Осознание

Глава 13.       Эдвард даже не смеялся, банально не получалось, он просто ржал как конь, пытаясь отбиваться от двух девушек сразу, решивших проверить на прочность его защиту. Как оказалось, высокая чувствительность, со временем развивавшаяся из-за частого использования боевого экзоскелета, имела и обратную сторону медали, делая его весьма уязвимым для столь изощренного вида пытки, как щекотка. Алиса с Мику, с пылающими от какого-то изуверского восторга глазами, довели его до совершенно невменяемого состояния, а его гулкий хохот, к тому же усиленный зданием музыкального клуба, имевшего отличную акустику, слышал, кажется, весь лагерь.       Попытки защититься ни к чему не приводили, действительно с ними драться Эдвард не хотел, а его слабые потуги прикрыть столь уязвимые ребра ни к чему не приводили, девочки с легкостью их обходили, не помогла даже попытка укрыться за большим медным тромбоном, в результате чего духовой инструмент с грохотом полетел на пол, порядком помявшись. Щекотка закончилась лишь сама собой, когда девушки запыхались, а Эдвард так и вовсе находился в полубессознательном состоянии, хватая ртом воздух и вытирая раскрасневшееся лицо, по которому уже слезы течь начинали.       - Я, конечно, через многое прошел, - устало сказал Эдвард, все еще улыбаясь как ненормальный, пытаясь справиться с ударной дозой эндорфинов, что только что получил его мозг, близкий к состоянию перегрузки, - но такого со мной еще никогда не устраивали. Святое небо… у меня даже челюсть разболелась… - добавил с обвинительным тоном, посмотрев на девушек, что выглядели невероятно собой довольными.       - Ты такой смешной был! – Мику с ногами забралась на фортепьяно и рассмеялась, - И забавный…       - А еще я мог себе голосовые связки порвать такими темпами, - заметил Эдвард, потерев ноющие ребра, - У меня такое чувство, будто я с кем-то подрался и меня долго били… возможно ногами…       - Можно устроить для сравнения, - беззлобно добавила Алиса, поставив напротив него стул спинкой вперед и, сев, облокотилась на нее, - Заодно скажешь, есть какая разница или нет, - и снова ее хищная улыбка, когда появляется только тогда, когда затевается очередная пакость. И, что самое удивительное, Эдвард начинал к ней постепенно привыкать.       В дверь постучали, а секундой позже, даже и не спрашивая особого разрешения, к ним зашла Ольга Дмитриевна, внимательно оглядываясь по сторонам, словно рассчитывая обнаружить здесь что-нибудь противоправное. Мику сразу же спустилась с музыкального инструмента, но вожатая искала, кажется, что-то другое, но обнаружила только их троих, мирно сидящих здесь, из-за чего в ее сознании произошел некий когнитивный диссонанс, выразившийся в недоверчивом выражении лица, когда оглядывала помещение музыкального клуба.       - А что у вас здесь происходит? – Ольга Дмитриевна недоверчиво поинтересовалась, проходя вперед, пока Мику, сообразив, что надо хоть что-то делать, взяла оставленную Алисой гитару и скрылась из зоны поражения за дверью во вторую комнату, - Я слышала какие-то крики и… смех?       - У нас было что-то вроде импровизации, - сказал Эдвард, разведя руками, - получилось не особенно хорошо, но мы попробуем еще раз немного позже. Когда что-нибудь начнет получаться, и вам продемонстрируем. А вы что рассчитывали здесь увидеть? – спросил с самым невинным видом, радуясь, что Алиса в этот момент спиной к вожатой, едва сдерживая смех и совершенно не умея контролировать мимику своего лица.       - Нет, давайте вы следующий раз попробуете завтра, - сказала Ольга Дмитриевна строго, указав на окно, где Солнце уже спустилось к горизонту, и из-за деревьев выглядывал только его верхний краешек, красивший небо в мягкие розовые и красные тона, - А то уже поздно, и клуб давно пора закрывать. И вообще, помните, что в лагере вообще-то есть распорядок дня? Вы сегодня с уборкой помогали?       - Так точно, - кивнул Эдвард, - В библиотеке помогал. Женя с Леной могут подтвердить. Мику в клубе была, а Алиса… - Алиса моментально успокоилась и сделала испуганное выражение глаз, поскольку она как раз нигде и не помогала, отправившись куда-то плавать, и вожатая вряд ли будет весьма обрадована подобным поведением, тогда и нотаций точно не избежать, - Алиса в библиотеке к нам немного позже присоединилась. Полки с книгами там вытирали…       - Вот и славно, - Ольга Дмитриевна сменила гнев на милость, - Мику, а к тебе кто-нибудь приходил с помощью? – услышав звук открывающейся двери поинтересовалась у японки, даже не обернувшись.       - Нет, но мне и особенно никто не нужен был, - сказала девушка, отрицательно покачав головой, - Я сама тут со всем управилась…       - Это не по-пионерски, - покачала головой вожатая, не одобрив отсутствие помощи более суровым голосом, - Нельзя оставлять товарищей без помощи! Ладно, я спрошу у Славяны, определяла ли она кого-нибудь в музыкальный клуб или нет… Мику, ты закрывайся, а вы двое… - Эдвард с Алисой моментально выпрямились, всем своим видом выражая готовность к выполнению любых указаний, - Собирайтесь и домой. Сейчас уже отбой будет, и пионерам не положено после сигнала гулять по территории, - Эдвард только хмыкнул, выражая свое мнение к тому соблюдению правил, что происходило на территории лагеря. Пионеры относились к распорядку дня примерно с таким же вниманием, с каким экипажи тяжелых танков к противопехотным минным заграждениям на своем пути. В ответ получил испепеляющий взгляд вожатой, но хотя бы обошлись без нотаций.       - Конечно, прямо сейчас и пойдем, - кивнула Алиса, воспользовавшись возможностью сбежать из-под придирчивого взгляда вожатой, оставив Мику ей на растерзание. Помахав им рукой, девочка-мультиинструменталист осталась с Ольгой Дмитриевной, решившей помочь с закрытием и начавшей разговор о каком-то конкурсе самодеятельности.       На улице к этому времени уже несколько похолодало, а с реки сейчас тянуло легким ветерком, шелестевшем в кронах деревьев, но Эдвард только с удовольствием втянул полные легкие воздуха, не без удовольствия потянувшись, но его тут же подтолкнула Алиса, желавшая оказаться от музыкального клуба, а вместе с ними и от вожатой как можно дальше. Собственно, у него самого не было еще никакого желания отправляться в кровать с угрозой сигнала отбоя, а больше в домике делать было нечего, поэтому и не стал сам долго здесь задерживаться.       - Куда сейчас? – спросила Алиса, когда они снова вышли на площадь, оказавшись перед дилеммой либо продолжать совместную прогулку, либо действительно пойти по домам. Пионеров все равно почти не было видно, только на дальнем конце площади какая-то парочка о чем-то шепталась, обнявшись. Бросая в их сторону неприязненные взгляды, его спутница спешила убраться с площади, но Эдвард ее явно притормаживал, наслаждаясь вечерним воздухом и атмосферой умиротворенности, что висела над пионерским лагерем сонной пеленой. Никаких патрулей, часовых или блокпостов, смотровых вышек и строгого распорядка военного лагеря, к которому успел привыкнуть, только податливые правила распорядка дня, на какие при желании можно и вовсе не обращать внимания, занимаясь тем, что душе угодно. А такого себе вообще никогда не мог позволить, вынужденный посвящать все свое время, как рабочее, так и свободное, возложенным на него обязанностям.       - Пошли на пляж? – озвучил свою мысль Эдвард, вспомнив про свое обещание Славе сходить туда как-нибудь вместе, но сейчас, когда лагерь затих и почти никто не мог их увидеть, можно позволить исполниться парочке своих мелких желаний.       - Купаться? – удивилась Алиса, - ну… еще переодеваться. Я купальник в домике оставила, не побегу за ним, - протянула она, но Эдвард только отрицательно покачал головой, будучи не совсем правильно понятым.       - У меня нет сейчас никакого настроения плавать, - объяснил ей своей предложение, - просто дойдем до пляжа, я еще там ни разу не был. Хоть посмотрю…       - Что, агент разведки еще не проверил пляж? – Алиса сделала хитрую мордашку, - Как же ты так пропустил этот момент. А может быть, там иностранный разведчик завелся какой-нибудь… Или Ульянка радиоточку устроила!       - Очень смешно, - закатил он глаза, обняв ее за плечи и аккуратно направив в сторону пляжа, - И, кажется, я тебя просил не упоминать вслух, что со мной связано. Еще мне только не хватало, чтобы по всему лагерю сплетни пошли, а с вашим сарафанным радио тут весь отряд на следующие сутки об этом гудеть будет…       - Я никак не могу поверить, что это серьезно! – усмехнулась рыжеволосая, но от его руки освобождаться не стала, - Ладно, все, молчу… - едва подавив смех, кивнула под строгим взглядом Эдварда.       Пляжем здесь, оказывается, называли широкую песчаную отмель на речном берегу, шириной примерно метров пятнадцать и общей длиной никак не меньше сотни, с правой стороны которой стояла уже знакомая Эдварду лодочная станция. На противоположном берегу все тот же дорожный мост, где уже горела пара фонарей на разных концах, практически единственные источники на той стороне.       Мелкий кварцевый песок шуршал под ногами, когда вышли на пляж, а первый же порыв ветра бросил им в лицо запах мокрой тины и застоявшейся воды, но Эдвард даже не обратил на него внимания, только крепче прижал к себе Алису, покрывшуюся мурашками, поскольку от воды действительно тянуло прохладой. Зато прямо перед ними к горизонту медленно опускался солнечный диск, сейчас уже не такой яркий, скорее какой-то темно-желтый с мерцающим ореолом, отбрасывающий на воде блистающую дорожку отражений, тянущуюся до самого берега. Зрелище казалось настолько впечатляющим для человека, который до этих дней и солнечного света никогда не видел, что не мог даже выразить всех своих чувств, в этот момент охвативших его. В качестве скамеек здесь служили давно спиленные и уже вытертые обрезки стволов деревьев, раскиданные по пляжу, и на одно из таких и присели, наслаждаясь вечерним представлением солнца, уходящего за горизонт.       - Красиво, не правда ли? – после некоторого времени заметила Алиса, довольно удобно устроившаяся рядом, положив рыжую голову ему на плечо, - Я редко смотрю на закат, а здесь вообще в первый раз…       - А я никогда прежде закаты не видел, - честно признался Эдвард, - Забавная иллюзия получается, ты никогда не думала об этом? Нам отсюда кажется, что движется Солнце, а на самом деле это планета совершает очередной оборот… Странно о таком думать…       - Ты все время о чем-то не том думаешь, - усмехнулась Алиса, - и вообще…       - И вообще, - Эдвард резко отодвинулся назад, убирая в сторону плечо, и девушка, потеряв опору, с тихим писком повалилась ему на колени, не успев даже ничего понять толком, - у меня плечо затекло, - закончил, глупо усмехнувшись.       - Дурак, - Алиса тоже улыбнулась, устраиваясь удобнее у него на коленях, повернувшись на спину и посмотрев на него снизу вверх, - А что ты с Леной сегодня в библиотеке делал? – она попыталась спросить как можно более безразличным тоном, но судя по тому, как внимательно смотрела на него, вопрос почему-то ей был очень важен. Эдвард только погладил ее по голове, в отличие от Мику волосы у нее были жестче и не такие послушные, так что короткая стрижка ей была как нельзя лучше, хотя хвостики лежали довольно ровно.       - Книжки вытирал, - сказал Эдвард, оторвавшись от разглядывания Солнца и посмотрев на нее с улыбкой. Девушка у него на коленях выглядела настолько простой и беззащитной, что улыбка на лице проявлялась против всякой воли. Он даже подумать уже не смел, что все происходящее здесь всего лишь какие-то декорации, что было бы слишком бесчеловечным. Невозможно прописать такое количество мелких, не заметных с первого взгляда деталей, которые проявляются постепенно, в соответствии с тем, как сближаешься с человеком, начинаешь уделять ему все больше внимания и подмечать такие мелочи, каким сначала не придал бы никакого значения. Например, пряди ее волос, которые можно чуть подвинуть в сторону, чтобы открыть высокий лобик с парой тонких складочек, какие становятся заметны только тогда, когда девушка о чем-то задумается.       - И все? – Алиса опустила одну руку и водила пальцем по песку, оставляя бессмысленные узоры, что потом же и стирала следующим движением, - Она ничего больше не говорила? Не спрашивала?       - Нет, - покачал он головой, - Мне просто надоела эта ненужная работа, и мы по тихому сбежали, пока наша библиотекарша занималась расчленением несчастного Электроника. Он, кажется, полку обвалил, не знаю, смог ли потом на место поставить или нет… А Лена, оказывается, хорошо рисует, она мне рисунки свои показывала…       - Ага, - кивнула Алиса невзрачным тоном, - У нее многое хорошо получается, не то, что у меня… - прежде чем закончила, Эдвард слегка стукнул ее пальцем по кончику носа, прерывая предложение на середине.       - Все люди разные, и у каждого что-то получается лучше, - уверенно сообщил ей прописную истину, - Например, я еще никогда не слышал, чтобы кто-нибудь играл лучше тебя на гитаре, - от этой похвалы Алиса улыбнулась и немного покраснела. Она вообще выглядела невероятно милой, когда краснела, с нее моментально слетала вся та напускная и бойкая натура, которую показывала всем остальным.       Он позволил себе просто любоваться девушкой, лежащей у него на коленях и о чем-то задумавшейся, пока не заметил, что уже вся покрылась мурашками от дующего с воды ветра. Для него самого подобные перепады температуры почти безразличны, тренировки все-таки давали о себе знать, и хоть тело совсем другое, но навыки и привычки остались старыми, но вот девушка никогда не проходила сквозь те испытания, какие сам пережил на своем опыте, перестав обращать внимания на многие незначительные раздражители.       - Ты замерзла? – он взъерошил ей волосы, погрузив в них растопыренную пятерню, - Еще не хватало только, чтобы ты простыла, - солнце уже почти опустилось за горизонт, и только последние исчезающие лучи окрашивали небосвод в темные красные тона, напоминающие пролитую кровь. Девушка, уже удобно устроившаяся у него на коленях, сначала отрицательно покачала головой, но, подумав несколько секунд, все же кивнула, - Тогда все, собираемся…       Подняв Алису и сам распрямившись, он снова обнял ее за плечи, стараясь согреть собственным теплом, а девушка так доверчиво к нему прижалась, что в голове против воли скользнуло напоминание вожатой, что теперь в ответе за эту бойкую красавицу. И никакого чувства противоречия против такого не испытывал, скорее наоборот, готовый защищать ее от любых опасностей, что только могут быть в этом и в каком-либо из других миров. Один лишь слабый перестук ее сердечка казался сейчас важнее всего остального, только… Только он так же прекрасно понимал, что быть уверенным в ее безопасности мог лишь тогда, когда она будет как можно дальше от него…       Они так и прошли через весь лагерь, где уже никого не было, а темнота быстро вступала в свои права, и, пройдя через аллею, вышли к ее домику, выглядевшему сейчас довольно жутковато из-за вывешенного в окошке двери флага с черепом, подсвеченного изнутри из-за того, что Ульяна держала свет включенным, видимо, дожидаясь свою соседку.       - Не будем давать мелкой лишний повод для сплетен, - сказал Эдвард в нескольких шагах от двери домика, отпуская Алису, сразу же зябко поежившуюся и сложившую руки на груди, - Она у тебя верная подруга, дожидается…       - Ага, расспросить, что я сегодня делала, - согласилась рыжеволосая, отводя взгляд куда-то в сторону, - Эд…       - Что? – он уже было собирался развернуться, но остановился, снова подойдя к своей спутнице, снова красневшей от смущения.       - Спасибо за вечер… было здорово… - все-таки выдавила из себя, - вдвоем… - последнее слово далось совсем уж с каким-то трудом, так что Эдвард даже не выдержал и снова обнял ее, улыбнувшись.       - Тогда как-нибудь повторим, - сказал ей почти в самое ушко, - У нас еще, считай, полторы недели. А теперь иди домой, пока еще Ульяна не уснула, тебя не дождавшись. Завтра встретимся… - выпустив ее из объятий, в благодарность получил еще один стесняющийся взгляд, после которого Алиса все-таки зашла в домик, оставив его на улице одного. И, буквально несколько секунд спустя раздался напуганный визг одной из девушек, сменившиеся довольным детским смехом, от чего сам рассмеялся, направившись обратно к площади. Кажется, сегодня жуки Ульяны все-таки успели выстрелить.       «Совенок» спал, окончательно закутавшись с головой в одеяло ночной темноты, устав за длинный и тяжелый летний день, когда довольные и радостные пионеры, бегающие в разные стороны, не давали лагерю и шанса на успокоение, и только сейчас, попрятавшись в своих домиках и погасив свет, позволили вздохнуть с облегчением. Высокие деревья почти скрывались в темноте, только едва слышно шелестя листвой под слабым ночным ветерком, а на небе уже загорелись маленькие белые точки звезд, только луны не было видно, скрывшейся где-то за облаками или кромкой леса. Тишина и покой царили в лагере, только где-то ухала ночная птица, сообщая о своем ночном полете остальным обитателям леса.       Уже выходя на площадь, Эдвард услышал тихий треск в кустах, очень похожий на тот, что у него самого прозвучал под подошвой, когда чуть не был обнаружен Алисой во время ее ночного концерта. Кто-то точно так же таился в кустах, наблюдая за ним, и на такое он уже не мог не отреагировать.       - Кто здесь? – спросил у окружающей темноты, направившись к кустам, но, раздвинув ветви, никого там не обнаружил, что вполне ожидаемо. Пройдя чуть дальше и опустившись на колени, Эдвард очень быстро обнаружил на мягкой траве отпечатки чьих-то маленьких ножек, едва прижимавших стебельки к земле, и мысленно поблагодарил этой мир отсутствием пустошных равнин, где жестокие ветра за секунды стирали любые остававшиеся следы. А здесь же даже любое касание могло оставить следы в траве, в мягкой земле, в мокром песке, что держались часами, и проследить путь преследуемого в таких случаях не составляет никакого труда.       Уже через несколько метров пути Эдвард узнал о таинственном наблюдателе несколько интересных вещей. По глубине протоптанных следов, остававшихся в траве, явно было видно, что он не намного больше, чем большинство пионеров этого лагеря, а по отпечатавшемуся в сухой земле следу Эдвард с удивлением обнаружил, что этот человек, а то, что человек, было видно по контурам отпечатков, и вовсе передвигается босиком. Главное же, что ступает не как большинство людей, с пятки на носок, наоборот, походка гораздо грациознее и тише, с носка на пятку, судя по более глубокой передней части следа. Такая привычка обычно вырабатывается у разведчиков, диверсантов и исследователей, тех, кто почти постоянно проводит время во враждебной обстановке, вынужденный скрывать свое присутствие. Чувствуя, что коснулся еще одной из загадок «Совенка», Эдвард осторожно шел по следу, стараясь не спугнуть преследуемого, уже коря себя за то, что в самом начале выдал себя громким вопросом в воздух, явно обозначив для этого человека, что тот обнаружен. Так что теперь постарается запутать свой маршрут и оторваться от преследования.       След уводил за черту лагеря и вел в лес напрямик, не пересекаясь с аллеями, где могли оказаться случайные пионеры, а потом проходил по самому краю опушки, словно этот человек и вовсе боялся открытых пространств. И чем дальше Эдвард заходил, тем интереснее становилось, поскольку здесь, в лесу, преследуемый стал вести себя свободнее, его следы становились ярче и точнее, словно постепенно забывал об осторожности, а лес служил ему надежной защитой. А потом…       - Что за чертовщина? – изумленно спросил сам у себя Эдвард, обнаружив, как след упирается в старое развесистое дерево, чья вершина терялась в ночной темноте, и на коре которого остались хорошо заметные и глубокие царапины когтей, когда этот, теперь уже с натяжкой можно было говорить, человек забрался наверх. Только вот у людей когтей не бывает, это Эдвард знал совершенно точно, но тогда кого или что он преследовал? Мутанта? Гибрида? Еще какую-то непонятную тварь, которой только еще надлежит придумать название? С чего ей вообще здесь взяться?       Отступив на пару шагов, Эдвард попытался хоть что-то рассмотреть в темной листве, уходящей высоко в небо, но даже с его усиленным и привычным к темноте зрению ничего видно не было, только корявые ветви, почти не различимые из-за многочисленных и облепивших все листов. Если даже там кто-то и затаился, то отсюда все равно не было видно, только все та же проклятая листва, от вида которой Эдвард снова начинал задумываться о пользе струйных огнеметов, с таким бы моментально выгнал бы эту необычную зверушку на свет. Хотя, сейчас не такая ситуация, чтобы продолжать строить из себя обычного пионера, а потому по мысленной команде на активацию из челюсти снова вышла гарнитура, и загорелся тонкий и длинный лучик фонарика, осветивший нижние ветви дерева. И, почти что случайно, едва задетый светом силуэт сорвался с одной из ветвей, устремившись в сторону леса, Эдвард успел разглядеть только длинный хвост. Хвост?!       - Стоять! – только успел рявкнуть Эдвард, увидев, как силуэт скользнул куда-то в сторону, снова исчезая в тенях деревьев, и бросился следом. Ночной лес, конечно, не место для пробежек, корни и ветви деревьев, казалось, торчали отовсюду, цепляясь за весьма неудобную в такой момент рубашку, моментально вставшую пузырем во все стороны, и не стоит удивляться, что очень быстро потерял мелькавший впереди силуэт. По этому поводу, стоя в лесу и приводя в порядок дыхание, знатно выругался, помянув лес последними словами и пообещав ему, по меньшей мере, термоядерную бомбардировку. Заблудиться Эдвард не боялся, ориентация на местности это первое, чему учит выживание на поверхности, так что всегда мог вернуться пройденным путем, чтобы снова выйти к «Совенку», а вот понимание того, что упустил очень странного обитателя местных лесов, его крайне раздражало. Остается эту попытку считать пробной, а к следующему разу подготовиться гораздо лучше, подсознательно был уверен, что кем бы ни было это странное существо, оно знает о «Совенке» гораздо больше остальных его обитателей, а наличие когтей и возможность так легко скакать по деревьям только подтверждали отличие от принятых здесь понятий нормальности.       Еще раз помянув добрым словом этот лес в частности и весь остальной «Совенок» в общем, Эдвард направился обратно в сторону лагеря, решив немного срезать и пройтись вдоль берега реки, что должна сейчас находится по левую руку от него. Деревья там подходили к самой воде, и берег из мягкой и податливой земли, местами осыпался в воду, оставляя обнаженными длинные старые корни, а стволы, потеряв надежную опору, начинали крениться вниз, порой нависая над водной гладью под самыми разными углами и ветви опускались прямо в реку, создавая целые заросли, где копошились мелкие ночные животные и водяные птицы.       Некоторое время Эдвард еще чувствовал следящий за ним взгляд, скорее всего, этого самого существа, оказавшегося еще и весьма любопытным, но сейчас уже не строил иллюзий, понимая, что догнать его все равно не получится. Находясь на чужом поле он уже оказывался в проигрыше, так что надо лучше готовиться, а поскольку угрозы с этой стороны не чувствовалось, то можно и не обращать серьезного внимания. Существо отступило примерно минут через двадцать, и Эдвард окончательно потерял ощущение его присутствия, хотя мысли все равно возвращались к нему, слишком сильно выделявшемуся из остального окружения лагеря.       Хотя вскоре Эдвард снова почувствовал, что не один здесь, примерно метров через пятнадцать в свете звездного неба на опустившемся почти параллельно воде стволе дерева сидела еще одна девушка, а по маленьким косичкам на голове в ней без труда опознавалась Лена. Сняв босоножки, она опустила ноги в прохладную воду и шлепала босыми ступнями по речной ряби, создаваемой медленным течением.       Осторожно, не стараясь привлекать ее внимания, Эдвард подошел ближе, а оказавшись уже совсем рядом с торчащими из земли корнями этого дерева, рукой сломал одну из сухих веточек, получив довольно громкий и резкий звук, что сразу привлек внимание молодой девушки, быстро оглянувшейся, но увидевшей только его персону, постаравшуюся мило улыбнуться.       - Привет, не спишь? – спросил он словно между делом, успев заметить, как правая рука Лены дернулась к бедру, но вернулась на прежнее место, когда поняла, что никакой опасности здесь нет.       - Эдвард… А почему ты ушел так далеко от лагеря? – спросила Лена удивленным тоном, вытянув шею и словно стараясь разглядеть за его спиной еще кого-нибудь, возможно, отправившихся на ее поиски.       - Точно такой же вопрос я могу и тебе задать? – он пожал плечами, - Ты позволишь?       - Конечно, - Лена кивнула и чуть подвинулась, словно на бревне и без этого места не хватало, - Я не думала, что кто-то еще может сюда зайти, - в голосе одновременно смешались радость и разочарование, хотя понять, какая именно из этих эмоций превалировала в настоящий момент, практически невозможно.       - Я тоже не думал кого-нибудь здесь увидеть, - согласно кивнул Эдвард, - А уж тем более девушку, что решится гулять в одиночестве в ночном лесу, - осторожно забравшись на дерево, проверяя его на надежность, но ствол был словно вмурован в землю, даже не пошевелившись от веса двух человек. Медленно, но без особого труда удерживая равновесие на покатом и влажном дереве, щедро облепленном мхом и лишайником, добрался до Лены и присел рядом, - Одиночество любишь?       - Наверное, - она задумалась, прежде чем кивнуть головой, - Я не люблю, когда много людей вокруг… Я… Я… - конец предложения так и не прозвучал, слишком запуталась в собственных мыслях, чтобы правильно их озвучить.       - Тогда, быть может, я мешаю? – поинтересовался Эдвард, тоже спуская ноги в воду, но не снимая своей обуви. Вода застучалась в подошвы, но немного приподняв их, поставил на низко свисающую ветку, не желая мочить босоножки, больше всего напоминавшие элемент декора, чем действительно нормальную обувь, - Только скажи.       - Нет, все нормально, - покачала головой девушка, стараясь не смотреть ему в глаза, то ли стесняясь, то ли снова испытывая тот же самый банальный страх человеческого общения, что часто проявляется в людях, слишком долго живущих в мире собственных грез и при столкновении с реальностью боящихся, что их тщательно создаваемые и оберегаемые мечты рассыплются в одно мгновение.       - Я понимаю, - кивнул Эдвард, - Хочется немного тишины, да? Люди порой сильно раздражают, - он посмотрел на небо, где блестели маленькие белые точки звезд, - Скажи, а ты ведь часто вот так выбираешься провести немного времени одной, без чужого внимания, не так ли? – Лена, не отрывая взгляда от воды, кивнула, - А ты здесь в лесу никогда никого не замечала? Ну, например, крупных животных, что по деревьям скачут? – девушка, удивившись, посмотрела на него, но он только повел плечами, - Мне казалось, что я сейчас видел нечто похожее, вот и думаю, то ли я схожу с ума, то ли тут на самом деле творится что-то странное…       - Нет, я никого не видела, - честно призналась Лена, посмотрев на лес, черной стеной стоящий совсем рядом с ними, - Здесь даже волки не должны водиться…       - Значит, это моя личная галлюцинация, - Эдвард усмехнулся, проследив за взглядом своей собеседницы, - не бойся, даже если это существо на самом деле здесь есть, оно не опасное, само боится людей еще больше, чем они его. Забавно получается, не находишь?       - Пошли лучше в лагерь, - первой попросила Лена, все еще поглядывая на лес, и Эдвард не нашел ни одного веского повода высказаться против такого предложения. Тем более что вдвоем возвращаться было куда веселее, хотя Лену нельзя было назвать столь же говорливой собеседницей, какой была, например Ульяна, способная говорить без остановки по любому поводу. Эта же девушка с фиолетовыми волосами почти все время молчала, только стреляла глазами в разные стороны, словно еще ожидая увидеть ночное существо, скачущее у них над головами по тонким ветвям деревьев. Чувствуя себя виноватым за то, что напугал своими расспросами, Эдвард взял ее за руку, сразу же почувствовав, как тонкие и нежные пальчики сжались вокруг его ладони, вцепившись так крепко, как только могли.       - Ой, - Лена неожиданно прижалась к нему, когда совсем рядом с ними заухала ночная птица, решившая оповестить лес о своем пробуждении. Привычным к темноте взглядом Эдвард успел заметить небольшое пернатое существо с отливавшими во тьме круглыми глазами, с любопытством смотревшее на проходившую мимо парочку, повернув голову почти перпендикулярно земле. Заметив, что на него смотрят, существо распушило свои перья и развернуло крылья, став почти в три раза больше в объеме, и снова заухало, от чего Лена, почти ничего не видевшая в темноте, только сильнее вжалась ему в плечо.       - Не бойся, мелкая пташка, - Эдвард погладил Лену по волосам свободной рукой, - И вряд ли она собирается на нас нападать.       - Все равно, - покачала головой Лена, - Можно я пойду так? Страшно…       - Тогда зачем сидела так допоздна? – он усмехнулся кончиками губ, - Ночь уже давно, а она в лесу сидит. А если бы я не пришел? – конечно, отпускать ее не стал, чувствуя, как сильно бьется ее сердечко, в ускоренном темпе перерабатывавшее выделяемый в кровь адреналин. Ночной лес казался ему даже более привычным, чем днем, напоминая больше родной мир, погруженный в вечную тьму, и где опасность была обыденным явлением, заставляя все время быть настороже. Только здесь единственной угрозой являлось собственное воображение, способное нарисовать каких угодно чудовищ среди едва различимых на фоне ночного неба силуэтов деревьев.       - Не знаю, - протянула Лена уже более спокойным тоном, - Задумалась… Смотри, лагерь! – они вышли со стороны спортивной площадки, сделав в итоге довольно значительный крюк по лесной чаще, двигаясь вдоль речного изгиба, Эдвард не хотел тащить и так испуганную девушку через самый бурелом, предпочитая потратить немного больше времени, но поберечь ее нервы. В темноте выступало здание закрытого спортивного зала и открытая футбольная площадка с торчавшими за ней турниками, но ни одного живого и бодрствующего пионера здесь видно не было, все нормальные люди в это время уже спали, только полуночники вроде него и Лены никак не могли расставаться с уже прошедшим днем. И хотя никакой опасности уже не было, Лена все равно продолжала крепко держаться за его руку, словно боясь, что сейчас вырвется и убежит куда-нибудь в неизвестном направлении.       В лагере освещенной была только площадь, где горело несколько фонарей, выхватывавших прямоугольную асфальтовую площадку из общей темноты, остальная же его часть, за исключением нескольких светильников над дверьми общественных зданий, полностью находился под контролем ночи, особенно аллеи между пионерских домиков, где, кажется, никому и в голову не приходила мысль поставить ночное освещение. Пионеры ночью должны спать по принятым здесь правилам, потому фонари, получается, и не были нужны. Жаль только, что далеко не все пионеры следовали подобным указаниям, предпочитая поздние прогулки.       - Твой домик? – наконец, остановились они у очередного пионерского домика с полукруглой крышей, и давно занавешенными окнами. Ее соседка, наверное, успела привыкнуть к ночным прогулкам своей подруги, а потому практически не обращала на них внимания и не дожидалась ее возвращения, - Приятных снов.       - Спасибо, - кивнула Лена, - наконец-то отпустив его руку, - Спокойной ночи!       Дождавшись, когда она закроет за собой дверь, Эдвард отправился к себе с твердым намерением все-таки дойти до собственного домика, уже предвкушая очередной разнос от Ольги Дмитриевны за то, что опять явился позже отбоя. Только, к счастью, вожатая в этот раз решила его не дожидаться и давно уже спала, завернувшись в одеяло, оставив Эдварду на столе только треугольник кефира, булку и записку с двумя выразительными словами «утром поговорим». Покачав головой, Эдвард разделся и осторожно, чтобы предательская кровать лишний раз не скрипела, сам залез под одеяло, все еще приятно прохладное. День оставил после своего окончания только новые загадки, но сейчас они его как-то не беспокоили. Наоборот, вспоминая все сегодня произошедшее, Эдвард даже порадовался, что не пытался искать ответы, оставив все так, как есть. Может быть, они далеко не самое важное здесь.       Сон пришел далеко не сразу, сознание, так и не перестроившееся на столь короткие сутки, никак не хотело затихать, но все же, под равномерное сопение вожатой, глаза закрылись и Эдвард провалился в царство Морфея, уже чувствуя, как его захлестывает очередной сон, склеенный из старых воспоминаний. ***       Это был рейд. Боевые корабли спустились с черных небес к небольшому анклаву, располагавшемуся на месте старого, давно заброшенного города, который местные пытались восстановить. И у них не было ни единого шанса хоть что-то противопоставить атакующей воздушной эскадре, не имея ни нормальной системы зенитных установок, ни современного вооружения, ни даже времени для подготовки.       Десантные транспорты, отделившиеся от боевых кораблей, отправили к анклаву почти тысячу солдат в стандартном и тяжелом вооружении, что превратили штурм анклава в настоящую резню, уничтожая любое оказываемое сопротивление, хотя, отдавая честь его защитникам, надо сказать, что сражались местные отчаянно, пусть и не имея шансов на победу, но все равно упорно обороняя свои дома. Наверное, он и сам бы так сражался, если бы оказался в подобной ситуации, защищая родной очаг, но, к счастью, положение дел складывалось прямо противоположным образом. Эдвард запомнил небольшое дульнозарядное орудие, вывезенное на четверке странных животных, отдаленно напоминающих лошадей, не успевшее сделать ни единого выстрела, когда ракета, выпущенная одним из воздушных кавалеристов, угодила точно в тележку с боеприпасами, а последовавший следом взрыв разнес на части и пушку, и расчет, и даже упряжку с животными, что находилась в нескольких метрах в стороне. Или же сотня бойцов, вооруженная примитивными ружьями и арбалетами, закрепившаяся в древнем здании, пытаясь его удержать, когда подошедшая пятерка солдат, попав под огонь, в ответ расстреляла в сторону защитников с десяток гранат с напалмовыми зарядами.       Эдвард шел по разрушенному зданию, где у местных было что-то вроде городского центра, и где уже прокатились бои, состоявшие в основном из ударов воздушной кавалерии, расстреливавших сопротивление из крупнокалиберных пулеметов, почти не оставляя выживших. Пахло кровью, гарью и дымом, поразительно, как вообще много всего может гореть в городе из бетона и стали, а за окном слышались взрывы гранат и короткие очереди автоматического оружия. Рядом с ним сейчас шел один из его ближайших товарищей, капитан корсаров, державшийся чуть позади и державший в руках штурмовую винтовку, больше ради успокоения собственных нервов, чем по необходимости, поскольку дроны, побывавшие здесь минут пятнадцать назад, докладывали об отсутствии угрозы. Сам Эдвард при себе держал только личное оружие, полуавтоматический пистолет и, конечно, свою извечную спутницу, силовую шпагу, одну из реликвий его дома, переходившую от отца к сыну вот уже несколько тысячелетий, по привычке держа руку на ее эфесе.       Под ногами хрустела бетонная крошка, выбитая пулями из стен, и иногда попадались изодранные пулями крупного калибра тела защитников, на какие почти не обращал внимания. Капитан ворчал что-то по поводу того, что не стоит гулять по потенциально опасной территории без сопровождения, но Эдвард почти не обращал на него внимания. У местных не было оружия, что в состоянии пробить стандартный боевой костюм комплексной защиты с внутренним экзоскелетом, в какие они были снаряжены, это все равно, что бояться собственной тени, даже еще глупее.       После пройденного пересечения двух коридоров, где небольшой круглый зал обозначал архитектурный центр здания, они услышали чей-то плач и причитания, разносившиеся под гулкими каменными сводами, и, заинтересованные, повернули на голос, становившийся все громче с каждым шагом. Здесь когда-то была баррикада, наспех построенная защитниками, но сметенная огнем ручного репульсорного пулемета, судя по выбоинам на окружающих стенах. Тела защитников валялись по всему коридору, наброшенные в тех местах, где их настигали пули тяжелого пехотинца, прошедшего здесь, но выжившие все-таки остались.       Мужчина, уже вышедший из поры взросления, одетый в то, что местные называли броней, листы тонкого металла, нашитые на рубаху из толстой дубленой кожи, сейчас залитой кровью. Отбросив в сторону ненужный ему больше однозарядный карабин, он уже ни на что не обращал внимания, рыдая навзрыд и прижимая к груди голову мертвой молодой женщины. Репульсорная пуля попала ей в грудь, вырвав почти всю правую сторону реберной клетки, шансов выжить после такого ранения не было ни у кого, даже при наличии медицинских модулей и нанитов в крови. Не обратил внимания даже на двух своих врагов, что встали всего лишь в паре шагов от него.       - Бедняга, - покачал головой корсар, сделав шаг вперед, чтобы помочь мужчине.       - Нет, - Эдвард остановил его жестом руки, а сам вытащил пистолет из кобуры. Выстрел, и голова несчастного разлетелась в клочья от попадания импульсной пули, а обезглавленное тело повалилось на пол. Спокойно убрав пистолет обратно, бросил взгляд на корсара, выглядевшего, в лучшем случае, неприятно пораженным только что увиденным.       - То же самое вам стоило сделать и для меня, - сказал Эдвард, - в тот день… Всем было бы лучше. И мне, наверное, в первую очередь.       - Господин, вам не стоит вечно корить себя за произошедшее тогда, - попытался добавить корсар, - Там нет вашей вины…       - Я поклялся ее защищать, но не смог, - почти зло бросил Эдвард, - Капитан, сколько таких же счастий мы сегодня разрушили? Сколько людей погибли и еще погибнут только из-за того, что я не умер в тот день рядом с ней? Вы никогда не задумывались, что все это только из-за меня? Из-за того, что я поклялся найти ее убийцу? – он втянул в себя воздух полной грудью, от чего респиратор шлема загудел как какое-то животное.       - Вы хотите закончить? – спросил корсар через некоторое время, - Отпустить его и надеяться, что жизнь ему сама принесет наказание и без вашего участия?       - Конечно, нет, я лично, и никто другой, убью этого Гористарского выкормыша, - отрицательно покачал головой Эдвард, - Просто я все больше понимаю, что становлюсь таким же. И почему-то это меня совершенно не заботит…       - Такова наша жизнь, барон, - кивнул корсар, - Сильный уничтожает слабого, вне зависимости от того, какие есть для этого причины. Вам не стоит задумываться о таких вещах. У каждого из тех, что мы сегодня убили, были еще тысячи возможностей закончить свою жизнь досрочно, и то, что мы успели раньше, на самом деле ничего не меняет.       - Неизбежность смерти, да, капитан? – усмехнулся Эдвард, - Интересно, какой она будет у меня?