки выглядели сиротливо. Причина, по которой Агги часто пребывал в скверном настроении, скорее всего, крылась именно в этом – в несчастливых отношениях с любимым человеком. Так теперь казалось Сойку. Возможно, у Агги были и какие-то другие трудности и проблемы, о которых он не знал, но то, что некая Тоя – вроде бы именно так звали ту девушку – постоянно портит ему жизнь, Сойк практически уверился. А еще он почти не сомневался, что отчасти корень проблемы здесь был тот же, что и у него в свое время с Аюми: далеко не каждой девушке понравится, когда ее избранник ведет такой образ жизни. Сойк не любил Аюми, и ему было проще разделить свою жизнь на "дом" и "работу", гармонично себя чувствуя и там, и тут. У Агги, возможно, ситуация была иная, и Сойк думал о том, что в более юном возрасте люди в принципе склонны идеализировать любовь и верить, что любимый должен разделять абсолютно все пристрастия и увлечения и что всегда должен быть заодно и поддерживать. С одной стороны, Агги сложно было представить несчастливым влюбленным. С другой, Сойк уже давно понял, что многого о нем не знает. - Ну а куда Аюми делась? – после недолгой паузы поинтересовался Агги. - Догадался, - безрадостно усмехнулся Сойк и щелчком отправил сигарету в урну. Делиться подробностями личной жизни ему ни с кем не хотелось, и вообще впервые он заговорил об этом только вчера, когда общался перед репетицией с Ледой. - Сложно не догадаться, если накануне Рождества ты не знаешь, куда себя приткнуть, - развел руками Агги. – Хотя я уже давно понял. Ты месяц как кислый ходишь. В очередной раз отметив, что Агги был куда более проницательным человеком, чем могло показаться, Сойк решил, что кривить душой нечего, и ответил как есть. - Аюми решила, что мы друг другу не подходим. Вроде как это несерьезно – то, чем я занимаюсь. - О-о, - понимающе протянул Агги. – Леде только не рассказывай, а то она ему и так не понравилась, кажется. - Уже рассказал. - Ну и зря. Ответ Агги удивил Сойка, и он с интересом поглядел на него, когда тот выбрасывал свой второй по счету окурок. - Почему зря? Что здесь такого? - Потому что ему лучше вообще ничего не говорить, если это не касается его самого или группы. Леда не тот человек, с которым стоит дружить. Слова Агги звучали прямо, без какого-то негатива или злобы, просто как факт, что совсем сбило Сойка с толку. - Мне казалось, что вы с Ледой друзья… - растерянно протянул он. - Ну… Мы пытались поначалу, - криво усмехнулся Агги. – Только хорошие рабочие отношения с Ледой лучше не портить дружбой. - Почему? – окончательно запутался от таких внезапных откровений Сойк. - Потому что для Леды существует два мнения – его собственное и неправильное. И вообще он очень… тяжелый человек, - Агги чуть запнулся, и Сойку почудилось, что лишь в последний момент слово с куда более негативной эмоциональной окраской он заменил на достаточно нейтральное "тяжелый". – Я для себя решил, что пока совсем не разругались, лучше сократить общение до минимума. Сойк вдруг понял, что слушает Агги с приоткрытым от изумления ртом. В голове крутился только один вопрос: как ему удавалось уже почти целый год не замечать, насколько натянутыми были отношения между Агги и Ледой? Впрочем, как отметил про себя Сойк, отчасти Агги сам ответил на этот вопрос – за пределами работы с Ледой он не пересекался, потому и сохранялась видимость их приятельского общения. - Наш лидер немного максималист и немного педант… - осторожно взвешивая слова, начал Сойк. - Немного? – широко и искренне улыбнувшись, перебил его Агги. - Ладно, он достаточно большой педант, - не стал спорить Сойк, вернув улыбку. – Но это не значит, что он плохой человек. - Я и не говорил, что он плохой, - невозмутимо пожал плечами Агги, глядя прямо перед собой. "Но ты так думаешь", - мысленно возразил Сойк. - Как показывает опыт, именно такие, как Леда, добиваются успеха. Достигают чего-то, - продолжил Сойк. – Может, нам с ним и бывает тяжело, но как для лидера у него хорошие качества. И упрямство, и настойчивость, и педантичность. - Да я ж не спорю, - Агги отмахнулся, и из-за некоторой резкости его движения Сойку показалось, что тому неприятно говорить о Леде, неприятно слушать, как Сойк его старательно защищает. – Вот и посмотрим, чего Леда добьется. Я, кстати, почти уверен, что тут ты прав. Он действительно станет известным. Не моргая, Сойк смотрел на Агги, который сунул руки в карманы куртки, а после из правого достал проездной и опять убрал его, переступив с ноги на ногу. Повисшее молчание было неловким, но Сойк думал не об этом. В словах Агги, брошенных так легко и явно без задней мысли, Сойк уловил акцент, который тот, быть может, и сам не заметил. Агги говорил о Леде в единственном числе – Леда добьется, Леда станет известным, как будто мысленно не считал его частью группы. Или не считал ее частью себя. Это было очень неприятно, как вдруг понял Сойк. Когда Леда рассуждал о группе как о чем-то только своем и слишком часто употреблял слово "я" вместо "мы", Сойк снисходительно качал головой – по крайней мере, в последнее время. Леда считал группу своим детищем и наверняка верил, что только он один несет за нее ответственность. С Агги все было иначе. Он будто уже сейчас не верил, что принадлежит единому целому. - Мне кажется, ты все же преувеличиваешь, - вымученно улыбнувшись, произнес Сойк. – Не так Леда страшен. Джури с ним уже много лет дружит. - Это ж Джури – он со всеми дружит один раз и навсегда. Можешь себе вообразить, как Джури с кем-то ругается? Сойк на это улыбнулся: представить, как их всегда сияющий и добродушный вокалист с кем-то ссорится или скандалит, было действительно сложно. - Ладно, пойду я, - наконец решил Агги и кивнул головой в сторону входа в метро. – Ты как сегодня? Вообще не празднуешь? - Не знаю пока, - неуверенно передернул плечами Сойк. – Вообще думал сходить на концерт – Леда предлагал вчера, но я еще не решил… А ты, кстати, не хочешь? Много наших знакомых будет. - Если мы почти полным составом заявимся на концерт к Леде в рождественскую ночь, он решит, что выходные нам не нужны и больше мы их не увидим, - рассмеялся Агги. – Так что я пас, отдохну от концертов. На этом, пожелав друг другу счастливого Рождества, они попрощались – Агги спустился в метро, а Сойк отправился к себе домой, пешком было совсем недалеко. * Когда Сойк говорил Агги о том, что еще ничего не решил насчет концерта, куда его приглашал Леда, он не врал – Сойк и правда не мог прийти к выводу, следует ему туда идти или нет. Что самое интересное, он в жизни не смог бы объяснить, из-за чего возникли эти сомнения. Оставаться дома не хотелось, в отличие от Агги, Сойка подъедали неприятные мысли о том, как одиноко оставаться в стороне, когда вокруг праздник и веселье. И вроде бы не было причин не идти, ведь планировался самый обычный концерт, один из десятков, если не сотен, на каких Сойк бывал как зритель или выступал сам. Однако, вспоминая разговор, имевший место накануне, лицо Леды, его рассеянный взгляд за мгновение до того, как вошел Джури, Сойк понимал, что все внутри напрягается и даже сердце как будто стучит учащенно. Как-то раз давным-давно, когда Сойк еще учился в школе, его друга Тору пригласила погулять одна их одноклассница, которая Тору давно нравилась. Подойти сам друг не решался, и когда вдруг приключилась такая удача, не помнил себя от радости. Вот только счастье продлилось недолго – в день намеченного свидания, видимо, от волнения Тору стало так плохо, что его едва ли не рвало, а лицо приобрело бледно-зеленый оттенок. Свидание пришлось отменить, Тору страдал, а одноклассница обиделась и больше не разговаривала с ним до самого выпускного. Первое свидание Сойка случилось значительно позже и ничем подобным не сопровождалось, хотя порой Сойк чувствовал подспудный страх, что и с ним может случиться нечто подобное. А теперь, блуждая по квартире, будучи не в силах занять себя чем-то полезным, Сойк невольно вспоминал страдания своего приятеля и ловил себя на чувстве, что чем дальше, тем больше нервничает – не до тошноты, но все равно сильно. И когда в конце концов решение пойти все же было принято, Сойк понял, что от этого ему не полегчало. Когда то давнее происшествие случилось с Тору, ему было простительно – перенервничать в четырнадцать лет из-за свидания нормально. Как оправдывать свое волнение, Сойк не знал. "Это же просто концерт, ну", - зло повторял себе он, торопливо одеваясь. Леда пригласил его просто так, посмотреть и послушать, а потом, быть может, выпить со всеми за Рождество. Ничего более. И тут же вопреки мысленным увещеваниям перед глазами вставала сцена в темном автобусе и слышался голос Леды: "Один-один". Сойк не мог не признать: от Леды можно было ожидать чего угодно. В итоге Сойк опоздал почти на двадцать минут, но вместо того, чтобы отправиться сразу в зал, решил, что просто обязан выкурить сигарету. У черного входа он столкнулся с пареньком из стаффа Кайи, которого помнил еще с их ноябрьского тура, вот только его имя, как нередко бывало с Сойком, он запамятовал. - Тоже не сидится дома в кругу семьи? – весело улыбнулся безымянный парень и протянул Сойку зажигалку. - Вроде того. Решил проветриться, - кивнул Сойк. - Сегодня народу много как никогда. И после концерта все планируют задержаться и отметить, - поделился его собеседник. Стоя возле клуба, делая глубокие затяжки и в пол-уха слушая, что рассказывает ему парень с забывшимся именем, Сойк чувствовал, что наконец расслабляется, а заодно мысленно спрашивал себя, почему он такой идиот. Из зала доносилась приглушенная музыка и крики толпы, в пальцах он держал любимую сигарету, поднявшийся к вечеру ветер несильно трепал его распущенные волосы, а впереди ждала очередная заурядная и очень веселая, как всегда, пьянка с друзьями. Все было как обычно, и оказавшись в знакомой среде, Сойк ума не мог приложить, почему так себя накручивал, пока был дома. Сливаться с толпой Сойк посчитал лишним, потому сразу отправился к барной стойке, откуда было неплохо видно сцену и где для Сойка нашлось свободное место. Чтобы окончательно избавиться от внутреннего напряжения, в кои-то веки он решил изменить привычному пиву и заказал виски, который не слишком любил, но который после первого же глотка приятным теплом растекся по венам. Лишь после этого Сойк внимательней присмотрелся к происходящему на сцене. Леда был одет в белый костюм, куда более приличный – как мысленно обозначил его Сойк, – чем его привычный сценический наряд. У Сойка было не настолько хорошее зрение, чтобы разглядеть детали, но даже на большом расстоянии он заметил, что глаза Леды были накрашены сильнее, чем всегда, и казались просто огромными. Смотреть на Леду, когда тот играл, было приятно, Сойк уже давно признался себе в этом. Его лицо всегда оставалось сосредоточенным, когда пальцы с видимой легкостью перебирали струны. Иногда Леда поднимал голову и смотрел в зал, но Сойк знал, что разглядеть его тот не может. Неожиданно для себя он отметил, что впервые видит Леду на сцене со стороны, и успел уловить мимолетную, какую-то не совсем ясную неприятную эмоцию от мысли о том, что это неправильно. Как будто Леда был только его гитаристом и имел право выступать только с ним, с Сойком. - Повторить? – вежливо поинтересовался бармен, и Сойк, заглянув в свой стакан и не без удивления обнаружив, что тот уже пуст, кивнул. От музыки Кайи Сойк был далек, сам бы он никогда не играл подобное. Но глядя на толпу фанатов вокруг, на их счастливые лица, чувствуя атмосферу, Сойк вдруг вспомнил Джури и один их порядком забытый разговор. На тот момент они с Джури уже долго спорили: Джури ходил на концерты всех подряд исполнителей, не гнушаясь практически никакой музыки, а Сойк не понимал, как можно быть таким всеядным. Тогда Джури и заявил ему: "На концерте главное, чтобы качало". Сойк только усмехнулся: "качало" Джури практически от всего, начиная техно, заканчивая самыми тяжелыми металлическими группами. Но теперь, смотря по сторонам, Сойк приходил к выводу, что наконец понял, о чем тогда говорил Джури, – существовали исполнители, на концерты которых стоило сходить, даже если сама музыка была не близка. - А еще под музыку Кайи хорошо по утрам бегать, - заявил когда-то тот же Джури. Здесь Сойк не мог не согласиться с ним, хотя его самого вытолкать с утра на пробежку было невозможно. Концерт закончился неожиданно быстро, Сойк успел заказать только третий бокал и поглядел на часы: с момента его появления здесь прошло чуть больше часа. Зажгли верхний свет, публика не спеша расходилась, а Сойк решил не торопиться и спокойно допить свой виски, чтобы уже после этого направиться за кулисы – по себе он знал, что первые минут пятнадцать после концерта, когда мечтаешь о воде и душе, точно не до гостей. И значит, можно было не спешить. - Простите, но через десять минут мы закрываемся, - вежливо поторопил Сойка бармен, и тот кивнул, окидывая взглядом опустевший зал. - Я знал, что ты придешь, - голос раздался так близко и так неожиданно, что рука Сойка, сжимавшая стоявший на стойке бокал, дрогнула – если бы тот был полон до краев, Сойк точно расплескал бы содержимое. - Привет, - отозвался он, поворачиваясь к Леде, который подошел с другой стороны и уселся на соседний стул. Леда успел умыться и переодеться, на его лице не было ни капли грима, и Сойк некстати подумал о том, что даже в таких мелочах Леда был скрупулезен. В отличие от него Сойку никогда не хватало терпения смывать сценический макияж до такой стерильной чистоты. - Как концерт? – беззаботно улыбнулся Леда и, опершись локтем на стойку, повернулся к нему. "Что ты здесь делаешь?" – больше всего хотелось спросить Сойку. Леда явно сильно торопился, раз оказался в зале уже собранный и переодетый через какие-то десять минут после финала. Как правило, после концертов их группы к этому моменту он еще даже не успевал переодеть костюм. - Как всегда отлично, - честно ответил Сойк и все же добавил: - Быстро ты собрался. - Там за сценой настоящий шизариум, - скорчив жалобную физиономию, поделился Леда. - Что за сценой? – решил, что ослышался, Сойк. - Шизариум, - Леда весело рассмеялся. – Сумасшедший дом, в смысле. Они еще фотографироваться как минимум час будут. Потому я решил смыться, пока обо мне не вспомнили. - Зачем? – спросил Сойк, отказываясь вообще что-либо понимать. – Разве ты не собираешься потом со всеми… - Я предлагаю сейчас потихоньку уйти, - понизив голос почти до заговорщицкого шепота, произнес Леда. – Пока нас не хватились. Наверняка у Сойка было очень изумленное лицо, потому что Леда снова рассмеялся и будто виновато развел руками: - У меня от шума уже голова взрывается, хочется просто отдохнуть. Пойдем, а? Можем прогуляться или зайти куда… Если еще что-то работает, конечно. У Сойка были большие сомнения, что какие-то заведения будут работать в рождественскую ночь и что они им повстречаются в этом окраинном районе. Еще Сойк не был уверен, что ему в принципе стоит идти куда-то вдвоем с Ледой – в животе физически потянуло от мысли, что все это может плохо закончиться. И в то же время Сойк сразу понял, что не сможет отказать. - Почему бы и нет, - кивнул он и сделал последний глоток из стакана. - Отлично, - обрадовался Леда. Только сейчас Сойк заметил, что свою куртку Леда пристроил на соседний стул, а гитара в кофре стояла рядом, прислоненная к стойке. Леда не сомневался, что они уйдут вдвоем и сразу, как понял Сойк, и только подивился этой самоуверенности. Видимо, Леда знал его чуть лучше, чем он ожидал – в отличие от Сойка, он пребывал в уверенности, что на концерт тот придет. Сойк не спросил, куда они идут, рассудив, что в любом случае не потеряются, а Леде, как казалось, это было вовсе безразлично. Выйдя из клуба, они свернули в первую же узкую безлюдную улочку. Сойк сунул руки в карманы куртки, и Леда, как его зеркальное отражение, повторил это действие. Про себя Сойк подумал, что гулять по холодной улице с тяжелым кофром за спиной удовольствие сомнительное, но, в конце концов, Леда сам это предложил. - Почему ты не поехал к родителям? – молчание не продлилось долго, и первым заговорил Леда. - Рождество – семейный праздник. - А ты почему? – в тон ему спросил Сойк. - У меня концерт. - Можно было отказаться. - Ты мне не ответил, - улыбнувшись, не стал спорить Леда. - А ты уже вчера об этом спрашивал, - не без иронии заметил Сойк. – И я тебе объяснил, что не люблю ездить к родственникам. - Но ты не объяснил почему. "А должен был?" – чуть было не огрызнулся Сойк. Разговоры с Ледой нередко напоминали ему допрос, и особенно поначалу, когда они только познакомились, неслабо раздражали. Однако то ли из-за выпитого алкоголя, то ли по какой-то иной причине Сойк чувствовал приятное умиротворение и не хотел, да и не мог сердиться на Леду. - Потому же, что и все. У меня самая обыкновенная и традиционная семья, которая ждет от меня определенных поступков, правильных решений и хорошего поведения. Как ты можешь догадаться, я не всегда их радую. Немного помолчав, Леда хмыкнул: - Да тебе везет просто. - Везет? - Везет на людей, которые не принимают тебя таким, какой ты есть. Леда говорил об Аюми, как сразу понял Сойк, и обсуждать бывшую девушку ему хотелось меньше всего, а еще слова прозвучали немного обидно, хотя Сойк и сам не очень понимал, из-за чего так. - Можно подумать, твоих близких все в тебе устраивает, - вздохнул он и провел пальцем по краешку пачки сигарет в кармане. Курить хотелось, но делать это на ходу Сойк не любил. - Не все, конечно. Но тему моей карьеры мы закрыли. - Как тебе удалось? – усмехнулся Сойк. - Сказал, что это больше не обсуждается, я уже все решил. Что толку зря спорить? Спорить с Ледой толку точно не было, мысленно согласился Сойк. Более прямого и негибкого человека было сложно отыскать, и его родные и близкие, разумеется, знали об этом, потому и не желали ссориться. Сойк в общении был куда вежливее и мягче, потому его родители периодически начинали любимый разговор о том, как Сойк видит свое будущее и когда планирует что-то менять. - Наверняка в глубине души они все равно ждут, что ты перебесишься, - все же заметил он. – Тебе совсем немного лет, еще можно надеяться, что ты возьмешься за ум. - Нормально мне лет, - тут же ощетинился Леда. – А за ум я взялся еще в школе. В отличие от многих – даже тех, кто старше меня – я уже тогда знал, чем буду заниматься всю жизнь. Есть четко поставленная цель, и ничего другого у меня уже не будет. Слова прозвучали резко и с таким напором, что у Сойка невольно возникла ассоциация: Леда стоит на трибуне и вещает перед толпой, жестко и агрессивно, чтобы никто не усомнился в его словах. - Ничего смешного, - сердитый голос Леды, который заметил его улыбку, вернул Сойка в реальность, и он только головой мотнул. - Я не смеюсь, - заверил Сойк Леду и, когда тот все с таким же хмурым выражением лица смерил его недоверчивым взглядом, добавил: - Честно, не смеюсь. У тебя просто был такой голос, будто я твои родители два в одном, а ты должен кровь из носу убедить меня не отправлять тебя в медицинский университет. Секунду Леда смотрел на него недоуменно, после чего взгляд смягчился, а сам он негромко рассмеялся. - Откуда ты знаешь, что родители мечтали о медицинском для меня? - Я не знаю, - улыбнулся Сойк и тут же спросил: - Что, правда медицинский? - Ага, - фыркнул Леда. – Представляешь меня врачом? Сойк не ответил сразу, но Леда смотрел на него, шагая рядом, и терпеливо ждал ответа. - Представляю, - искренне ответил ему Сойк. – Если бы ты приложил столько же усилий к медицине, сколько прикладываешь к музыке, у тебя определенно получилось бы. Такому ответу Леда удивился, даже рот на мгновение приоткрыл, слушая, но тут же решительно отмахнулся. - В том-то и дело. Я бы не смог заставить себя стараться. Пустынная улица закончилась, невдалеке замаячил пешеходный мост, и Сойк хотел свернуть на более людный проспект, но Леда уверенным шагом шел прямо, к мосту, и он не стал спорить – у их прогулки все равно не было конечной цели. - А почему ты решил стать барабанщиком? – нарушив затянувшееся молчание, спросил Леда. - Я уже не помню. - Такое нельзя не помнить, - убежденно возразил Леда, и Сойк покачал головой, думая о том, что такой, как Леда, не отстанет, пока не получит ответ на свой вопрос. - Ну, дело было в средней школе. Мы с друзьями организовали группу или что-то в этом роде. И я сказал: "Я буду играть на барабанах". - И все? - Все. - То есть, тебе просто в голову пришло? С таким же успехом ты мог вдруг захотеть играть на гитаре или клавишных? - Да, наверное, - улыбнулся Сойк. - С ума сойти, - прокомментировал Леда. - Почему? - Это я так радуюсь, что ты выбрал барабаны. Сказочное везение, что наша группа не осталась без драммера. Леда говорил в шутку, но Сойк не сомневался, что про себя он искренне недоумевал, как так можно – не знать, чего хочешь. Как и не мог понять сомнений в том, что музыка – это главное в жизни, и как некоторые могут вести пустые разговоры с семьей о будущем. Сойк мог бы возразить на это, что Джури вот тоже не сразу захотел петь – начинал он с гитары, а глядя на Агги, он вообще часто задавался вопросом, зачем такому человеку сцена. Определенно, Сойк был не самым странным в их маленькой группе. Но развивать дискуссию не хотелось, и он промолчал. - Давай постоим здесь немного, - предложил Сойк, когда они дошли до середины неширокого моста. - Ну давай, - не стал возражать Леда и снял кофр с плеч, прислоняя его к поручням. Облокотившись на перила, Сойк поглядел вниз – туда, где тянулась широкая автомобильная дорога, через которую и был переброшен мост. В обычные дни здесь должно было проезжать множество машин, но в праздничную ночь их практически не было. Когда Сойк вспомнил о том, что сейчас Рождество, его посетило чувство нереальности: если бы кто-нибудь из знакомых не так давно сказал ему, что он отметит праздник вот так, гуляя по ночному городу с Ледой, он бы не поверил, а теперь будто даже получал удовольствие от этого вечера. Сойк выпил ровно столько, чтобы в голове стало пусто, а на сердце легко. От дорогого алкоголя приятно вело, и Сойку безмятежно верилось, что все будет хорошо и впереди ждут лишь радость и успех. - Ну а теперь что тебя рассмешило? Я вроде бы молчу. Леда встал рядом, совсем близко, но к перилам он прислонился спиной и локти пристроил на них же. Ему было хорошо видно лицо Сойка, который смотрел вдаль и улыбался своим мыслям. - Ты громко думаешь, - пошутил Сойк. - Если бы ты знал, о чем я думаю, вряд ли бы ты веселился. Что-то изменилось в голосе Леды, либо же сама фраза прозвучала так неожиданно странно, что Сойк физически почувствовал, как улыбка сползла с его лица. Повернув голову, он посмотрел на Леду и только теперь отметил, что тот действительно подошел слишком близко к нему, нарушив личное пространство. Было достаточно темно – последние фонари остались у тротуара, когда недлинный мост не освещался вообще, - но Сойк все равно хорошо видел Леду. Видел, как несильный ветер треплет его светлые волосы, как Леда немного щурит слезящиеся глаза и как он сжимает в кулаки руки, вероятно, неосознанно. На секунду у Сойка возникло ощущение, что они одни в этом мире, что на тысячи километров вокруг нет никого. А еще Сойк понял, что он действительно знает, о чем думает Леда, и да – он прав – это абсолютно не смешно. За мгновение Сойк успел подумать о многом. Он был практически уверен, что во всем виноваты алкоголь, не иначе, и атмосфера праздника: Рождество было растворено в воздухе и влияло на него. Сойк осознал, что Леда ждет от него первого шага. Сам не понимая как, он чувствовал это. Все очень изменилось за последний год, изменились они оба, и то, что выглядело диким и недопустимым раньше, теперь вдруг показалось логичным и естественным. Смотреть не хватало смелости: он закрыл глаза еще до того, как их губы встретились, и почему-то Сойк не запомнил тот момент, когда они соприкоснулись. Через секунду Леда опустил руки на его плечи, а Сойк отчетливо слышал, как бешено колотится сердце – то ли его, то ли Леды, и целовал уже смелее, не задумываясь ни о чем, действуя интуитивно. В эту минуту Сойк впервые не сомневался, что поступает правильно – так, как нужно.