Осознание

Глава 21.       Убедившись, что безумец больше не представляет никакой опасности, Эдвард оставил его валяться на полу, переключив все свое внимание на Алису, все еще так и сидевшую у стены около раздаточной и слабо понимавшую, что сейчас происходит.       - С тобой все в порядке? – именно она осталась жива, что не могло не рождать в его сознании подозрения, но, стоило только посмотреть в ее глаза, как все лишние вопросы исчезали так же быстро, как и появлялись. Это была Алиса… его Алиса, которую поклялся защищать. В этот момент захотелось ее обнять и успокоить, но стоило только подойти к ней, как напуганная девушка еще сильнее вжалась в стену, не узнавая его. Конечно, ведь в этой реальности Эдварда не было, Алиса тут видит его впервые, эта мысль слишком запоздало появилась в мозгу. Эмоции, бесновавшиеся внутри после всего увиденного здесь, мешали мыслить логически, сбивая рассуждения и заставляя действовать опрометчиво. Опомнившись, что перед ним, получается, совсем незнакомый человек, Эдвард сразу отступил на шаг, сохраняя дистанцию, - Я никак не хочу тебе навредить. Успокойся…       - Кто ты? – девушка все еще смотрела на него испуганными глазами, время от времени озираясь в поисках выхода. Сложно даже представить, что она пережила за те дни, пока безумец буйствовал в этом лагере, убивая без разбора всех ее друзей и знакомых, так что нет ничего удивительно в том, что не верила еще одному неожиданно появившемуся пионеру, - Я не помню тебя…       - Зато я тебя помню, Алиса, - Эдвард присел перед ней, протянув руку, - Не бойся меня. Может быть, и могу кому-то причинить вред, но только не тебе. Просто поверь мне, пожалуйста… - он продолжал держать руку протянутой к девушке, говоря спокойным и ласковым тоном, стараясь не делать резких движений. И эта Алиса все-таки решилась, ее маленькая ладошка осторожно легла ему в ладонь, после чего помог ей встать и притянул к себе, прижав к груди двумя руками, счастливый, что во всей этой бойне выжила именно эта девушка. Алиса, даже не сопротивлявшаяся, стоило только ее обнять, просто разрыдалась ему в рубашку, резко и неожиданно сломавшись, выплескивая из себя все накопившееся за эти дни. В конце концов, она сама всего лишь еще ребенок с совсем детским восприятием мира, не оскверненном ужасами войны, к которым сам Эдвард давно привык и способен воспринимать их как нечто обыденное, и удивительно только, что не сломалась раньше от всего увиденного и пережитого.       - Все хорошо… Все закончилось, - шептал ей на ухо, гладя по волосам, когда девушка, вцепившись в него двумя руками, с ревом и слезами кричала ему в рубашку, выбрасывая из себя весь пережитый страх, отчаяние, горе от потери друзей и ужас от происходящего в лагере, - Не надо больше бояться.       - Я не знаю, почему он все это делал, - немного придя в себя, пробормотала Алиса, не отцепляясь от него, - Он просто пришел и начал всех убивать… Ребята его хотели остановить… А он их топором… За что? – и снова срывалась в плач. Здесь бессмысленно было даже пытаться что-то объяснить, и Эдвард мог только надеяться, что девушка когда-нибудь сможет забыть все пережитое.       Наконец-то найдя, за кого можно ухватиться, девушка, моментально расклеившись, уже была не в состоянии даже самостоятельно идти, ослабев от нервов и плача, опустошившего ее, так что пришлось взять ее на руки и отнести на кухню, единственное место, где не было трупов и крови. И там, посадив на стол, Эдвард, смог ее немного успокоить, гладя по волосам и говоря ласково и нежно, как с маленьким ребенком.       - Он уже четвертый день на нас охотился… - всхлипывая и вцепившись в его руку, выдавила из себя Алиса, - Мы до этого с Леной вместе прятались, но вчера ночью Лена сказала, что попробует добраться до столовой. Я ее отговаривала, но она сказала, что очень голодная… и так и не вернулась… А сегодня я решилась… А он здесь ждал… и ее, наверное, тоже… - слезы снова потекли из глаз, но напоминание об этом безумце заставило Эдварда еще подумать, что довольно глупо оставлять его одного без присмотра в помещении столовой. Вполне мог прийти в себя и попытаться снова сделать какую-нибудь глупость, от сумасшедших можно ожидать всякого.       - Останься пока здесь, - попросил девушку, стерев с ее щеки слезинку большим пальцем, - Я вернусь через несколько секунд. Хорошо?       - Хорошо, - девушка нервно кивнула, - Только… - судорожно сглотнув, добавила Алиса, покраснев даже в такой ситуации, - только недолго. Я… Я боюсь снова остаться одна… - не сразу даже получилось освободить руку, девушка продолжала держаться за него с такой силой, словно боялась, будто он сейчас исчезнет, но все-таки освободившись, еще раз погладил ее по голове и улыбнулся.       Вернувшись в помещение столовой осторожно закрыв за собой дверь, Эдвард обнаружил, что над все еще валяющимся без сознания безумцем среди перевернутых столов уже стоит Пионер, задумчиво почесывая подбородок и внимательно разглядывая свою точную копию.       - Что нашел интересного? – бросил ему Эдвард, подходя ближе и вставая рядом. Кровь из раны на руке этого Семена все еще продолжала идти, видимо, осколки кости зацепили вену, распоров ее минимум в одном месте, и постепенно рядом с телом уже начинала собираться лужа.       - Знаешь, если он умрет, неделя начнется сначала, - сообщил ему Пионер задумчивым голосом, - и я совершенно не представляю, что будет, если мы в этот момент еще будем находиться в этом лагере… - даже пожал плечами, но по интонации понятно, что совершенно не хочет проверять такие вероятности на практике.       - В ближайшее время еще поживет, - покачал головой Эдвард, вытаскивая из шорт Семена ремень и приспосабливая его как жгут несколько выше раны, останавливая кровотечение, - Я хочу еще задать ему несколько вопросов… И я не уверен, что хочу, чтобы он хотя бы еще раз попал в «Совенок»…       - И как же ты это сделаешь, мне интересно? Вышвырнешь его обратно в реальность? – Пионер разочарованно покачал головой, - Если бы такое было возможно, то меня бы здесь давно уже не было. Из этого лагеря невозможно выбраться, только если перейти на новый круг и больше ничего.       - Есть и другие возможности не допустить подобного, - невозмутимо добавил Эдвард, пожав плечами, - Исходя из наложенных ограничений, у нас все равно есть возможность достигнуть желаемого. Надо только знать, где искать, - усмехнувшись, более жестким тоном приказал Пионеру, - оставайся здесь и присмотри за ним. Когда начнет приходить в себя, скажешь мне. Понятно?       - Понятно, - Пионер кивнул, - Что, жива девчонка? Или как остальные? – на этот вопрос Эдвард даже не стал отвечать. Его непробиваемый цинизм, кажется, уже невозможно исправить, равно как и не получится заставить Пионера видеть в населении «Совенка» хоть кого-то, кроме кукол, какими уже привык их воспринимать.       Алиса все так же сидела, на том месте, где ее оставил, и испуганно дернулась, когда Эдвард приоткрыл дверь, снова заходя внутрь. Только увидев, что это снова он, обрадованно улыбнулась и попыталась слезть со стола, но тут же покачнулась, то ли уже находясь на грани нервного истощения, то ли от усталости и недосыпа, то ли от всего сразу. Эдвард подхватил ее и снова посадил на стол.       - Все хорошо? – девушка не сразу отпустила его руку и просто следила за ним взглядом, пока Эдвард рылся по полкам кухни в поисках чего-нибудь съестного. За четверо суток большинство продуктов не успело испортится, хотя хлеб и булки основательно зачерствели и местами даже покрылись плесенью. Обнаружив в холодильнике замороженные котлеты, вытащил их наружу, бросив на стол.       - Все отлично, - ободряюще улыбнулся девушке и с большим сомнением на лице повернулся к плите, пытаясь разобраться, как она действует, - Ты ведь голодная? – Алиса сначала отрицательно покрутила головой, но потом, когда Эдвард, оставив это газовое чудовище, посмотрел на нее недоверчивым взглядом, все-таки кивнула. Понимающе кивнув, снова отвернулся к плите в поисках кнопки зажигания и попросил, - Пока я тут занят попытками хоть что-то приготовить на этом доисторическом монстре, и если тебе не сложно, можешь рассказать, что произошло в лагере с первого дня…       Девушка кивнула и, опустив глаза в пол, тихим голосом попыталась рассказать, что здесь происходило последние дни, с трудом борясь с собственными воспоминаниями. Первые две недели в лагере прошли совершенно спокойно, как и в прошлые смены, но потом приехал этот парень. Кто он, откуда и как именно здесь появился, Алиса не знала, хотя думала, что приехал на автобусе. Славю, наверное, убил первой, этого Алиса не видела, ее труп нашла только вечером, когда пытались с еще несколькими пионерами сбежать из лагеря. Здесь ее рассказ Эдварда заинтересовал уже больше, особенно на том моменте, когда девушка говорила, что сколько бы и куда они не шли, по дороге или через лес, даже стараясь придерживаться компаса, потом все равно возвращались к воротам «Совенка». Зацикленное пространство, как он и подозревал с самого начала, хоть и не стал произносить свои сомнения вслух. Отдельный фрагмент мира, закрученный сам в себя, сохраняющий все те моменты, что и происходили в реальности, вроде приезда служащих и работников, телефонной связи при разговорах, что происходили в те дни, какие альфа-мир откопировал, но отсутствие радио и связи при попытках наладить новые соединения. Мир был абсолютно реален, но только в тех моментах, которые не нарушали устоявшийся ход событий. Стоило только пытаться сделать что-то, выходящее за эти рамки, как тут же можно упереться в жесткие и непробиваемые границы. Вроде попыток выйти за отмеченные пределы.       Все-таки обнаружив, как включать плиту, и что огонь надо зажигать спичками, поставил на конфорку первую попавшуюся сковороду и вывалил на нее замороженные котлеты. Как их готовить, не представлял совершенно, что такое микроволновые печи или автоварки здесь, кажется, не знали, но всегда можно экспериментировать. Котлеты почти сразу же задымились на раскаленном металле, и тогда залил все маслом, обнаруженным в одном из шкафов, и уже вскоре запахло жареным мясом, хотя он все еще поражался собственному идиотизму.       Алиса тем временем продолжала рассказ. Семен, как только появился, прошелся по лагерю, убивая каждого на своем пути, но крики его жертв уже вскоре подняли панику во всем лагере. Пионеры разбегались и прятались, кто-то пытался вооружаться, но остановить его казалось невозможным. Алиса плохо знала, что происходило в эти часы, вожатая собрала всех, кого нашла, в столовой, в том числе и ее с Леной. А потом Семен пришел уже в столовую, вооруженный пожарным топором. Попытавшуюся остановить его Ольгу Дмитриевну зарубил сразу же, а дальше... Дальше она тоже плохо помнит, только то, как выпрыгнула через кем-то выбитое окно. Прятались от Семена, каждый день слушая крики его новых жертв. Утолив первую жажду к убийству, он специально издевался над каждым, кого ловил, убивая как можно мучительнее… Дальше Алиса продолжать не могла, да и не требовалось.       - Все закончилось, - улыбнулся Эдвард, обняв ее, когда снова чуть не сорвалась на рыдания, - Теперь все закончилось. С тобой все будет в порядке. А пока поешь… - он выложил на тарелку несколько собственноручно приготовленных котлет, какие, кажется, все равно умудрился пережарить, но, ничего прежде никогда не делал. Даже на фронте любая готовка состояла из распаковывания саморазогревающихся пайков, - Уж прости, что на скорую руку слепил.       - Спасибо, - улыбнулась девушка. Вид и запах горячей еды после пережитого на некоторое время заставил забыть ее обо всем остальном, но Эдвард заставил ее взять вилку с ножом и аккуратно все разрезать. Голодный человек, накинувшись на еду, может получить осложнения, и поэтому лучше будет, если есть аккуратно, чтобы организм успевал все переварить. Девушка почти не сопротивлялась, только смотрела на него благодарными глазами, а потом за ней было очень приятно наблюдать, как она , неуклюже ковыряя котлеты ножом и вилкой, ест, так что Эдвард даже никак не мог убрать улыбку с лица.       - Он в себя приходит, - на кухню заглянул Пионер, чем тут же напугал Алису, чуть не свалившуюся со стула и выставившую в его сторону вилку как хоть какое-то препятствие. Точная копия того Семена, что напал на лагерь, да и с соответствующим выражением лица, из-за чего девушка подумала, что это опять все тот же маньяк.       - Не бойся его, - успокоил девушку Эдвард, почти трясущуюся от страха, - Этот, - специально сделал упор на первом слове, - Тебе ничего не сделает, ешь спокойно. А ты, - повернулся к Пионеру, - пройдешь со мной. Посмотрим, что наш приятель нам поведает. Заодно и решим, что с ним делать дальше. Вернувшись в столовую, оставив девушку одну, они вдвоем дошли до лежащего в крови Семена, с совершенно безумными глазами, стрелявшими взглядами во все стороны. Кем бы ни был этот безумец, но он все же оказался крепким, довольно быстро придя в себя, пусть боль в сломанной руке и не давала ему подняться на ноги, хоть и пытался. Заметив приближение Эдварда, сразу заторопился, пытаясь хотя бы сесть, но снова неудачно.       - Кто ты такой, черт тебя возьми?! Кто ты такой?! – почти закричал, но Эдвард в ответ только ударил его ногой в живот, обрывая вопросы и заставляя снова стонать от боли. Скрутившись, Семен случайно облокотился о поврежденную руку и повалился на пол, взвыв от боли.       - Сейчас ты отвечаешь на вопросы. Если твои ответы будут меня устраивать, тебе будет больно, - разъяснил ему, присаживаясь на стул перед этим безумцем, - Если же будешь пытаться молчать или врать, то тебе будет намного больнее, чем сейчас.       - Да кто ты такой, мать твою?! Что ты делаешь в моем лагере?! – почти заревел безумец, пытаясь справиться со сломанной рукой и сделать хоть что-то, но Эдвард опять ударил его в лицо, и так залитое кровью из разбитого носа, прерывая поток вопросов.       - Здесь вопросы задаю я, ты только отвечаешь, - еще раз напомнил, не желая возиться с ним долгое время, равно как и не желая видеть в нем хоть что-то человеческое, - Больше тебя ничего не касается. Итак, приступим…       Эдвард требовал от него только рассказ обо всем произошедшем, со всеми интересующими его подробностями. О том, как оказался в «Совенке», сколько здесь находится, когда вспомнил, что здесь не впервые, и обо всем подобном. Сначала Семен не хотел отвечать, но несколько ударов по болевым точкам организма заставили его быть более сговорчивым, но потом пришлось его снова успокаивать, чтобы перестал кричать от боли. В принципе, его рассказ не сильно отличался от рассказа самого Пионера, та же самая безумная ненависть к этому лагерю и ко всему его населению. Проявилась после того, как во время одного из витков не стал садиться в автобус в конце недели, а потом, заснув где-то в лагере, снова проснулся в его салоне, но уже с постепенно проявляющимися воспоминаниями о прошлых витках. Пытался найти выход, сбегал из лагеря, но каждый раз снова в него возвращался, самоубийства, допросы девочек и многое подобное, характерное для постепенно сходящего с ума человека. Этот лагерь вырезал не в первый и даже не в десятый раз, просто не находя других способов хоть как-то успокоить клокочущую в нем ненависть.       - Давай! Убей меня! – хрипел этот безумец в конце разговора, - Убей!!! Я все равно проснусь в этом чертом автобусе снова! Снова! И снова их всех перебью! И снова, и снова, и снова!!! Это никогда не закончится!       - Закончится, - пообещал Эдвард, вставая, - Я не могу позволить тебе появиться в этом лагере хотя бы еще один раз, - кажется, впервые с начала их разговора Семен удивился, глядя на спокойно рассуждающего собеседника.       - И как же ты предлагаешь от него избавиться? – поинтересовался Пионер, не обращая на самого пленника никакого внимания, все время допроса стоявший рядом - Убив его, ты только вернешь его к началу, а просто оставив… он все равно истечет кровью через несколько часов. А если даже и выживет, то в конце недели все равно все начнется сначала.       - Я возьму его с собой, - спокойным тоном ответил Эдвард, оторвав взгляд от Семена и посмотрев на Пионера, - по меньшей мере, там, под моими присмотром точно никому не сможет причинить вреда. За это могу ручаться.       - Что? – удивился Пионер, но потом только рукой махнул, - Хотя ладно, даже не буду пытаться тебя понять. Твори, что хочешь… Тогда бери его за руку…       - Подожди, - остановил его Эдвард, - Я не оставлю Алису здесь одну.       - Ты дурной? – Пионер только головой покачал, окончательно поражаясь ходу мыслей Эдварда, - Мало того, что забираешь отсюда одного психа, так еще хочешь двух Алис в одном лагере? Ты хоть представляешь, что будет?       - Если говорить честно, то без малейшего понятия, - Эдвард развел руками, не собираясь даже думать по этому поводу. Даже пусть эта Алиса всего лишь копия его Алисы, все равно не заслужила такого, чтобы до конца недели оставаться одна в лагере, полном мертвых тел, - Только я не оставлю эту девушку здесь одну в окружении кучи трупов, чтобы она тут совсем с ума сошла. Возьму ее с собой и будь, что будет. Пару попаданцев в одном лагере матрица «Совенка» выдерживает, так что ничего с ней не случится от двух Алис. Здесь я ее одну не брошу, и этот вопрос даже не обсуждается! – Пионер только раздраженно руками взмахнул, но спорить дальше не стал.       Вернувшись на кухню, Эдвард обнаружил, что девушка, с крайне напуганным выражением лица все еще сидела на своем месте, так и не закончив с котлетами, но продолжая держать в руках вилку с ножом, готовая защищаться от любого, кто зайдет в дверь. Увидев его возвращение, облегченно вздохнула и отложила столовые приборы в сторону.       - Я слышала крики, - тихо сказала Эдварду, словно извинялась, - думала, что-то случилось…       - Просто этот парень оказался не очень разговорчивым, но мне от него кое-что надо было узнать, - пожал плечами в ответ и взял ее за руки. Девушка даже не думала сопротивляться, глядя на него как маленький щенок, полностью доверяя себя и свою жизнь, от чего в сердце что-то екнуло, другого слова просто не мог подобрать для описания творившихся внутри эмоций. Эдвард скромно улыбнулся, - Алиса, в этом лагере я тебя одну не оставлю. И поэтому сейчас ты пойдешь со мной, хорошо? С тобой теперь ничего плохого больше не случится, - она кивнула и попыталась встать, но все еще сказывалось нервное напряжение и все пережитое, и сразу же пошатнулась. Если бы ее не подхватил Эдвард, то могла бы и упасть.       - Так не пойдет, - он усмехнулся и подхватил ее на руки. Девушка сначала испуганно пискнула и обхватила ему шею, но он почти не чувствовал ее веса, зато вполне ощущал, как девушка дрожит, отходя от пережитого шока и ужаса. Даже если не считать всех смертей в этом лагере, за одно то, что этот Семен заставил пережить Алису, уже заслужил самой мучительной смерти.       - Я… я сама… - сначала пискнула Алиса, дернувшись, но только крепче ее прижал, не давая возможности снова встать на ноги.       - Сиди уже смирно, - сказал ей со смехом, пинком открывая дверь из кухни, - Закрой глаза и ни на что не смотри. Я скажу, когда можно будет, - не стоило даже объяснять, зачем это надо, девушка и так все поняла, зажмурившись и ткнувшись лицом ему в грудь. Пионер только изобразил презрительную гримасу, когда их увидел, а попытку безумца что-то сказать по этому поводу Эдвард прерывал еще одним ударом ноги. Опустив Алису на ноги, но так и не разрешив ей открывать глаза, освободив одну руку, схватил этого Семена за шкирку и кивнул Пионеру. Тот, все так же презрительно смотря на Эдварда, кивнул в ответ и прыгнул.       Из-за того, что тащил за собой так много народа, прыжок прошел даже длиннее, чем обычно, Эдвард почувствовал, как Алиса испуганно вскрикнув, вцепилась в него, не понимая, что происходит, а сошедший с ума Семен только хохотал в голос без перерыва, правда, недолго.       Снова они глаза открыли только перед воротами «Совенка», уже погрузившимся в глубокую ночь. Видимо, пока Эдвард вместе с Пионером скакал между различными лагерями, здесь время тоже не стояло на месте, и день уже успел подойти к своему логическому завершению, сменившись ночью. Наверное, Ольга Дмитриевна будет вне себя за то, что Эдвард за весь день так и не появился в лагере.       - Эй, а этот псих где? – задал удивленный Пионер вопрос, не обнаружив пленника и оглядываясь по сторонам. Естественно обратился к Эдварду, все так же стоявшим с девушкой на руках, но в ответ только получил хмурую улыбку.       - Я его отпустил, - пожал плечами, усаживая Алису на траву, все еще ничего не понимавшую. Для нее не было никакой разницы между тем «Совенком», что сейчас видела, и тем, из которого ушли, удивлялась только тому, что день на ночь сменился.       Эдвард отпустил Семена в момент прыжка, вытащив из его лагеря и дождавшись, когда тоннель на той стороне закроется, но не дав перейти в другой, оставив в пространстве между мирами как в тюрьме, откуда уже не сможет выбраться, не зная и не понимая происходящего. Только так Эдвард мог убедиться, что этот безумец снова не появится ни в одном «Совенке» и не устроит ничего подобного в очередной раз, не причинит никому больше вреда и боли. Пионер, уже успевший кое-что понять обо всех лагерях, даже отступил на шаг, пораженный этим фактом и наверняка представляя, что может ждать душу, застрявшую в пустоте между мирами. И даже его такая перспектива пугала.       - Можешь быть свободен на сегодня, - отпустил его Эдвард, не желая обсуждать свой выбор, - Я тебя вызову, если еще будешь нужен, - Пионер даже говорить ничего не стал, сразу же исчезнув. Кажется, унесся в свой родной лагерь, в материальное тело, тоже усваивать все произошедшее за этот день. А сам Эдвард полностью сосредоточился на Алисе, пребывавшей в состоянии легкого шока.       - Все нормально? – поинтересовался у девушки, сидевшей на траве около статуи пионера с трубой, - Как себя чувствуешь? – Алиса испуганно смотрела по сторонам, словно боялась, будто откуда-то может выскочить еще один маньяк с ножом, попытавшись их обоих убить.       - Странно… - она неуверенно посмотрела на Эдварда, - как-то… пусто… Я словно… легкая… - девушка взяла его за руку, но в этот момент и его самого как током ударило. Алиса сейчас бледнела буквально на глазах, и если в первые секунды после их появления здесь особо заметно не было, то сейчас она с каждой секундой становилась все менее материальной, словно растворяясь в воздухе.       - Что?! Нет! Стой! – вырвалось у Эдварда, когда он попытался схватить девушку, но руки просто прошли сквозь нее как сквозь туман. Девушка испуганными глазами смотрела на него, запаниковав и открывая рот, будто пытаясь что-то сказать, но слов не было слышно. В последний момент буквально кинулась к нему, но окончательно растаяла в воздухе прежде, чем Эдвард успел что-то предпринять, даже просто вспомнить, что нужно делать в таких случаях, с какими сам никогда прежде не сталкивался.       Он просто смотрел на то место, где еще пару секунд назад сидела девушка, которую едва успел спасти от сумасшедшего маньяка, убивавшего всех без разбора, пытаясь понять, что происходит. И никак не мог поверить, что снова виноват в смерти еще одного человека, только доверившегося ему и поверившего в то, что рядом с ним будет в безопасности. Не учел всех вариантов и возможностей, слишком много взяв на себя ответственности, посчитав, что понимает этот лагерь.       В бессилии ударил кулаком по земле, чувствуя, как груз вины снова наваливается на плечи. Сколько всего здесь произошло и еще может произойти, но никогда не сможет воспринимать этих девушек как простых копий, не имеющих души. Достаточно просто раз посмотреть в их глаза, чтобы убедиться, что это такие же живые люди, как и все прочие, точно так же могут радоваться и смеяться, любить и бояться… Ему доверилась всего лишь одна, но и той не смог помочь, погубив ее всего лишь одним быстрым решением. Вырванная из своей копии «Совенка», она не смогла адаптироваться в другом, где уже была еще одна Алиса. И эта мысль в один момент пронзила его сознание, заставив вздрогнуть от неожиданно накатившего чувства страха. Он притянул сразу два заряда в одно место, сам не представляя, что может из этого произойти, поставив под угрозу сразу двоих.       Даже не до конца соображая, что могло случиться уже в этом «Совенке», бросился бегом к домику Алисы, сорвавшись с места. Ночной «Совенок» встретил его привычной тишиной и пустотой, но сейчас почему-то его пугавшей. На полной скорости пробежав площадь, где все еще работали уличные фонари, свернул в неосвещенную аллею, с ровными рядами ничем не освещенных домиков со спящими пионерами внутри. И только в домике Алисы горел свет, от чего сердце Эдварда сразу забилось чаще от самых плохих мыслей, какие-то моментально полезли в голову, вызывая в воображении самые ужасные картины. Подбежав к двери, едва успев остановится и не врезавшись в нее, услышал с другой стороны знакомый, почти истерический плач и тонкий щебет Ульяны, пытавшейся что-то сделать.       - Откройте дверь! – застучав кулаком так, что хлипкая конструкция затряслась под ударами, потребовал Эдвард, слишком напуганный и встревоженный, чтобы помнить о правилах этике, - Откройте!       - Кто там? – с другой стороны тихо пискнула Ульяна, сама напуганная всем происходящим посреди ночи и не понимавшая, что надо делать.       - Ульяна! Открой чертову дверь! – потребовал Эдвард, - Или я сейчас ее вышибу, Небом клянусь! Считаю до трех! Три! – уже действительно собирался выбивать дверь, но замок щелкнул, и в проеме показалось испуганная мордашка рыжей девчонки с круглыми от страха и удивления глазами. Даже не дав ей и слова сказать, зашел внутрь, волнуясь только об одной девушке.       Алиса была здесь, никуда не исчезла, от чего уже Эдвард облегченно вздохнул, но выглядела далеко не самым лучшим образом. Сжавшись и забившись в уголок кровати, она никак не могла успокоиться, крича от непонятного страха с совершенно шальными глазами, как у наркомана в момент действия полученной дозы адреналинового наркотика, и из носа и ушей у нее сползали тонкие кровавые дорожки, появившиеся как после резкого перепада давления.       - Я не знаю, что случилось! – пискнула Ульяна ему в спину, - Она проснулась среди ночи и начала кричать. И никак успокоиться не может! С ней все в порядке?       - Алиса! Алиса, это я! – Эдвард попробовал подойти к ней, но она, глядя на него какими-то безумными глазами, попыталась отбиться от него руками и ногами, кажется, даже сама не понимая, что происходит. Заметив приближение человека, крепко сжала глаза и, тряся головой, как заклинание повторяла лишь одно слово «нет!», отбивалась всеми силами, но Эдвард, слишком за нее боявшийся, не стал отступать и, будучи гораздо сильнее и не боясь получить несколько ударов, скрутил девушку и крепко прижал к себе, - Успокойся! Успокойся! Это я! Все хорошо! – только и повторял тихим голосом, пока она пыталась вырваться, молотя своими кулачками его по плечам и рукам. А потом, без какого-либо предупреждения, просто сломалась, обмякнув у него в руках и, уткнувшись лицом в грудь, истерически зарыдала, со всхлипами, судорожным втягиванием воздуха и совершенно расклеившимся видом.       Ульяна испуганно смотрела на Алису и Эдварда, не понимая, что происходит, а до него только сейчас дошло, что на девушках и одежды почти нет, только легкие ночные рубашки, у Ульяны еще и с той же вездесущей надписью «СССР». Ситуация выглядела, по меньшей мере, пикантной, но сейчас ему было просто не до рассуждений о приличиях. Пока Алиса рыдала ему в грудь, сам пытался понять, что же произошло. Появление второй ее копии в «Совенке», получается, ударило и по ней, но, кроме вызванной истерики и временного помутнения сознания, других изменений не видел. Если это все, то, можно сказать, еще легко отделался, не получив куда более тяжелых последствий.       - Я не понимаю! – вдруг пискнула Алиса, крепче вцепившись в Эдварда, словно в последнюю опору, несколько успокоившись, - Я ничего не понимаю! Все слишком перепутано… что происходит…       - Ты меня помнишь? – спросил ее, одной рукой взяв за подбородок и подняв ее заплаканное лицо так, чтобы посмотреть ей в глаза, - Помнишь меня? Кто я такой? А кто ты такая, помнишь?       - Эд… - моргнула девушка, всхлипнув, - а я… Алиса… Двачевская…       - Вот, уже хорошо, - он улыбнулся и осторожно погладил ее по волосам, кивнув еще и Ульяне, тоже облегченно вздохнувшую, когда Алиса снова заговорила своим голосом. Поправив ее короткую прическу, Эдвард снова посмотрел на девушку у себя в руках и спросил, - Что случилось? Кошмар?       - Не понимаю, - Алиса покачала головой, пытаясь собраться с мыслями, - Я не понимаю, что произошло…Я помню как кто-то ворвался в лагерь и начал всех убивать… Это было так страшно… Я словно сама это видела… Так все реально… Мне было так страшно… - Эдвард просто обнял ее крепче, чувствуя, как лихорадочно стучит ее сердечко и как саму девушку чуть ли не трясет. Теперь уже ситуация становилась понятнее. Копия Алисы, что он привел из разоренного лагеря, никуда не делась, она соединилась с этой Алисой, воспоминания объединились и теперь девушка помнит сразу два лагеря, две разные памяти со столь разными событиями. И, исходя из такого положения дел, абсолютно понятна и такая истерика, слияние не могло пройти безболезненно, тем более, без предупреждения, и только теперь, когда первый стресс прошел, она уже могла более или менее осознанно воспринимать все то, что теперь творилось у нее в голове.       - Все прошло, сейчас все хорошо, - попытался успокоить девушку, напоминая о более приятных моментах, что с ней происходили, - Лучше вспомни, как вы меня с Мику до полусмерти защекотали, или как мы с тобой танцевали. Помнишь ведь? – он улыбался девушке, пережившей сейчас то, что мог вытерпеть и далеко не каждый взрослый человек. И виноват в этом был только он один, сейчас с ужасом понимающий, что ведь могло случиться все и гораздо хуже. Эмоции действительно закрывают логику, не давая правильно мыслить, но, с другой стороны, неужели он бы смог оставить девушку одну в вырезанном лагере среди тел ее друзей и товарищей? Почему-то вдруг подумал, что если бы не было этих дней в лагере, то поступил бы так, не задумываясь, но «Совенок» действительно его изменил.       - Я тебя помню… - пробормотала Алиса, - Там… где убийца… Ты пришел… и спас меня, - она улыбнулась, - и я слышала, что ты говорил, что не оставишь меня одну… Я не понимаю, было ли это на самом деле или нет, но это кажется таким реальным… Эд, я даже помню, как ты привел меня сюда, и был еще один пионер, и как я вдруг растаяла… это было так страшно…       - Правда это или нет, но все уже закончилось, - погладил Эдвард ее по голове, - Все закончилось. Сейчас ты в «Совенке», все живы и здоровы. И с тобой все в порядке, это самое главное, - не знал, стоит ли ей говорить всю правду на самом деле, сможет ли вот так, после всего пережитого, понять то, что он сам видел и какие теории строил, но Алиса сама за него сделала выбор.       - Эд, ты сказал, что не оставишь меня там, - она прижалась к нему как котенок, и единственное, что Эдвард сейчас боялся, так это отпустить ее, чувствуя, что держит сейчас самое важное, что может быть у него в жизни. Каждый стук ее сердечка казался ценнее всего того, за что раньше сражался, за что гнал солдат на смерть и обрекал на гибель города. Ничто уже не казалось таким важным, кроме этой девушки в руках, от которой его собственное сердце снова билось с новой силой. Алиса посмотрела прямо ему в глаза, - Не оставляй, ладно?       - Не оставлю, - пообещал Эдвард, - Я не смогу оставить самого дорогого в моей жизни человека, - он улыбнулся, увидев, что и девушка слабо улыбнулась сквозь не до конца высохшие слезы.       - Так вы помирились уже? – обрадованно выдала Ульяна, до этого момента сидевшая молча, - Прямо как в фильмах про любовь! Сначала ссоритесь, потом миритесь… - мелкая от переизбытка чувств прижала к себе своего игрушечного медвежонка, стиснув его, так, что будь он настоящим, наверняка бы придушила. И даже несмотря на всю абсурдность этой ситуации, Эдвард сам засмеялся, как и Алиса, тоже повеселевшая от наивности своей подруги.       - Эд, а скажи, то, что ты говорил… - присев поудобнее и положив ему голову на плечо, поинтересовалась Алиса, - то, что ты мне вчера говорил, было правдой?       - Конечно, - Эдвард погладил ее по волосам, - Я не стал бы тебе врать...       - А я помню, что ты говорил про паутину и ложь, - Алиса улыбнулась, - Что, мол, правды нет, каждый играет как хочет… Я вчера испугалась, что всего лишь твоя игра… наигрался и…       - Перестань, - Эдвард приложил ей палец к губам, - То, что я тебе сказал, было правдой. Конечно, звучит все это абсурдно, и мне самому еще только предстоит понять, как все это случилось, но кто или что бы это не сделал, я ему благодарен…       - За что же? – девушка удивленно на него посмотрела, и Эдвард не сдержался от еще одной улыбки.       - За то, что встретил тебя, - и стукнул ее по носу, - Ты вернула мне душу…       - Вы про что? – в разговор снова взлезла Ульяна, не понимая, о чем именно они говорят, но явно желая разобраться, - Давайте рассказывайте!       - Как-нибудь в другой раз, - Эдвард отрицательно покачала головой, - Сегодня у нас у всех слишком много произошло всего, чтобы еще и рассказывать страшные истории посреди ночи…       - А я люблю страшные истории! – пискнула Ульяна, широко открыв глаза и сжав своего медвежонка, - Только если они действительно страшные!       - В следующий раз! – повторил Эдвард, хоть и мелкая рыжая состроила обиженное выражение лица, - А сейчас кому-то надо умыться! – и посмотрел на Алису, у которой на лице кровь из носа смешалась со слезами, покрасневшая и припухшая от недавней истерики.       - Так ночь же на дворе! – возмутилась девушка, ткнув его кулачком в грудь, - И на улице холодно! Я никуда не пойду!       - А я тебя и не заставляю, - Эдвард перехватил кулачок и опустил руку девушки, - У вас здесь есть… не знаю… ведро или что-нибудь вроде этого?       - Бутылка есть! – напомнила Ульянка, сорвавшись со своего места и, шлепая босыми ножками по дощатому полу, добежала до шкафа и через пару секунд вынырнула оттуда с пластиковой пустой бутылкой со странной надписью «Дюшес» около литра объема, - Пойдет?       - Превосходно, - кивнул Эдвард, отцепляя от себя Алису и забирая у мелкой пустую бутылку, - Сейчас вернусь, - девушка снова подобралась и, обхватив ноги руками, положила подбородок на колени, все еще шмыгая носом.       Когда первый адреналиновый выброс в крови прошел, Эдвард заметил, что в ночном «Совенке» действительно прохладнее, чем днем. И только сейчас понял, что его собственные босоножки забрызганы кровью, но второпях этого просто никто не заметил, сосредоточившись на совершенно других вещах. Ругнувшись сквозь зубы и приподняв воротник, быстрым шагом направился к умывальникам, прокручивая в голове все, что за сегодня успел узнать.       «Совенок» вполне реален, это не фантазия и не агония его собственного сознания, но это и не просто параллельное измерение, в которое оказался закинут случайным образом. Этот лагерь отдельный мир, чье предназначение еще оставалось узнать. Копия, снятая с чьей-то реальности и бесконечное количество раз умноженная, создав головоломку, в которой затерялось множество человеческих душ, каждая из которых продолжает здесь что-то искать. Одни ищут выход, другие ищут любовь, третьи – надежду. А что ищет здесь он сам? Эдвард остановился, задумавшись над этим вопросом, но потом только покачал головой, улыбнувшись собственной глупости. Он здесь уже ничего не ищет, уже нашел.       Когда подходил к умывальникам, его прервало уже знакомое уханье. Все тот же совенок, распушив перья и склонив голову набок с ярко горящими в темноте желтыми глазами, внимательно наблюдал за Эдвардом, удобно устроившись на краю козырька. Издав свое привычное «уху», совенок, увидев, что на него обратили внимание, перебирая лапками, подобрался к ближнему краю, перевернув голову на другой бок.       - Все наблюдаешь? – Эдвард усмехнулся, открывая кран и набирая воду в бутылку, сейчас казавшуюся даже холоднее, чем днем. Совенок сорвался с козырька и, сделав круг, приземлился прямо перед ним, перебирая лапками по мокрой и холодной кирпичной кладке, но довольно ухнув и распушившись, когда на него попало несколько капель брызгающей в разные стороны воды.       - А ты один такой или в каждом лагере еще есть? – Эдвард даже не знал, как обращаться с этим забавным пушистым существом, которое вело себя совсем не так, как положено дикой птице. К его удивлению, совенок словно понял вопрос и, еще раз ухнув, покрутил головой из стороны в сторону. Поставив полную бутылку на землю, Эдвард попытался помыть босоножки, моментально промочив ноги, но кровь действительно смывалась, - Значит один? – еще раз поинтересовался у совенка, и тот, снова ухнув, утвердительно кивнул. За этот день видел и так слишком многое, чтобы продолжать удивляться.       - Ну, бывай! – еще раз кивнув совенку и подобрав бутылку, Эдвард, шлепая мокрыми босоножками, пошел обратно к домику Алисы. Совенок, нахохлившись, остался сидеть, провожая его взглядом своих желтых глаз.       В домике еще горел свет, когда вернулся, и на его стук Ульяна ответила громким голосом, что можно входить. Обе девушки сидели на одной кровати и Алиса, кажется, пока он отсутствовал, пыталась привести себя в порядок сухим полотенцем, но только растерла лицо. Кроме того, на столе откуда-то появился кулек с конфетами, одну из которых мелкая довольно громко грызла.       - Вернулся, - его красавица довольно улыбнулась, и Ульяна переметнулась на свою кровать, освобождая ему место.       - Куда я денусь? – Эдвард усмехнулся и, забрав у Алисы полотенце, хорошо смочил его водой, - Давай приводить тебя в порядок…       - Я… Я сама… - забрала девушка у него полотенце, а потом вдруг снова испуганно посмотрев на Эдварда, - Я уже тебе это говорила? Там, во сне… или не сне.       - Хватит это вспоминать, там не было ничего хорошего, - Эдвард заставил ее вытираться, смывая с лица все последствия его ошибок, но Алиса, снова углубившись в расплывающиеся в памяти воспоминания, никак не могла взять себя в руки. И тогда пришлось действовать уже самому, все-таки отобрав полотенце и вытирая лицо девушки, пусть она и делала вялые попытки отмахнуться.       - Ты и там мне помог, - пискнула Алиса, когда он снова залил полотенце водой и, встряхнув, принялся стирать остатки крови с ее лица, успевшей немного подсохнуть и с трудом теперь отходившей, - Только там ты… - помнила, что он сделал с тем безумным Семеном. Только Эдвард не хотел, чтобы девушка запомнила его именно таким.       - Не вспоминай об этом, - покачал он головой, откладывая полотенце в сторону, - лучше расскажите пока, что в лагере было?       - Тебя искали, - почти обвинительным тоном выдала Ульяна, продолжая грызть конфеты, - Ольга Дмитриевна еще на утренней линейке переполох подняла, сказала, что ты опять ушел до общего подъема, но никто тебя так и не видел. Вожатая боялась, будто ты куда-то залез и что-то случилось… Даже Алиса тебя искала, - сделав хитрую мордашку, посмотрела на свою подругу, и так красную, но сейчас, кажется, покрасневшую еще больше.       - Ну все, хватит, - отмахнулась она от Эдварда, опустив взгляд, - и ничего я не искала! Это все Славя шум поднимала! Хотя даже Шурик сказал, что с тобой ничего случиться не может…       - Ольга Дмитриевна сказала, что если завтра утром тебя тоже не будет, то придется в милицию звонить, - добавила Ульяна, - И, наверное, уже начальству рассказала, что у нее пионер пропал. Вот здорово будет, когда ты с утра снова здесь объявишься! Вожатую, наверное, разорвет!       - Как бы сначала она меня не разорвала, - усмехнулся Эдвард, - Разнос будет! Наверное, стоит сейчас к ней сходить, - отложив полотенце в сторону, уже собирался было встать с кровати, но Алиса поймала его за руку.       - Вожатая все равно спит, - сказала Алиса, - Будить ее будешь? – снова покраснев, она уже совсем тихо добавила, - останься здесь…       - Как ты себе это представляешь, глупенькая? - Эдвард снова присел обратно, и девушка доверчиво и уже привычно легла ему на плечо, - девушка и молодой человек проводят ночь в одной комнате вдвоем… ладно, втроем, – Ульяна кинула в него фантиком, - Ты хоть представляешь, что после этого могут подумать?       - Какая разница! – усмехнулась Алиса своей задорной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, - Дурак! Сам говорил же, что другие значения не имеют! – и Эдвард получил еще один удар кулачком в грудь, - А теперь значит, когда я попросила, то ты сразу на попятную! – оттолкнувшись, вдруг обиженно посмотрела на него, - Ну и иди тогда!       - Ты хоть понимаешь, что ты просишь меня нарушить все мыслимые правила этикета? – Эдвард был готов рассмеяться, глядя как на ее грустную мордашку, так и на невероятно довольную Ульяну, то ли от того, что с ее подругой все в порядке, то ли от конфет, количество которых в кульке стремительно сокращалось.       - А что тебе важнее? – спросила Алиса прямо.       - Ты, конечно, - он уже понял, к чему девушка клонит, и не имел ни малейшего желания снова ей отказывать. И так причинил слишком много боли, чтобы не пытаться хоть как-то загладить свою вину.       - Ну вот и все, значит, - Алиса снова улыбнулась, - А я хочу, чтобы ты остался, - спорить с этим было бессмысленно и не оставалось ничего другого, кроме как просто подчиниться, оставшись сидеть, пока она удобно устраивалась у него на плече.       Сразу в сон никого не тянуло, и Алиса начала снова выпытывать у Эдварда подробности о его родном мире, но сейчас эту тему осторожно прикрыл, поскольку в разговор очень быстро вмешалась Ульяна, и, несмотря на все теплые чувства к этой девчонке, подобные тайны доверять ей не торопился. Даже не со зла, а просто по недоразумению может сболтнуть чего-нибудь лишнего, а пионерам в этом лагере только дай повод, чтобы повсюду начали расти самые невероятные сплетни.       Вместо этого Эдвард попытался проверить психологическое состояние Алисы, проведя несколько совсем простых тестов на моторику и память, но после первых же попыток девушка рассмеялась и накинулась на него с кулачками, явно желая побить за то, что не доверял ее словам, что все с ней в порядке. Первой в сон потянуло Ульяну, набегавшуюся за весь день, а сейчас еще и сильно перенервничавшую происшествием с подругой. Усадив своего медвежонка в угол кровати, мелкая забралась под одеяло, свернувшись там калачиком, заодно давая ясно понять, что свет в домике стоит гасить.       - Может быть, мне стоит все-таки уйти? – поразительно, но для Эдварда подобное было в новинку. Еще никогда не оказывался в такой ситуации ни с одной девушкой, поскольку это было нарушением всех мыслимых правил этикета, и даже самого факта проведения ночи в одной комнате с девушкой было достаточно веским основанием для женитьбы, но Алиса, кажется, об этих вещах совершенно не задумывалась. Только ткнула его кулаком под бок, чтобы больше не задавал таких вопросов.       - Только не говори, что ты трусишь! – усмехнулась девушка, взяв его за руку, - Кто тут из нас двоих слабый пол, а?       - Как будет угодно, - Эдвард снова ее обнял. Девушка, неожиданно поцеловав его в щеку, поднялась с кровати и, шлепая босыми ногами по полу, выключила свет, после чего снова вернулась к нему, тихо рассмеявшись.       - Ты всегда в форме спишь? – поинтересовалась она со смехом, залезая под одеяло, - Так удобнее, что ли? – даже не зная, что вообще можно ответить на такое поведение со стороны девушки, Эдвард снял уже становившуюся привычной форму и бросил на стул. После чего вернулся к Алисе в кровать, тут же накрывшей его одеялом. Девушка прижалась к нему всем телом, даже против воли заставляя думать о не самых правильных вещах, которые могут сейчас произойти, все-таки он еще был человеком, которому не чужды и человеческие инстинкты. Не без усилия выкинул все эти мысли из головы, просто обняв в ответ этого родного человека, найденного так неожиданно в чуждом для него мире.       -Эд… только не смейся, ладно? – девушка ткнулась носиком ему в ключицу, и сейчас, кажется, чувствовал каждый ее вздох, - Я… я боюсь… понимаешь?       - Чего боишься? – он не без удивления посмотрел на нее, но в звездном свете, падающем сейчас из окна, можно было увидеть только отблеск ее рыжих волос.       - Я все еще помню тот… второй лагерь… - она с трудом подбирала слова, но Эдварду продолжение не требовалось, чтобы понять всю мысль. Воспоминания ее двойника из параллельного лагеря все еще тревожили душу, напоминая о себе. Девушка, вздрогнув, чуть слышно шмыгнула носом, - Что там было… я помню, как было страшно… и одиноко… и то, как он меня поймал в столовой… это ведь не просто так все было? Только честно ответь…       - Не просто, - он погладил ее по голове, - Это сложно объяснить…       - С тобой вообще все сложно, - прошептала Алиса, устраиваясь поудобнее у него на плече, - Только я помню, как мне было страшно, когда ты появился. И ночь… словно сейчас закрою глаза, а очнусь уже в том лагере, где все мертвы… Там только ты был… не оставил… помог… - девушка снова прижалась к нему, - Я думала, что одной будет легче. Ни от кого не зависишь, что сама хочешь, то и делаешь. У меня даже подруг никогда особых не было, я никогда не старалась с кем-то особо подружиться. Не знаю сейчас даже, почему так делала. А потом так просто стало привычно… Вроде все нормально… пока ты не появился. Я сразу поняла, что ты не такой как все…       - И потому пыталась на пару с Ульяной меня утопить, - усмехнулся Эдвард, но девушка только стукнула кулачком его в грудь, заставляя замолчать и не мешать ей.       - Просто пообещай, что не обманешь меня, ладно? – почти попросила шепотом Алиса, - Останешься со мной. Не надо больше ничего другого, только останься… - от этих слов у Эдварда слезы навернулись на глазах. Он не мог этого обещать, и отлично это знал. Чем бы ни был этот лагерь, но у него есть свой финал, в котором попаданец должен его покинуть, вернувшись в реальный мир. Именно за этим столь тщетно охотится Пионер, окончательно сбившись с правильного пути в поисках ответа. Когда смена кончится, всем придется покинуть этот лагерь, девушки, скорее всего, разъедутся по своим домам, как и остальные пионеры из смены, но что с ним станет, Эдвард боялся даже представить. Откроется ли ему путь в мир Алисы, где она вернется к своей прежней жизни, или же он вернется в свой родной мир, где ждет его незаконченная война. С необычайной ясностью вдруг почувствовал сложность этого выбора, какой только еще предстояло сделать, выбирая между любовью и долгом данных клятв. Конечно, ему меньше всего на свете хотелось покидать эту девушку, зажегшую маленький огонь в его душе, снова возродив ее, но не менее важным для него был и родной мир, где его ждет путь, ради которого никакие потери не могут считаться достаточно серьезным поводом, чтобы с него отступить. Разум требовал возвращения, но сердце упорно цеплялось за этот маленький счастливый мирок с солнцем и ясным голубым небом, где останется эта девушка. Однажды он уже сделал выбор в пользу долга, потеряв ту единственную, что давала ему надежду жить. И сейчас, когда, кажется, снова получил возможность быть счастливым, ему снова придется делать такой же выбор… неужели он вообще не имеет права на свое личное счастье? Неужели весь его путь это только путь боли, крови и потерь?       - Чего ты молчишь? – Алиса ткнула его пальцем под ребра, заставив дернуться, и задорно улыбнувшись, - Язык проглотил?       - Задумался, что будет после конца смены, - сейчас Эдвард даже был рад, что темно и не видно его лица, - Ведь нам всем придется разъехаться. Как я могу дать слово не оставить тебя…       - Мы же все равно не расстанемся навсегда, - уверенно сказала Алиса, - Из этого ты мира или нет, как говоришь, но ты же как-то здесь оказался? Значит, сможешь и снова. Так ведь? И я тебя тогда найду… Понятно?       - Нет, я тебя найду, - Эдвард погладил девушку по волосам, - Обещаю. Если даже придется расстаться после этой смены, я тебя найду. Что бы ни случилось, как бы мы далеко не оказались друг от друга, я тебя найду, - и улыбнулся, глядя на эту милую девушку. Он принял этот дар, его маленький кусочек счастья, отринув прежние доводы логики, открывшись и снова став уязвимым. С того самого первого дня, как оказался здесь, «Совенок» только и делал, что протягивал ему дар любви, от которого однажды отказался, обжегшись и боясь снова повторить эту боль, что причинил не только себе, но и потеряв свою любимую. Может быть, когда-нибудь пожалеет об этом выборе, когда-нибудь снова придется кровью платить за то, что позволил себе любить. Только сейчас, обнимая эту девушку, доверившуюся ему несмотря ни на что, поверив в самое невероятное только потому, что хочет быть рядом с ним, Эдвард подумал, что имеет право и на несколько дней счастья.       Алиса, удобно устроившись у него на груди и обняв за плечи, довольно быстро уснула, а к нему сон так и не шел. Стоило только закрыть глаза, как снова перед глазами вставал тающий в воздухе силуэт, не оставлявший после себя даже крика, и Эдвард снова открывал глаза, видя над собой все тот же дощатый потолок и, каждый раз бросал взгляд на эту девушку, убеждаясь, что все еще рядом с ним. И только постепенно, под успокаивающее дыхание Алисы и сопение, доносившееся с соседней кровати, Эдвард смог закрыть глаза и все-таки уснуть.       Сон даже не был похож на сон, он осознавал, что находится во сне, но это было не настолько уж и важно, потому что к нему снова пришел призрак его первой возлюбленной, прекрасной, как и в тот день, когда она погибла. Эдвард обнял ее, почувствовав, как она тоже счастлива снова его видеть. Не требовалось даже слов, чтобы что-то понимать, давно научился чувствовать все, что она хочет сказать. Слишком много времени прошло с того дня, как потерял ее, но Изабелла все так же любила его, даже несмотря на смерть, теперь их разделявшую. И ей было не менее мучительно видеть, во что он превращается, разрываемый болью утраты и жаждой мести. Она не могла поверить, что человек, которого полюбила, может превратиться во что-то подобное, столь холодное и бездушное, но сейчас его возлюбленная была впервые за долгое время рада за него. Рада, что он снова обрел покой в душе и был счастлив, что он наконец-то снова смог полюбить, а его измученное сердце забилось с новой силой.       Эдвард знал, что она больше не придет. Теперь, когда он обрел новую надежду, его возлюбленная могла обрести покой, оставить его без страха, что душа Эдварда погибнет без остатка. Она будет ждать его там, на другой стороне, куда всех рано или поздно отправит сгорбленный старик в старой лодке, поскольку теперь есть другой человек, что сможет присмотреть за его душой.       Изабелла ушла так же, как и прежде, просто растворившись в темноте, оставив после себя только быстро исчезающее ощущение ее теплой ладони, сорвавшейся с пальцев. Не стоило даже и пытаться ее удержать, но Эдвард все равно, как и каждый раз прежде, подался вперед, коснувшись протянутой рукой лишь холодной, как лед, темноты, снова вставшей перед ним непреодолимой преградой. Ни один живой не сможет пройти этим путем.       Когда опять открыл глаза, «Совенок» уже освещали первые лучи утреннего солнца, поднимающегося над горизонтом, оставив позади вчерашние тревоги и открытия. Алиса все так же лежала у него на груди, крепко обняв и тихо посапывая, так, наверное, и не пошевелившись с того момента, как заснула. Эдвард, погладив ее по коротко стриженным рыжим волосам, подумал, что на самом деле сила далеко не всегда заключена в армиях и не в промышленных мощностях, где создаются эти самые армии. Не меньшей силой может стать и простая девушка, способная поставить на колени даже самую крепкую волю.       - С добрым утром, - Алиса проснулась и, повернув голову, посмотрела на него еще сонными глазами. Одного только этого янтарного взгляда хватало, чтобы сердце Эдварда забилось чаще. Возможно, любовь может быть не только слабостью?       - Доброе утро, - ответил Эдвард, улыбнувшись. «Совенок» с лихвой отыгрался за часть своих приоткрытых тайн, но почему-то сейчас был совершенно не против такого поражения.