Старпёры

(не бечено, не гаммлено, на обоснуй не проверено) - Ну, здравствуй… ПАПА… Что-то ты долго ко мне шёл? – волшебница вежливо, но твёрдо выпуталась из навязанных ей объятий. - О, моя девочка! Понимаешь… - отец её дочери в притворном смущении опустил очи долу, - … твоя мама… ты только на неё не обижайся, ладно… не одобряла наше с тобой общение. Но я регулярно справлялся о тебе! Регулярно! «Ах, ты… ДЕРЬМО СОПЛОХВОСТОВО! Справлялся?! Регулярно?! Да ты, скотина, с того дня как узнал, что ничего больше не сумеешь от меня получить, даже на симпозиумах старался со мной не пересекаться! Ни, упаси Мерлин, подарка, ни даже завалящей открытки на день рождения дочери ни разу не прислал! Интересно, что же тебя сегодня на отеческую любовь пробило?! – ведьма исподтишка окинула взглядом «бывшего» и слегка поморщилась: «Эдди, Эдди, а ты, по прежнему, любишь пустить пыль в глаза». На Мастере Чар Эдварде Баркли красовалась небрежно распахнутая тёмно-синяя бархатная мантия с парчовой отделкой, подбитая серебристо-серым мехом норки, из-под которой выглядывал дорогой шёлковый костюм. Всё это дополнялось уложенной гелем причёской и начищенными до блеска остроносыми туфлями. - Розали? – «папаша» сверкнул абсолютно «голливудской» улыбкой в которой не было ни грана настоящего чувства. – Я понимаю. Ты – пережила такую трагедию и сейчас не самый подходящий момент для нашего знакомства, но как только я услышал о несчастье, произошедшем с твоей матерью, тотчас же приехал поддержать и успокоить тебя, - Баркли развернулся к внимательно наблюдавшей за их встречей директрисе. – Профессор МакГоннагалл, я так долго не видел дочь. Вы позволите моей девочке пропустить занятия, чтобы пообщаться с отцом? Мы могли бы посидеть и поговорить… да, хотя бы, в личных покоях бедной Гермионы? - Мистер Баркли, я не понимаю, о каком несчастье вы говорите. Профессор Грейнджер – в командировке в Тибете. Но, раз мисс Баркли не против, охотно позволю вам пообщаться с дочерью. Домовик откроет для вас комнаты Гермионы, - Минерве никогда не нравился спутник жизни любимой ученицы, да и выдавать тайну «Золотого трио» она не хотела, но на данный момент, этот человек был единственным здравствующим родственником юной ведьмы едва перешагнувшей рубеж совершеннолетия и впервые в жизни оставшейся без защиты и поддержки матери, поэтому она, скрепя сердце, пошла навстречу просьбе фанфаронистого чароплёта. *** У Гарри и Северуса первым занятием стоял факультатив по Боевой Магии, который вёл для особо талантливых студентов преподаватель ЗоТИ. На вызов Гермионы в кабинет директора они особого внимания не обратили. «Роуз Баркли» была префектом курса, ее могли дёрнуть в связи с очередным происшествием. С утра, за завтраком, у всех студентов Хогвартса только и разговоров было о катаклизме, учинённом кем-то из младшекурсников Гриффиндора, попытавшемся втихаря применить чары, подсмотренные в учебнике старшего брата. То, что получилось в итоге, занимало сейчас койку в вотчине мадам Помфри. Туда уже умчался рассерженный донельзя профессор Робартс, перед уходом поручивший «Скорпиусу» и «Альбусу» проконтролировать занятия их группы, состоявшей из шести «змей» и двух «барсуков». Особых проблем это задание не вызвало. «Продвинутой Боевой Магией» они вместе занимались уже второй год, сработались и отсутствие в дуэльном зале преподавателя мало что изменило. «Змей» и Поттер наколдовали между парами, проводящими спарринг-поединки защитные щиты, которые частично «размывали картинку», чтобы не отвлекать внимание сражающихся на действия соседей, а затем сами вступили в бой. Атакующие чары, щиты, ловушки, перемещения… Сложно сказать, когда их действия вышли за границы рекомендованного к изучению в школе «джентльменского набора». Безобидное, но редкое проклятие – здесь, модификация – там. Кто первым стал привычно ставить беспалочковые «щиты» левой рукой, они потом и сами вспомнить не могли. Поединок шёл по нарастающей. Никто не хотел уступать и сражение развернулось на всю катушку. Нет, конечно, совсем уж опасных проклятий из разряда Высшей Боевой Магии они не использовали, но «боевикам» их уровня хватало и того, что не могло привлечь слишком пристального внимания окружающих. Что послужило причиной: накопившееся нервное напряжение, усталость, искажающие изображение щиты, или отсутствие в зале преподавателя? Кто знает? Скорее всего – всё вместе. Но оторвались они знатно. И никто из них в горячке боя не заметил на минуту зашедшего в зал старого седого полугоблина. Сначала профессор Флитвик, когда-то в молодости бывший одним из лучших бойцов, лишь одобрительно кивнул, сразу выделив из остальных пар команду Поттер-Малфой: - Молодцы. Не даром Робартс их хвалит… - он с удовольствием следил за «танцем» и чем дольше смотрел, тем больше вытягивалось его лицо: - Не может быть… Эти движения… хват на рукоятях палочек… пассы свободных рук… шаги… постановка стоп – для умеющего видеть и знающего Боевую Магию – были сродни подписи. Приглушённо скрипнула дверь и со стороны входа послышались шаги бывшего аврора. Профессор Флитвик бросил взгляд на увлёкшихся «дуэлянтов», незаметно послал в них два невербальных «Жалящих» заклинания и повернулся к Робартсу, привлекая его внимание радушным приветствием: - С добрым утром, коллега. Надеюсь, с вашим студентом всё в порядке? - Да, всё обошлось, - старый «боевик» безмерно уважал древнего профессора, а потому постарался как можно глубже загнать раздражение, вызванное опасной выходкой первокурсника и, улыбнувшись, предложил Флитвику присесть. Но старичок-полугоблин замахал ручками, сказал, что заглянул буквально на минутку, чтобы посмотреть на поединок отличившихся и на его уроках студентов, польстил Робартсу, похвалив их подготовку и, сославшись на занятость, быстро ретировался, намереваясь отловить «приключенцев» на собственном занятии и «вытрясти из них душу». *** В отличие от остальных товарищей по несчастью, Рона насторожил вызов Гермионы к директрисе. Когда же она так и не появилась до конца первого занятия, он ненавязчиво подкатил к профессору Граблидёрг и, ссылаясь на совместный проект, поинтересовался: как ему найти префекта курса. На что ничего не подозревающий преподаватель УЗМС ответила, что Роуз освободили от занятий на сегодня из-за визита отца. Понятное дело, что это известие спокойствия Рональду не прибавило. Эдварда Баркли он на дух не переносил и дело было не в соперничестве… Точнее, не только в соперничестве. Не обладая энциклопедическими знаниями и способностями в научной сфере, с годами маг развил в себе способность чувствовать людей. В его сознании это отображалось в виде цветовой гаммы. И этот «цветовой индикатор» никогда не ошибался, что бы не тщился изобразить из себя собеседник. Причём, со временем «спектр» человека иногда менялся… чаще всего не в лучшую сторону. К примеру, Шеклболт, «светившийся» раньше благородным оттенком «бельгийского шоколада», попав в кресло Министра, всё больше стал «отливать» болотной зеленью. «Сливочная» МакГоннагалл – теперь напоминала оттенок потемневшей со временем бумаги. Гарри, всегда сиявший всеми оттенками морской волны, после развода – стал «грозовым океаном». Гермиона – горела, как колеблющаяся на ветру свеча. Снейп… Снейп – был звёздным небом… в которое было лучше не вглядываться, чтобы не закружилась голова. А Эдвард Баркли, ещё тогда, когда они с Гарри проводили с ним разъяснительную беседу, напоминал цвет детской неожиданности. И Рон не сомневался, что тот оставался дерьмом и сейчас. Появления подобного «подарка» возле и без того задёрганной и вымотанной постоянной тревогой ведьмы ни к чему хорошему привести не могло. Наврав с три короба пытавшемуся вытащить его на внеплановую тренировку Вуду, маг после окончания урока первым выскочил из загона и со всей скоростью припустил в замок, надеясь перехватить Герми до того, как та устроит Рогнарёк. По дороге ему встретились Гарри со «Змеем». Товарищи по несчастью тоже были чем-то озабочены, но Рона сейчас волновало только душевное состояние Герми. Пары фраз хватило, чтобы обрисовать им ситуацию и вот уже трое «попаданцев», стараясь не привлекать внимания, пробирались к покоям декана Райвенкло. Надо сказать – они успели вовремя. *** Гермиона чинно следовала по коридорам за хогвардским эльфом, не забывая поддерживать ничего не значащий разговор с «отцом». О, Эдвард Баркли как никто другой мог оживлённо болтать «ни о чём». Когда то, она считала это… милым. В отличие от неё, университетский приятель умел становиться душой компании. Кроме того, он был симпатичным, ненавязчивым, не пытался ничего урвать от её статуса «Героини Войны»… Вроде бы не пытался… И когда разгорелся тот, второй, скандал с Роном и Лавандой, показался ведьме, выбитой из колеи внезапным предложением любимого и предавшего её человека, «тихой гаванью». Казалось, что поначалу всё было неплохо. Она пыталась, насколько получалось, изображать из себя обычную жену. Даже чувствовала себя немного виноватой за то, что не испытывала к мужу даже сотой доли тех чувств, что до сих пор вызывал у неё бывший бой-френд. Они вместе работали над несколькими проектами. Экспериментальные чары, способные выводить пациентов из магической комы были одним из них. Правда, тогда у неё не получилось найти решения по этому вопросу. Потом – она поняла, что ждёт ребёнка и какое-то время пребывала в эйфории. Эдвард ходил гордый, как павлин и, казалось, был готов сдувать с жены пылинки. Гром грянул, когда Гермиона вернулась после тяжёлых родов из Св. Мунго с новорожденной дочерью на руках. Её несколько удивило, что «любящий муж и новоиспечённый отец» ни разу не навестил их в госпитале. «Просветили» её журналисты, с места в карьер решившие взять интервью у «жены гения» в ОДИНОЧКУ придумавшего чары, над которыми не одно десятилетия бились чароплёты всего мира. Для ведьмы, начавшей разработку этой темы ещё во время учёбы в университете, выход монографии за авторством Э. Баркли, без упоминания её даже в качестве ассистента, вызвал настоящий шок. Но Эдвард напрасно принимал её обычное желание избегать конфликтов за всепрощение и согласие быть его «негром», а так же «пригласительным билетом» в тусовку «победителей». Гермиона получила звание «Героини Войны» не за красивые глаза. Так что, не смотря на попытки навесить ей лапшу на уши, спутник жизни вылетел из их с дочерью «ячейки общества», как пробка из бутылки. Уходя, он пообещал превратить её жизнь в ад и даже начал распространять какие-то мерзкие слухи, но, неожиданно, куда-то пропал. Только потом Герми узнала, что кое-кто поговорил с ним по душам… «Вот только не надо прятать голову в песок! «Кое-кто?» Ты великолепно знала, что это сделали Гарри и… Рон… Тот самый Рон, которого за год до этого ты прилюдно опустила «ниже плинтуса» и который сейчас… Нет! Я НЕ БУДУ ДУМАТЬ О НЁМ! …- Розали? Похоже, ведьма слишком сильно погрузилась в воспоминания, ибо они не только успели дойти до покоев, которые она занимала все эти семнадцать лет, но и войти внутрь. Открывший им дверь домовик – поклонился и исчез, оставив её наедине с Эдвардом. В груди волшебницы вспыхнул пока ещё слабый огонёк раздражения: тут дел невпроворот, а она вынуждена будет тратить время на общение с этим… «Окучивателем Талантов». Как выяснилось после развода, Гермиона была не единственным человеком, у которого Эдди «позаимствовал» кое-что для своих «гениальных» работ. Парочка неприятных историй была замята ректором ещё во время учёбы, чтобы не порочить университет. Не остановился он и после расставания с ней. Мастер Баркли находил себе талантливых, никому в научном мире неизвестных ассистентов из числа магглорожденных и небогатых полукровок. «Облагодетельствовал» их своим вниманием, заставляя заглядывать себе в рот, «выдаивал» до суха, а потом якобы отправлял в «свободное плаванье», параллельно обеспечивая уже официально не связанным с ним коллегам маленький «сюрприз», бросающий тень на их профессиональную, или личную репутацию. Понятно, что после этого любые заявления «прозревших» о краже их идей, воспринимались научным сообществом как клевета и чёрная неблагодарность. - Розали, милая, - Эдди вновь расцвёл своей «фирменной» улыбкой, - понимаешь, мы с твоей мамой, до её отъезда, работали над одним совместным проектом и сейчас мои изыскания достигли той стадии, когда необходимо… сравнить данные… Ей-ей, если бы Гермиона не имела военного опыта, она бы прозевала невербально и беспалочково пущенную в неё модификацию чар Доверия, но ведьма, ни на миг не поверившая во вдруг проснувшуюся у «бывшего» родительскую любовь, ожидала чего-то подобного и также незаметно развеяла хитрое заклинание, на всякий случай наколдовав защитный кокон. На её губах появилась презрительная улыбка: «Так вот в чём дело». Герми слышала, что около двух лет назад на славном пути Мастера Баркли случилось препятствие. Одна из «окучиваемых» им «дойных коз» оказалась не такой доверчивой и безобидной. Разразился скандал. Эдди удалось вывернуться, но его репутация сильно пострадала и теперь, чтобы её восстановить, учёному нужен был какой-то прорыв. А откуда его взять, если Баркли по жизни был «шлифовщиком», а не «генератором идей». Приняв её молчание за знак того, что его чары подействовали, «любящий отец» открыл незапертую дверь в её кабинет и принялся рыться в шкафах и рабочем столе. Гермиона застыла на пороге с брезгливым интересом разглядывая это… насекомое, подмечая то, чего она не заметила в кабинете МакГоннагалл. Эдди всегда одевался с иголочки, следуя за модой. Его наряд и теперь кричал о богатстве и респектабельности, но… обшлага мантии чуть-чуть пообтрепались, мех норки примялся от длительной носки, да и вообще, всему этому великолепию было не меньше трёх лет. Похоже, последний год для мага выдался не слишком денежным и он не сумел обновить гардероб. Ведьма с улыбкой наблюдала за метаниями «бывшего». С тех пор, как он воспользовался плодами её трудов, она завела привычку, всё мало-мальски серьёзное хранить в сейфе Гринготса, так что найти что-то путное «искателю» не светило. Видимо, заметив выражение её лица и поняв, что его намерения раскусили и чары не подействовали, Баркли тотчас же сменил тактику, без капли сомнения направив палочку на дочь: - Догадалась? Слишком умные женщины – это зло. Ну, что ж, девочка, поговорим серьёзно. Ты ведь знаешь, где твоя мать хранит записи? Наверняка знаешь! Отдай их мне и ты не пострадаешь… - Ты так уверен в себе… «папа»? – Герми плавно перетекла в боевую стойку, поигрывая палочкой. - Семнадцатилетняя сопля против Мастера Чар? – на лице Баркли появились досада и нетерпение. – Это даже не смешно! У меня с собой Веритасерум. Я всё равно найду эти черновики и пока старуха-директриса опомниться – сотру тебе память. Так что, побереги свою прелестную головку и отдай их мне. Волшебницу словно жаром окатило, стоило только представить, что на её месте действительно оказалась бы Рози. Она, конечно, учила дочку многому, да и Гарри свою крестницу гонял не меньше чем собственную дочь, но в одном Эдвард был прав – против Мастера Чар девочка бы не выстояла – не хватило бы опыта. А это дерьмо бы не остановилось перед тем, чтобы калечить разум собственной дочери. Холодная боевая злость выжгла последние сомнения: «Если он посмеет напасть – пожалеет, что родился на свет». - «Инкарцеро»… Герми играючи отразила связывающие чары и вступила в бой. Недооценивать Эдди – не стоило. Даже с помощью плагиата, звание Мастера чароплётам легко не давалось. Каждый из них был серьёзным противником. Но… Баркли не хватало боевого опыта, которого в достатке было у Гермионы. Поняв, что ему противостоит отнюдь не обычная нахватавшаяся верхов малолетка, охотник за чужими идеями активировал артефакт, блокирующий в помещении Сигнальные чары Защиты и попытался ударит каскадом редких и отнюдь не безобидных проклятий. «М-м-м, «пять лет Азкабана по совокупности», как сказал бы Гарри. Ну, держись, смазливая мразь!» - Герми отклонила атаку щитом, уходя от прямого столкновения, и ударила в ответ. - Ах, ты, сопля! Я хотел по-хорошему, но теперь – пеняй на себя! «Империо!» - косые взгляды коллег, преследовавшие его весь этот год, безуспешные попытки вернуть имя, риск нахождения в хорошо защищённой магической школе, неудача в поисках и, наконец, отпор, данный какой-то девчонкой, сумевшей пробить его щиты и украсить так заботливо лелеемое лицо россыпью безобразных щупалец, переполнил чашу терпения и заставил потерять над собой контроль. Гермиона успела скользнуть за спинку кресла, прикрываясь ею от непростительного. Полыхавший в груди гнев выжег чуть не парализовавший её сознание ужас – в отличие от Гарри, она так и не научилась скидывать это проклятье. А если бы на её месте была Роуз? «МОЕГО… РЕБЁНКА… «ИМПЕРИО»?! ТЫ – ТРУП!!!» Когда она вынырнула из-за прикрытия, на конце её палочки разгоралось изумрудное сияние. - О, черт!!! – вынырнувший откуда-то из-за спины Поттер, выбил у неё из рук палочку, толкнув подругу в объятия подоспевшего Рона. Озверевшая ведьма попыталась было вырваться, но тот изо всех сил прижал её к себе, шепча на ухо что-то успокоительное. По бокам замерли Гарри со «Змеем» и в маленьком кабинете ощутимо похолодело. Слегка опомнившийся Баркли, хотел было создать иллюзию и, прикрываясь щитом сбежать, но внезапно завяз словно муха в янтаре. Какая-то сила вырвала из его рук палочку и распяла, приподняв над полом. Грудную клетку сдавило, не давая дышать. Он мог только с ужасом наблюдать, как к нему шагнули двое, от которых и исходила подчинившая его Сила. - Поговорим, - недобро усмехнувшись, сказал блондин и стоявший рядом с ним зеленоглазый брюнет слегка разжал стиснутую в кулак руку. Эдварду стало чуть легче дышать и он, воспряв духом, собрал всё своё красноречие, надеясь вывернуться из переделки в которую угодил по милости маленькой паршивки, но его надеждам не суждено было сбыться, как только он столкнулся взглядом с серыми глазами, его сознание словно ухнуло в омут. Потрошение сознания и коррекция воспоминаний одного конкретно взятого проходимца заняла около получаса. За это время Гермиона успела взять себя в руки и успокоиться. Чему немало поспособствовало Успокоительное, найденное Роном в её аптечке (объятия сильных рук и возможность выплакаться на его плече – не в счёт, из-за чар Отвлечения Внимания, наложенных Рыжиком, этого никто не видел, а значит – этого и не было). Внезапно «вспомнивший», что у него есть важное дело Баркли – срочно покинул школу, а четверо попаданцев, уничтожив все следы развернувшегося в покоях декана Райвенкло сражения и припрятав принесённый визитёром артефакт, направились на совместное последнее занятие к профессору Флитвику. Старый маг был как всегда непоседлив и улыбчив, а его неугасающий энтузиазм окончательно вернул хорошее настроение Гермионе. При взгляде на неё, Рон сам сиял отражённым светом. Расслабились даже Гарри с Северусом, они любили лекции профессора ещё со школы, к тому же старик никогда не повторялся в примерах, привнося в каждый урок что-то новое. Просьба им четверым немного задержаться после урока, чтобы помочь преподавателю с учебными пособиями, тоже не вызвала подозрений, так что прозвучавшая в опустевшем классе фраза бывшего декана самого умного факультета застала их врасплох: - Поосторожнее с этим плакатом, Северус. Я не думаю, что моя милая Гермиона скажет тебе спасибо, если ей заново придётся вырисовывать все эти траектории движения палочки. И, кстати, Гарри, не стоит пытаться меня обезоружить – я вам не враг, - ставшие с возрастом почти бесцветными глаза Флитвика обратились к застывшему возле стены «Рыжику»: - Рональд, там за стеллажом есть чайник и чашки. Я думаю, что всем здесь присутствующим стоит выпить чаю, успокоиться и поговорить. И… нет, Северус, вариант коррекции своих воспоминаний я не рассматриваю. Ты ведь знаешь, что у меня сильный блок. - Как вы узнали? – Гарри заклинанием пододвинул к столу учителя четыре стула и первым уселся, сделав знак остальным сделать то же самое. - Кое-что «цепляло» меня с момента моего возвращения в замок. Но надо отдать вам должное, «странности» были очень незначительны. Так, небольшое ощущение, что вы уже знаете то, о чём я только собираюсь говорить. Практически не зная ваших детей до этого случая, я списывал это на занятия в семье. Спасибо, - профессор с благодарностью принял из рук Рона чашку горячего чая. – По здравому размышлению, думаю, остальные преподаватели ничего не заподозрили ещё и потому, что, в отличие от меня, не учили вас и списали небольшие изменения в поведении на полученный детьми стресс. Собственно, я и сам «прозрел» только сегодня, посмотрев устроенное Северусом и Гарри представление в дуэльном зале. Кстати, мои поздравления, при минимуме исходников, максимум эффективности. - А-ай! Я говорил тебе, что они со своим выяснением «Кто в доме хозяин?» засыплются! А ты считала, что всё спишется на двухлетнее «бодание» Скорпиуса с Альбусом! – раздав всем кружки с чаем, Рональд последним уселся за стол. На удивление, Герми не стала привычно огрызаться, а примирительно сказала: - Что теперь об этом рассуждать. А как вы вычислили нас с Роном? - После того, как понял, кем на самом деле являются Альбус и Скорпиус, извини, Северус, но прежде чем отправится в Мунго, Драко тогда консультировался у меня и я был в курсе проблемы и… её решения… Так вот, мне припомнился квиддичный матч Гриффиндор-Райвенкло и игра одного конкретно взятого вратаря. Затем, я немного расспросил второго префекта Гриффиндора и узнал, что до Хэллоуина Роуз Баркли и Хью Уизли практически не общались. Потом, немного поинтересовался новостями в расследовании у Реллея. Генри рассказал мне смешную гипотезу, выдвинутую новым лечащим колдомедиком. Ту-самую, про Инферно. Припомнил случаи, когда за ритуалы, проведённые детьми, откатом попадало их родителям и опекунам. И решил, что вам не помешает поддержка такого старого книжного червя как я. - Профессор, то, что мы делаем – незаконно, - Гермиона ни на минуту не подумала, что старый учитель может их выдать, она – испугалась за него. - М-м-м, догадываюсь об этом, - профессор лукаво улыбнулся. - Десять лет Азкабана и это только на данный момент. Если мы провернём то, что задумали – будет пожизненное, - Гарри говорил скорее для успокоения совести. - Я, можно сказать, и так «одной ногой в могиле», - старый полугоблин взглянул на них уже без привычной улыбки. – Вам пригодится «незамыленный» взгляд. А я – смогу опять почувствовать себя нужным своим любимым ученикам и… а-ай, чего греха таить – поработаю с магией Хаоса. Всегда хотел это сделать. - В общем-то, ребятам по возвращении не повредит, если кто-то введёт их в курс дела, - Рон бросил взгляд на товарищей по несчастью и уже увереннее добавил: - Я – «За». - Если их души пострадали в Инферно, им нужна будет помощь, а нас уже не будет рядом. Неизвестно ещё в каком состоянии мы сами… вернёмся оттуда… «Или не вернёмся», - Гермиона помотала головой, отгоняя навязчивую мысль. – Вы как хотите, а я согласна с Роном. - Только при условии, что, чтобы с нами не случилось, вы не полезете нам помогать, - Снейпу не очень нравилась эта идея, но высказанные Грейнджер и Уизли предложения были достаточно разумными. - Северус! Когда я лез?! – в притворном возмущении взмахнул ручками старик. - Филиус! Вот только не надо! А то я вас не знаю! Я с вами шестнадцать лет вместе работал. Вот только скажи «ворону» слово «эксперимент» и его никакими силами не удержишь, - зельевар привычно скрестил руки на груди. - А мы на этот счёт с профессора клятву возьмём, - Гарри улыбнулся Флитвику как можно обаятельнее и уже совсем другим, жёстким тоном добавил, - ту-самую, Непреложную. - Гарри! - Угум, я уже сорок три года Гарри, но Непреложный обет это не отменяет. Они препирались ещё минут пятнадцать, уж больно старому Мастеру хотелось непосредственно пообщаться с магией Хаоса, но общими усилиями его удалось убедить, что не вмешиваться в процесс и следить за безопасностью вернувшихся в свои тела детей нужнее. В итоге клятва таки была принесена и засвидетельствована всеми присутствовавшими в классе магами. После чего студенты отправились на обед. Герми обещала сразу после него принести старому учителю копии расчетов, с которыми он собирался ознакомиться, пока все участвовавшие в предстоящей операции будут отсыпаться и писать короткие записки детям. Передать эти послания и список пропущенного юными приключенцами за месяц, должен был профессор Флитвик. *** Гарри заставил себя поесть, практически не чувствуя вкуса съеденной пищи. Дежурно улыбался однокурсникам, что-то отвечал на их вопросы, но все его помыслы были уже там, в мрачном великолепии Тайной комнаты. Путь до слизеринской гостиной и спальни Альбуса он попросту не запомнил. Заставить себя закрыть глаза и отключиться на пару часов получилось тоже не с первого раза. Сон немного помог сбросить напряжение и прояснил мозги. Никто из однокурсников в спальне так и не появился, хотя ещё за обедом Нотт бросал на своего «ловца» весьма внимательные взгляды. Наверняка хотел вытащить команду на внеплановую тренировку. Хотел и вдруг перехотел? Это было странно. Аврор сосредоточился и мысленно просканировал спальню с прилегающими помещениями и благодарно улыбнулся почувствовав активированную «Змеем» «пугалку», отваживавшую студентов от их комнат. «Мордред! Старпер – ты совсем расклеился. Вот почему Северус додумался её поставить, а ты – нет?» Гарри быстро размялся и отправился в душ, пытаясь понять, что же в собственных мыслях показалось ему неправильным. И только стоя под бьющими в лицо контрастными струями, понял: он впервые, хоть и только мысленно, назвал «Змея» по имени. Осознание сего факта почему-то вызвало досаду: «Вот думать тебе, Гарри больше не о чем, как только об этом». Вернувшись в спальню он уселся за письменный стол, достал чистый лист пергамента, перья и принялся писать письмо Алу, стараясь не забыть упомянуть что-нибудь важное. Получилось два листа исписанные мелким почерком. Дописал, перечитал и ужаснулся – больше всего его писанина напоминала хорошо составленный добротный… аврорский отчёт. - Вот, папаша хренов! – Гарри хотел было порвать написанное, но в последний момент передумал, на этих двух листах действительно было написано то, что в первую очередь могло понадобиться Алу и спасти его и его друзей от разоблачения. Скатав листы в трубочку, маг достал ещё один лист и начал торопливо писать, время поджимало, до ужина, после которого они собирались отправиться в Тайную комнату, оставалось сорок минут: «Ал, всё, что я написал перед этим, поможет тебе и ребятам выбраться из этой ситуации, но сказать я хотел не об этом. Что бы не случилось в Инферно, не вздумай обвинять в этом себя. Мы сами выбрали этот путь и мы знали на что идём. Мне очень жаль, что в последний год моё дурацкое чувство вины заставило нас отдалиться друг от друга. Надеюсь, мы ещё полетаем с тобой на драконах и будем, как и прежде, говорить обо всём. И ещё, так получилось, что я знаю о тебе и Скорпиусе. Если ты чувствуешь, что он тебе нужен – добивайся его. Жизнь – она одна и лучше сделать и сожалеть, чем не сделать и сожалеть. Это я тебе говорю как человек, упустивший сотни возможностей. Живи так, чтобы никогда не сожалеть об этом. Хочешь стать зельеваром? Стань им. Снейп, конечно, та ещё язва, но человека надёжней его я не знаю. В общем, будь счастлив. Я люблю тебя. Твой Старпер». Скатав и этот лист в трубочку, Гарри пропихнул его внутрь приготовленного свитка, перевязал получившееся тесьмой и, наложив чары Конфиденциальности, спрятал во внутренний карман квиддичной мантии, натянул сверху обычную учебную мантию, чтобы не привлекать внимание и выскользнул в гостиную. Народу там было немного, в преддверии приближающегося Дня Святого Валентина студентов обуяло романтическое настроение, заставляя парочками кучковаться по укромным уголкам, так что его ухода никто не заметил. Ужин пролетел как во сне, прошедшее было после сна напряжение вернулось с новой силой, но Поттер усилием воли заставил себя успокоиться и размеренным шагом направился к месту назначенной встречи. На полдороге его догнал «Змей» и молча пристроился рядом. Так вдвоём они и дошли до полузаброшенной лестницы, по которой обычно спускались ко входу в Тайную комнату, чтобы не привлекать внимания однокурсников. Шорох шагов эхом разносился по лестничному колодцу. Они продолжали молча спускаться и только перед выходом в коридор, ведущий к потайному ходу, Северус тихо спросил: - Что ты ему написал? - Чтобы прожил жизнь так, чтобы не сожалеть об упущенных возможностях. А ты? – в полутьме коридора лица собеседника было не видно, угадывался только тёмный силуэт. - Чтобы не рубил с плеча и не терял близких. - Чувствуется собственный опыт… - слова сорвались с губ непроизвольно и Гарри тотчас же пожалел об этом, не ему было судить этого много выстрадавшего человека, но было уже поздно. Сильное тело с размаху прижало его к стене, выбив воздух из лёгких: - Что ты сказал? - Что мы с тобой столько навертели с собственными жизнями, что стоим друг друга, - нарушение личного пространства и потеря части контроля над собственным телом почему-то совершенно не напрягали Поттера. Наоборот, во всём том хаосе, в который они намеревались добровольно нырнуть, Снейп был чем-то устойчивым и… почти родным. - Да? И о какой же упущенной возможности жалеешь ты, Поттер? – в нарочито насмешливом тоне явственно проскальзывали нотки точно такой же нервозности. - О многих. Но я могу уменьшить список, - и прежде чем привычная сдержанность успела ему помешать, Гарри потянулся и наугад попытался коснуться губами рта Северуса. Нашёл. Коснулся. И ему ответили. Не очень умело, но… все тревоги и сомнения разом вынесло из головы… впрочем, как и все мысли. Остался только мгновенно охвативший два тела жар, звучавшее набатом в ушах биение двух сердец и надёжность чужих плеч под руками. Всё. Разум вернулся только когда сверху на лестнице послышались шаги и голоса о чём-то беседовавших Герми, Рона и профессора Флитвика. Гарри и Северус мгновенно оказались по разные стороны коридора и на несколько секунд застыли, пытаясь поставить на место вышедшие погулять мозги. Ибо ни чем другим, кроме временного помешательства, не могли назвать то, что только что произошло между ними. - О! Вы уже здесь? – подсвечивавший себе путь «светлячком» старый Мастер Чар с интересом взглянул в застывшие каменными масками лица. – С вами всё в порядке? - В полном, - Снейп протянул профессору своё письмо. Поттер молча последовал его примеру и, подойдя к дверце потайного хода, прошипел пароль. Часть стены исчезла, открывая проход, в котором тотчас скрылись пятеро заговорщиков. На то, чтобы начертить и проверить открывающие Врата пентаграммы, у них ушло четыре с половиной часа. Старый учитель дал пару советов по очерёдности нанесения символов, но сами их расчёты полностью одобрил. Наконец, всё было готово. Профессор Флитвик скрылся за специальным барьером, а четверо участников похода в Инферно заняли свои места. В Тайной комнате зазвучали древние, очень древние слова и между пентаграммами Северуса и Гарри открылся туманный коридор. Туман пытался разойтись в стороны и захватить больше пространства, но «Контур Атлантов» накрыл светящимся синим светом коконом место ритуала, не позволяя ему сделать это. Последнее, что удалось разглядеть среди этого нестерпимого свечения профессору Флитвику, были опустившиеся на пол тела детей и возникшие над ними астральные проекции его учеников. «Удачи».