Осознание

Эпилог. Часть 1. Свет ярче тысячи солнц, ярче вспышки кварковой бомбы, казалось, был бесконечным, но не прошло и мгновения, как он исчез. На его место снова вернулась тьма, такая же бесконечная, как и прежде, поглощающая все вокруг.             Он только улыбнулся. Все закончилось. Наконец-то закончилось. Он прошел. Все мертвы. Все… Наверное, и он тоже.       Плеск воды. Единственный звук, разрывающий бесконечную пустоту как грохот боевых барабанов, который невозможно не услышать. Странно, откуда он мог здесь взяться, но ничего другого все равно не остается. Надо думать, что раз здесь есть вода, то она все-таки для чего-то существует.       Он помнил это место из своих кошмаров, преследующих его по ночам. Черная река с маслянистой водой и с дальним берегом, теряющимся в тумане. И его берег, покрытый камнями, поразительно похожими на человеческие черепа. А может быть, это действительно черепа. Бесконечность существования вселенной для этой реки всего лишь еще один поворот русла. Она текла здесь еще до того момента, как материя осознала себя как материя, беря свое начало в бесконечности и в бесконечность возвращаясь, смывая целые цивилизации и миры, исчезающие в неторопливом течении ее вод.       И там, на другом берегу, стоят они. Все те, кого он убил и в чьей смерти был виновен. Миллиарды холодных безжизненных глаз, устремленных на него. Они ждут. Ждут с того самого момента, как оказались здесь. И ему нечего им сказать, нечего скрыть, ибо наг, как любая душа, попадающая сюда. Власть, богатство, звания и регалии здесь не имеют никакого значения, лишь то, что несешь в своей душе. А его была чернее этих вод, и не осталось в ней никаких надежд.       Может быть, он стоял на берегу лишь миг, а может, несколько столетий, это уже не имеет значения. Время здесь не властно, только тихий плеск вод о костяные берега, но очередь каждого все-таки подходит, рано или поздно, и из тумана к нему выплыла небольшая двухместная лодка, управляемая стариком в оборванных одеждах. Лениво и словно нехотя гребя единственным веслом, он подплыл прямо к нему.       - Я ждал тебя, Эдвард, - сухим голосом приветствовал старик, посмотрев на него пустыми глазницами, - Много душ переправил на другой берег, и, признаю, многие вспоминали тебя… Садись…       - Я умер? – только и поинтересовался он, усаживаясь на свое место.       - Конечно, - кивнул старик, лениво взмахивая веслом, - Иначе тебя бы не было здесь. Эта река не любит незваных гостей.       - Все закончилось… Что ж, я рад, - Эдвард пожал плечами и оглянулся на тот берег к которому приближались, - я видел эти места…       - Я знаю, - равнодушно повторил старик, - Я все знаю о тебе. Как и о каждом, когда-либо живущем во всех мирах. Ты прошел долгий и трудный путь… Жестокий, спорить не буду, и порой ошибочный, но он был твоим с рождения.       - И я его закончил, - Эдвард улыбнулся, - наконец-то…       - Не совсем, - старик покачал головой, - Тебе предстоит еще кое-что сделать.       - Еще? - переспросил он, не поверив словам перевозчика, - У меня больше ничего не осталось, я хочу только забвения. Забыть об этом всем…       - У тебя осталось невыполненной одна клятва, - напомнил старик, и Эдвард заметил, что плывут они уже не к другому берегу, а вдоль него, против течения, - Ты помнишь о ней?       - Я выполнил все… - начал было Эдвард, но потом, сквозь бездну памяти к нему пришло еще одно воспоминание, старое и слабое, но за которое он продолжал цепляться даже в самые темные дни, не дававшее ему сломаться даже в самых тяжелых ситуациях. Та клятва, в реальности которой он сам уже начал сомневаться, но в которую верил до самого последнего момента.       - Он… принадлежит… нам… - леденящий душу могильный зов с того берега добрался и до них, произнесенный тысячами бестелесных глоток, и на том берегу снова появились глаза, но уже злобные, кровавые и черные, жаждущие добраться до Эдварда, но панически боящиеся подойти к воде, - Нам… он был обещан нам…       - Пошли прочь! – прикрикнул на них перевозчик и замахнулся веслом, и демоны моментально исчезли, - Так что, ты помнишь эту клятву?       - Я… я не мог ее выполнить… это было как сон… как безумие… - Эдвард даже схватился за край лодки, чтобы удержаться на месте, - Я не мог ее выполнить… ее не существовало… Как я мог ее выполнить? Как?       - Это не ко мне вопрос, я лишь перевозчик. Это надо там спрашивать, - он показал на тот берег, к которому сейчас пристали. Белоснежно белый, с небольшим ручейком, идущим из горы, откуда река брала свое начало, - твой берег.       - Мой? – Эдвард удивился, но перевозчик только кивнул безглазой головой.       Здесь берег, казалось, состоял из сплошного света, сотканный из солнечных лучей. Только река, здесь еще чистая и прозрачная, давала возможность хоть как-то ориентироваться в реальности.       - Ты пришел… - из света выступила человеческая фигура, больше всего похожая на контур из того же самого солнечного света, чье лицо не было никакой возможности разглядеть, - Я ждал тебя…       - Ты… - начал было Эдвард, но следующие слова просто застряли в горле, словно их остановила невидимая рука.       - У меня тысячи имен, и ни одно из них не истинно, но ты знаешь меня как Отца, - ответило стоящее перед ним существо.       - Отец… - Эдвард многое успел увидеть в своей жизни, но от этого существа исходила аура такая силы и мощи, перед которой даже сильнейшие из монстров, каких встречал, казались слабыми мотыльками, так что сомневаться в его словах не приходилось, - Я не думал, что увижу когда-нибудь тебя…       Он встал на одно колено и склонил голову, признавая превосходство своего собеседника.       - Встань, есть вещи, которые ты должен услышать, - Отец позволил ему подняться, - Во-первых, почему ты здесь… Я следил за тобой, поскольку выбрал тебя своим посланником в твоем мире, и путь был предопределен еще задолго до твоего появления на свет.       - То есть… - Эдвард снова попытался начать фразу, но снова был прерван.       - Все, через что ты прошел, было предопределено заранее, - закончил сам его фразу Отец утвердительным тоном, - Это не значит, что я вел тебя, для этого у людей есть собственная душа, но ты строго следовал по тому пути, каким должен был пойти.       - Значит…       - Да, смерть твоей возлюбленной должна была произойти, чтобы ты смог идти дальше, - снова закончил за него высший демиург, - И те войны, которые ты начинал, и те, кого ты терял. Все это должно было случиться, чтобы ты в итоге совершил предначертанное.       - Ты превратил меня в монстра, - обвинил его Эдвард, - Я помню, что творил. Ради высшей цели… ради будущего… ради мести… скольких я убил… И все потому, что ты решил за меня?       - Ты должен был совершить то, что совершил, - указал ему демиург, - ты изменил мир и очистил его, теперь все начнется заново. Именно этого я и ждал от тебя.       - Я убил миллиарды…       - Больше. Намного больше, - напомнил ему Отец, - И все же, это было твоим путем, и ты его прошел достойно. Лишь однажды ты был готов сорваться. Ты потерял ту цель, за которой шел. И пришлось тебе снова напомнить… Ты помнишь?       - «Совенок»? – полуспросил-полуответил Эдвард, - Это ты меня туда отправил?       - Да, - согласился демиург, - Ты должен был снова обрести надежду. Вернуть себе душу, которую же сам и уничтожил. Вспомнить еще раз, что значит быть человеком. И выстоять там, где без надежды не смог бы даже просто выжить. Правда, из-за демона пришлось вмешаться еще раз… тот совенок, помнишь? И оружие… но ты все равно справился.       - Ты забрал у меня сначала одну любимую… - спокойным тоном вспомнил Эдвард, - А потом просто поигрался, чтобы я снова вспомнил, что это значит? И забрал потом и ее тоже?       - У тебя была цель, - напомнил ему демиург, - Ты должен был пройти путь до конца. Пусть нелегкий, но от этого зависела судьба всего, даже этой реки…       - Если ты настолько всемогущ, то почему сам не вмешался, если это так важно? – уважения к этому существу Эдвард не чувствовал, наоборот, хотелось услышать, как ломается его шея. Получается, что все это время был простой марионеткой, которой пользовались как хотели, а теперь так просто говорят об этом.       - Я не мог… тогда, - демиург спокойно признал собственную слабость, - я мог лишь направлять, остальное же приходилось делать смертным самим. Вы удивительные сознания, способные выживать даже там, где это невозможно, но даже на общем фоне ты выделялся…       - Что тебе от меня надо теперь? – спросил Эдвард прямо, - ты и так забрал у меня все. И пусть даже ты определил этот путь для меня, но я его прошел. Все закончилось, все мертвы… Почему даже сейчас ты не можешь меня отпустить?       - Поскольку ты не выполнил клятву… Помнишь ее? – было непонятно, то ли демиург сочувствует, то ли, наоборот, издевается.       - Алиса… Я помню ее. Всегда помнил… Я поклялся ее найти, но так и не смог, - Эдвард опустил голову, и произнес последние слова с особой ненавистью, - Был занят.       - Настало время… - сказал Отец, - помнишь, что она тебе говорила? Каждый достоин второго шанса…       Эдвард не успел даже ничего сказать, как оказался на улице какого-то городка под темным ночным небом. Небольшие блочные домики, зеленые газоны и растущие деревья, редкие пешеходы в легкой одежде, прогуливающиеся небольшими компаниями или поодиночке. И небольшой навес с жестяной крышей, рядом с которым стоял столб с номерным знаком «четыреста десять». К нему как раз подъезжал одноименный автобус. Эдвард с трудом верил своим глазам, но оттуда вышла Ольга Дмитриевна, потягиваясь от усталости. Обернувшись по сторонам, она отошла в сторону, и из салона веселой гурьбой посыпались пионеры, знакомые до боли, и одно их появление наполняло радостью его сердце. Он уже даже думать забыл, что сможет когда-нибудь их увидеть снова, но вот они здесь, совсем рядом, и с ними…       - Алиса! Алиса! – закричал Эдвард, увидев, как из салона, самой последней, медленно и неохотно выходил его прекрасная рыжая разбойница, с трудом волоча тяжелый чемодан, - Алиса! Я здесь!       Никакой реакции, девушка словно не видит его, и тогда кидается вперед, хочет оттолкнуть стоящего на пути Электроника, о чем-то живо болтающего с сейчас улыбающейся библиотекаршей Женей, но рука свободно проходит сквозь него, как сквозь туман.       - Что? Иллюзия? – мир снова рухнул. Всего лишь красочная картинка, слабый отпечаток чьего-то воспоминания, стоящий перед ним. Никакой реальности здесь нет. Можно только наблюдать, как грустную и хмурую Алису берет за руку Лена и что-то говорит. Девушка слабо кивает и пытается улыбнуться, но явно лишь для того, чтобы не расстраивать подругу. Эдвард пытается хотя бы вслушаться, но слова смешиваются в простой гул, словно их и нет на самом деле. Только шум…       Он снова стоит на той же улице, на том же месте, только теперь здесь небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, и с неба льет дождь, но капель он не чувствует. Та же остановка, то же место, только теперь Алиса стоит под крышей и напряженно смотрит на дорогу, чего-то ожидая.       - Алиса… пожалуйста… услышь меня… - Эдвард пытается ее коснуться, но рука все равно проваливается, не чувствуя никакой опоры, - лишь иллюзия…       К остановке опять подъезжает автобус «четыреста десять», и девушка даже вытягивает шею, пытаясь разглядеть выходящих из салона, но вот двери снова закрываются, и машина едет дальше, а она опять остается одна. Еще несколько минут ждет, прежде чем развернуться и уйти. Снова та же остановка. Только теперь деревья стоят лысые, без единого листочка, сгибаясь под порывами ветра, а Алиса стоит на остановке, кутаясь в воротник теплого пальто. Снова тот же автобус, и снова она уходит, не дождавшись того, кого ждет.       Снова и снова, раз за разом мелькают картинки. Трижды выпадает белый снег, приходя на смену теплой погоде, трижды снова начинается теплое лето, трижды Алиса встречает смену из «Совенка», о чем-то в последний раз спрашивая вожатую и каждый раз уходя с расстроенным видом.       - Ты ждешь меня… - если бы призраки могли плакать, Эдвард бы не смог сдержать слез, но картинка снова сменяется. И все вокруг тоже изменилось.       В этот раз Эдвард оказался в каком-то подвальном клубе с ужасной музыкой и не менее ужасными посетителями, но у барной стойки мелькает рыжая голова, и он уже понимает, зачем здесь оказался. Его Алиса сидит там, рядом с каким-то красивым пареньком его возраста и о чем-то болтает, но теперь он даже способен понимать слова.       - Я устала ждать… правда, я больше не могу… но не могу выкинуть его из головы, понимаешь? – жалуется она своему собеседнику, и тот кивает с понимающим видом.       - Первая любовь самая тяжелая, - соглашается он, - Слушай, я не могу здесь советовать, подумаешь еще, что клеюсь…       - Да ладно тебе, - Алиса усмехнулась, - только попробуй. Я тебя за другим искала… Тебя же все на районе знают. И что ты барыжишь…       - Алиск, ну ты хитрая стерва, - паренек усмехается и делает глоток из своего бокала, - Хочешь ширнуться? А че, на дворе у нас победивший капитализм и девяносто третий! Вливаешься в тусовку? И правильно, я тебе у же не первый раз говорил, что пора завязывать с этим делом, не приедет твой женишок, надо дальше жить… А с чего это ты так решила? Раньше слала куда подальше, а теперь сама навязываешься?       - Говорят, помогает, - она слабо усмехается, - Так у тебя есть или нет?       - У меня как в Греции, все есть, - соглашается паренек, - Для тебя первый раз бесплатно… только, слушай, первый раз лучше дома. На собственном опыте советую.       В руках у него появляется небольшой пакетик с каким-то белым содержимым, и Эдварду не надо объяснять, что там. Рефлекторно порывается, чтобы выбить его из рук, но картинка меняется вновь. ***       Алису трясло. Деньги кончились, родителям, пусть и приемным, но таким родным, позвонить все равно не получится, спасибо пьяному водителю «мерседеса» возникшему пару месяцев назад прямо на тротуаре, и в долг больше никто не даст, но ей очень надо было. Последняя доза была два дня назад и сейчас еще по-настоящему ломало. С трудом дотянулась до телефона и едва набрала номер.       - Слав… Слав… ну возьми трубку, - причитала девушка, слушая длинные гудки, но наконец-то на том конце трубки ответили.       - Алиск! Как дела? Давно не звонила! Чего тебе? – голос на другом конце был до омерзительного бодрым.       - Слав… мне надо… - с трудом прохрипела девушка в трубку, но оттуда раздался лишь смех.       - Всем надо, кисуля. Деньги есть? Ты мне еще за прошлую торчишь, а меня ты знаешь, я больше одной в долг не даю, - на другом конце провода явно забавлялись, но девушке было все равно. У Славы была доза, и он единственный, кто мог помочь ей снова забыться.       - Слав… ну мне очень надо… я отдам… - девушка сама себе удивляется, но ради того, чтобы избавиться от мучений, готова буквально на все.       - Не, Алиск, так не пойдет, - Слава отказывается, но тут же закидывает удочку, - Слушай Алиск, ты же знаешь, как я тебя люблю, потому делаю предложение. В общем, есть пара клиентов, которых надо обслужить… ну ты знаешь как, взрослая уже. А ты девка видная, красивая… да и в девках реально засиделась, - снова смех, - только еще скажи, что все своего ненаглядного ждешь. В общем, так, смотри. Обслужишь, они люди хорошие, добрые, не обидят, и как раз отработаешь пару доз и даже с наваром останешься. Идет? И дозу дам… С ломкой работать то не особо получается, - снова смех.       - Да как ты… - остатки ее гордости дают о себе знать, но на другом конце провода смех становится только громче.       - Ну как хочешь, я не заставляю. Тогда звони, как деньги будут…       - Нет, подожди, - голос у девушки срывается, - я… согласна…       - Вот, это уже разговор, - Святослав явно доволен, и это дает надежду на дозу, - Значит так, приведи себя в порядок, мы подъедем. Тут большой человек с нами, с ним как раз к твоим будущим клиентам едем. Он тебя и оценит заодно… на сколько тянешь! – снова смех, - Ладно, минут через пятнадцать будем.       Пятнадцать минут пролетели одной секундой, и вот уже в дверь звонят. Алиса выбирается в коридор, открывая своим гостям. В квартиру заходят сразу шесть человек, ведя себя нагло и уверенно, по-хозяйски оглядываясь по сторонам. Четверка совершенно типичных бойцов уличных банд, как один крепко сбитых, наглых и откровенных тупых с виду. И двое сильно от них отличающихся. Тот самый красавец Святослав, подсадивший ее на героин, и второй, примерно одного возраста с Алисой, державшийся с видом человека, которому принадлежит все вокруг. Даже сам не снимает куртку, один из бойцов ему в этом помогает с заискивающей улыбкой.       - Так это и есть твоя девка, Слав? – сразу начинает он с ходу, глядя на Алису, - Хороша, ничего не скажешь. Я бы сам такую поимел… Подойди сюда!       - Алиск, давай, не выделывайся. Большой человек с тобой говорит, - кивает Слава, сам заискивающе глядя на своего товарища, - Сын Кобы… первого человека в городе.       - Подойти, сказал, - сын авторитета командным тоном командует девушке, и та, смущаясь и краснея, подходит ближе. Нисколько не стесняясь, сразу берет ее за грудь и начинает мять, - Че, в натуре свои такие? Капусты много ела? Это хорошо, бате понравится, - он довольно кивает, пока девушка готова со стыда провалиться сквозь землю.       - Слав, ты обещал… - все-таки хватает у нее сил вдавить из себя, уже почти плача, пока второй продолжает без стеснения мять ее грудь.       - Че он тебе обещал? – поворачивается тот к торгашу наркотиками, - А, дозу! Ну, мы люди честные. Меня, кстати, Влад зовут. Доза в машине. Пошли… Ключи ребятам моим оставят, они тут осмотрятся, потом вернем все в целости и сохранности… Погодь, а это у тебя что? – что-то нащупав, вытаскивает из-под воротника девушку небольшой деревянный медальон, уже затасканный и захватанный, но в котором безошибочно узнается изображение мифического животного.       - Это… это подарок… - запинаясь, Алиса пытается его забрать, но Влад просто срывает его со шнурка.       - У меня батя верующий, он такого не любит, - отрицательно качает тот головой и кидает медальон одному из своих охранников, - Вить, ты у нас умный, это че за хрень?       - Грифон это, - уверенно кивает названный Витей, - Вот, шеф, голова птичья, крылья, да и лапы такие. Работа, конечно, на раз-два, но явно талантливо. Я себе оставлю?       - Да забирай, - кивнул Влад, и толкнул Алису вперед, попытавшуюся возражать, - а ты в машину, и бегом, батя ждать не любит. Слав, проводи нашу гостью… Так, а вы… - он посмотрел на оставшихся охранников, - оглядитесь тут, что по чем. Хата вроде неплохая, да еще в центре… загнать можно…       - А с девкой че? – спросил один из них, когда Алиса со Славой в сопровождении уже спустились.       - А че с ней? Когда первый сок пройдет, пойдет в бордель, - Влад безразлично пожал плечами, - сиськи у нее что надо, будет пользоваться спросом.       Оказывается, сюда они приехали на двух машинах, легковом «мерседесе», где их еще дожидался водитель, и куда сели Влад со Славой, усадив Алису на заднее сиденье, и большом черном джипе, оставшемся стоять, видимо, машине, где ездила их охрана.       «Мерседес» уехал, но призрак Эдварда остался стоять на заснеженном дворе. Если бы кто-то мог его видеть, то наверняка бы отшатнулся от холодного и тяжелого взгляда его глаз, за секунду до того, как исчез из этой реальности. ***       - Верни меня к ней! Ты же можешь! – Эдвард кричал в бесконечную тьму, чувствуя, что не одинок здесь. Здесь, в пустоте, на берегу реки, выстеленной черепами.       - Ты вернешься. В тот миг, что видел последним, - пообещал голос демиурга, - Ты должен ее спасти.       - Почему не раньше? Почему не в тот день, когда мы расстались? Я ведь могу все это остановить! – Эдвард разрывался от эмоций, чего не было с ним уже очень давно. Вид девушки, которая когда-то подарила ему надежду, всколыхнул его чувство, а понимание того, что с ней может произойти, не давало ему покоя.       - Все лишь паутина, которую плетет каждый из нас, - напомнил ему демиург, - Она должна увидеть, кто ты такой на самом деле… А ты должен стать тем, кого она хочет видеть. Согласен?       Эдварду не надо было даже ничего отвечать, демиург и так знал его ответ.       - Только ответь на один вопрос…       - Ты знаешь ответы на все вопросы, зачем мне еще что-то тебе говорить? – огрызнулся Эдвард       - Потому что ты должен сказать это вслух! – ответил демиург, - Почему ты хочешь вернуться к ней?       - Потому, что я слишком много понял в «Совенке», - опустил голову Эдвард, - Осознал, каким трусом был. Каким дураком… Нет смелости в том, чтобы отгородиться от всего мира. Я думал, что что-то доказываю, но на деле просто боялся… снова почувствовать, каково это, когда у тебя отбирают самое дорогое и ценное, но ты ничего не можешь с этим поделать. Осознал, что творил… Осознал, что был никем… Осознал, что со мной произошло… Если бы не она, я не знаю, во что бы мог превратиться… И, наверное, все-таки превратился… И, главное, я осознал, что любовь это не слабость… только из-за нее я смог сохранить себя. Из-за того, что она во мне оставила…