Never

Айзек не понимает его, правда. Кори таскается за ним, как собачка ручная и смотрит своими темными влажными глазами куда-то в самую душу. Он везде — таращится грустно в спину на уроках (почти половина из которых как раз общие), попадается под ноги в коридорах, вздыхает за соседним столиком в кафетерии, черт, умудряется даже выбить себе соседний шкафчик в раздевалке и следующий по порядку номер в команде по лакроссу. Какой-то, блять, цирк, не иначе. "Ничего не будет", — говорит он ему каждый день. Кори не прекращает. "Мейсон вернется, и ты успокоишься", — добавляет он чуть менее уверенно, чувствуя, как отчего-то знобит от внимательного взгляда глаз цвета горького шоколада. "Я не люблю тебя", — усталый шепот, который робкий мальчишка не хочет и слышать. Избегать его невозможно, разговаривать с ним — хуже пытки, потому что Кори (он никак не запомнит фамилию) заглядывает буквально в рот и ловит каждое слово. Может быть, забрать его домой и научить приносить тапочки? Айзека тошнит на самом деле от подобных мыслей. Он же не какой-то там сноб типа Уиттмора, он просто... просто не может. — Давай я понесу твою сумку, Айзек? Лейхи глядит на это чудо сверху-вниз. Он мелкий, и до плеча не достает, лупоглазый с чуть оттопыренными ушами. Теребит свой рюкзак за лямку и улыбается так нежно и предано, что становится тошно. — Кори, я не девчонка, за мной не надо ухаживать. И я в состоянии сам нести свой рюкзак. Послушай, я не думаю, что нам по пути, и не думаю, что это когда-нибудь изменится. Осознай, хорошо? Мальчишка моргает и, кажется, еще немного, и расплачется прямо здесь, перед всеми. У Айзека болит голова и чешутся пальцы. Плюнуть бы на все, обратиться и побегать по лесу, выпустив волка на волю. — Айзек, постой, — Кори тянет за рукав свитера, и пальцы его странно переливаются, будто фосфорецируют. И очень сильно пахнет озоном. На самом деле, так легко забыть, что и он — не человек. Химера, хамелеон, перевертыш. Айзек постоянно забывает. Но Айзек всегда был малость рассеянным. — Ты не понимаешь? Он не вернется, я слышал разговор Стайлза и Лидии. Он не вернется уже никогда. Дай мне шанс. — Не понимаю, о чем ты, да и мне все равно, — Лейхи стряхивает с себя руку и уходит, думая о том, чтобы сказать Лиаму осадить пацаненка. Все же он достался им "в наследство" именно от его беглого дружка. — Джексон уже не приедет, — эхом разносится по школьным коридорам, а до Лейхи никак не дойдет, при чем здесь он, и почему так липко в груди. * * * После тренировки (с которой Кори в кои-то веки сбежал раньше других) Айзек долго переодевается, думая о чем-то так напряженно, что в голове остается лишь звенящая тишина, а осколки мыслей будто смывает приливной волной, унесшей все подчистую. Это не так и важно, все, что происходит, сейчас он просто примет душ и отправится домой. Домой, где стены совсем не давят. Домой, где он ни по кому не скучает. Не было же ничего. А потому и сожалеть не о ком, как не о ком и скучать. Вода льется сверху, и он закрывает глаза, подставляя лицо прохладным струям, ведет рукой по плечам, по груди, а потом вытряхивает немного геля для душа на ладонь. И сильный запах озона вновь щекочет ноздри. На самом деле, Лейхи не успевает даже подумать о чем-то, он лишь открывает глаза и видит, как на фоне мокрой стены проявляется человеческий силуэт. Как будто мираж в пустыне обретает вдруг плоть. — Не говори ничего, — шепчет химера, кусая губы, — просто позволь. И Айзек, он не позволяет, но не мешает и не отталкивает, когда ладони опускаются на его грудь, а губы прижимаются к шее требовательно и жадно. А потом скользят вниз по мокрой коже, и мальчишка опускается на колени, вцепившись в бедра оборотня руками для лучшей устойчивости. — Кори, не... — фраза тонет в гортанном стоне, когда губы обхватывают твердую плоть. И пальцы сами собой зарываются во влажные волосы, а бедра подстраиваются под движения умелого (и где научился? когда?) рта. Кори не позволяет Лейхи отстраниться, когда тот кончает. Глотает все до капли, и только тогда отпускает, поднимаясь с колен. У него взгляд смущенный и какой-то счастливый, а на краешке губ матово блестит капелька спермы, которую Айзек стирает подушечкой пальца. Ему странно и грустно, потому что это ничего не меняет, потому что он говорил Кори сотни и тысячи раз. — Ничего не будет, пойми. — Дай мне шанс, пожалуйста, Айзек. Но Лейхи не отвечает, он идет прочь, одевается, как в тумане. Кори громко дышит у него за спиной, а он просто... просто не может выкинуть из головы глаза цвета расплавленной стали, надменную усмешку и скулы такие острые, что можно порезать пальцы, всего лишь коснувшись. Не хочет, не может, не в состоянии. — Прости. Джексон Уиттмор уехал в Лондон уже очень давно. У Джексона новая жизнь и новые друзья, новый номер телефона и новая стая. Джексон уехал. Уехал и прихватил с собой кусочек Айзека Лейхи. Тот самый, что отвечает за чувства, наверное.