Изнанка города

Знаете то чувство, когда вы с вечера совершили какой-нибудь опрометчивый поступок, а утром вам приходиться за это расплачиваться и испытывать горечь сожаления напополам с досадой? Если да, то вы поймете, как чувствовал себя утром один подрывник. Спросонья Кимбли не сразу понял, что происходит. Его кровать, в которой сейчас было необычайно тепло и удобно, не выпускала из ночных грез. Совершенно не хочется вставать. Мужчина даже не выстраивал никаких предположений, почему так... Откуда этот источник тепла, от которого совершенно не хочется отстраняться, несмотря на духоту и жар в комнате? Лето же! Оно ещё в праве и эдак ещё три недели будет. Однако как только подрывник услышал знакомый мягкий бархатный голос у самого уха, Зольф мгновенно все вспомнил – весь вчерашний вечер, и почти резко открыл глаза. – Просыпайся, соня, на работу опоздаешь... Жаркое дыхание, почти невесомое прикосновение губ к уху, сильная и властная рука на талии сжалась чуть сильнее, но одновременно подозрительно нежно и с возможностью для побега, притягивая ближе к хозяину положения. С одной стороны можно изобразить холодное выражение лица, почти грубым движением отстранить наглеца от своего уха, скинуть его руку с талии и спокойно и гордо подняться с кровати, как ни в чем не бывало. Но Кимбли нужен был сейчас мгновенный результат. Мужчина стремительным рывком попытался подняться, вынырнув из-под руки московского начальника преступной изнанки. Действие почти удалось: минер скатился на пол с тихим ворчанием на весь белый свет и одного наглого «кошака». Грид тихо рассмеялся, перевернулся на кровати и взглянул вниз с неё на подрывника, практически растянувшегося на полу. – А что мы так испугались? – насмешливо произнес мужчина, улыбаясь во всю возможную белоснежную норму. – Ты свое лицо видел? – язвительно парировал Кимбли, медленно и осторожно поднимаясь с пола. – Любой испугается. – Как всегда – язвишь, – наигранно обиженно произнес Алчность, привстав на кровати и сладко потягиваясь. – А ты такой безобидный и беззащитный, когда спишь... – Хотел этим воспользоваться? – раздраженно оборвал его брюнет, поправляя выбившиеся пряди волос и взлохмаченный после сна хвост. Вчера вечером ему даже возможности не дали в порядок себя привести. Вот в следующий раз, Кимбли не будет так легко попадаться на эту магию: милый, спящий Грид, поджидающий одного уставшего за день минера, с хорошими манерами гостеприимства и не позволяющий своим гостям спать на ветру. Вот наверняка же притворялся, и как только Зольф вошел в зону досягаемости, Жадность захлопнул свою ловушку. Но в чем же выгода?.. – Специально вчера? – О чем ты? – улыбнулся мужчина, растягивая во всю возможную и невозможную длину слова в открытой издевке. – Только не говори, что тебе не понравилось. Зольф скривил лицо от этой фразы. Москвич со своей порой ненормальной биполярностью начал доставать, очень культурно и мягко говоря. Нет, ну, у каждого свои вкусы и предпочтения, но когда они такую болезненную форму принимают – это уже о чем-то говорит. Хм, клиника? – Знал бы ты, где у меня твои скабрезные шуточки сидят? – терпеливо-раздраженным голосом произнес Кимбли, стоя на безопасном расстоянии от кровати. – Скабрезные шутки – это когда я шучу про вечные полшестого к старости, – громко расхохотался Грид, чуть запрокинув голову. Подрывник устало прикрыл глаза и потер виски пальцами. Ещё только утро он уже чувствует себя изможденным. Бывший начальник, словно энергетический вампир, подпитывается от подрывника. Минер отошел к окну, раскрывая вторую форточку нараспашку, чтобы хоть немного проветрить комнату. День снова обещал быть душным, ни одного дуновения ветерка. Второе аномальное лето подряд. Грид, вновь по-кошачьи потянувшись, поднялся с кровати и вразвалочку, легкую и всегда издалека узнаваемую, подошел к стоящему у окна рабочему столу хозяина квартиры. Взгляд цепких оценивающих глаз Жадности пробежал сначала по спине минера, опасно находящегося к нему спиной, а затем по столу с кучей бумаг из агентства «Колизей» официальных, непосредственно по работе, и неофициальных со списками бандитских группировок. К Кимбли вряд ли в ближайшее время придут с обыском, но все же во всем должен быть порядок. Однако наводить порядок при госте, агент по недвижимости не собирался. На фоне гор белых бумаг лежала, выделяясь своей темно-синей обложкой и золотистым названием, толстенькая слегка потрепанная книга, никак не вписывающаяся в общую картину строгой рабочей обстановки. – Что ты читаешь? – с наигранным любопытством спросил «кот», без разрешения беря со стола книжку. – Фридрих Ницше... – ответил Зольф, обернувшись, увидев в руках Грида синенький томик немецкого мыслителя и философа. – Мм... – задумчиво промычал москвич, покачивая в руке книжку, словно желая её взвесить и прикинуть насколько и за сколько её можно продать. Жесты торгаша с Опраксиного рынка не очень-то вписывались в образ московского начальника, и выглядело со стороны довольно комично и забавно, но Кимбли не хотелось смеяться. Во-первых, не так поймут. Во-вторых, это немного невежливо, несмотря на то, что Жадность сам ведет себя порой по-свински. А в-третьих, банально нет настроения. – Идея о сверхчеловеке? – спросил Грид, чуть насмешливо смотря на Зольфа. Конечно же, иногда и он впадает в редкую, но возможную меланхолию и берет в руки литературу высоких умов. И сейчас глаза москвича излучают такую гордость и удовольствие, видя, как подрывник слегка вскинул брови в удивлении. Хм, если уж что-то Гриду и читать, так это ту книжку, в которой азбука определенных танцев описана. И отличаются эти танцы от обычных, привычных нам обладателям неизвращенных умов, осью вращения. Ладно, или Зигмунда пусть читает, в лучшем случае. Тоже увлекательно. – Это на тебя похоже... – Потому что тоже немецкая кровь или взгляды совпадают? – в подозрении прищурился минер. Пусть полукровка – отец был немцем, а матушка – истинной коренной петербурженкой – но суть одна и довольно ярко выраженная, в паспорте четко напечатанная. Да и характером Зольф пошел в отца. Настоящий педант. – Ну, почему же?.. – неловко отмахнулся гость, почти осторожно кладя потревоженную книгу на место. – Прости за стереотип, но я больше тебя вижу с книгой по взрывологии и пиротехнике. – На это заявление подрывник тихо хмыкнул. Конечно, у него есть такая литература: вон, на полке стоит толстая алая, как сам взрыв, книга в твердом переплете с ярко-желтым названием «взрывология», геймером Хавоком подаренная. – А я думаю, что молодому поколению предложить почитать... – с легкой усмешкой произнес москвич. Кимбли в очередной раз хмыкнул. Он знал эту уловку – уход в сторону, чтобы потом резко в лоб напасть с неожиданным вопросом. Прямые вопросы в исполнении Грида типировались на две группы: первые – «вопросы-угрозы», а вторые именно неожиданные ловушки, в которую сейчас Жадность постепенно пытается утянуть работника агентства «Колизей». – Это ты об Энви? – почти безразличным тоном спросил подрывник, повернувшись полностью к собеседнику, отвернувшись от окна, и начиная эту своеобразную «игру» намеренно. Алчность немного снисходительно улыбнулся, понимая, что Зольф решил ему подыграть, и кивнул: – Да, под молодым поколением я имел в виду именно этого воришку… – Вор? Нет... – с сомнением произнес Зольф, прищурившись. – Честно говоря, у него просто запущенная форма клептомании. Недаром имя ему Зависть. Завидует – от того и ворует. А ты мальчонку просто испортил и усугубил его болезнь, распущенных рук, – насколько мог презрительно произнес минер, не скрывая своего отношения к бывшему начальнику. Использовать людей в своих целях Грид мог с легкостью, и случай с Энви тому яркий пример. Кимбли всегда помнил, что Жадность терпеть не мог этого вспыльчивого паренька с экстравагантной прической а-ля Карибы – море, солнце и пальмы. Но так почему теперь он с ним водиться? Игра приобрела опасный оборот. – Я его не портил... – со вздохом сказал Алчность, прикрыв глаза, а когда он вновь устремил свой взор на подрывника, последний заметил легкую угрозу. Зольф Джей Кимбли не записывался москвичу в няньки или воспитатели, тем более в папки-мамки. Да и положение он сейчас занимает для Грида никакое. Он ему никто. Раньше, на правах его подчиненного, Багровый мог легонько намекнуть, что босс не прав, правда, с последствиями, которых, надо заметить, всегда в последний момент избегал. Тогда был шанс избежать возможной участи, но сейчас... Зольфу ему сейчас никто, просто знакомый, или же?.. – Да, он сам согласился встать на обратную сторону. А ты его подтолкнул, – продолжил свою мысль минер, не обращая внимания на угрозу в глазах своего гостя. – Зольф, – когда Жадность произносил его имя, у Багрового словно что-то переворачивалось. В голосе москвича его имя звучало почти всегда мягко, бархатно, порой двусмысленно, и зачастую используемое, как тайное оружие. Если представились, назвали свое имя – вы попались. Имя – это ключик к человеку, и если его правильно использовать, то можно многого добиться. Но пусть не надеется! Кимбли не собирается попадаться на этот крючок, запущенный опытным рыбаком. – Ты меня решил упрекнуть? Прямой вопрос – предупреждение, но мужчина не стал сдавать позиции. В ответ прозвучало ни одной нотки раскаяния, вины, извинения или малейшего сожаления. – Нет, я просто правду говорю, – слегка пожал плечами подрывник. – Теперь ты решил его помучить? – тоже прямой вопрос в ответ. Не в защиту парня с профессией «обирай всех, пока не поймали за руку», а чтобы собеседника разозлить. Ходить по острию ножа, рука об руку со смертью, смотреть ей в глаза и улыбаться – в этом весь Багровый подрывник. – Мало было, что ты итак над ним всегда подшучивал и издевался, так сейчас решил пойти иным путем? Грид ответил не сразу. Сложив руки на своей рельефной накачанной груди, мужчина продолжал смотреть на Кимбли чуть свысока, с укором и еле сдержанным желанием. Но чего именно?.. – ...Ты же знаешь, я привязан к своим подчиненным, – не прямой ответ, но с долей истины. Вряд ли мужчина хотел морально уничтожить Энви намеренно. Однако он вполне может, ему это подвластно, и в итоге это произойдет. – Они мне как семья. Я забочусь о них и люблю. Всех, без исключения. Это так. Кимбли проглотил давнюю обиду за предательство, но яд в голосе выскочил непроизвольно сам: – От того всех и попробовал... Жадность чуть оскалился и насмешливо напомнил Зольфу то, что тот и так знал: – Не всех. Попался. Хотя к этому все и шло, как это не печально. Минер нервно рассмеялся, всплеснув руками: – Ой, какая досада! Смотрю, это тебя волнует. Бывший начальник преодолел шаг, разделяющий его и Кимбли, приблизился почти вплотную. И Багровый подрывник, в который раз убедился, что москвич почти на целую голову его выше, и приходиться чуть приподнимать голову, чтобы встретиться с мужчиной взглядом. Грид чуть приблизил свое лицо к лицу Зольфа, но держа и соблюдая сдержанную дистанцию. Жадность усмехнулся и произнес своим незабываемым бархатным голосом, от которого все девушки просто млели и таяли: – Может, я в этом воришке хотел забыться, временно увлечься, а сам постоянно мечтал и грезил только о тебе, Зольф? В серо-голубых глазах минера появилась волна злобы, негодования и раненной гордости. А вот и тот самый вопрос в лоб, и вот почему минер не удивлен? Иногда Грид так тривиален и предсказуем, а вот что до самого вопроса... – Не верю, – братом Станиславским ответил Кимбли, хмуря рассерженно брови и отодвигаясь от москвича. – Я не злопамятный, Грид, но то, что ты меня кинул, я не забыл и не забуду. Люди так не поступают. Сказав это, минер обогнул мужчину и пошел в коридор, собираться на работу. Работу никто и никогда не отменял. Пусть начальника нет на месте, но задания от него могут прийти в любой момент, да и документы Хавоку надо отдать. Жадность на мгновение оцепенел от этих слов, а затем руки сами сжались в кулаки, лицо исказилось в угрожающем оскале, и тело бросило в нервную гневную дрожь. – Да, я не человек... – в голосе появились металлические нотки, режущие ухо без ножа. Грид сорвался. – Чудовище... – повторил мужчина, а затем громко прорычал, резко обернувшись на уходящего Зольфа. – Да, твою мать! Подрывник почувствовал мощную негативную волну со стороны Грида, которая, догнав, ударила в спину, заставляя обычных подчиненных московского начальника изнанки виновато заскулить и в страхе пятиться назад, сжимаясь и всем видом моля о пощаде. Бедный, Дорчетт. Верный пес Грида один из немногих, кто видел своего босса в различном пребывании духа. Несмотря на то, что москвич не опускался до рукоприкладства, не избивал своих подчиненных, но один взгляд, звериный голос, негативная эмоциональная атака, и все – ты морально задавлен. Но он тоже человек, и он тоже чувствует. Да и подчиненные привыкли к таким срывам своего любимого босса, но жили в осторожном страхе. А про поощрения... давайте промолчим. – Говори про мою мать, что хочешь, её уже давно нет, – ледяным невозмутимым голосом произнес Кимбли, чем только больше разозлил своего собеседника. Грид яростно и глухо зарычал и в дверях комнаты нагнал Багрового. Резко и бесцеремонно развернул подрывника лицом к себе, прижал, крепко схватив за плечи. Не обратив внимания на попытки хозяина временного пристанища гостя вырваться из мертвой хватки хищника и огрызнуться в лицо, москвич впился в губы минеру, ломая защиту, против желания и воли углубляя поцелуй, с жадностью подчиняя, овладевая насильно, властно и показывая своей жертве, что не стоило говорить таких ядовитых и больных слов, которые ранили и сорвали все цепи разом. Кимбли задохнулся от неожиданности и от наглости, на некоторое непродолжительное время опешив от этого напора, невольно позволяя тем самым делать все, что Гриду хочется. Но разум включился, и гневно прикусив начальника за губу до крови, Багровый вложил в ещё ноющие от боли руки всю силу, отталкивая наглого мужчину от себя. Не дав Жадности опомниться, мужчина рванул в сторону ванной. А москвича словно ледяной водой облили. Пришло осознание произошедшего и огромным булыжником ударило по голове. Осознав, что он сейчас сделал, метнулся следом за подрывником. – Зольф! Подожди, Зольф! Багровый резко и с громким хлопком захлопнул дверь ванной прямо перед носом у Грида. Жадность врезался в закрытую дверь и раздосадовано цыкнул, ударив кулаком в дерево. – Зольф, открой дверь, – как можно спокойнее произнес мужчина, медленно проведя языком по прокушенной губе, слизывая капли крови. В ванной включили воду, не желая слушать пытающегося раскаяться. Грид развернулся спиной к двери, прислоняясь к ней спиной, и, сложив руки на груди, виновато склонил голову. Можно, конечно, выбить дверь, но это вряд ли будет похоже на извинение. Это уже скорее покушение. – Ну, прости, Зольф, не сдержался, – через силу произнес наглец, смотря в пол. На губах до сих пор запечатлился их поцелуй с примесью борьбы, досады и металлическим привкусом крови. Грид стиснул зубы, понимая, что натворил. – Не подумал. Только не дуйся..., – по-простому просить прощения не получиться. Зольф не простит. Он не такой: если он до сих пор не простил тот случай, то об этом и речи быть не может. Жадность вскинул голову к потолку, словно обращаясь к высшим силам, в которые совершенно не верил, и со вздохом продолжил: – Нет, ну я понимаю: надо было как-нибудь намекнуть, дать тебе шанс снова в очередной раз сбежать, и так далее... – Закрыл глаза и гневно стиснул зубы. Его не слушают, не желают слушать. Повернувшись вновь к двери, мужчина сокрушительно ударил её кулаком ещё раз. – Черт, Зольф! Открой дверь! – О, семейные ссоры, мальчики? – проворковали с другого конца коридора. – А вы так сладко спали... – Цыть, женщина! – рявкнул Грид в сторону Ласт, вместо «цыц» употребив более мягкую, даже деревенскую форму. Мужчине сейчас было совершенно индифферентно, когда его «пассия» пришла домой, в каком часу, от кого, откуда, что видела, что слышала и так далее в разных вариантах. Женщина, тихо рассмеявшись, встряхнула головой и плавной, соблазнительной и тягуче-медленной походкой, покачивая бедрами, подошла к своему начальнику. Прильнув в его рельефной накаченной груди, Ласт кокетливо посмотрела в глаза. Уж она знает, как надо разговаривать с воплощением жадности. – Грид, – интимно пропела она, выводя ноготками узоры у москвича на груди и лукаво улыбаясь, подаваясь к самым губам. Руки сами собой подтянули женщину ближе к себе, по-хозяйски легли на талию, а губы растянулись в ухмылке. Но глаза остались задумчивыми, и мысли были устремлены в совсем другую сторону – в сторону ванной. – Да, детка? – привычным бархатным голосом поинтересовался Алчность, чуть склонившись к лицу соблазнительного субъекта. Ласт задумчиво улыбнулась, смотря прямо в глаза, зная, что сейчас выбрала самый выгодный и нужный момент. – Мне нужно в магазин. Ты же хочешь видеть меня в красивой и откровенной одежде? – улыбаясь, Ласт ласково провела рукой по щеке, невесомо и осторожно, по-женски вкрадчиво. Жадность на мгновение нахмурился. Хватка на талии стала крепче, выдавая легкое раздражение, и глаза нескрываемо показали недовольство их обладателя. Но Ласт, продолжая ласково улыбаться, не отреагировала на возможную опасность, прикрыла глаза, чуть подрагивая ресницами и подаваясь сама ближе. – Ведь хочешь? – ласково уточнила она, прошептав в самые губы. Москвич вздохнул, сам прикрывая глаза. Надо содержать своих подчиненных, тем более, чтобы потом получать от них самых удовольствие. Приятно видеть свое окружение таким, каким ты его хочешь видеть. А раз хочешь, то приложи к этому нужные усилия. – Женщины, – беззлобно проворчал Грид, покачав головой и заглядывая в глаза своей подчиненной. – Вы, как жалящая пуля со смещенным центром тяжести: делаете больно, попадаете в сердце, с силой бьете по карману и выходите всегда боком, аль через колено. Одни беды от Вас... – Ты не учел ещё кое-что: их три главные проблемы. Первая, прямо как ты, хочу приобрести. Вторая, некуда положить или повесить, и последняя – жалко выбросить. Грид обернулся в сторону ванной, дверь которой распахнулась, и в проеме которой показалась персона минера, тщательно вытирающего руки полотенцем. – Ты абсолютно прав, Багровый, – улыбнулась подрывнику Ласт, не собираясь спорить с мужским мнением, на мгновение повернувшись в его сторону, а затем вновь посмотрела на Грида выжидающе. Алчность вздохнул и с колоссальной неохотой вытащил из кармана кожаных брюк бумажник и, не пересчитывая банкноты, выручил, всеми движениями своего тела говоря: держи, пока я не передумал. Ласт не нужно было упрашивать, она ласковым, но неуловимо быстрым движением забрала кошелек, встала на цыпочки и благодарно прильнула губами к щеке босса долгим поцелуем. Однако мужчина на него не отреагировал, все его внимание было устремленно на Кимбли. – Зольф,... – произнес москвич, как только Ласт отошла от него, что-то напевая под нос и играючи качая в руке с легкостью полученной добычей. – Молчи, иначе напичкаю тебя динамитом по самые гланды..., – угроза в голосе на сей раз была совсем неприкрыта, и Грид даже еле заметно вздрогнул, взглянув в ледяные глаза минера. Подрывник гневно встряхнул полотенце, прекратив вытирать руки, и, по пути повесив его на место, вышел из ванной, несмотря на Грида. Обиделся? Нет, смертельно обиделся. Принял это как кровное оскорбление, когда наплевав на его мнение, гордость, насильно подавили мощью, авторитетом, опытом манипулятора, и привычкой получать то, что хочется. Нечего было переступать границы и того с трудом и слишком великодушно дозволенного. Хватит. Игнорируя всех присутствующих, Багровый подрывник прошел в комнату к столу, забирая чемодан с документами. Мгновенно собравшись, минер нагнал в дверях Ласт, которая уже собиралась уйти, вооружившись Гридовским кошельком. Открыв перед дамой дверь и выпуская её на площадку вперед, Кимбли поправил шляпу, собираясь выйти следом. Услышав голос Грида, минер задержался на пороге, не оборачиваясь. – Зольф, – очередная попытка заговорить, которая была тут же оборвана. – Потом поговорим, – из уст подрывника это прозвучало, как «нам нечего обсуждать». Нет, а как это должно было звучать? Особенно после того, как ты решил довериться человеку, может даже понадеялся, что он не будет совершать таких не обдуманных, спонтанных поступков, позволил остаться в своем доме, забыв на некоторое время все прошлые обиды, и в ответ получить это?.. Нет, так нельзя. Неправильно. Неуважительно. И всему есть предел, свой, не математический интегральный, но предел. И дверь закрылась, оставляя Грида одного в квартире. В мучительной и давящей на нервы и психическое состояние тишине. *** Как можно сказать в простонародии, автоматизм. Вот вы помните каждый момент, когда идете в школу, едите в университет, бежите, опаздывая на работу, помните ли каждый свой шаг, лица людей, которые вам попадались? Маловероятно, особенно если этот маршрут наработан до автоматизма. Ноги сами несут вас до остановки, вы сами поворачиваете в нужных местах, проходите во дворы, входите в метро, проходите турникет, садитесь в поезд, а ваши мысли заняты осмыслением совсем иных проблем, иного характера. Вот этим и занимался Зольф Джей Кимбли в очередной раз, на этой неделе направляясь по одному из наработанных маршрутов. Прямо перед ним на сидении, гордо закинув нога на ногу, сидела Ласт. А сам работник агентства по недвижимости смотрел на пролетающий за окном вагона темный туннель. Проблемы колючей проволокой обвивали шею подрывника, и он чувствовал, что совсем скоро, может и сегодня, наконец, что-то сдвинется с мертвой точки, дрогнет фундамент, и проблема рухнет, громыхнет, как гром средь ясного питерского неба. Вот что-что, а своему чутью минер верил всегда, верил ему больше чем окружающим, он верил в себя. И только в себя. Пусть это подобно некоему животному инстинкту: в каждом человеке есть зверь, а вот злой он или добрый, агрессивный или ласковый, пытающийся вырваться наружу или спокойный и послушный – это зависит только от хозяина. Смог приручить, можешь контролировать – ты идеальный укротитель. Ведь зверя тоже можно использовать, когда это нужно. И не давать ему лишний раз срываться, как например, сегодня Грид... – Багровый, – тихо позвала Ласт, тронув мужчину за локоть. – Тебе пора выходить. Сбросив с себя задумчивую отрешенность, Зольф осмотрелся. Да, поезд начал замедлять ход, за спиной за окнами пролетали железные двери выхода закрытой станции Маяковская. Подрывник вернул взгляд на женщину московского начальника и прищурился. – А вы? – спросил он. – О, Багровый, мы же сто лет знакомы. Не надо ко мне обращаться так приторно-вежливо, – ласково улыбнулась женщина. Кимбли покачал головой. – Вы достойны вежливого обращения, чтобы вы про себя не наговаривали и не подразумевали. – Ох, благодарю, – усмехнулась Ласт и скорее рефлекторно кокетливо поправила волосы. – Да, я тоже выхожу. Дождавшись, когда поезд окончательно остановиться, женщина благодарно взялась за поданную ей руку и поднялась, медленно проходя к выходу. Благополучно поднявшись на душную поверхность из прохладного метрополитена, спутники расстались. Ласт гордой походкой фотомодели пошла в сторону дорогих бутиков, а Кимбли пошел в сторону офиса, где сегодня должен был быть только один Хавок. Решено методом исключения: Кинг в Турции, Исаак в морге и вряд ли оттуда вернется, Лиза в больнице, её жених тоже там, наверняка. Остается только... – Жан! Нет, видимо, Зольф поторопился с выводами. В офисе на втором этаже всеми любимый, веселый геймер был не один. На коленях парня с обреченным и выражающим ужасную муку лицом сидела его девушка. Вернее, девушка сама думала, что является девушкой блондина, на что последний не мог возразить просто физически. Бедняга. Конечно, Жан может и любил её по началу, но потом под видом стал сбегать со свиданий, а один раз вообще спрятался на неделю у Кимбли в квартире. Причина официальная: установить минеру Интернет. Неофициальная: спасти свою тушку от навязчивой девушки по имени... – Ребекка, – изо всех сил стараясь быть вежливым, добродушным и очень влюбленным в это кудрявое существо, Хавок закатил глаза. – Я это уже рассказывал уже одиннадцать раз. Ты уже лучше меня знаешь эту историю. – Ну, расскажи! – капризно протянула Ребекка, подавшись к лицу геймера. Видя страдания на лице парня, Багровый подрывник не удержался, пошел против себя. – Стоять – взрывать буду! – громко, выразительно, производя устрашающий эффект сказал Зольф от самых дверей, что девушка испуганно отшатнулась от блондина, чуть не скатившись с его колен, и обернулась на мужчину в белом костюме и щегольской шляпе, которую тот притворно приподнял в знак приветствия. – Не надо! Я жить хочу! – сам испугавшись, на автомате произнес Жан от неожиданности, благополучно не заметив прихода коллеги. – Я заметил, – усмехнулся двусмысленно Зольф, смотря на композицию «личный ад геймера». – Бумаги принес, – показательно приподнял в руках чемоданчик. – Посмотришь, или ты занят? – ухмылка с лица так и не сползает. – Посмотрю, конечно, – чуть скривился Хавок, кивая на соседний стул. – Выгружай. Хмыкнув, Кимбли прошел к тому месту, к которому его указали, открыл чемодан, выудил оттуда папку с документами, положил на стул. Кивнув, Жан потянулся к сигаретам на столе, за что тут же получил смачный и громкий удар по руке от пассии. – Ой! – включив самую эмоциональную речь – речь восклицаний – блондин с досадой потер вспыхнувшую от удара руку. – Бекка, за что? Ребекка, встряхнув головой, отбрасывая с лица непослушные темные кудри, серьезно и назидательно посмотрела на геймера: – Чтобы никогда при мне не курил. Как ужасен и душераздирающ вой подбитого зверя, а в исполнении человека он звучит ещё ужаснее, однако Зольф, услышав его в исполнении Жана, не сдержал ухмылки. – Я же тебе говорил, что это мое дело, мой организм, мои деньги... – закончив прощальный вой бабуина, сказал информатор «королевства». – Деньги пустить в дым, – озлобленно произнесла девушка, вскинув указательный палец, и бесцеремонно стала стучать им по носу парня. Скосив глаза на палец, от чего блондин выглядел несколько комично, Хавок стал вздрагивать от каждого удара пальца по кончику носа, сопровождающийся с каждым четким словом девушки. – Кроме вреда – ничего! Сверните банкноту в трубочку, молодой человек, и подожгите – эффект тот же, но даже с меньшим вредом для здоровья. Может и жалость к напрасно потраченным деньгам появится. – Браво, – Кимбли, внимательно следивший за этим монологом, даже поаплодировал, подойдя ближе. – Какие замечательные мысли. Такая редкость в наши дни. Ребекка, не заметив скрытую иронию в этих словах, благодарно склонила голову. Жан посмотрел на минера, придавая своему лицу серьезный вид. – Вам завтра надо поехать в Зеленогорск, – найти там одного человека и собрать с него долг, – тихо произнес Хавок, украдкой косясь на девушку на своих коленях. – Опять собирать со всех «дань»? – лениво усмехнулся Кимбли, но заметив слово-ловушку, насторожился. Лицо минера заметно помрачнело, хотя Зольф итак не выглядел безумно счастливым до потери пульса. – Ты хотел сказать «нам»? – спокойно и серьезно одновременно уточнил мужчина. Хавок сочувственно взглянул на товарища из-за плеча Ребекки, которая продолжала в полголоса сюсюкать Жану на ухо какие-то глупости. Геймеру было не морально, ему уже физически было плохо. Его лицо опасно бледнело с каждой минутой – его воротит от одного только присутствия Лизиной подруги. Кимбли, правильно расценив этот взгляд, сдержанно кивнул. В глаза Зольфа было опасно смотреть, хоть они не умели буквально испепелять на месте, но сейчас могло произойти все, что угодно – взгляд у минера был соответствующий, и отнюдь не дружелюбный. – Вот как, – спустя мучительную паузу холодно произнес Багровый. – Ясно. – Подробности придется выяснять у него. Кинг ему прислал распечатку, а не мне, – тихо сказал Жан, смотря в ледяные осколки глаз коллеги. – Да-да, я понял, – надвинув на глаза шляпу и подхватив свой чемодан, подрывник развернулся и пошел прочь из помещения, на прощание почтительно шаркнув ногой перед дамой. Вот и первый звонок от проблемы... *** Быстрым, стремительным шагом Кимбли вышел из задания агентства и, совершенно не следя за своими передвижениями, пошел по дороге, чуть нервно сжимая в пальцах ручку чемоданчика. Дни стали чередоваться: то белая полоса пройдет, то черная пробежит. Правда, в жизни, как оказалось, черных полос намного больше. В сегодняшнем дне, например, минер не видел ничего белого, кроме цвета своей собственной одежды, на которую все оборачивались. Белый цвет все же необычен в городе. Зольф Джей Кимбли шел вперед по дороге, хмуро морща лоб в раздумьях. Мысли вились в нескольких направлениях, переплетаясь, путаясь, то возвращаясь в начало, то резко забрасывая в конец, а невидимая жалящая колючая проволока на шее затягивалась, душа и мешая ровно дышать. В глазах прочным льдом застыл гнев, раздражение. Гнев душил, в буквальном смысле, затмевая разум, внимание, банальную бдительность и инстинкт самосохранения, если таковой был. Мужчина так глубоко ушел в свои мысли, закрылся от окружающей его действительности, что даже не услышал, как его окликнули и как взвизгнули тормоза автомобиля. Единственное, чтобы минер успел бы сделать, это повернуться и взглянуть в лицо смерти и своего палача за рулем. Но Кимбли смог почувствовать, как чьи-то сильные руки рывком дернули его назад, что ноги подкосились, и рефлекторно прижали к чужому телу, спасая от визжащей и несущейся на первой космической скорости машины. Судьба? Нет, минер не верил в такую чепуху как судьба. Да и вообще на свете было мало такого, во что Багровый подрывник мог поверить. Зольф проводил взглядом темно-зеленый автомобиль, который молниеносно скрылся за поворотом, стирая шины об асфальт, на мгновение забыв, в каком положении сейчас находится. – Если хочешь убиться, только скажи – помогу, – немного грубый, низкий голос заставил подрывника резко повернуть голову через плечо, что кости хрустнули. Встретившись с алым взглядом афганца, мужчина позорно растерялся. – Живой? – с легким презрением уточнил Шрам, продолжая поддерживать подрывника, не спеша возвращать его полностью в нормальное человеческое прямоходящее вертикальное положение. Чуть стиснув зубы, Зольф дернулся из рук Шрама, выпрямляясь и отряхиваясь, словно упал в лужу, в грязь, в пыль, а не был только что в спасительных руках «коллеги». – Не думай, что «спасибо» тебе скажу, – пробурчал Кимбли, одергивая пиджак, поправляя на голове съехавшую набок шляпу и подхватывая с земли чемодан. – Твое дело, – хмыкнул мужчина, сложив руки на груди и внимательно рассматривая своего спасенного. – Ты же один из «Колизея», так? – Уже забыл? – нервно усмехнулся Кимбли, выпрямляясь в полный рост, и посмотрел с вызовом на своего спасителя. Уж лучше быть задавленным под колесами дешевого Шумахера из-за собственной невнимательности, чем быть спасенным руками того, кого обязан был прикончить. Какая низость! Гордость гневно рычит и скалится от унижения. – Кажется, мы не представились тогда, – удивительно спокойно произнес мужчина, протягивая руку. Подрывник замер на секунду, смотря на протянутую руку. Нет, его не удивили наколки у Шрама на руке, переплетающимся узором спускающиеся от самого плеча, и не мощная крепкая мускулатура, а удивило его спокойствие. Неужели он не знает, что это он, Зольф Джей Кимбли, чуть его не взорвал несколько дней назад? Или пока не догадывается? Или подозревает? Судя по поведению это так. Разумно взяв себя в руки, понимая, что чрезмерная агрессивность не уместна и даже весьма подозрительна, Зольф нехотя протянул руку в ответ. – Зольф Кимбли, – холодно произнес он и сжал руку в приветствии. – Шрам. «О, поверь, это я хорошо помню,» – хмыкнул про себя работник «Колизея», всегда запоминающий своих жертв в лицо. – Тебя подвести? – этот вопрос, мягко говоря, изумил минера, вновь ставя в откровенное замешательство. – А то ты совсем не видишь, куда идешь, словно шоры надел. – Но стоило Шраму с насмешкой произнести окончание своей мысли, Зольф мгновенно пришел в себя. – Это пусть Мустанг надевает, ему по фамилии положено, – раздраженно и ядовито ответил Багровый, оглядываясь в подозрении. – С чего вдруг такая любезность? – Мы вроде как напарники теперь, – напомнил неожиданный спаситель и кивком головы показал следовать за ним. С жутким сомнением и нежеланием подрывник пошел следом. Что может означать эта встреча? Он следит? Или, правда, случайно оказался по близости и тоже пришел сюда, чтобы получить задание? Зайдя за угол, Кимбли увидел черный джип, брат близнец того, который теперь не подлежит восстановлению. Даже номер схож, только одной цифрой отличается. Еле сдержавшись, чтобы не ухмыльнуться, минер изобразил на лице холодное безразличие. Уж он знает, где в этой машине слабое место. Выключив сигнализацию, Шрам открыл дверь перед Зольфом. Какая вежливость, вы подумайте! Всего-то надо было чуть коньки не отбросить перед ним. Даже тошно и противно. – Поедешь или брезгуешь? – спокойно поинтересовался спаситель. Неловкая ситуация. Неловкая тем, что не знаешь, как на неё реагировать, как отвечать и как себя поведет себя водитель, хозяин машины при том или ином ответе. Решив, что отказываться уже бесполезно и трусливо, подрывник, коротко пожав плечами, сел в машину с неприятным осадком досады и раздражения, и не спуская глаз с афганца. А Шрам не торопился садиться в машину. Мужчина стал внимательно оглядывать машину и вокруг неё. То заглянул под днище джипа, то присел около колес. Затем обойдя машину, афганец стал внимательно проверять трубу глушителя и горловину бензобака, а далее стал смотреть на замки в дверцах. – В чем дело? – иронично поинтересовался Кимбли, про себя откровенно забавляясь от действий хозяина джипа. – Проверяю, есть ли следы взлома или постороннего вмешательства... – тихо произнес мужчина, осматривая территорию вокруг машины цепким взглядом. – Для чего? – тихо рассмеялся минер, прекрасно понимая, на самом деле, почему так беспокоиться его водитель. Проклятие, как же сложно сдержать дрожь от распирающего хохота, который с титановым усилием Багровый подавлял. Но видя эти потуги, эту внимательность, это было почти невозможно. Однако внемля принципу Грида: нет ничего невозможного – Кимбли продолжал изображать из себя дурака. Шрам укоризненно взглянул на пассажира, словно желая сказать: ты же сам убийца и не можешь догадаться? – Я проверяю: не заложена ли в машину бомба. – О, и поэтому меня первым сюда посадил? – усмехнулся Зольф, снял шляпу и стал ею поигрывать в руках, выражая наигранную беззаботность. Афганец не ответил. Проверив в последний раз все вокруг и не найдя посторонних предметов, наконец, мужчина сел в машину, смело хлопнув дверцей. – Ну что? Не взорвемся? – снова иронично поинтересовался подрывник, продолжая крутить в руках свою шляпу. – Нет, я внимательно все проверил: земля у колес не вскопана, грязь с днища не осыпана, посторонних и подозрительных предметов вокруг машины нет, – спокойно отчитался Шрам, заводя джип. – Можем ехать. Кимбли с трудом подавил желание сказать: надо было проверить в салоне, но прикусил себя за щеку в самоконтроле. Это может выдать его. – Куда тебя вести? – спросил Шрам. Кимбли тихим спокойным голосом произнес свой адрес, смотря индифферентно в окно. – Соседи. Василеостровский район, – констатировал водитель, разворачивая машину. – А ты где живешь? – спросил в ответ, и так прекрасно зная ответ, но поддерживая хоть немного беседу. – Петроградский. – Тогда не соседи, а конкуренты. – Вечные ссоры двух районов, кто старше и у кого история богаче? – Да. – Я так и понял. Всю дорогу мужчины молчали, лишь изредка переглядываясь друг на друга. Подрывник чувствовал, что словно через себя переступал. Сложно было себя контролировать при афганце, а ведь ещё предстоит завтра целый день. Даже страшно подумать... Наконец, автомобиль остановился у подъезда дома. Одновременно повернулись друг к другу. Рука минера легла на ручку дверцы, надавила и открыла её. Взгляд огня и льда встретились. – Завтра. На вокзале. В двенадцать, – точно, лаконично, содержательно и кратко произнес Шрам. – Опоздаешь – один уеду, – фыркнул Зольф, выйдя из машины, прихватив второй рукой шляпу и чемодан, а затем хлопнув дверцей автомобиля. Медленно отступая назад, Кимбли внимательно смотрел в лицо Шрама, который в свою очередь смотрел на своего навязанного «напарника» через открытое окошко. Оба не знали, что сказать, что спросить. Один сдерживал раздражение, а второй прямой вопрос. Вскоре афганец кивнул, отвернулся и снова завел мотор. Минеру оставалось только проследить тяжелым взглядом отъехавший автомобиль. Над головой раздался пронзительный громкий крик чайки. Кимбли, оторвав взгляд от удаляющегося джипа, взглянул, как огромная морская чайка, гоняя ворон с ближайшей помойки, спорхнула вверх и, размахивая огромными серо-белыми крыльями, взлетела на крышу соседнего дома, оповещая об этом весь двор своим громким, пронзительным и резким птичьим голосом. Не обязательно быть орнитологом с цепким взглядом и отличной памятью на все виды птиц, на места их ареала, на их пищевые предпочтения, и так далее. Можно быть просто наблюдательным человеком, умеющим анализировать, чтобы понять, что эта птица здесь гостья, которую тут никто не ожидал. Большая чайка. В Питере таких нет. Отбилась от стаи? Что-то привлекло её здесь? Улетела из зоопарка? Вариантов масса. Чтобы это могло значить? Будучи человеком не суеверным и в Бога не верующим, Кимбли флегматично пожал плечами и, в последний раз взглянув на чайку и в сторону, куда уехал Шрам, пошел в сторону своего дома, который, на самом деле, был в целом квартале от этого места. *** Не нужно быть гением, экстрасенсом, чтобы понять, что завтра Кимбли предстоит общее задание со Шрамом. Почти впервые за всю свою жизнь подрывник не знал, что делать. Эта ситуация откровенно ставила его в тупик. Минер смотрел в окно, обдумывая завтрашний день. Взорвать Шрама в безлюдном месте: Честно? Очень хочется. Но задание останавливает. А может, Кинг Брэдли специально дал это совместное задание, чтобы, наконец, устранить воскресшего бунтаря? Но тогда бы он выслал детали задания ему, Кимбли, а не Шраму. Почему? Кимбли продолжает стоять у окна, облокотившись на подоконник, и задумчиво смотреть на улицу. Люди с десятого этажа кажутся такими маленькими, как муравьи. Ходят туда-сюда, то торопятся, то просто гуляют. С высоты люди такие ничтожные.… Сзади в тишине комнаты Зольф слышит, как тихо, вкрадчиво звякают браслеты на запястьях Грида, бесшумно старающегося подойти к подрывнику. Затем тихое бренчание замолкает, и минер слышит как совсем близко, сразу за его спиной, москвич еле слышно вздыхает. Просто стоит за спиной своего бывшего подчиненного и смотрит, Кимбли чувствует этот взгляд, осторожно скользящий по плечам, по лопаткам, по пояснице. И больше ничего. Нет попыток снова резко развернуть к себе, обнять со спины, даже просто положить руку на плечо. Ничего, абсолютно. Багровый долго ничего не говорит, словно игнорируя присутствие Жадности за спиной, но вскоре он произносит: – Я завтра уезжаю. – Надолго? – в одном этом слове смешалась вся палитра чувств: и досада, и обида, и недовольство, и грусть, и волнение, и надежда. Знаешь, Грид, ты можешь быть таким эмоциональным, что сам порой этого не замечаешь. Пытаешься строить из себя непробиваемую скалу, жить одними потребностями, желаниями, но чувства тебя все равно догоняют. Когда это происходит, они дают тебе смачного пинка, и ты ничего не видишь, ни слышишь и не понимаешь, что происходит вокруг... – Я могу и не вернуться, – спокойным голосом, словно говорит о совершенно простых, банальных вещах. – Вернешься, – с какой-то уверенностью произнес Грид, разворачиваясь и отходя от минера. Вслушиваясь в отдаляющиеся шаги, подрывник закрыл глаза, тихо вздохнув. Как знать, Грид. Как знать...