Three Years Later

Было сложно что-то увидеть при таком слабом свете, но я всё ещё мог распознать кровь, стекающую по лбу Картера. Из его уст доносились тихое хныканье, и я немедленно взял его на руки, не боясь испачкаться кровью. - Что, блять, ты сделал? – я начал повышать голос на зеленоглазого мужчину, которого не видел уже в течение трёх лет. Он был поставлен в тупик: «Извини?». - Ты услышал меня, - сказал я таким же голосом. – ЧТО, БЛЯТЬ, ТЫ СДЕЛАЛ С МОИМ СЫНОМ!? - Я ничего не делал, так что не понимаю, в чем заключается твоя проблема. Я нашёл его с раной, ты реально думаешь, что я такой идиот, чтобы причинить боль ребенку? – сейчас он выглядел раздраженным, но мне хотелось, чтобы он злился, чтобы почувствовал то, что чувствую и чувствовал я. - Ну, как я могу знать это? Ты можешь быть участником какой-нибудь шайки. Я ненавижу тебя, и в этом полностью твоя вина! В том, что я сейчас такой! Бездомный на улице с двухлетним ребенком! Всё из-за тебя! – я почувствовал, как Картер утыкается лицом мне в шею и обнимает своими маленькими ручками. Теплая кровь, выходящая из его головы отпечаталась на моей коже, но я был слишком взбешён, чтобы волноваться об этом. - Я тебя вообще знаю? Ты ведёшь себя как сумасшедший. Судя по тому, как ты обращаешься со своим сыном и мной, ты, видимо, такой, - сказал он. – Ты, наверное, не знаешь, кто я, - очевидно, он не узнал меня, что немного больно отдало в сердце. - Да, вообще-то ты знаешь меня. Позволь мне кое-что разъяснить. Я обращаюсь с нашим сыном гораздо лучше, чем ты сейчас. И, нет, я не знаю каждую мелочь о тебе, но, поверь, я знаю достаточно, чтобы сказать, что ты мудак. На какой-то момент он растерялся. - Что, блять, ты подразумеваешь, говоря «наш сын»? У меня нет никакого сына, и я бы не хотел его, особенно если бы ты был отцом. Кроме того, что ты за отвратительный человек, точно педик. Кто ты такой, чтобы говорить мне, что я мудак? Я тот, кто спас твоего сына от потери крови! Что ты за отец, который оставляет своего же ребёнка здесь одного? Моя кровь закипела, я был готов проклясть его, но Картер всхлипнул и посмотрел на него: - Пожалуйста, не ругайся на моего папочку. Я люблю его очень сильно, и он тоже любит меня. Оставь его. Это не его вина, что я упал. Папочке надо было найти работу, чтобы мы смогли оставаться вместе навечно. Прикусив большой палец, он повернулся ко мне: - Папочка, моя голова очень-очень болит. Моё сердце кольнуло, но я не посмел показать слабость напротив этого проклятого мудака. - Всё будет хорошо, Медвежонок, всё будет хорошо. Мудро решив не продолжать тему, зеленоглазый мужчина посмотрел на меня устало: - Тебе, наверное, нужно отвести его в больницу. Я помотал головой: «Не могу». Что я буду делать, если не смогу доставить Картера в больницу? Что если он потеряет много крови и умрёт? Я не могу потерять моего малыша, просто не могу. Он – единственное, что приносит в мою темную жизнь смысл. Если бы не было Картера, я бы сдался уже сейчас и покончил с собой. Непрошенные слёзы собрались в уголках моих глаз, и моё сердце сжалось от печали. Дыхание стало тяжелее, как будто что-то мешало. - Эй, не переживай… - парень подошёл ближе, располагая руку вокруг меня в успокаивающем жесте, однако, я скинул её. - Не смей прикасаться ко мне, - сказал я; голос стал ниже от подступающих слёз. - Ладно, Господи, прости за попытку помочь, - ответил он, закатывая глаза. - Не закатывай свои глаза. Попробуй побыть на моём месте. Это м-мой сын, моя плоть и кровь в нём. Он – единственная причина, почему я жив сейчас. Он – моя жизнь, и п-прямо с-сейчас, он истекает к-кровью. Я могу потерять сына, моя жизнь. Если я лишусь его, у меня не будет причины жить, и-и я не могу п-позволить этому с-случиться, п-потому что я п-пообещал сохранить его. П-пообещал, что мы проведём вечность вместе. Я… если я защитник… извини, н-но это то, что х-хорошие от-отцы делают. Я не собираюсь недостатку денег встать на пути, - я прижал Картера ближе, как будто это могло спасти нас обоих. Слёзы тихо скатывались по моим щекам. На секунду в зелёных глазах промелькнуло сочувствие, однако вскоре там остался только холод. - Ты должен успокоиться, потому что ты пугаешь своего сына ещё больше. Подрагивая, я утёр слёзы. Не могу поверить, что дал слабину. - Как ты там, держишься, Маленький К? - Много крови, - ответил Картер, но так тихо, что звук был едва различим. - Я знаю, Медвежонок, голова всегда болит сильно, - объяснил я. – Но, несмотря ни на что, ты должен не засыпать. - Я устал, папочка. - Я знаю, но не закрывай глаза, ты не должен, пожалуйста, просто сделай это для меня, - сказал я. - Хорошо, - был его ответ. - Сейчас послушай меня, есть бесплатная детская клиника недалеко отсюда. Они позаботятся о нём и предоставят нужное лечение, - попытался растолковать мне зеленоглазый. Я не знал, врёт ли он, но в тот момент мне было плевать. *** Часом позже я уже сидел в комнате ожидания. Не могу поверить, что они не позволили мне быть с моим собственным сыном. Моя голова лежала на руках, глаза были полны слёз, но я не позволял им скатиться по щекам. Зеленоглазый парень и отец моего ребёнка сидел рядом, так что если я заплачу, то он попытается успокоить меня. А этого я не хочу. Мне не нужно чертово сочувствие или жалость. Никто не сочувствует так, чтобы купить мне еду. Никто не жалеет так, чтобы отдать теплую одежду. Эти качества не сохранят мне жизнь, поэтому это не то, в чем я нуждаюсь. Особенно сочувствия от этого парня рядом со мной, да он и не собирается. В комнате было тихо, он молчал, и я тоже не собирался начинать разговор. Доктор зашёл в комнату и откашлялся: - Посетители к Картеру Томлинсону? Я поднялся, гитара была на моей спине. Мне пришлось прочистить горло, чтобы ответить: «Посетитель». Доктор довёл меня до палаты, и я мысленно подготовил себя, надевая свою игривую маску или любую другую, подходящую под настроение Картера. Собравшись с мыслями, я открыл дверь, отделявшую меня от сына. Ни сочувствие, ни жалость не поддерживаю во мне жизнь, но кое-что, что делает это, лежит прямо сейчас напротив меня на больничной кровати. Мой маленький мальчик – это то, что поддерживает меня каждый раз. Мой малыш – это то, на что я опираюсь каждый день, потому что знаю, что, несмотря ни на что, он не уйдёт. Вообще, он не может уйти, потому что я нужен ему, чтобы выжить, и наоборот. Он спал и не выглядел таким уж сильно пораненным, однако, лицо доктора говорило об обратном. - Он в порядке? – спросил я. - Не буду вам врать. Ваш сын получил незначительные травмы головы от значительного удара. Было потеряно достаточно крови, так что ему нужно переливание. Проблема в том, что он потерял слишком большое количество крови от этой травмы... - Но это же был удар в голову, при нём всегда много крови, - ответил я, понимая, что мужчина уже знал это. Я знал, к чему всё ведётся. Он кивнул. - Верно, Мистер Томлинсон, но это не та проблема. Я взял немного крови и нашёл ранние признаки лейкемии. Если он продолжит жить в таких условиях, то всё только ухудшится. Если позволят, то он может остаться здесь, но, боюсь, он не сможет. Я бы предложил больницу, где он сможет получить нужное лечение, но дома было бы тоже хорошо. - Н-но это стоит огромных денег, - вздохнул я, проводя рукой по волосам. – У меня только 16 фунтов. Все траты на клинику стоят денег, которых у меня нет… вы уверены, что это лейкемия, потому что у него просто не может быть рака. Доктор кивнул: - Боюсь, это правда. - Нет, это не так, такого не может быть, - я прервался, потому что мой голос просто пропал, а я начал слегка трястись. - Мне жаль, сэр, но так и есть. Он может умереть, если условия для проживания будут такими же. Это просто факты, - он положил руку на моё плечо, выражая сочувствие. Однако, мне не нужно его тупое чувство. Всё, что я хотел, - была жизнь для Картера. Без слов, я взглянул на мирное лицо сына, пока он лежал на кровати, которая была слишком большая для него. Снаружи он был идеальным, кроме большой повязки, которая покрывала его шрамы. А внутри была совершенно другая история. Там мой медвежонок медленно умирал, обратный отсчёт до его смерти начался. Внутри меня моя психика начала рушиться, также как когда-то моя жизнь. Пожимая его руку, я быстро вышел из комнаты, зная, что если задержусь на дольше, то заплачу. Вместо этого, я вернулся в комнату ожидания, забыв о парне с кудрявыми волосами, сидящем на стуле в ожидании результатов. Половина меня ждала, что он уйдёт. Я сел в прежнюю позицию, кладя голову в трясущиеся руки. Моя гитара лежала на полу рядом. Моё сердце сжалось в отчаянии, замедляя дыхание. Единственный человек, которого я люблю, и получаю это в ответ, умирает. А что только ухудшает моё положение, так это то, что я ничего не могу с этим сделать. Мои стены были полностью разрушены с этой мыслью, а тело началось трястись с тихими всхлипами. Человек, поддерживающий жизнь во мне, скоро умрёт. Когда умрёт он, умру и я. Я не буду физически убивать себя, но я утону в темноте. Без моего Картера, моего маленького мальчика, в моей жизни нет никакого света. Вот каково это: понимать, что твой мир рушится вокруг тебя. Забавная вещь в том, что мне было плевать, что рядом сидит парень, который знает, что я плачу. Всё, о чём я волновался в этот момент, был мой Картер, который ускользал так же, как и моя жизнь.