Третий вариант

POV. Гарри. Который сейчас час? Какой сегодня день? И когда это сегодня вообще? Сколько я уже провел времени в «гостях»? Сколько мне еще здесь быть? Он говорит, что все зависит от меня. Я сам должен решить. Это только мой выбор… Но с чего выбирать, я же пообещал… Еще не время умирать, нужно протянуть до рассвета. Да… Я должен дождаться утра, ведь я обещал жить день… Этот день. А завтра пообещаю еще один или остановлюсь. Только он же заставит, не отпустит, не уйдет, пока не получит то, чего хочет. Зачем он меня держит? Почему не отпускает? Скрип железных петель, тяжелые шаги по каменному полу. Он пришел так рано или уже поздно? Но он не топает так громко. Кто же здесь? Шаги зельевара подобны смерти, они бесшумны как весенний ветер, что приносит запах трав и лотоса. А этот вонял гнилью, разложением и горьким смрадом извращенного желания. Он не сеял страх, а нес омерзение. Если подойдет ближе, меня точно стошнит от его присутствия. Увидеть кто это, я не мог. Снейп сказал, сосуды в глазах лопнули, зрение не успеет восстановиться полностью до следующего раза, так что можно было различать лишь размытые контуры. Что же, так, наверное, даже лучше. А нежданный гость все приближался, вызывая во мне рвотные позывы. Его руки уже начинали касаться меня, удушливый запах его плоти и дыхания заполнял собой все пространство вокруг. Какая вонь! Грубые руки ползли по моим ногам, стискивая их и похотливо лапая. Я бы и хотел увернуться от мерзких прикосновений, но сил не было совершенно, а сломанные по третьему кругу пальцы все еще причиняли боль от малейшего движения. Искусанные губы, почти ослепшие глаза, разбитое лицо, сломанные кости, тело покрыто гематомами и кровавыми бороздами… Интересно, кому это я так приглянулся? А знал ли Воландеморт об этом? А если он сам послал ко мне? Это новая пытка? Пытается окончательно меня унизить и добить? Он измывался уже как хотел, осталось только… изнасиловать? Простите, профессор, кажется, не сдержу обещания… Закрыв глаза, отдался на милость судьбы, что последнее время была ко мне слишком жестока, и приготовился к худшему из образов, что всплывали у меня в голове. Чужие руки добрались до паха, сжимая на нем подрагивающие и потные от возбуждения ладони. Хриплое, тяжелое дыхание раздавалось у самого уха, когда скользкий язык оставлял мокрые следы на моей шее. Противный, чавкающий звук его поцелуев распространял гнилостный запах по уставшему от боли телу. Отвращение – это единственное, что вызывали во мне его тошнотворные ласки. И если подобным образом он хотел добиться от меня возбуждения, то сильно просчитался в своих возможностях. Абстрагироваться не получалось. Овцы не считались, а какие цвета присущи радуге я и вовсе забыл. Ощущения ползающего по мне навозного жука вызывали не желание, а истерический смех, когда я представлял его на пике оргазма, кряхтящего и промокающего мокрый лоб платочком от натужной работы своего мозгового центра, что, судя по всему, располагается у него ровно между ног. Если бы мог, точно засмеялся бы во весь голос от его глупого и бессмысленного копошения. Но когда нечто, истекающее противной влагой, уперлось мне в губы, стало резко не до смеха. Не добившись от меня желанной реакции, насильник видимо решил бросить это гиблое дело и перейти к действиям. – Давай же, – пытался он протолкнуть свой член мне в рот, – пососи. Как же хотелось запустить ему в лоб «аваду», а потом сжечь адским пламенем, чтобы и кучки пепла не осталось. – Не упрямься, – мужчина елозил своим органом по моим губам, - а то я могу и заставить. А я – откусить. Посмотрим, кто кого в итоге. – Щенок, я буду трахать твой рот, пока не кончу, – он отвесил мне звонкую пощечину, когда я отвернулся от его явно незнакомого с мылом достоинства. Профессор, как же хорошо, что хоть вы не видите этого позора. Такого я бы точно не пережил. – Эйвери, какого лысого дракла ты тут забыл? – раздался в помещении леденящий душу голос. – Снейп? – испугано пискнул мужчина, и послышался шорох одежды. – Я спрашиваю, что ты забыл в камере Поттера? – Да я так, развлечься. – Развлекаться будешь под «круциатусом» Темного Лорда, когда я доложу, что ты посмел притронуться к его игрушке. – Ты же несерьезно? – Ты меня знаешь, – прибавил тот в голосе яду. – Я же ничего даже не успел сделать. – Твое счастье. А теперь пошел вон и чтобы я тебя здесь больше не видел! – Ладно. Успокойся. – Вон, я сказал! – Меня уже нет, – промямлил мой несостоявшийся насильник, и раздались быстро удаляющиеся шаги. – Гарри, ты как? – нотки беспокойства в ледяном бархате, уже почти ставшего для меня родным, голоса успокаивали лучше всякого зелья. – Думал… больше… никогда, – прошептал я на грани слышимости. – Что «никогда»? – его прохладная ладонь зарылась в мои волосы, принося неожиданное тепло. – Не услышу… ваш голос. – Пф, – фыркнул тот, – нашел о чем думать, – и точно улыбнулся. Хотя я и не видел, но чувствовал его улыбку. – Это важно… – Хорошо. – Почему вы… здесь? – Принес тебе экспериментальное зелье. Только закончил и, кажется, вовремя. Он не успел тебе ничего сделать? – Нет. Спасибо. – Как же ты умудряешься влипать в неприятности даже сидя в камере? – вздохнул он. – Я не… – Знаю, – перебил он меня, – пей, вот. Это должно максимально снизить твою чувствительность и притупить боль. Профессор напоил меня очередным зельем и накинул согревающие чары. Я же представил, как за его спиной раскрываются огромные черные крылья. Ему бы пошло. – Вы мой ангел, – проскрипел я, растягивая губы в подобии улыбки. – Хм… от летучей мыши до ангела? Эволюционирую, – усмехнулся зельевар. – Я серьезно. – Тогда пойду, почищу перья и протру нимб, а то запылился, – он провел ладонью по моей щеке и покинул обитель уныния. – Спасибо, – поблагодарил я пустоту. Следующие несколько дней не отличались оригинальностью или разнообразием, только заметил, что в левой руке боли больше не чувствую. Я ее теперь вообще не чувствую от локтя и ниже. Но я не жалуюсь. Все нормально. Все было нормально до того момента, как посреди моей следующей экзекуции Воландеморт не вызвал Снейпа. – Мой Лорд, – склонился профессор в поклоне, а меня будто выкинуло на сорокаградусный мороз. Зачем он здесь? Почему? Только не он. Не смотри. Не слушай. Уходи и прячься. Спасайся. Сердце вырывалось из груди, внутри все замерзало, я предчувствовал что-то ужасное. – Северус, друг мой, у меня к тебе вопрос, – шипел наигранно спокойным тоном красноглазый монстр. – Слушаю вас. – Наш гость ведет себя сегодня слишком тихо. Ни криков, ни воплей. Я не могу насладиться его обществом в полной мере. Почему так? – Возможно, голосовые связки перестали восстанавливаться. У него мог выработаться иммунитет к заживляющим зельям. – Плохо. Ты разочаровал меня. «Круцио»! – выкрикнул тот свое любимое проклятье, после чего последовал лишь сдавленный стон и тишина. Я боялся верить в происходящее. Ведь боль была не моя, пытали не меня, злились не на меня. А на того, кто был единственным моим светом в этой тьме, кто помогал, заботился, не бросил. Кто вытирал мои слезы, залечивал раны, кто удерживал меня от шага за грань. И теперь ему больно? Теперь его награждают непростительным из-за меня? Я виноват? Я причина его мучений? А если его убьют? Что будет, если его не станет? Как мне быть дальше? Зачем мне жить дальше? Кому обещать следующий день? Ради чего дышать? Ради кого терпеть? Нет! Не отдам! Он мой! Мой! Не позволю! Нееет! *** Темный Лорд обратил свой взор на Северуса, и тот был даже рад дать таким способом парню передышку. Он знал, что его убивать не станут, а парочка проклятий это совсем не страшно, привык уже. А дальше пары дело, и правда, не пошло. За стенами послышался непонятный скрежет, по полу пошла вибрация. Где-то что-то упало, в коридорах слышались крики, топот, гам, сумятица, проклятья, хаос. Камни в стенах зашевелились, штукатурка сыпалась c потолка, под ногами трещала кладка. Вековое нерушимое здание будто решило самоуничтожиться за раз и погрести под своими обломками всех его обитателей. Из образовавшихся щелей появились толстые, кривые корни деревьев, что метнулись к ошарашенному Воландеморту. Выбили его палочку и обвили тело, будто гибкие змеи свою жертву. Они сдавливали его, отбирая жизнь, что стекала черной кровью на пол. Забирали последние стоны и хрипы в хрусте ломающихся костей. Не давая и шанса на противостояние, они сжимали его в своих сильных объятиях, отбирая то, что он так боялся потерять. И оставив после себя бездыханное тело, выломали дверь, уползая дальше в поисках новой жертвы, забывая о том, что оставили позади. На Северуса внимание обратил лишь один корешок, с нежностью тронувший его скулу и рванувший вперед за остальными. Мужчина был поражен происходящим, но, быстро совладав с собой, освободил Гарри, который, казалось, и не замечал ничего вокруг, уйдя глубоко в себя. Подхватив покалеченного и полностью седого мальчика на руки, зельевар побежал по коридорам древнего поместья, чтобы выбраться сквозь образовавшуюся дыру в стене на улицу и, добравшись до границы антиаппарационного купола, убраться подальше от проклятого места, которое облюбовала сама тьма.