Танцы с Арлекином

Внимание, пока не бечено! Сознание возвратилось неожиданно – сначала, как способность слышать… Макс пришёл в себя и прежде всего услышал, как разговаривают двое – неподалёку, совсем рядом. Одни голос принадлежал поганцу Роме, второй был Максу не знаком. Решив, что свой внезапный приход в сознание афишировать пока не стоит, Макс замер и прислушался. Двое мужчин вроде бы ссорились. - Что-то ты часто прокалываться стал, Стёпа… - ворчал тот, что постарше. – А что было бы, если бы я не подоспел? И бабу ты упустил. А если она хай поднимет? - Не поднимет, - насмешливо отвечал Роман, коего собеседник именовал Стёпой. – Она с дури на старое кладбище ломанулась, а там место гиблое. Провалится к какую-нибудь яму – и всё, привет, сдохла сука ментовская. Век ей Альму не прощу… Альма, девочка моя золотая, умница… - Хорош причитать. На твоём месте, - холодно отвечал старший, - я бы не считал всех дураками. Бутафорию твою они всё-таки вычислили. - Пока вычисляли – было уже поздно, - самодовольно хихикнул Рома-Стёпа. – Главное, батя, что теперь у нас есть подходящее тело, и мы скоро будем свободны… - Вот только не говори, - проворчал старший, - что вас с Олегом держала только моя болезнь… «Голова Арлекина» вас держала… И держит до сих пор. Макс аж замер, весь обратившись в слух. То, что Рома оказался Степаном Прусом для него не было новостью в принципе, а вот то, что бывший генерал КГБ оказывается, жив, и продолжает рулить своей сволочной семейкой – вот это была уже неожиданность. Ну а кого ещё Степан Прус мог называть батей? Но что за «Голова Арлекина»? Но любящий отец и почтительный сын не дали ему долго терзаться неизвестностью – продолжили разговор. - Антоха, гадёныш… - прошипел Роман-Стёпа. – Кто ж знал, что он не сдохнет… Кто ж знал, что он сумеет-таки добраться до спрятанных его отцом алмазов раньше нас… Если бы он не пожадничал и не вернулся за второй половиной клада и «Головой Арлекина», мы бы остались ни с чем… Вот пусть теперь свою последнюю работу выполняет – он-то думает, что его шлюха жива, вот и старается… Ладно, батя, пойду наверх, гляну что да как… А ты смотри, чтобы этот не окочурился раньше времени. Другое столь идеально подходящее тебе тело искать уже некогда. - Да что с ним сделается? – проворчал старик. – Я же его не убивать собрался, а вырубить… Не хуже тебя знаю, что он будет нужен Олегу живой и вменяемый… хе-хе… пока вменяемый… Чудную вещь в своё время покойник Джаннино изобрёл, чудную… Жаль, что для всех желающих тело найти невозможно… Вот, Леониду Ильичу так и не нашли. - Ну всё, - проворчал Рома-Стёпа. – Начался вечер воспоминаний… ты ещё про всё, что до нашей эры было вспомни. Меня вот больше Олег беспокоит… с этой его одержимостью. Кукла не по нему может оказаться – слишком сильна… - Перестань, Стёпа, - вздохнул старик, - Олежка знает, что делает… Наиграется как следует, а надоест – так в расход пустит. Предыдущую куклу он вон вообще ментам подкинул… Юморист. И старик рассмеялся дребезжащим смешком. - Ладно, батя, пошёл я, - сказал Рома-Стёпа. - Кофе мне завари… - попросил старик. - Сам прекрасно знаешь, что нельзя тебе, а просишь, - проворчал любящий сынуля, - я цикорию тебе заварю. С сахарозаменителем и растительными сливками. Потерпи батя, скоро и кофе сможешь пить, и цыганочку танцевать… Судя по звуку шагов и скрипнувшей двери, один из собеседников покинул помещение, а второй тяжёлой, шаркающей походкой подошёл к лежащему Максу. Тому стоило больших трудов не поморщиться – пахло от подошедшего отвратительно – так, словно он гнил заживо. Некоторое время подошедший стоял рядом, затем отошёл, и Макс услышал, как скрипнуло кресло и зашелестели газетные страницы. *** Шаманка со вздохом наклонилась и проскользнула следом за ребёнком в небольшой, практически незаметный лаз, ведущий вниз. Протиснулась она в него с некоторым трудом, но всё-таки протиснулась, и оказалась в абсолютной темноте. - Погоди, тётя, - сказал ребёнок, - я сейчас плиту на место поставлю, и пусть себе ищут… Дитё (с его полом Шаманка так и не смогла определиться) резво подтянулось на руках и исчезло. Потом раздался тихий скрип, и ребёнок вновь спрыгнул сверху, чудом не задев Шаманку. - Пошли, тётя, - сказал ребёнок. – Тут тесно, душно и света не зажечь. А там мы сможем отсидеться. Шаманка вздохнула. Странный спаситель не внушал ей доверия, но, с другой стороны, делать было нечего. Попасть в лапы Роме и его непонятному сообщнику было ещё хуже. Кроме того, она должна была дозвониться до Родионыча и вызывать его. Просто обязана, иначе Максу труба. И Матвею труба тоже. Поэтому, когда сухая горячая ладошка коснулась её руки, показывая направление, Шаманка без особых раздумий отправилась следом за ребёнком. Идти по неизвестно кем и когда прорытому ходу пришлось довольно долго, темень стояла непроглядная, и Шаманка то и дело спотыкалась. Порой она не успевала сдерживать словечки, рвущиеся с языка, и это вызывало у её проводника приступ хихиканья. Но всё когда-нибудь кончается – и хорошее и плохое, какое-то время спустя прямо перед ними возникла каменная плита, в которую ребёнок постучал условным стуком. Плита скрипнула и стала медленно поворачиваться вокруг своей оси, а за плитой открылся довольно-таки просторный, хотя и слабоосвещённый подвал. Однако, после темноты подземного хода и местный слабый свет показался Шаманке сущим благословением. Горели, кстати, свечи. Самые обычные церковные свечи тёмного воска, вставленные в почерневший от времени здоровенный подсвечник – кажется, такие называются паникадило. Не, паникадило это что-то вроде люстры... А это как-то по другому называется. Кажется, канунный стол? Шаманка встряхнула головой, поражаясь тому, что думает о всякой ерунде... В самом подвале было довольно тепло и относительно чисто – видно было, что его обитатели стараются следить за своим пристанищем. А самих обитателей, если не считать ребёнка, приведшего Шаманку, было всего трое. Малыш… или малышка лет четырёх с потемневшими от копоти белокурыми волосами в спортивном костюмчике, подросток лет четырнадцати – с короткой стрижкой, тоже чумазый, в джинсах и свитере и женщина… нет, судя по всему девочка… тоже лет четырнадцати, в брюках и огромном буром свитере, делавшем её фигурку бесформенной. Все трое сидели на корточках перед низеньким столиком, заставленным пластмассовыми чашками с какой-то едой и угощались, чем Бог послал. На Шаманку дети особо не дёрнулись – видно приведшему её ребёнку доверяли. Только бритый подросток спросил неожиданно красивым чистым альтом: - Ты кого притащил, блаженный? «Ага, - обрадовалась Шаманка, - значит мальчик. Знать бы ещё, как его зовут…» «Блаженный» спокойно ответил: - За ней ЭТИ гнались. У неё пистолет. Схорониться ей надо. Все трое спокойно кивнули, и бритый спросил у Шаманки: - Чьих будешь, тётя? Зачём в эту дрянь полезла? - Я из полиции, - спокойно сказала Шаманка и, заметив, как мгновенно подобрались дети, торопливо добавила, - из Городской полиции. Они захватили моего напарника. Мне нужно вызывать своих. Бритый кивнул: - А не зассат свои-то вас выручать? Учти, здесь всё куплено и продано… - Не зассат, - отрезала Шаманка. – Есть тут где-нибудь сеть? - Здесь – нет, - отрезал бритый. – Садись, тётя, поешь с нами. А потом Тимка наверх слазает, и когда всё успокоится – покажет тебе место, где можно с мобильного позвонить. А сейчас пока… ЭТИ тебя всё ещё ищут. Ты чем их так разозлила-то? - Собаку застрелила… - ответила Шаманка, присаживаясь на корточки к столику. - Иди ты… - свистнул бритый и почесал левую половину головы. Шаманка разглядела на ней несколько заживших шрамов, подозрительно напоминающих следы от собачьих зубов… да нет, быстро сказала она себе. Это бред просто. Какой отморозок будет травить ребёнка собаками? «Тот же самый, - холодно ответил внутренний голос, - что заставил беременную женщину перед смертью глотать требуху мертвецов…» Между тем, девочка в огромном свитере протянула Шаманке пластиковую чашку с разведённой лапшой и одноразовую ложку. - Не бойтесь, - тихо сказала она, - это всё чистое. Просто в подвале трудно следить за собой. - Но почему вы живёте здесь? – поразилась Шаманка. – Что с вами случилось, что вы прячетесь? - Мы- куклы, - сказал бритый мальчик. – Мы от них сбежали. - Что? Какие куклы? Бритый подросток вздохнул… и начал рассказывать. История у всех четверых была похожая и одинаково незавидная. В свое время Гарик, Люба, Дина и Тимка по разным причинам оказались в Соседнегородском детском доме. У Гарика (бритого) умерли от отравления палёной водкой родители-алкоголики, Люба ( девочка в бесформенном свитере), вообще была отказным ребёнком и другой жизни не знала, у маленькой Дины родители разбились в аварии, а потом умерла и бабушка, Тимкин отчим после смерти матери женился вторично и просто сдал ставшего ненужным сына умершей жены в детский дом. Жилось в детдоме… по-разному, но не так уж плохо, но вот год назад туда нагрянула врачебная комиссия и провела углубленный медосмотр всех воспитанников. По результатам медосмотра Гарик, Люба, Тимка и Дина были объявлены подлежащими особому лечению, и им было сказано, что они переводятся в другой детдом – специализированный, где их будут квалифицированно лечить. Тимка и Дина были ещё слишком несмышлёными и ничего неладного не заподозрили, а вот Люба с Гариком сразу же поняли, что всё это не к добру и вечером попытались свинтить из детдома. Увы, их побег не увенчался успехом, мальчика и девочку заперли в изоляторе, накололи какими-то лекарствами, так что в себя они пришли уже в небольшой комнате без окон с выкрашенными синей масляной краской стенами. В комнате стояли четыре кровати, на двух соседних ежились от страха Тимка и Дина. И с этого дня для несчастных детей начался самый настоящий Ад…