Осознание

История первая.       - Эй, парень, ты кто? Я к Алиске… – за дверью оказалась маловыразительная физиономия, уже несущая на себе следы наркотической зависимости и постепенной человеческой деградации. Дергающийся глаз и трясущиеся от нехватки дозы руки были тому лишним подтверждением. Не ожидая, что дверь может открыть кто-то еще, наркоман все же попытался отпихнуть встретившего его в сторону, но его тут же остановила вытянутая рука, загораживавшая проход в квартиру, - Эй, борзой, что ли?       Эдвард тяжело вздохнул и сгреб его рукой за воротник. Наркоман успел издать что-то нечленораздельное прежде, чем с силой приложил его о дверной косяк. Неприятный звук ломающегося носа заставил Эдварда скривить лицо и мысленно пожалеть, что приложил бедолагу так сильно. Снова придется руки от крови оттирать.       - Забудь эту квартиру, - спокойным голосом повторил Эдвард, на секунду встретившись с наркоманом взглядом, после чего еще раз приложил его о дверной косяк. В этот раз наркоман успел раскрыть рот, вероятно, попытавшись возразить, но зря, поскольку теперь основной удар пришелся по зубам. Снова треск и глухой вопль боли. Еще раз встряхнув его, Эдвард опять посмотрел ему в глаза, - Забудь этот подъезд… - новый удар, - Забудь эту девушку, - еще один удар, - Забудь сюда дорогу. Понял? – в этот раз удара не последовало, вместо этого внимательно посмотрел наркоману в разбитое лицо, - Понятно?       Тот, уже слабо соображая, что происходит, все же закивал головой, соглашаясь со всем, чем угодно, лишь бы его отпустили. Эдвард снова неприятно скривился. С разбитого лица капала кровь, оставляя разводы как на стене, так и на площадке и на его руке. Все-таки боль была одним из самых запоминающихся факторов, и у человека в голове все равно отложатся только самые яркие моменты, одним из которых останется именно такое избиение.       - Вернешься сюда еще раз, сломаю шею, - предупредил Эдвард, процедив угрозу сквозь зубы прежде, чем спустить наркомана с лестницы. На последнем лестничном пролете не стал себя даже утруждать, а просто бросил его вперед. К подъездной двери тот скатился уже слабо постанывающем кулем, но заботиться о его здоровье Эдвард не собирался. Все равно немного очухается, уползет отсюда и больше никогда не вернется. Во всяком случае, ни один из тех, кого выпроваживал таким образом ранее, не возвращался. Алиса, вероятно, опускаясь все глубже на дно в наркотической зависимости, цеплялась за таких людей, якорями тащивших ее все глубже, и продолжаться этому он не позволит.       Вернувшись и заперев за собой дверь, Эдвард смыл с рук кровь в старой обшарпанной ванной комнате, каждый раз приводившей его в уныние своим убогим видом, и только сейчас почувствовав запах горелого. Ругнувшись, он кинулся на кухню, где от поставленной на огонь кастрюли уже поднимался пока еще слабый, но уже вонючий дымок. Продолжая ругаться, выключил огонь, поднял крышку и заглянул внутрь.       - Надо же, как интересно получилось, - пробормотал он весьма удивленным тоном. В кастрюле, по идее, должны были вариться макароны, его первый эксперимент в местной кулинарии, к которой и прежде имел весьма слабое отношение, а здесь и вовсе чувствовал себя первопроходцем. Только сейчас там подгорала какая-то клейкая масса, больше всего напоминавшая слизь грязно белого цвета.       - Эд, кто это был? – видимо тоже привлеченная запахом горелого, в комнате показалась Алиса, еще уставшая и осунувшаяся, одетая только в рубашку на голое тело, которая явно ей была велика.       - Никто… - покачал он головой, - Алис… Тут у нас… они ведь не должны так выглядеть? – отрешенно поинтересовался Эдвард, откладывая крышку в сторону.       - Только не говори, что ты опять спалил наш обед? – улыбнувшись, покачала головой девушка, но посмотрев на содержимое, тяжело вздохнула, - Опять… Эд, откуда у тебя руки растут?       - Я никогда не занимался готовкой! – развел он руками, - Во всяком случае, точно не в таких условиях!       - И что же мне с тобой делать? – девушка улыбнулась и покачнулась. Эдвард сразу бросился к ней, успев подхватить за плечи. Издевательство наркотиками над собственным организмом не прошло бесследно, оставив еще множество последствий, от которых приходилось избавляться. Слава Небесам, что в комплект боевого костюма, доставшего Эдварду как память о его старом мире, входила и полностью укомплектована полевая аптечка с несколькими дозами медицинских нанитов. Сейчас они были в крови Алисы, очищая ее от всех следов наркотиков, но на это требовалось время, и даже они не могли ничего поделать с тем истощением организма, до которого себя довела девушка.       - Во-первых, лечь обратно в постель, - сказал Эдвард, поднимая ее на руки и относя обратно в комнату, где она и лежала под его строгим присмотром, - А во-вторых, сегодня, наверное, опять пойдем куда-нибудь поедим. Ты только полежишь еще немного, чтобы я за тебя не волновался, - он снова улыбнулся и пригладил ее взъерошенные волосы.       Когда в первый день отбил ее у бандитов и вернулся с ней в эту квартирку, то обнаружил печальное финансовое положение и долги по всему, что только можно, особенно заметным было отключенное отопление. Так что той же ночью пришлось возвращаться в отель, проникать сквозь полицейское оцепление, выставленное вокруг здания как места преступления, и вскрывать бандитские сейфы. Как и рассчитывал, там оказались достаточные суммы, чтобы обеспечить им двоим пару лет безбедной жизни. И на эти же деньги им приходилось ходить по кафе, поскольку готовить Эдвард не умел, только зря продукты переводил, а у Алисы в ее состоянии не особо получалось. После первого посещения ближайшей столовой, которую девушка назвала «недорогой и хорошей», он наотрез отказался заходить туда снова, сказав, что если в лагере давиться местной стряпней приходилось по необходимости, то здесь, с присутствующими альтернативами, не позволит Алисе таким питаться. Потому выбирали что-нибудь из открытых новомодных кафе, где уже не жалел денег, откармливая девушку, чтобы та стала такой же здоровой и цветущей, какой запомнилась ему по лагерю.       - Нас там скоро узнавать начнут, - сообщила Алиса, с неохотой обратно забираясь под одеяло, - И долго ты вообще собираешься меня еще держать в таком постельном режиме?       - Пока ты не поправишься окончательно, - сказал он с улыбкой, - А до этого еще не скоро. Сама себя как чувствуешь?       - Нормально, - она обиженно надула щеки, но он только рассмеялся. В этот момент в дверь снова позвонили. Эдвард мысленно пообещал себе, что если это опять тот наркоман, то приведет свою угрозу в исполнение. Девушке надо было обрывать связи с той старой жизнью, которая чуть не привела ее к столь печальному концу.       - Я сейчас вернусь, - поцеловав ее в щеку, он направился к двери.       Только там оказалась их соседка, жившая этажом ниже. Старая пенсионерка, с которой Эдвард познакомился на второй день своего пребывания здесь. С этой любопытной, но доброй и отзывчивой бабушкой встретился совершенно случайно, обратившись к ней первым по вопросу, где можно найти ближайший продуктовый магазин. Бабушка оказалась говорливой, но не впечатлительной, появление у ее соседки сверху молодого человека восприняла как нечто само собой разумеющееся, только удивлялась все время, что Эдвард так прилично выглядит и общается.       - Доброго вам дня, Зинаида Павловна, - кивнул он бабушке, открывая дверь и позволяя войти внутрь. Этот человек был одним из немногих, с кем успел познакомиться в этом новом, примитивном и жестоком, но столь родном из-за того, что здесь находился любимый человек, ради которого был готов пожертвовать и гораздо большим, - Чем обязаны вашему визиту?       - Милок, опять ты как-то не по-нашему разговариваешь, - покачала головой бабушка, осуждающе на него посмотрев, - не путай ты меня, старую. Я чего зашла… Опять, что ли, к Алиске приходили? Я хоть и глухая, но все слышала, - у Эдварда порой возникало ощущение, что старушке банально скучно жить одной в квартире, и последним ее развлечением стало наблюдение за его персоной, но вслух этого, конечно, говорить не стал, только кивнул головой.       - Приходил один… - добавил он сухо, по очереди протерев костяшки кулаков.       - Вот и я про то же, - довольно кивнула бабушка, - Слышала, как ты его выставил. А на площадке опять кровь… Ты его так отделал? Небось, опять внизу валяется? Как в прошлый раз?       - Ничего, поваляется и уползет, - Эдвард пожал плечами, - Прошлый как-то убрался ведь самостоятельно. И этот уползет. Остальное меня не волнует.       - А должно волновать, - наставительно сказала бабушка, - Вот окочурится один у нас в подъезде, милицию вызовут, тебя спросят. И что? В тюрьму садится из-за этого наркомана? Нечего тебе там делать! Да и Алиска твоя как тогда будет? Она только…       - Добрый день, Зинаида Павловна, - Алиса тоже показалась в коридоре, прислонившись к дверному косяку и слабо улыбаясь.       - Тебе тоже, - кивнула бабушка, отвлекаясь от Эдварда и переключаясь на его подругу, - Алис, как ты себя чувствуешь? Бледная прям вся, осунувшаяся…       - Хорошо, Зинаида Павловна, - девушка кивнула и снова улыбнулась.       - Вот послал Бог тебе счастье-то, Алиска, - бабушка снова покачала головой и посмотрела на Эдварда, - такого молодца себе нашла. Что он только нашел в тебе? Думала уже сама, что все, крест на девке ставить можно, так нет, появился этот твой ухажер, оградил от греха… Ты за него держись, Алиска, второго такого не найдешь.       - Держусь уж, - девушка позволила себе пошутить, - двумя руками прямо.       - Держится она, - Эдвард усмехнулся, - ложись лучше обратно в кровать. Зря только вылезла.       - Я и так весь день в кровати, - Алиса снова насупилась, но все же послушалась и снова исчезла в комнате.       - И ты за нее держись, Эдик, - напутственно сообщила ему Зинаида Павловна уже более тихим голосом, - Я уж не знаю, как вы с ней познакомились, но точно вижу, что она тебе нужнее даже, чем ты ей. Это я тебе как старая бабка скажу. Уж я то в своей жизни всего повидала!       - Что вы этим хотите сказать? – Эдвард подсознательно напрягся. Не прошла еще привычка сразу готовиться к бою, когда возникало какое-то непонимание.       - Глаза у тебя мертвые, - уверенно сказала старушка, ничуть не стесняясь, - Как у мужа моего, когда хоронила. Вроде человеческие, а внутри ничего нет. Пустота одна, сколько не смотри. И так все время. А вот стоит тебе только про Алису заговорить, как сразу оживают. Вот, опять, живыми стали, - бабушка усмехнулась, - Только ей ты и живешь, видно сразу. Досталось тебе, наверное, сынок, раньше. Не хочу даже и думать, что тебе вынести пришлось, чтобы тебя в тебе убило.       - Не стоит вам этого знать, - покачал Эдвард головой, не считая, что своим прошлым вообще стоит с кем-то делиться. Больше вероятность, что за сумасшедшего посчитают, чем поверят в правду.       - Сынок, а чего это у вас тут сгорело? – старушка повела носом и принюхалась, - Точно, горело же что-то. Стряслось что-то?       - Да ничего особенного, - Эдвард вздохнул, - обед я попытался приготовить. Эти… как их… макаронки…       - Макароны сгорели? – бабушка улыбнулась, - Как же ты умудрился, сынок? Забыл совсем про них, что ли? Или Алиска твоя проспала? Есть то теперь чего будете?       - Придумаем что-нибудь, - он безразлично пожал плечами, - Может, сходим куда-нибудь…       - Нечего вам по столовкам шляться, - заявила Зинаида Павловна, - Только желудок себе весь испортите помоями ихними. Милок, ты бы с Алиской своей ко мне бы зашел. Я как раз борща наварила. Настоящего, как муж мой любил. Хоть попробуешь, что такое борщ настоящий, твоя то небось готовить его не умеет…       - Зинаида Павловна, как можно, - Эдвард отрицательно замахал руками, - Мы сами как-нибудь разберемся. Все будет хорошо.       - Будет он мне отказываться тут, - буркнула старушка, поворачиваясь к дверям, - чтоб сейчас спускались, я пока тарелки достану.       - Хорошо, как вам будет угодно, - Эдвард сдался под таким напором и кивнул головой, - мы скоро с Алисой подойдем.       - Вот так и надо было с самого начала, - погрозила ему пальчиком Зинаида Павловна, - И улыбайся почаще. Нечего с такой постной миной ходить.       Закрыв за ней дверь, Эдвард только вздохнул. Все-таки удивительный этот мир. Вроде такой примитивный и злобный, со всеми этими мелочными склоками, глупыми границами, бандами и идеологиями, но все-таки какой-то добрый и светлый. Где вдруг совершенно незнакомый человек может предложить помощь только потому, что тебе она нужна, или же окажется, что о тебе волнуются те, кому до этого, казалось бы, не должно быть никакого дела.       - Ну как ты? – он вернулся к Алисе в комнату и сел к ней на кровать. Девушка тут же поднялась с подушки, подсела рядом с ним. Не долго думая, обнял ее, а она и не сопротивлялась, только устроилась у него на плече поудобнее.       - Нормально, я же уже говорила, - сказала она, уставившись взглядом куда-то вперед, куда-то в собственные воспоминания, - Только скучно немного все время так лежать… Знаешь, я не знаю, что ты мне там тогда впрыснул в кровь, но оно помогает. Меня даже не тянет, представляешь? А до этого ломало прям со страшной силой…       - Как же ты довела себя до такого? – спросил он в очередной раз, посмотрев на нее и вздохнув. Волосы у нее были все такие же, немного жесткие, но все же такие же густые и податливые, и реагировала она все так же, прижимаясь к нему, как к последнему человеку на этой земле. Хотя, быть может, для нее именно так все и обстояло, - связаться с наркотиками…       - А ты знаешь, каково это? Быть одному? Совсем одному? – вдруг уже обиженным голосом спросила Алиса, но вместо того, чтобы отстраниться, только еще крепче к нему прижалась, - Только вот с этими воспоминаниями о каком-то мальчишке, который обещал никогда не оставлять, а сам пропал. Я ведь искала тебя. Как умела, искала, только не было никогда такого Эдварда Тристанского. Думала, что с ума сошла, даже снова в лагерь ездила, спрашивала. Ольга Дмитриевна тоже тебя помнила, а вот дела твоего не было, и записей о тебе никаких тоже не было. Не было в ту смену никакого Эдварда… Не было и все… Если бы не Ольга Дмитриевна, я бы точно с ума сошла бы. А так вроде как не я одна тебя помнила… значит, был ты… и делся куда-то… Обратно к себе, в другой мир… - она нервно усмехнулась, - Вот уж точно с ума пора было сходить… А Слава… Слава обещал, что все забудется, что я успокоюсь… И ведь помогало сначала… Знаешь, что я там видела? Под приходом?       - Что? – Эдвард обнимал ее двумя руками, сам постепенно возвращаясь к тем воспоминаниями, какие остались о том, что происходило, когда вернулся после «Совенка» к себе, в свой мир.       - Тебя я видела, - всхлипнула Алиса, - А потом прошло. Думала, что если дозу побольше сделать, то ты вернешься, а не получалось. Ничего не получалось… Почему ты сразу не вернулся? Почему так долго?       - Это не мне было решать, - он медленно катал на языке каждое слово, прежде чем произнести его вслух, - Не мне. Я хотел вернуться до того момента, как тебя подсадили. Остановить, не допустить этого… но мне не дали…       - Кто не дал? – удивилась девушка, даже подняв на него глаза.       - Тот, кто когда-то и зашвырнул меня в вашу смену, - Эдвард усмехнулся, - Тот, кто все это и устроил. Я до сих пор не знаю, что это было. То ли очередной трюк, то ли действительно мой второй шанс…       - Эд, - попросила Алиса, - Ты ведь никогда не рассказывал, что с тобой произошло после того, как смена кончилась…       - А что там рассказывать… Ничего хорошего и не было, - теперь уже он отвел глаза, но получил несильный удар кулачком под ребра.       - Нет, рассказывай, - потребовала Алиса, улыбаясь, - Что там было?       - Там была смерть, - все-таки выдавил Эдвард из себя, - Был плен. Им нужно было, чтобы я сдался. Сломался и встал на колени. А я отказывался. И тогда они пытались вырвать из меня эти слова, сломать мою душу и разорвать ее на части просто из-за того, что я был не таким, как все, кого они видели прежде. Меня рвали на куски, медленно и аккуратно, заставляя прочувствовать каждую каплю этой боли. А потом собирали обратно, чтобы начать все заново. И когда выдыхались, когда уставали от того, что сами творили, требовали от меня мольб пощады. Стоило бы мне только встать на колени, все бы это кончилось, мне бы позволили умереть. И каждый раз… каждый проклятый раз я слал их в Бездну, хотя мне тогда казалось, что я и так уже там. Так что я знаю, что значит быть одному… - он отпустил девушку и закрыл лицо ладонями, стараясь выкинуть из головы воспоминания о тех днях, сейчас, когда вспомнил о них, слишком ярко стоявших перед глазами.       - И ты отказывался? – он почувствовал ее тепло, как она осторожно обняла его, прижимаясь к нему всем телом, - Почему?       - Потому, что я дал тебе клятву, что найду тебя, - сказал Эдвард, снова открывая глаза, не в силах от нее оторваться, - Не мог позволить себе умереть, не выполнив ее. И в самые страшные моменты, когда сил уже не было, я цеплялся за твой образ, держался за него. И потому выжил. А позже, когда все закончилось, когда сам вбивал колья в глотки своим палачам, я благодарил тебя. Благодарил за то, что только из-за тебя и не умер. Выжил там, где никто больше не смог…       - Эд…, - он почувствовал ее поцелуй на щеке, - Я не знала… Не знала, что ты сам пережил…       - Это все ерунда, - он примирительно улыбнулся, - Все это уже в прошлом. И не стоит о нем вспоминать.       - Тем более, скоро Новый Год, - девушка усмехнулась, - Оставим в старом все плохое, а новый начнем заново.       - Обязательно, - он тоже ее поцеловал, - Мы точно все начнем заново… как я и хотел… Да, кстати, переоденься, нас сейчас на обед пригласили. Обещают борщ…       - Борщ? – девушка состроила гримасу, - ну ладно. Только с одним условием.       - С каким? – ему даже стало интересно, что Алиса попросит взамен.       - После этого ты сводишь меня на каток, - попросила Алиса, - Я уже устала в четырех стенах сидеть. А в этом году на катке еще ни разу не была.       - Каток? – Эдвард удивился, - Это еще что такое?       - Только не говори, что ты ни разу на коньках не катался! – удивилась Алиса, - Быть этого не может!       - На коньках? – удивился Эдвард еще больше, - Это те ездовые животные, кони их называют? Только маленькие?       - Ну ты и дурак! – Алиса рассмеялась, - Ладно! Пойдем на каток, я тебе все покажу, - от ее смеха Эдварду сразу полегчало на душе, а страшные воспоминания отступили. Наверное, права была старушка, сказавшая, что только ради нее он сейчас и живет. Других причин жить он все равно не находил.       - Уговорила, - погладил ее по голове, - Как только сможешь нормально стоять на ногах, пойдем на этих твоих коньках кататься. А сейчас собирайся.       Коньки, катки, кони… все это было слишком мелким, чтобы обращать на это слишком много внимания. Главное, что Алиса улыбалась, и эта улыбка казалась ему ценнее всех сокровищ мироздания.