Осознание

Глава 14.       Эдвард в этот раз проснулся даже раньше привычного, задолго до подъема в лагере, нахлынувшие воспоминания настолько взбудоражили его сознание, что сон проходил сам собой. Так этот мир не похож на его прежний, что каждое воспоминание разрывает уже начинавший складываться ход мыслей, лишая всякого настроения. Разлепив глаза, не без труда присел на заскрипевшей кровати, выгоняя остатки ночной дремы из головы, и бросил взгляд за окно, где солнце только-только начинало подниматься из-за горизонта, едва окрашивая небо в розовые и красные тона, но сам лагерь все еще находился в плену у предрассветной темноты, никак не желающей уступать свое место новому утру.       Стараясь не разбудить мирно посапывающую вожатую, завернувшуюся в одеяло и набиравшуюся сил перед новым днем, он тихо встал и принялся переодеваться в уже привычную пионерскую форму, почти не обращая внимания на ее дурацкий вид, не вызывающий почти ничего, кроме смеха и, забрав стоявший тут с ночи кефир и уже успевшую несколько подсохнуть булку, вышел на улицу. У него хватило даже чувства юмора на то, чтобы оставить Ольге Дмитриевне ответную записку «утро наступило, разговора не дождался», надеясь, что не сильно обидит таким вольным отношением к ее педагогическим угрозам. Поскольку девушкой она была действительно славной, и не ее вина в том, что у Эдварда с остальными пионерами сходства примерно столько же, сколько у вожатой со штурмовым отрядом ударной армии.       На ходу жуя булку и запивая ее кефиром, Эдвард направился к воротам по еще спящему лагерю, где лишь уличные фонари на площади тускло светили себе под нос, а деревья склонились длинными ветвями над аллеями, размышляя о вчерашнем таинственном существе, чем же это могло быть и насколько опасно. Может быть, действительно стоит поспрашивать у местных, может кто-нибудь что-то знает или слышал. Та же самая Славяна здесь вроде как не первую смену, если верить ее собственным словам, так что до нее могли доходить хотя бы слухи о местных животных или полуразумном населении. У ворот же он сейчас собирался проверить рассказ Ольги Дмитриевны по поводу обслуживающего персонала, что сюда должен приезжать каждое утро из окрестных деревень на том же самом автобусе, в котором когда-то сам сюда… телепортировался? Материализовался? Приехал? Здесь уже подходящий глагол подобрать сложно, поскольку о моменте своего появления здесь не помнил совершенно ничего, в этом месте у него словно пробел, заканчивающийся моментом пробуждения, когда открыл глаза и обнаружил себя в роли… будущего пионера!       Конечно, просто стоять и встречать обслугу у ворот выглядело бы глупо, но Эдварду был интересен сам момент их приезда сюда, какая-то часть его сознания подозревала, что автобус просто материализуется здесь время от времени, с такими же новыми посетителями «Совенка», как и он сам, а вот его регулярные приезды и уезды кладут еще одну гирьку на ту чашу весов, что отвечает за реальность этого лагеря и всего происходящего вокруг него. Допив кефир, смял упаковку и забросил ее в ближайшие кусты, а потом, зажав в зубах остатки булки, полез на стоявшее чуть в стороне от ворот дерево, достаточно старое и с большой кроной, чтобы укрыть от посторонних взглядов, и вполне подходящее для того, чтобы наблюдать за автобусной остановкой. Никогда прежде по деревьям не лазил, но это оказалось не сложнее, чем забираться по всевозможным развалинам и обломкам в городских сражениях, где ему приходилось участвовать, главное, следить за балансом и равновесием, остальное уже никаких проблем не вызовет.       Забравшись повыше и убедившись, что отсюда никому не виден, Эдвард прислонился к стволу дерева и, дожевывая булку, начал перебирать в голове те факты, что ему уже известны о лагере, и те, что все еще вызывали сомнения. Делал это скорее для того, чтобы держать сознание в тонусе, сейчас вокруг банально ничего не происходило, только ветер гонял по дороге листочки да шевелил ветви деревьев. Здесь даже немного прохладно, но на подобное Эдвард мог не обращать внимания, не настолько уж и резкая смена температур.       В любом случае, получалось пока не густо, «Совенок» уверенно хранил свои тайны в секрете, давая коснуться их только самым краем, словно заманивая все глубже и глубже в этот водоворот пионерской жизни, сманивая какими-то посторонними размышлениями и эмоциями, не давая только сосредоточиться на главном. И, что хуже всего было, он не знал, как дальше себя вести с Алисой, с тем человеком, что уже казался ему действительно важным, а не просто частью всех этих действительно великолепных декораций. Все происходило словно даже без его участия, в моменты, когда они были рядом, разум словно отключался, оставляя место только эмоциям и случайным восторгам от самых, казалось, малозначительных действий. Логически понимал, что не имел права ни на что подобное, но эмоции словно не слышали голоса разума, раз за разом беря верх в этих ситуациях. Пусть все остается так, как есть и идет своим чередом? Или же… вслух произносить эти слова, даже в мыслях, Эдвард не хотел, поскольку здесь, в «Совенке», ему действительно нравилось. Эта тихая и беззаботная жизнь, которой у него никогда не было и, как сейчас понимал, которой ему очень не хватало. Каждый ведь имеет право на счастье, не так ли? Остается только понять, какое именно счастье тебе нужно, и дальше просто протянуть руку… Если бы только в этом «Совенке» можно было остаться… Эдвард понимал, что никогда не сможет позволить себе подобного, слишком многое его ждало в родном мире, слишком много невыполненных клятв он там оставил, и не исполнил слишком много обязательств… Может быть, эти несколько дней под настоящим солнцем для него что-то вроде прощального подарка, за которым будет только кровь и смерть? В таком случае ими стоит наслаждаться, а не искать ответы на слишком запутанные вопросы…       - Уху! – у него под ухом раздался тихий шелест крыльев, и совсем рядом на ветку присела небольшая серая пташка с большими глазами и хищно загнутым клювом. Распушив перья, так что стала внешне почти в два раза больше, она повернула голову на бок и повторила, словно удивляясь его присутствию здесь, - Уху!       - Твое место занимаю? – лениво поинтересовался Эдвард, повернув к ней голову, - Ну уж потерпи, я здесь ненадолго… - невероятно глупо разговаривать с неразумным существом, тем более, с диким животным, но не видел в этой мелкой пташке противника, способный отбиться от нее одним движением руки, махнуть только стоит, и во все стороны полетят эти маленькие пушистые перышки.       - Уху! – повторила пташка, отойдя чуть в сторону по ветке, словно прочитав мысли Эдварда, но слишком любопытная, чтобы сразу его покинуть. Чего же тебе надо, животное? В родном мире Эдварда дикие твари либо атаковали, либо убегали при виде человека, по своей природе являясь жестокими хищниками, у которых на роду написано убивать не только по необходимости, но и из-за удовольствия, здесь же экосистема гораздо мягче и столь жесткой конкуренции просто не существует. Тогда же в чем причина столь назойливого внимания?       - Хочешь со мной посидеть? Ну сиди… - Эдвард пожал плечами, время от времени бросая взгляды на остановку, где должен появиться автобус, - Только тише, иначе нас заметят, - он даже приложил палец к губам, не сдерживая улыбки от мысли о том, что разговаривает с какой-то пушистой птахой. Та же удивленно повернула голову на бок и еще раз ухнула, после чего неожиданно перепорхнула ближе к нему, снова повернув голову набок и наблюдая за человеком с искренним любопытством, словно спрашивая: «чего же ты здесь забыл, двуногое?» Даже дала себя почесать по головке одним пальцем, довольно зажмурившись и снова распушившись.       Автобус приехал. То есть, он не появился из ниоткуда и не свалился с неба, а показался на дороге, выползая из утренней дымки, все еще освещая себе дорогу двумя фарами, сообщая о своем приближении довольно заметным звуком работающего двигателя. Тут же забыв о пташке, которая убедившись, что на сегодня ее лимит внимания исчерпан, взмахнула крыльями и удалилась в сторону леса, Эдвард сел получше и следил за автобусом, подъехавшим к остановке и с тихим шуршанием шин остановившись практически перед самым столбом со знаком «четыреста десять», открыв двери. Оттуда, о чем-то переговариваясь и обсуждая какие-то свои насущные проблемы, вышло около двух десятков человек, может быть, даже немного больше, с сумками и пакетами. Некоторых из них он даже узнал, повара из столовой, все такие же толстые и добродушные, о чем-то споривших друг с другом. Наверное, о том, каким сегодня образом стоит изнасиловать пищеварительную систему пионеров, здесь у них такое должно быть что-то вроде вида спорта, в котором каждый старался достигнуть успеха. Кроме пекаря, если такой тут имеется, к нему у Эдварда не было никаких претензий.       Последним из автобуса вышел водитель, здоровый плечистый мужик с заметной щетиной, что-то насвистывавший и крутивший на руке связку с ключами. Обойдя автобус и убедившись, что все двери закрыты, зачем-то постучав по колесу, он тоже прошел через ворота, присоединившись к остальной компании работников «Совенка», спешащих на очередную смену. Получается, автобус он оставлял здесь каждый раз, когда приезжал?       Дождавшись, пока работники пройдут мимо и разойдутся по своим направлениям, в основном в сторону администрации и столовой, Эдвард, недолго думая, спрыгнул с ветки, приземлившись снаружи лагеря на мягкую траву и недовольно зашипев, когда ремешки босоножек впились в ступни при ударе о землю. Усиленные титанитом кости и наращенная мышечная ткань без особых проблем могли выдержать падение и с куда большей высоты, но вот обувь только была не самая подходящая. Еще раз ругнувшись, Эдвард направился к автобусу, решив его снова осмотреть со всех сторон. Это был все тот же старый колесный транспорт с большими пассажирскими окнами и лобовым стеклом водителя, почти сразу переходившим в радиаторную решетку двигателя, до сих пор источавшую волны жара от разогретых деталей. Примитивная схема, ничего не скажешь, для стандартного теплового преобразователя такого количества жара хватило бы, чтобы заставить двигаться бронемашину средних размеров, никак не меньше. Главное же, конечно, что этот автобус был тем же самым, в котором он сам пришел в себя, опознал его даже не столько из-за номера, но из-за мелких деталей вроде пятен ржавчины в нижней части корпуса и отдельных царапин, какие запомнил еще в первый день в деталях, раздумывая, как эта груда железа могла перенести его в такое место. Его привезли… только где подобрали? Или же он материализовался в этом автобусе уже после того, как все здесь вышли? Вряд ли бы все прошло так спокойно, окажись он прямо в толпе служащих, ехавших на работу. Только в тот раз водитель оставил двери открытыми. Значит, он видел Эдварда в салоне, еще спящего и решил не будить, уверенный, что пионер сам сможет выйти и не будет в автобусе ничего откручивать или отвинчивать… Демон их разбери! Слишком много теорий без толковых ответов! Эдвард с силой пнул машину по резиновой покрышке, забыв о том, какая ненадежная обувь у него на ногах, и тут же запрыгал по траве, стараясь не опираться на загудевшую от боли ступню, чуть не переломав пальцы ног. Конечно, там должно быть что-то покрепче резиновой шины, чтобы сломать ему кости, но болевые ощущения точь в точь такие же.       Одновременно и довольный, и разочарованный, Эдвард вернулся в лагерь, отказавшись от идеи попытаться взломать автобус и на нем уехать отсюда, «Совенок» был центром всего происходящего, покидать его, по меньшей мере, глупо. Размышляя об этом, он, уже выходя к площади, заметил девичью фигурку в черном спортивном костюме, быстро к нему приближавшуюся.       - С добрым утром! – Славя притормозила рядом с ним, почти что ровно дыша, отбрасывая назад явно мешавшиеся при беге косы, - Опять рано встаешь?       - И тебе доброго начала дня, дочь северных ветров! – ответил Эдвард, сразу улыбнувшись при виде этой девушки. Вокруг нее словно аура какая-то создавалась, отгонявшая плохие мысли и тяжелое настроение. Одно только ее появление заставляло забывать обо всех текущих мыслях, какими бы плохими или важными они не были, в этот момент казались просто лишними и ненужными, а ее позитивный настрой словно передавался и ее собеседнику, делая мир чуточку лучше в его глазах. От эпитета, которым Эдвард ее наградил, Славя рассмеялась.       - Ты как всегда, за словом в карман не лезешь, - Славя снова потянулась к своей косе, начав перебирать волосы, словно пытаясь расплести их, - Эдвард, а что ты сегодня делать собрался?       - По мере возможности спасаться бегством от вожатой, чтобы не получить новых чрезвычайно важных указаний, - он развел руками, больше шутя, чем говоря серьезно, но, как говориться, в каждой шутке только доля шутки, лишний раз пересекаться с Ольгой Дмитриевной ему не хотелось ни сегодня, ни в какой-либо из последующих дней, иначе точно найдет ему какое-нибудь задание, чтобы убить все свободное время, - Остальное же пока оставляю на удачу, особенных планов никаких…       - Тогда давай на пляж сегодня сходим? – Славяна даже покраснела, напоминая о своем обещании, данном еще в первый день, но ситуация сложилась так, что как-то и не было времени уделить этой милой девушке достаточно внимания, - Помнишь, я же обещала, а ты, наверное, так и не ходил туда… я тебя там не видела ни разу…       - Один раз заглянул вечером, - честно признался Эдвард, - Только и не надейся, что откажусь от твоего предложения. Только если ты пообещаешь не сдавать меня Ольге Дмитриевне за отдых на песке вместо того, чтобы становиться настоящим пионером.       - Конечно, - девушка рассмеялась, - Я даже скажу, что ты мне с малышами помогал, если спрашивать будет. На завтраке увидимся! – она, счастливая, помахала ему рукой и побежала дальше, размахивая своими длинными косами как вымпелами воздушной кавалерии. Эдвард, получивший заряд позитивного настроя, тоже с легкой душой пошел в сторону умывальников, решив, что немного ополоснуться ему не помешает, тем более, пока там еще никого нет и можно спокойно поплескаться.       Славяна, наверное, была одной из первых, кто начинал новый день в «Совенке», а за ней уже постепенно приходят в себя после тихой ночи и остальные пионеры, выбираясь из своих домиков и не самыми довольными лицами приветствуя утреннее солнце. Эдвард, раздевшись по пояс, все еще обливался ледяной водой, затянув процедуру просто потому, что ему нравилось это сводящее кожу ощущение, пробиравшее до самых костей и позволявшее прочувствовать все свое тело до последней клетки, когда к умывальникам начали подходить и другие пионеры, пока еще поодиночке или парами, на ходу зевая, пошатываясь или же вовсе с трудом удерживая глаза открытыми.       - Утро доброе, - кивал в ответ на приветствия других пионеров, чаще всего незнакомых, о которых не знал ни имени, ни фамилии, но так же вежливо желавших ему доброго начала дня. Не желая снова оказаться потерявшимся в целой толпе народа в одинаковой бело-синей форме, набросил на еще мокрый торс рубашку и поспешил вернуться на площадь, где должна быть очередная зарядка. Там уже торчал физрук, о чем-то разговаривавший с Ольгой Дмитриевной, державшей в руках какую-то папку. При виде Эдварда только кивнул головой, старательно игнорируя его присутствие, может быть, боялся еще раз быть побитым, в этот раз уже на глазах у всех пионеров. Хотя сам Эдвард не видел еще одной причины с ним драться, во всяком случае, пока не начнет снова к нему придираться с дополнительными занятиями.       А вот Ольга Дмитриевна, кажется, только обрадовалась появлению здесь своего подопечного, сразу же распрощавшись с преподавателем и направившись к Эдварду с самым серьезным видом. Ладно, можно оставаться спокойным, очередная порция нравоучений его должна была настигнуть рано или поздно, убегать вечно все равно не получилось бы.       - Доброго начала дня, - по привычке кивнул Эдвард, когда вожатая, прожигая его взглядом, оказалась достаточно близко, - Ольга Дмитриевна, в чем вы сегодня обвинять меня будете? – спросил с уже каким-то отрешенным видом, стоило только ей рот открыть.       - В том, что ты постоянно где-то пропадаешь по ночам, - сказала Ольга Дмитриевна, - Приходишь уже затемно и уходишь еще до подъема. Я вообще даже не уверена, что ты в домике ночуешь! – бессильно развела руками, - И опять кровать за собой не убираешь! Так настоящие пионеры не поступают!       - Если я не в домике ночую, то где же? – чуть не рассмеялся Эдвард, но вожатая сделала такой вопросительный взгляд, что сразу же умолк, почувствовав себя неловко, - Ольга Дмитриевна, если вы меня в чем-то подозреваете, то произнесите это вслух, пожалуйста, я довольно плохо понимаю намеки…       - Эдвард, скажи, я могу быть спокойной по поводу того, что у тебя… С Алисой… - ради такого зрелища стоило сегодня вставать с кровати. Стесняющаяся вожатая, которая вроде и должна задать этот вопрос, и в то же время отлично понимает, что касается темы, которую, по основным принципам, не должна обсуждать с пионерами, какого бы возраста они ни были. Этот диссонанс вгонял ее во все больший ступор, не давая закончить начатый вопрос, но и Эдвард не был таким человеком, которому все нужно произносить вслух, чтобы до него наконец-то дошло, и сразу же понял, что вожатая имеет в виду, и от чего тут же начал медленно закипать.       - Ольга Дмитриевна! – произнес в ответ жестко, не давая закончить фразу, и вожатая удивленно на него уставилась, впервые услышав от подопечного такие интонации, - Я, конечно, понимаю ваши опасения, хотя и не уверен, что в ваших должностных инструкциях прописаны такие моменты, но признаюсь, никогда не думал, что произвожу подобное впечатление! И ладно бы, находись мы где-то в кабаке с портовыми девками! Так нет, вы упорно считаете, что я могу себя вести здесь как какой-то дешевый ловелас без совести и чести! Поверьте, подобное отношение глубоко обижает! – скорее с вызовом посмотрел на вожатую, не ожидавшую ничего подобного, - Неужели вы считаете, что я могу столь легкомысленно обращаться с этими девушками, чтобы потом лишить их возможности найти себе достойную пару только из-за того, что мне захотелось нескольких минут физического удовольствия?! – он практически выцедил сквозь зубы последние слова, оставаясь на тон ниже, чем хотел в данной ситуации. Подобные сомнения в честности дворянина по правилам его родного мира уже являются довольно серьезным оскорблением, но в таких случаях хотя бы приводят какие-либо обвинительные факты, а не простые домыслы, из-за чего сомнения вожатой выглядят одновременно и глупо, и оскорбительно.       - Я не… - вожатая теперь окончательно замялась, почувствовав, что зацепила весьма чувствительную струну в Эдварде, действительно бережно относящегося к таким понятиям как честь и достоинство, - И почему ты так вообще со старшей разговариваешь? – постаралась вернуть себе положение главной, но в гляделки с Эдвардом играть довольно сложно, особенно, когда он возмущен.       - Потому что старшая только что оскорбила не только меня, но и ту девушку, которую сама же и дала мне под ответственность! – так же твердо ответил Эдвард, побив вожатую ее собственной же картой, - Согласен, я прихожу спать гораздо позже положенного по нормативам лагеря, за это вы имеете полное право меня наказать, и слова против не скажу, но в остальном я имею право защищать собственную честь!       - Хорошо, наверное, я на самом деле переборщила, - отступила Ольга Дмитриевна, как-то странно на него посмотрев. Наверное, мало какие пионеры ведут себя подобным образом, но если у них не хватает смелости и просто проглатывают такие оскорбления, то Эдвард не собирался вести себя таким же образом, - Никогда не думала, что кто-то так держится за такие понятия…       - Какие понятия? – удивился Эдвард, не сразу сообразив, в чем удивление вожатой, но хотя бы уже напряжение спало, - Я что-то не так сказал?       - Ты говоришь так, словно еще из царской России, - улыбнулась вожатая, - Как князь какой-то или белогвардеец, уж прости, пожалуйста, за сравнение. Честь! Ты еще меня на дуэль вызови! – Эдварду захотелось ладонью глаза прикрыть, чтобы ее не видеть, ведь говорил все абсолютно серьезно, а девушка восприняла как какое-то недоразумение или шутку, - Ладно, прости за то, что сомневалась. Хотя это и не значит, что теперь тебе не обязательно возвращаться в домик уже поздно ночью! – разговор пришлось спешно заканчивать, пионеров вокруг собралось уже много, лениво потягиваясь и ожидая зарядки, как раз к ней время подходило. А вот самой вожатой уже надо было куда-то убегать.       - Я учту, - кивнул Эдвард, чувствуя себя так, будто по нему танком проехались. Никогда не думал, что понятия чести и ее защиты когда-то будут считаться устаревшими. Может быть, в этой стране подобное отношение и логично, особенно если учитывать, кто и как здесь делал революции, если верить местным учебникам, но конкретно для него такое поведение больше напоминало какую-то вакханалию. Проводив взглядом Ольгу Дмитриевну, снова столкнулся со Славей, уже переодевшейся и шедшей явно ему навстречу.       - Эд, на тебе лица нет! – сразу заметила эта светлая девушка, своим появлением возвращая ему добродушный настрой. На самом деле, какая же она милая, а ее забота об окружающих и вовсе заставляла сердце Эдварда таять, таких людей в своем родном мире он, считай, никогда и не видел, - Тебя вожатая отчитала, да? Хочешь, я с ней поговорю?       - Славя, - он отмахнулся рукой, рядом с ней просто не имея возможности сердиться на кого-либо, - С твоей заботой мне только и остается, что надеть слюнявчик и просить покормить меня с ложечки. Со мной просто все отлично, не стоит беспокоиться, - она в ответ снова начала непроизвольно разматывать свою косу, но в этот раз Эдвард уже не выдержал, действительно опасаясь за ее чудесные волосы, какие рано или поздно порвет или испортит такими темпами. Поймав за руку, забрал у нее косу, на ощупь оказавшейся необычайно мягкой и ухоженной, словно плюшевой подушки коснулся, и забросил обратно за спину.       - У нас зарядка сейчас, - напомнил помощнице вожатой, и словно в подтверждение этого, над площадью раздался звучный голос физрука «Становись!», так что даже птицы с деревьев сорвались, испуганно хлопая крыльями и улетая как можно дальше от этой ходячей системы оповещения. Эдварда толкнули, и, обернувшись, увидел Алису с собственной персоной, снова улыбавшуюся с самым ехидным видом.       - Привет, Алиса! – поздоровалась стоявшая рядом Славя, вскоре их покинув, уходя к первому ряду, как старшая в отряде, а ее место занял Шурик, стоявший с лицом человека, которому только что приказали самостоятельно сунуть голову в петлю виселицы, а шансов отказаться не было.       - И тебе привет! – бросила Славе уже в спину, а потом снова толкнула Эдварда в бок, - Чего сегодня делать будем? Опять к Мику в клуб пойдем? – не смотря на ровные «раз-два, раз-два» командным тоном физрука все пионеры делали упражнения в разнобой, многие откровенно халтуря, да и сейчас сам Эдвард не особенно напрягался, равно как и Алиса, скорее, символически двигавшей руками и ногами, в отличие от стоявшей впереди Слави, всегда и во всем стремившейся к идеалу.       - Я обещал Славе на пляж сходить, - покачал Эдвард головой, - Хочешь с нами? - приходилось наклоняться к ней, чтобы разговор не стал достоянием общественности, поскольку любопытных ушей здесь и так было в избытке.       - А мне ты обещал показать пару приемов, - напомнила Алиса так и не выполненное обещание, которое сама же и сорвала эмоциональным всплеском, и почти уж было забыв про него, но теперь все же решив вспомнить.       - Моя вина, признаю, - кивнул Эдвард, решив не спорить и не напоминать о прошлом, - Только так же честно признавая, я не горю желанием учить тебя такому. Этими приемами людей убивают, а не устраивают показательные выступления, а мне совершенно не хочется делать из тебя убийцу…       - Хватит уж заливать-то, - Алиса, не поверив, разочарованно покачала головой, - Иди тогда со своей Славей на пляж, я вам мешать не буду…       - Алиса, ты мне никогда не мешаешь, - поспешил опровергнуть ее Эдвард, глубоко вздохнув, пока все переходили к следующему упражнению, - И не говори так никогда! Я действительно обещал сходить с ней на пляж, и для меня важно выполнять данные обещания. И пожалуйста, - он сразу почувствовал смену ее настроения, уловив те самые нотки, что у нее предшествуют очередной эмоциональной сцене, так что добавил быстрее, чем успела вывалить ему на голову еще одно обвинение, - Только не начинай, что я к кому-то «клеюсь»! – Алиса в ответ хотела что-то сказать, но только рукой махнула.       - Тристан! Двачевская! – грубый оклик физрука заставил их обоих оглянуться, - Миловаться после зарядки будете! А сейчас отставить разговорчики! – по рядам тут же прошли смешки, а Эдвард, возвращаясь к упражнению, мысленно пообещал себе вырвать кадык у этого преподавателя, если только услышит от него хотя бы еще одну шутку по поводу его и Алисы отношений. В любом случае, своей цели окрик достиг, и Эдвард, и Алиса, сконфуженные, молча продолжили выполнение упражнений, не перекинувшись больше и парой слов. Только когда прозвучала уже долгожданная команда «закончить упражнение», и физрук с видом человека, честно выполнившего свой долг, всех распустил, Эдвард получил возможность договорить с Алисой.       - Да ладно, все нормально, - кивнула рыжеволосая девушка, как только к ней повернулся, - Раз обещал, то надо выполнить. Да и мы же друзья! – она усмехнулась, но Эдварда сильно зацепил тот факт, что улыбались только губы, глаза же оставались… сложно подобрать описание, но скорее всего подходило слово «пустые», - Ладно, мне сейчас Ульянку найти надо… - она обернулась в поисках своей соседки, - я попозже подойду… - так и оставив Эдварда, ушла куда-то в сторону, оставив его с ощущением недоговоренности, но так и ничего не разъяснив.       Эдвард глубоко вздохнул и, решив пока больше не нагружаться по поводу Алисы, кажется, самой окончательно запутавшейся в двойственности своей натуры, то почему-то открывавшейся перед ним, то снова закрывавшейся по каким-то совершенно мелким поводам, направился в сторону столовой, как и большинство пионеров, не знавших чем себя занять в эту небольшую паузу между зарядкой и началом завтрака. Ему, однако, повезло догнать Славю, о чем-то разговаривавшей с Женей, но заметив его приближение, быстро попрощалась со строгой библиотекаршей, составила ему компанию.       - Эдвард… - начала она, но он быстро перебил ее, не дав закончить фразу.       - Эд. Можешь звать меня Эд, ничего страшного не будет, - предложил ей, чего не разрешал прежде даже самым близким своим друзьям, обычно обращавшимся к нему по титулу или, в лучшем случае, с полным именем, но в «Совенке» такое обращение казалось слишком отстраненным, к тому же он Славю тоже называет не полным именем. Такое обращение нормально выглядело от вожатой, с которой были все-таки больше иерархические отношения, чем дружеские, а вот с этой белокурой девушкой Эдвард не хотел ставить столь строгих рамок, - Все равно меня тут каждый второй так называет…       - Хорошо, - кивнула Славя, - Ты сейчас чем-то занят?       - За исключением тебя совершенно ничем, - он развел руками, - А так я собирался медленно гнить тут на солнцепеке, ожидая начала завтрака…       - Вот тогда я найду тебе занятие, - хитро посмотрела на него девушка, - Ты мне сейчас в библиотеке поможешь? – конечно, ей было невозможно отказать, но все равно отвела взгляд, словно стесняясь своего вопроса. Любая женщина в некотором роде актриса, это нельзя не признать, но до сих пор Славя вела себя с ним совершенно искренне, и не производила впечатление, как светские львицы при королевском дворе, что пользуются своей внешностью и тем впечатлением, что производят на мужчин, заставляя их совершать самые необдуманные поступки тогда ради еще одной ее улыбки.       - В библиотеке? – простонал Эдвард, вспоминая грандиозные собрания сочинений местных политических деятелей и ту абсолютную галиматью, что в них написана, - Славя, только не проси меня читать там что-либо! Я не перенесу такой пытки! – он сделал театральный жест рукой, словно сражен в самое сердце, и девушка рассмеялась от его помпезной игры.       - Ничего читать не будем, Женя попросила кого-нибудь найти снять несколько коробок с верхних полок, я бы сама ей помогла… - она пожала плечами, опасаясь, что просто выронит тяжелые ящики или упадет с лестницы, но Эдвард и так ее понял.       - Если ты не будешь заставлять меня читать, что там написано, я тебе хоть сами полки перетаскаю из одного угла в другой, - быстро согласился, не требуя дальнейших объяснений, и сразу же направился к библиотеке, - Славя, а это вообще кто-нибудь читает?       - Ну, я читала немного, - пожала девушка плечами, стараясь идти в шаг с ним, но не поспевая, так что пришлось замедлить темп, - Сложно, конечно, но ведь это и не для детей писали. Там серьезные люди, ученые, политики, революционеры… - конечно, девушка с подобным складом характера просто обязана верить во все то, что в нее так уверенно вбивают со всех сторон, ограждая от действительно критического размышления, что в подобном строе не просто вредно, но и даже опасно для всей существующей системы. Эдвард не хотел ломать ей мировоззрение, пытаясь рассказать, как же на самом деле строится все происходящее, поскольку если поверит ему, может и сломаться, а если не поверит, то навсегда поселит в своей душе частичку непонимания и обмана, что будет точить ее до самого последнего дня. Пусть лучше и дальше верит в светлое… в светлое коммунистическое будущее, как было написано в одном из учебников по истории. Вместо этого сделал удивленное выражение лица и посмотрел на девушку, идущую рядом с ним.       Женя нагнала их у самых дверей с совершенно каменным выражением лица, открыв дверь единственным ключом и запустив всех внутрь. Не откладывая дела в долгий ящик, указала на несколько больших картонных коробок, стоявших на самом верху, сказав, что именно их и нужно снять, чтобы потом разобрать, но только этим уже сама займется. Имевшаяся здесь небольшая раскладная лестница была высокой достаточно, чтобы Эдвард мог дотянуться до коробок пальцами, но вот нормально ухватиться за них уже не получалось, пришлось вытягивать их, оказавшиеся неожиданно тяжелыми, так что даже охнул от неожиданности, вытащив первую.       - Тяжело? – заботливо поинтересовалась Славя, стоявшая внизу с явным желанием помочь, но не зная как.       - Туда, наверное, кирпичей наложили, - предположил он в ответ, спуская коробки вниз, не доверяя Славе, справедливо опасаясь, что девушка может и не удержать такой вес на протянутых руках. Любопытства ради даже заглянул, что же было внутри, и, как не удивительно, это оказались все те же книги, большие тома в толстых бордовых переплетах. Какой-нибудь старый архивариус из его родного мира наверняка бы пришел в восторг, увидев такое количество бумажных книг, но у Эдварда они не вызывали ничего, кроме легкого раздражения, одного небольшого жесткого носителя размером с кулак хватило бы, чтобы поместить там десять таких библиотек, но здесь с каким-то непонятным упорством продолжали использовать столь громоздкий способ хранения информации.       - Спасибо тебе большое! – выразила свою благодарность Славя вместо библиотекарши с замашками затворника, - Я уж даже и не знала, кого еще можно попросить помочь с этим. Эд, ты такой хороший! – кажется, последнее ляпнула быстрее, чем сообразила, что сказала, и тут же густо покраснела.       - Это не я хороший, это книги тяжелые! – буркнул Эдвард, стаскивая последнюю коробку с полки, когда у нее неожиданно развалилось дно, и тяжелые, а главное, твердые и с острыми углами, тома посыпались прямо ему на голову. Рефлекторно отбросив коробку от себя, прикрыл голову руками, но потерял равновесие, с вполне четкой и громкой армейской руганью повалившись вниз. Славя, наивно попыталась его подхватить, в результате оказавшись придавленной к полу. Повезло только, что свалился Эдвард с небольшой высоты, и скорее лишь испугалась, когда он, вспоминая последними словами пятую точку того, кто эту коробку сделал, и что сделает уже с ним, когда доберется, свалился на нее сверху.       - Славя? Живая? – испугался Эдвард, обнаружив, что прямо под ними, испуганно раскрыв глаза, лежит на полу девушка, придавленная его собственным весом. Впервые оказавшись к ней так близко, чувствовал запах ее кожи, удивительно приятный, и ощущал ее дыхание, равномерно поднимающуюся грудь, прижимающуюся к его ребрам с каждым вздохом, - Цела?       - Вроде да, - она моргнула, посмотрев прямо ему в глаза, - Ты сам как?       - Живой, - надо было, кажется, подниматься, но мышцы словно одеревенели, чего с ним уже давно не происходило, да и девушка не делала особых попыток выбраться из-под него, словно чего-то ожидая, - Надо вставать…       - Ага, надо, - она снова моргнула, но не сделала даже попытки пошевелиться, только чаще задышала, продолжая на него смотреть, окончательно смущая, а сердце начало биться в учащенном ритме, как после кросса без стимуляторов. Глубоко выдохнув, Эдвард первым поднялся, потом протянув руку девушке. Славя выглядела сейчас совсем смущенной и несколько потерянной, при этом очень странно улыбаясь, от чего уже сам смутился, понимая, что только что произошедшее иначе, как «интимным моментом», описать нельзя.       - Давай на завтрак уже пойдем, - почти попросил Эдвард, стараясь как можно быстрее замять этот эпизод, но, как оказалось, сначала надо было еще книги обратно сложить. Библиотекарь же, видимо, снова где-то тихо сопела в незаметном уголке, поскольку не явилась даже на столь очевидный грохот и громкую ругань, - и прости меня за… я не очень вежливо выговорился…       - Ладно, бывает, - улыбнулась Славя, собирая рассыпанные фолианты мудреных словоизлияний деятелей коммунистической партии, - Ты, наверное, испугался…       - Все боятся, - кивнул в ответ, убирая последние книги, - Никогда больше не води меня сюда, а то я еще что-нибудь сломаю… - даже в библиотеке было слышно горн, призывающий пионеров на очередной прием пищи, и они синхронно оглянулись на звук, - Вот и завтрак начинается. Оставь, Женя сказала, сама с этим разберется… - велел Славе, пытавшейся закрыть коробку.       - Ладно, пошли, - еще раз оглянувшись и убедившись, что не оставили книг на полу и все коробки спущены вниз, она наконец-то согласилась покинуть библиотеку, - Меня, наверное, Ольга Дмитриевна сейчас искать будет… - библиотекарша то ли уже покинула здание, то ли собиралась завтракать отдельно, но при выходе с ней не столкнулись, и по опустевшей аллее, ведущей к столовой, шли только вдвоем. Славя взяла его за руку, скромно улыбнувшись, и шла рядом, о чем-то задумавшись, а Эдвард украдкой на нее посматривал, обеспокоенный своим на нее приземлением, не сломал ли ей чего-нибудь ненароком. В первые минуты повреждения бывают и не заметными сразу, защитные реакции организма порой оттягивают боль на несколько минут, и приступ может случиться совершенно неожиданно. Девушку хорошо бы отвести к врачу для осмотра, но при мысли о Виоле Эдварда непроизвольно передергивало.       В столовой же, как всегда, негде было и мухе сесть, все вокруг забито галдящими пионерами, но к тому моменту, когда они добрались до подносов, у раздаточной народа убавилось, и стоявший там с обреченным видом повар вывалил им в тарелки порцию каши с парой сосисок и, в этот раз, вместо привычного чая оказался компот, но все с той же булкой.       Гораздо труднее найти свободные места, но Славя потянула его в самый дальний угол помещения, к столу, за которым сидела в гордом одиночестве Ольга Дмитриевна со стаканом компота. Неудивительно, что кроме нее за этим столом никого и не было, да и сам бы Эдвард предпочел бы найти другое место, но Славе не мог отказать, хотя, непонятно, кто удивился больше, он сам или вожатая, когда сел напротив нее рядом с ее помощницей.       - Приятного аппетита, - светловолосая девушка первой нарушила повисшую паузу, принявшись за кашу, а вот Эдвард еще несколько секунд мерился взглядами с вожатой, прежде чем приступил к своей порции. Особых усилий к готовке повара явно не прилагали, но чтобы испортить столь простые продукты надо специально и усердно стараться, чем им тоже явно было лень заниматься.       - И какие планы на сегодня? – первой нарушила тишину вожатая, смотря, как они опустошают тарелки.       - Меня на пляж позвали, - пожал Эдвард плечами, - Я вот уже который день в лагере, а там еще толком и не был. Вы же не будете против?       - Конечно, не буду, - вожатая улыбнулась, - хотя у меня к Славе просьба одна будет… - Эдвард в этот момент постарался нагнуться над своей тарелкой, чтобы никто не увидел выражения его лица в этот момент, уже готовый открыто возмутиться тем, что вожатая буквально постоянно гоняет несчастную девушку по всяким поручениям. Одно дело его собственная персона, все-таки, он мужчина, да и то не проявляет особой инициативы, хотя, по идее, должен, будь он настоящим пионером, действительно родившимся в этой стране, под этим солнцем, но от того было вдвойне обидно за Славю, которой на отдых в лагере даже рассчитывать не приходится.       - Конечно, Ольга Дмитриевна, - кивнула девушка, как только дожевала кусочек сосиски, - Что за просьба?       - Надо на остров за земляникой сплавать, - объяснила вожатая, - повара хотят пироги испечь, и ягоды будут отличной начинкой.       - А что же они сами не сплавают? – буркнул Эдвард, прежде чем Славя успела согласится, - Ягоды, думаю, подождут немного, я у вас Славю уворую после завтрака, - он улыбнулся с самым невинным видом, глядя глаза в глаза на потемневшую вожатую, - Она мне обещала компанию составить, и отказываться от такого предложения не стану ни в коем разе.       - Мы попозже сплаваем, - Славя тоже сначала удивленно посмотрела на своего соседа, но потом поспешила сгладить возникший с вожатой конфликт, - Он мне поможет земляники собрать, да? – занятый в этот момент попыткой прожевать сосиску, Эдвард кивнул, и вожатая несколько оттаяла, убедившись, что ее авторитет не пошатнулся.       - Тогда ладно, - согласилась вожатая, удовлетворенная тем, что и Эдварда удалось привлечь к полезной работе, - Ему, конечно, будет и за веслами удобнее, чем девушке. Не так ли? – еще смутно представляя, о чем именно идет речь, он все равно кивнул в ответ на этот вопрос, усердно изображая из себя занятого содержимым тарелкой, стараясь не распространяться в этом разговоре, чтобы не получить еще одно задание. Ему даже на пляж не дают сходить, чтобы не повесить еще какое-то чрезвычайно важное дело, а это довольно сильно раздражает.       Ольга Дмитриевна продолжила расспрашивать Славю о пионерах из младшего отряда, какие, кажется, тоже будут на пляже, и Эдвард мысленно застонал, представляя, что за гвалт будет происходить на берегу реки, и, конечно, придется помогать своей подруге, просто лежать и смотреть, как она возиться со всей этой малышней, ему совесть не позволит. В женский разговор больше влезать не торопился, выражая искреннюю заинтересованность в безвкусной каше, которую специально пересолил, чтобы хоть какое-то ощущение от еды оставалось, пусть даже не самое приятное. Зато компот оказался на удивление вкусный, хоть как-то разнообразив безвкусие всего остального завтрака, растягивая удовольствие и потягивая компот маленькими глотками, Эдвард оглядывал столовую, стараясь найти там знакомые лица, почти сразу же обнаружив огромные хвосты Мику, что сейчас мучила своей трескотней Лену, скромно потупившуюся и что-то пытавшуюся отвечать. А на другом конце Алиса с Ульяной, тоже о чем-то болтали, только у его рыжеволосой подруги выражение лица далеко от счастливого. Может быть, действительно не стоило ее бросать после зарядки, но и окончательно привязываться к ней Эдвард боялся.       - Эд, ты идешь? – его плеча коснулась Славя, когда он снова задумался.       - Конечно, - Ольга Дмитриевна ушла раньше, и настроение у него снова медленно поползло вверх, - На пляж?       - Я только за купальником схожу, - Славя собрала все тарелки на поднос, причем его грязную посуду тоже, не дав даже возможности возмутиться по этому поводу, - Давай тогда на пляже встретимся? Хорошо?       - Как прикажешь, - кивнул Эдвард, неожиданно сообразив, что ему, получается, тоже нужны плавки. Конечно, комплексное нижнее белье, что на нем сейчас, можно смело использовать для купания, но форма пионеров, к сожалению, не обладала даже самыми примитивными системами очистки, так что остаток дня пришлось бы ходить в мокрых штанах. Срочно требуется что-то придумать, а времени мало, - Не торопись особенно…       Вместе покинув столовую, они распрощались на крыльце, где Славя, помахав ему рукой, побежала к своему домику, а Эдвард, судорожно раздумывая, как ему сгенерировать из этого пионерского лагеря пару плавок, направился к своему домику, у входа обнаружив вожатую в гамаке, решившую после завтрака немного почитать.       - Ольга Дмитриевна, я сейчас к вам, наверное, с самым идиотским вопросом подойду, какой только вообще возможен, - решив начать с самого начала, поинтересовался Эдвард, - Скажите, пожалуйста, у вас случаем, никаких мужских плавок не завалялось? – он сам покраснел от осознания дурости и двойственности подобного вопроса, но вожатая только рассмеялась.       - Вас всегда в смене таких двое или трое найдется, - улыбнулась в ответ, отложив книжку в сторону, - Есть, конечно. Подожди здесь минутку… - она зашла в домик, а через несколько секунд вышла, держа в руках черные мужские плавки, как предположил Эдвард, сразу же решив переодеться, пока есть возможность. Поблагодарив вожатую, уже собирался было зайти в домик, когда….       - Как там Алиса? – поинтересовалась она ему в спину, заставив замереть с поднятой ногой. Мысленно выругавшись, развернулся, снова оказавшись с ней лицом к лицу. Ольга Дмитриевна даже не взялась за книжку, ожидая развернутого ответа.       - Все с ней в порядке, - Эдвард снова попытался зайти в домик, но и в этот раз ему не позволили еще одним встречным вопросом.       - Эдвард, а ты не боишься, что она ревновать может начать? – спросила Ольга Дмитриевна совершенно серьезно, - У них со Славяной отношения не самые дружеские, так что может и обидится, что сейчас ее одну оставил.       - Ну почему все надо так усложнять! – простонал Эдвард. услышав произнесенные вслух такие предположения, усевшись на ступеньки, - Почему я даже не могу просто сходить на пляж без того, чтобы никого не обидеть! – он схватился за голову руками, отказываясь понимать происходящий здесь бардак. В конце концов, даже в международной политике дела обстоят гораздо легче, там вполне можно контактировать с обеими сторонами конфликта, порой даже находящимися в состоянии войны друг с другом, поддерживая самые различные собственные интересы в отношении и той, и другой, притом не ломая контактов ни с одной, главное, правильно себя вести. Здесь же любой шаг в сторону грозил очередной обидой и разбирательствами, и главное, никак не мог понять логики этих событий, поскольку причины совершенно ничтожны.       - Такие уж мы, девушки! – Ольга Дмитриевна беззлобно рассмеялась, - Ты сам себя странно ведешь, на самом деле, но уж точно не похож на тех ребят, каких я больше все боюсь в каждой смене, знаешь… такие, что всем сразу нравятся…       - Таких у меня на родине называют ловеласами, - пояснил Эдвард, - и я вам уже говорил по этому поводу… - уже попытался было снова возмутиться, но вожатая его прервала, приложив палец к губам.       - Да я помню хорошо. И говорил ты это искренне, сразу поняла, - она развела руками, - Хотя ты меня удивил, что так сильно отреагировал. Знаешь, обычно ребята гордятся и хвастают друг перед другом, что о них такое думают… - Эдвард театрально закатил глаза, но вожатая не собиралась развивать эту тему, - А потому я и за тебя волнуюсь. Алиса она очень сложная, ты же заметил… - здесь, конечно, не поспоришь, только согласно кивнул, - Ей если что-то в голову придет, то разубедить очень сложно.       - Ольга Дмитриевна, вы то хоть понимаете, что если я и хочу кого-то обидеть, то Алису в последнюю очередь? – спросил Эдвард спокойным тоном, - Я ее звал на пляж... она сказала, что у нее планы…       - После пляжа тогда обязательно ее найди, ладно? – вожатая улыбнулась, - Если у нее планы, то я почти уверена, что готовит что-то нехорошее. И надеюсь только, что успею ее поймать раньше, чем устроит задуманное. А теперь переодевайся и беги к Славе! – она вернулась к книжке, оставив Эдварда с новыми мыслями.       Плавки, когда Эдвард примерил в домике, оказались подходящего размера, но из простой ткани, что после комплексного белья очень неудобно. Правда, когда уже пришел на пляж, оказалось, что здесь есть даже несколько кабинок для переодевания, плавки можно было надеть и там. Заняв одну, снял с себя форму и критически оглядел со всех сторон, представляя, как будет выглядеть на пляже. Больше всего беспокоил внешний имплантат нейросвязи, со стороны выглядевший как металлическая вставка шириной в несколько сантиметров вдоль всего позвоночника, в отличие от остальных контактов не закрывавшаяся кожей. Поздно что-либо с ней уже делать, и остается только рискнуть, и в таком виде вышел из кабинки, почти сразу обнаружив Славю, стоявшую на расстоянии нескольких шагов и озиравшуюся по сторонам, уже успев переодеться.       - Ты настоящая красавица, - только и смог сказать, когда подошел к ней.       - Эд… - девушка снова смутилась. Эдвард мысленно заметил, что ему очень нравится, когда пионерки краснеют, это выглядит настолько женственно и непривычно для него, привыкшего к балам, где любая женская эмоция выглядела ненастоящей, чаще всего специально показанной. Здесь же все было реально, без постоянной игры в этикет и скрытых замыслов, - Ты меня сейчас в краску вгонишь… Пошли лучше купаться… - она заметила вставку нейросвязи у него на спине, но ничего не сказала, потянув за собой к воде.       На пляже народа сейчас не очень много, младшая группа пионеров, устроивших в песке что-то вроде попыток вырыть двухуровневый окоп, с возней и писками, и несколько пионеров старших возрастов, побросавших вещи на песке и сейчас вовсю плескавшихся в воде поблизости от берега. Славя потащила его в сторону от основной толпы, ближе к деревьям с длинными ветвями, бессильно опускавшимися к земле и похожими на зеленые женские волосы. Там было что-то вроде небольшого травяного островка на песчаной косе, и Славя поспешила здесь оставить вещи, заняв таким образом место. На траве действительно удобнее лежать, чем на песке, Эдвард оценил, но вместо возможности полежать его сразу же потащили в воду.       - Давай следом! – Славяна забежала в реку где-то по пояс, после чего рыбкой нырнула в воду, скрывшись с головой и ничуть не опасаясь за сохранность своих кос. А вот Эдвард так торопиться не спешил, поскольку первый раз в жизни без защиты влезал в настоящую реку. Конечно, плавать он умел, при желании мог выплыть на поверхность даже в поврежденном бронекостюме, но учился только в бассейне своего замка, поскольку это входит в обязательную программу подготовки, на войне могут случаться порой даже самые неожиданные вещи. Это умение уже пару раз спасало ему жизнь, а вот реки в его родном мире представляли собой бурые и фонящие радиацией потоки грязи, которые необходимо пропускать через системы фильтров и отстойников, чтобы получить чистую воду, пригодную к употреблению. И уж тем более, там никто даже не пытался плавать, если только не желал себе медленной и мучительной смерти.       Вода на первый взгляд просто ледяная, а ступни почти сразу же тонут в мягком и рыхлом песке, но отступать перед такими мелочами Эдвард не привык, тем более, что Славя уже вынырнула и, отплыв на несколько метров от берега, помахала рукой, призывая плыть к ней. Сделав еще пару шагов вперед и вдохнув поглубже, просто рухнул в воду, погрузившись в реку с головой. Почти сразу же глаза закрыло «второе веко», прозрачная, искусственно имплантированная пленка, срабатывавшая как защита от чужеродных веществ, что могут навредить органам зрения. Оказывается, оно вполне нормально защищало и под водой, мог даже разглядеть под собой среди поднятого песка покрытое тиной и засыпанное мелкой галькой дно, быстро уходящее вниз, где река промыла довольно глубокую быстрину. Задержав дыхание, Эдвард широко взмахивая руками, поплыл вперед, ориентируясь на знакомый бело-синий купальник. Славя, кажется, потерявшая его из виду, так и держалась на одном месте, смешно болтая в воде ножками.       - Кого потеряли? – без особых проблем обогнув ее, отфыркиваясь, вынырнул со спины, заставив вздрогнуть от неожиданности.       - Ой, Эд! – Славя развернулась, - А ты откуда появился? – он быстро моргнул и убрал «второе веко» прежде, чем девушка его заметила, забыл сделать это сразу же, но она замыслила что-то совсем другое, - А давай наперегонки? – и задорно улыбнулась, когда Эдвард принял вызов.       Оказывается, плавала Славя весьма неплохо, и Эдварду пришлось потрудиться, чтобы от нее не отставать, но в остальном же с ней было невероятно легко и просто, и описать происходящее иначе, как «дурачеством», нельзя. Они доплывали чуть ли не до самых буйков, какими, как оказалось, здесь отмечают безопасную для купания детей зону, просто ныряли и плескались, либо же пытались догнать друг друга в воде. Эдвард искренне смеялся и радовался, чего с ним не было уже очень давно, прежде не было поводов для такого дурацкого и детского веселья даже тогда, когда сам был ребенком. Вместо таких вот шалостей он готовился управлять огромным баронатом, учитывать нужды и требования подданных, разбирать споры между вассалами и принимать участие в жестокой и полной обмана и лжи внешней политике. И конечно, никогда рядом с ним не было таких друзей, с которыми можно заниматься всякими глупостями, не опасаясь при этом никаких последствий.       - Спасибо тебе, - наконец, произнес Эдвард, выбираясь на берег и, не выбирая, повалился прямо на песок, глядя в яркое голубое небо, где сейчас не было ни одного облачка, - Славя… спасибо большое…       - И за что же? – девушка, устало и часто дыша, тоже выбралась из воды следом за ним и легла рядом, раскинув свои косы, сейчас мокрые и плотные, как веревки, прямо по песку, - Хотя да, было очень здорово! А ты сам хорошо плаваешь, почему же раньше сюда не заглядывал?       - Да времени как-то не было, - повернув голову на бок, посмотрел на свою белокурую спутницу, - Вот и не приходил. А может быть, просто не было повода веского… Знаешь, у меня ведь до этого лагеря никогда и не было особых поводов веселиться, - он приподнялся и повернулся набок, поскольку разговаривать с ней, лежа на спине, оказалось не очень удобно, - знаешь, так бывает, когда сам себе не принадлежишь, и каждому ты должен, причем срочно и без промедлений…       - И каждый от тебя что-то ждет, и надо стараться изо всех сил, - кивнула Славя, улыбнувшись, - потому что все тебя называют лучшей, и так боишься не оправдать того, что они от тебя ждут… - она положила голову ему на плечо, ничуть не стесняясь остальных, - я знаю, каково это… и как сложно порой бывает…       - Славя, - Эдвард, в этот момент словно найдя родственную душу, прижал девушку к себе, - просто спасибо тебе за то, что ты есть… - конечно, ее проблемы нельзя сравнить с тем, что пришлось пережить ему самому, и вряд ли можно объяснить этому чудесному созданию, что такое одним росчерком голопера отправить на смерть несколько миллионов солдат лишь для того, чтобы перехватить тактическую инициативу, или же брать на себя ответственность за судьбы целого королевства, брошенного на истребление врагом, пытаясь спасти всех этих людей, выбирая между большими или очень большими жертвами. И все же, у девушки множество своих, конечно, не столь крупных проблем, но столь же ее волнующих. Одноклассники, учителя, друзья, та же самая вожатая, и каждый что-то от нее ждет, взявшую на себя ответственность быть лучшей и идеальной среди всех остальных, будучи примером для остальных. И конечно, ей тоже очень тяжело выдерживать всю эту взятую на свои плечи ответственность, здесь Эдвард чувствовал с ней немалое родство, как с человеком, который может понять его собственные ощущения всего лишь с полуслова.       Славя доверчиво прижалась к нему, как к родному человеку, наверное, тоже уловив это же ощущение груза ответственности, принятого Эдвардом, но, как и все прекрасное, этот миг недолог, и уже через несколько секунд их вспугнула группа пионеров, с хохотом и гоготом всей гурьбой устремившихся в воду. Девушка испуганно вздрогнула, а потом потащила Эдварда дальше от воды, к занятому вначале месту под деревом. Утреннее солнце еще не достигло своего пика в небе, и падающие под острым углом лучи выжигали любую возможную здесь тень, а понежиться под теплыми и яркими солнечными лучами, как оказалось, еще одно прежде не испытанное им удовольствие. Растянувшись на траве, Эдвард смотрел на Славю, решившую, как она сама сказала, «позагорать». Ультрафиолетовое излучение, как он знал и на собственном опыте, заставляло кожу темнеть, нарушая в ней пигментный баланс, но чтобы этим можно заниматься намеренно, Эдвард не догадывался, хотя сам уже успел заметить, что его прежде весьма бледная на фоне всех остальных кожа постепенно меняла свой оттенок на более темный.       - Эд, скажи, а откуда у тебя это? – спросила Славя, указывая на металлические пластинки на его позвоночнике, но только сейчас решившись задать этот вопрос. Каркас системы нейроподключения автоматически нагрелся после купания, просыхая и обеспечивая безопасность контактов, и сейчас, уже остывая, чуть заметно блестел на солнце, возбуждая любопытство многих пионеров на пляже, но больше поинтересоваться его назначением ни у кого смелости не хватало.       - Скажем так, эта вещь несколько раз спасала мне жизнь, - ушел Эдвард от прямого ответа, - Только расплатой стало то, что носить мне ее придется до конца жизни, если его снять, то, скорее всего, умру через несколько часов, - он усмехнулся, заметив, как удивилась его собеседница, - Не волнуйся, ничего страшного тут нет. Если хочешь, можешь потрогать… не кусается, обещаю.       - Да не стоит… - Славя снова смутилась, но любопытство пересилило, и осторожно, одним пальчиком коснулась металлических пластинок, закрывавших позвоночник, проведя по ним пальцем и нащупывая едва заметные стыки между ними, - Шершавый... Это что-то вроде гипса получается?       - Ну, может быть… - Эдвард пожал плечами, сравнение было настолько отдаленным и ничего не объясняющим, что самому ему на ум бы никогда не пришло, но особенно углубляться в эту тему желания не было. Перевернувшись на спину, он внимательно посмотрел на девушку, - Славя, есть такие вопросы, на которые не стоит искать ответы. Я надеюсь, ты не станешь обижаться на меня за это?       - Ну конечно нет, - девушка улыбнулась и пододвинулась к нему, положив голову почти что ему на плечо, - Я просто волновалась, вдруг это что-нибудь опасное для тебя… - он только погладил ее по еще мокрым волосам, искреннее тронутый такой заботой.