Врата Авалона

Северус Снейп запахнул плотнее мантию и направился в сторону Лютного переулка, надеясь хоть в этот раз избежать вопросов любопытных членов Ордена Феникса. Эти собранные вместе каким-то нелепым случаем люди всё чаще раздражали его своим бессмысленным поведением или, наоборот, иррациональными подозрениями в отношении него самого. С одной стороны, им известно, что он — шпион, с другой же — и эта мысль всё чаще и чаще приходила ему в голову — несмотря на все трудности, доверять ему не начнут никогда, и до конца своих дней Снейп останется обычным Пожирателем Смерти. Впрочем, если бы кто-то спросил его мнения, он ответил бы, что просто устал от всех и вся. Не фениксовцы, в конце концов, рискуя жизнью, достают необходимые сведения. Не они должны терпеть выходки Тёмного Лорда. Не у них есть сотни поддельных удостоверений личности, в которых постепенно теряешься, потихоньку переставая надеяться, что когда-нибудь придёт время просто быть собой. О да. Он был истощён. Очередные поединки, в которых Снейп вынужден был принимать участие, подорвали нервную систему. Последней каплей в чаше его терпения был проклятый Поттер, который, казалось, сидел в голове у Тёмного Лорда и знал, как Северус убивает одну семью за другой. Несколько дней назад, помимо прочего, мальчишка прямо назвал его Пожирателем Смерти. Снейп, собственно, и сам знал, кем является. Но чего ещё можно было ожидать от очаровательного, невинного Золотого мальчика Дамблдора? Поттер слишком мало видел, слишком мало прожил, чтобы отличить убийство от акта милосердия. Использование одной Авады — тонкого зелёного луча, проводящего границу между смертью и жизнью, — ничто по сравнению с сотней черномагических проклятий, так легко применяемых другими. Ах да, они не используют Аваду! Их жертвы умирают от совокупности повреждений или от своей собственной руки. Иногда — от рук близких людей, не могущих вытерпеть боль в немых безумных глазах. Но что мог знать об этом Мальчик-Который-Выжил? Избранный, для которого бросить даже одно-единственное проклятие было преступлением века! И это от него сейчас так много зависит… — Мерлин, спаси нас, — прошептал Снейп синими от холода губами и вошёл в один из подозрительно выглядящих магазинов, не обращая внимания на мужчину, поклонившегося ему до земли. *** Первый день в Хогвартсе, на протяжении веков начинавшийся большим праздником, был сам по себе событием необычным. Именно он, как правило, определял основные вехи будущего учебного года и задавал тому тон. После того как шляпа открыла новое направление в жизни первокурсников, остальным пришлось познакомиться с новым учителем ЗОТИ. Ещё в поезде Гарри и Рон обшарили все вагоны, надеясь, что Люпин, как новый профессор, поедет вместе с ними, но все купе были заполнены уже хорошо знакомыми учениками или вовсе новичками. По просьбе Гермионы в конце концов пришлось вернуться в их собственный отсек, обмениваясь воспоминаниями о предыдущих празднествах. Как обычно, Поттер, не желая говорить слишком много о своём дяде, давал возможность другим рассказать, как те провели два солнечных летних месяца. А теперь они сидели на обычной деревянной скамье в Большом зале и косились на пустое место. Новый профессор ещё не появлялся, а оставшиеся учителя, казалось, ощутимо нервничали. МакГонагалл представила новичков и начала церемонию распределения. Аплодисментам не было конца независимо от того, хлопали ли гриффиндорцам, когтевранцам, пуффендуйцам или совсем уж нелюбимым слизеринцам. В конце Дамблдор успокоил всех движением руки и подошёл к трибуне. — Я хотел бы поприветствовать всех вас в Хогвартсе, — начал он своим мягким голосом. — Табу на вход в Запретный Лес по-прежнему актуально, как и на прогулки на третьем этаже, — он замолчал и оглянулся на место, которое должен был занять новый профессор. — Новым учителем по Защите От Тёмных Искусств будет… вернее, будут, — поправился он, — Джордж и Фред Уизли. Браво! — произнёс Дамблдор чуть громче и начал хлопать в ладоши. Шок длился всего несколько минут. Гриффиндорцы уставились на Рона и Джинни, которые, неприязненно глядя на учительский стол, объяснили, что понятия не имеют о происходящем. Наконец все встали, выкрикивая имена близнецов, которые внезапно появились из ниоткуда, сбрасывая плащи-невидимки. Шум уже превышал предельно допустимый уровень, когда Дамблдор, наконец, опять подал сигнал остановиться: — Я предлагаю вам теперь вернуться к празднику и отведать вкуснейшие яства! Гермиона взглянула на близнецов, явно гордящихся собой и неоднократно уже подмигнувших младшему брату. — Я надеюсь, что они действительно будут учить нас хоть чему-то, — произнесла она неуверенно. — Я надеюсь, что выживу в этом году, — одновременно с ней произнёс Рон и уткнулся взглядом в столешницу. *** На следующий день Уизли отказался выходить на завтрак. Конечно, он лёг вчера довольно поздно, но Рон обычно не пропускал ни одного приёма пищи. Гарри волей-неволей начал с вопроса и уговоров, а закончил угрозами, которые так и не возымели бы ожидаемого эффекта, если бы не появление ещё двух рыжих сорвиголов. Близнецы в профессорских одеяниях раздавали направо и налево улыбки, пока, наконец, не подошли к сидящему у камина Рону и его друзьям. — Мы знали, что ты не осмелишься показаться… — начал один. — Так что, вероятно, вас порадует… — …что у нас с Дамблдором договор… — …что мы не будем вас специально дразнить… Рон посмотрел на них исподлобья, но успокоенным не выглядел. — Это только означает, что вы будете дразнить меня не специально, я же вас знаю, — пробормотал он и сложил руки на груди. — Братишка, — протянул Джордж (скорее всего), сел на диван рядом с ним и, похлопав Рона по плечу, добавил: — Мы здесь, чтобы присматривать за Гарри и за тобой. У нас нет времени на глупости. Уизли встал и протянул руку младшему брату. — А теперь пойдём на завтрак и на уроки, мы должны объяснить вам новые правила, — усмехнулся он таинственно. Рон подозрительно посмотрел на протянутую руку, но, вставая, не принял её. — Не обижайтесь, но я знаю вас, — негромко сказал он. — И не позволю вам выкидывать со мной шутки. Он шагнул в сторону двери, ведущей в коридор, и, прежде чем Гарри успел отреагировать, вышел из спальни с листом бумаги, приклеенным к спине. Надпись на нём гласила: «Я глупый гном — ударь меня на счастье!» *** Гарри выбежал из Большого зала, надеясь, что успеет в спальню за книгой и за мантией-невидимкой, которую попросили взять Уизли. Всё плыло перед его глазами, когда впереди показался поток студентов, идущих на следующую пару. Поттер резко свернул и врезался в единственного человека, с которым не имел намерения встречаться никогда, а уж тем более сегодня. Северус Снейп категорически запретил ему появляться на уроках по зельеварению, что накрывало медным тазом карьеру аврора, о которой Гарри мечтал. А теперь Снейп смотрел на него холодно, прищурившись. — Поттер! — выплюнул он. — Эта ваша мерзкая манера передвигаться! — Простите, профессор, — пробормотал Гарри, чувствуя, как румянец смущения ползёт по его щекам. — Я не смотрел, куда иду… — Я надеялся, что если вы не будете посещать мои занятия, то я больше не увижу вашего лица, — огрызнулся Снейп. — Желаю, чтобы в дальнейшем так и было, мистер Поттер, — и снова фамилия прозвучала так, будто была чем-то мерзким. Не дожидаясь ответа, Снейп традиционным движением поправил на себе чёрную мантию и ушёл. Гарри остался стоять на месте, размышляя, почему этот человек вызывает в нём такое беспокойство.