Голоса в моей голове приказывают мне

Этой ночью у меня кружится голова. Мне нужно, чтобы кто-нибудь подхватил меня. Я пытался, но ничего не помогает, Я не остановлюсь, я не скажу «довольно»! Этой ночью я зажигаю! Этой ночью я вырываюсь на свободу! Волны громко бились о металлические крепления моста, пенясь и разлетаясь с набегающим порывом холодного ветра. Синяя, практически чёрная вода поблёскивала в лунном свете, а рваные облака покрывали звёздное небо. Шум несущихся туда-сюда машин закладывал уши и яркие огоньки фар россыпью падали на фигуру в самой середине моста. На креплениях из тёмного метала, крепко вцепившись в находящиеся по оба бока холодные балки, юноша старался поймать своё отражение в ясном свете лунной дорожки на глади реки. Длинная чёлка спадала на оливковые глаза и, из-за порывистого ветра, вздымалась вверх и мигом падала на глаза. Не было ни страха, ни волнения или переживания — Джерард не чувствовал абсолютно ничего. Глубоко втянув прохладный воздух, с оттенком наступающего дождя, он сделал маленький шаг по широкому металлическому перилу, опустив голову вниз. Ему не впервой заглушающий собственные мысли шум машин за спиной, не впервой хлюпающий звук бьющихся о крепкие крепления моста тяжёлых волн, промозглый ветер, норовящий забраться под толстовку и закрутить длинные смолистые волосы так, чтобы он не видел ничего, кроме всепоглощающей темноты. Она-то и нужна была Джерарду. Холодная, строгая, непреклонная и не подчиняющаяся никому тьма. Сколько раз попытки Джерарда воссоединиться с ней были прерваны? Пять, шесть раз? И это только за последний месяц. Он не мог. Не мог находиться под ярким солнцем, зная, что не может нежиться под его лучами, потому что не достоин этого. Он должен быть окружён пробирающимся под кожу холодом, окутывающим мраком и одиночеством. Эти трое всегда отзывались Джерарду взаимностью. Парень не мог ходить по этой планете, зная, что не достоин этого. Не достоин любящей его семьи, дружбы, любви. Он не заслужил ничего из перечисленного. Как бы его не переубеждал младший брат, утешала мать, пытался изменить мнение сына на обратное, отец. Никто из них не мог сделать этого. И сам Джерард тоже. А как ещё говорить о человеке, которому приносят отвращение душевные семейные посиделки у телевизора каждые выходные, откровенный разговор с младшим братом, который умнее не по годам, совместные выезды за город на природу? Джерард ненавидел это. Нет, он любил свою семью, ему были отвратны теплота и забота, проявляемые к его личности. Он не заслужил их. И каждый раз, когда Джерард повторяет это самому себе, ситуация усугубляется лишь больше. Никто не понимал, почему парень такого самокритичного и безотрадного отношения к себе. Им была неизвестна причина, по которой Джерард не выходил из дома в яркие солнечные дни, задёрнув широкие окна тяжёлыми занавесами, изредка покидая дом в поздний час и исчезая в неизвестном направлении, но возвращаясь за считаные минуты до рассвета с ещё более безотрадным и мрачным видом. Никто и не догадывался, что в каждый из этих дней, когда он ступал за порог дома в освещение блеклой лунной дорожки, Джерард шёл на смерть. Каждый чёртов раз он пытался покончить со своей жизнью. Разными способами. Нет, от не был мазохистом или любителем острых ощущений, ему не приносило удовольствие физическая боль и терзания своего тела. Ему приносило боль чувство, что он лишний, запятнанный и ужасный человек. Поэтому каждую ночь он уходил из дома с чувством, что больше не вернётся туда, и каждый раз подолгу смотрел на него, мысленно прощаясь. Но вскоре возвращался к его порогу с большим угнетением и угрызением. Сильный порыв ветра заставил тёмные пряди взмыть вверх, позволяя Джерарду наконец-то взглянуть на своё отражение на бушующей поверхности реки. Были видны лишь очертания его силуэта, освещаемые проносящимися за его спиной машинами. Пальцы сильнее сжали тяжёлые крепления, прикрывая глаза. Сделав шаг вперед, он медленно отпустил одну руку, чувствуя, как воздушная подушка опаляет его лицо и волосы, заставляя ресницы затрепетать, а сердце более расслабленно пульсировать в груди. Ему нравилось то, что он испытывал каждый подобный раз. Как будто он делал первый шаг на встречу с миром, в который так стремился попасть, но что-то всегда мешало им слиться воедино. И этот случай не стал исключением.  — Эй, что ты творишь? Джерард распахнул глаза, не совсем понимая, как ему удалось застыть в такой позе: одна рука висела по швам, нога висела в воздухе, так и не закончив шаг, а вторая рука была в крепкой хватки неизвестного. Брюнет медленно повернул голову в сторону незнакомого человека, которым оказался парень около его лет, может старше. Его тёмные волосы были небрежно зачёсаны на бок, но из-за ветра короткие прядки закружились над ним. На нём была синяя толстовка, которая на нём практически висела, с каким-то рисунком на весь живот. Неизвестный снова обратился к Джерарду и тот, слегка затормозив, спросил:  — Ч-что?  — Спрашиваю, почему ты на перила моста забрался?  — Я… Не важно, — Джерард попытался выдернуть запястье с хватки парня, однако тот не позволил ему. Нахмурившись, Уэй посмотрел на незнакомца из-под упавших на лицо чёрный волос.  — Тогда я посижу с тобой, не против? — не дожидаясь ответа, парень отпустил руку Джерарда и взобрался к нему, присев на перила и схватившись рукой за находящуюся рядом металлическую балку. Брюнет с ошеломлением наблюдал за слабо улыбающимся парнем, который стал небрежно мотылять ногами в стороны.  — Почему мост? — снова задал вопрос парень, посмотрев на Джерарда.  — В смысле? — растерянно переспросил Уэй, явно находясь в эйфории происходящего. Не каждый день тебя спасает от суицида неизвестный, ещё и предлагает тебе его компанию.  — Есть столько мест, на которых намного интереснее совершать подобные «процедуры», — он выделил последнее слово воздушными скобками, положив одну руку на колени, а другой крепче схватившись за балку.  — Ты мазохист? — вопрос вырвался первее, чем Джерард успел его обдумать. Он явно мог задень парня, но тот лишь покачал головой, продолжая спокойно улыбаться.  — А ты? Джерард замялся, явно не ожидая обратного вопроса. Несколько раз моргнув, надеясь, что этот парень — плод его никак не хотящего покидать этот мир воображения, которое создало его для того, чтобы переубедить Уэя.  — Нет. Мне просто незачем находиться здесь.  — Ты имеешь в виду мост?  — Нет.  — Так почему мост?  — Я… — Уэй вцепился в холодный металл не менее тёплыми пальцами, ощутив, как ветер намеренно пытается скинуть его в ледяную реку раньше задуманного. Пошатнувшись, брюнет заметил движение со стороны неизвестного и лишь сильнее прижался к балке.  — Знаешь, мост — не стопроцентный вариант, — продолжил парень, отведя взгляд к реке. — Ты можешь упасть в воду, но выплыть.  — Я не умею плавать, — тихо ответил Джерард, надеясь, что вынужденный собеседник не услышал его.  — Тогда тебя сведёт судорогой ледяная вода, — тоскливо сказал парень, качая головой. — Такого ты хотел? Джерард уже стал сомневаться, чего именно он жаждал в тот момент. Поскорее прыгнуть на встречу громыхающим волнам холодной реки, лишь бы избежать странной беседы с неизвестным, или наоборот, быстро спуститься с моста и умчаться в сторону дома, с которым он заранее и в очередной раз успел попрощаться. Уэй даже не думал о том, что ледяная вода может вызвать судорогу и он просто канет камнем в воду. Правда, ему нравилась эта идея, помимо ощутимой при судороге боли. Он мог захлебнуться, быть унесённым течением или задавлен волнами. Почему-то вариант с мостом неожиданно показался Джерарду немного болезненным и лучше бы он сейчас стоял на мосту над железными путями и ждал своего поезда Смерти. Сглотнув вставший ком неуверенности, Уэй решительно отцепился от балки и резко оттолкнулся ногами, собираясь столкнуться с водой. Он мог поклясться, что уже ощущал ледяные брызги на своём лице, когда чужие руки обхватили его лицо. Джерард оказался резко повёрнут в обратную сторону и… вовлечён в поцелуй? Это был не страстный, нежный или отчаянный поцелуй, а просто соприкосновение губами. Холодные чужие уста прижимались к его собственным, а руки крепко держали его лицо, дабы Уэй не мог оборвать этот момент. По началу Джерард сильно испугался — как ни как, это первый поцелуй, и о таком первом поцелуе явно ни каждый мечтает. Он не был чувствительным, трепетным и не вызывал бабочек в животе или не разжигал пламя в груди, как это показывали в кино и писали в книгах. Но не было отвращения и это не вызывало рвотный рефлекс, как думал Джерард. Наоборот, это было необычно. Новые ощущения были любимой вещью Уэя, после самобичевания. Губы парня медленно наливались теплом, как и кончики пальцев, которые стали покалывать. На замену испугу пришло недоумение, а после — злость. Холодными пальцами он накрыл ладони неизвестного, пытаясь убрать их с своего лица, но тот упорно сопротивлялся, при этом стараясь не навредить самому Уэю. Но, всё же, Джерард упёрся руками в плечи парня и резко откинул его от себя в сторону, которая оказалась проезжей частью. Цвета смешались, как в палитре, ярким лучом ударив по глазам, а за ним визг шин и шум гудящих машин.