Never

— Извиниться не хочешь? - Скотт пихает Уиттмора со всей силы так, что тот отлетает на метр, ударяясь задницей о капот своей тачки. — Страх потерял, МакКолл, или зубы лишние? - сплевывает Джексон, и на острых скулах играют желваки, а губы белеют от злости. — Воу-воу, ребята, полегче, давайте попробуем не ссорится, - пытается вмешаться Стилински, но отшатывается, когда напоминающие бойцовых петухов парни рявкают в голос, даже не повернув в его сторону головы: — Просто заткнись!!! Заткнуться? Заметано, чуваки, какие проблемы?! Стайлз вскидывает руки (не то, чтобы кто-то заметил этот жест) и уходит к машине, на ходу выуживая ключи из рюкзака. Заткнуться? Прекрасно, Стайлз заткнется. Да так, что не услышите больше. Не то, чтобы он был из обидчивых или какой-то там нежно-ранимый. Не девчонка все же, не хлюпик, но... Блять. Эти двое реально достали. — Ты не можешь оскорблять людей постоянно. Ты привык, что тебе все сходит с рук. Блять, Джексон, ведь ты не всегда был таким вот засранцем! Это же Стайлз, который и мухи не обидит, а ты постоянно толкаешь, обзываешь, унижаешь... — Пасть завали, мамочка-Скотти, он что, за себя сказать не может? А ты как наседка... смотреть, сука противно, голубки... — Что ты... Окончание фразы МакКолла тонет в реве двигателя, когда голубой джип вылетает с парковки так стремительно, что, кажется, еще немного, и рассыплется на части на полном ходу... или передавит зазевавшихся однокурсников. — Стайлз? - выдыхают синхронно-растерянно, и даже злость друг на друга улетучивается куда-то, оставив место лишь смутной тревоге. * * * — И куда ты свалил? Я вообще-то за тебя заступался, - Скотт по привычке перемахивает через подоконник и выжидающе пялится на друга. Стайлз лишь раздраженно передергивает плечами, не отворачиваясь от матово поблескивающего монитора. — Я тебя об этом просил? Я не твоя подружка, чувак, чтобы ты защищал мою честь перед этим надутым индюком. Сам за себя постоять могу. — Эй, хватит дуться, я же забочусь о тебе, - теплые ладони опускаются на напряженные плечи, а губы трогают затылок, будто бы извиняясь. - Ты не подружка, хорошо? Я знаю это, все знают. Но, черт, мы вроде как вместе, и я обращаться начинаю, когда он выкидывает эти свои высокомерные штучки. ... Стайлз, ты вообще меня слушаешь? — Угу... ладно, Скотт, просто кончай, договорились? Парень отрывается, наконец, от клавиатуры и резко разворачивается на кресле, оказываясь в кольце рук друга. — Кончать, говоришь? - хриплый голос пускает табун мурашек по коже, а глаза зажигаются плавленым янтарем. — Сейчас разберемся, кто из нас здесь девчонка, - тихо фыркает Стайлз уже в губы, что отдают сегодня ежевикой и фантой. * * * — Что такого в этом лузере, что ты слюни на него пускаешь и прилепился, блять, не отодрать, - Джексон сверлит взглядом свои сцепленные пальцы и не смотрит на мальчишку, что трет пальцами щеку и переминается с ноги на ногу, то и дело дергая воротник рубашки. — Я думал, мы нормально поговорим. Ты же можешь быть человеком, Джекс. Я знаю, что ты не ублюдок, каким тебя считают. Я... — Да ни хера ты не знаешь. Блять, Стилински, смотреть противно, сосетесь в тихушку, типа не дойдет ни до кого, дрочите, наверное, друг дружке под одеялом... или не только дрочите? Красивое лицо с точеными скулами покрывается лихорадочными пунцовыми пятнами, а злость в глазах того же оттенка, что предгрозовое небо над озером Тахо, вспыхивает ярко, как разряды молнии глубокой безлунной ночью. — Пошел ты. Правду Скотт говорил, твой язык способен только мерзости произносить. Я думал, с тобой по-хорошему можно, но ты... Ай, да нахуй... Расстроенно и как-то безнадежно взмахивает рукой, отворачиваясь от капитана школьной команды, а тот как-то быстро оказывается вдруг совсем близко, сгребает рубашку на груди в кулак и тянет на себя, шипит в лицо, как змея, и зрачки его вдруг неестественно расширяются. А Стилински как-то отстранено удивляется - почему вдруг его радужка пропитывается изумрудным? — Значит, думаешь, что мой язык только на мерзости способен, Стайлз? Считаешь самовлюбленным ублюдком? - тихо-тихо, на грани слышимости. — Именно так и я ду... - начинает Стилински, когда его затыкают твердые влажные губы с терпким привкусом апельсина и горьковатого виски. — Ты...? - пытается пробормотать Стайлз сквозь поцелуй, но получается хреново, потому что чужой язык уже раздвигает его губы, погружаясь в рот. И это... блять. — Ты ебанулся, чувак? - через какое-то время он приходит в себя настолько, чтобы упереться в обтянутые кожанкой плечи ладонями и попытаться освободиться. Язык заплетается, а колени отчего-то подрагивают, но Стайлз не думает, не хочет думать даже, что все это значит. — Это ты у нас то ли идиот, то ли слепой, - издевательски бросает Джексон, а потом просто уходит, закинув в рот подушечку ягодной жвачки. Просто, мать его, уходит, взрывая мозг и сознание Стайлза Стилински к чертям. Потому что Джексон Уиттмор? И Скотт. Есть же еще Скотт. И нет, определенно не хочется думать про то, кто и какая вершина в этом странном треугольнике, блять, не до геометрии как-то совсем. Но... Джексон?