POV Бэкхён
Под ногами содрогнулась крыша. Некоторые переглянулись, но с места никто не сдвинулся, продолжая сверлить меня взглядами. — Я, конечно, знал, что вы меня боитесь, но чтобы настолько… Знакомый высший презрительно закатил глаза: — Я мог бы и сам прекратить твоё существование, но экзорцисты, как занозы в заднице, мешают всем. — Мне казалось, я самый безобидный из всех. — Ты странный, — поморщился демон. — Уникальный, — поправил я. — Раз уж мы тут устраиваем всеобщее собрание, давайте уже и мою часть подождём. — Твоя часть умирает внизу. Наверняка, это блеф, но глаз всё равно дёрнулся. — Так по какому поводу сабантуй? — Вы хотели завладеть Ведами, — ответил демон. — Да я пошутил! — наигранно отмахнулся я. — Зачем мне какие-то там мутные Веды, если я и так с вами прекрасно справляюсь. И теперь, когда мы прояснили недоразумение, я могу забрать Кёнсу и пойти домой? Удар в спину был таким сильным, словно меня пнули ногой. Я полетел на цементный пол, успев выставить перед собой руки и не проехать лицом. — Я так понимаю, ответ отрицательный, — сделал глубокий вдох, проверяя, целы ли рёбра. За мгновение, что стоял на четвереньках, я успел увидеть ещё как минимум двадцать демонов сзади. Я поднимался на ноги, и мой огонёк (да к чёрту уменьшительно-ласкательное!), мой внутренний огонь уже лизал в предвкушении кончики пальцев, обжигал затылок всполохами и подогревал воздух, с каждой секундой расширяя радиус. Ни разу мне не приходилось использовать Силу максимально. Где её границы? На что она способна? На что способен я вместе с ней? Смогу ли контролироваться себя и Силу? Вопросы пролетели в голове быстро, не зацепившись ни за один ответ. На меня напали тут же, без единой команды, кинулись со всех сторон, впиваясь скрученными от ярости пальцами. И я взмахнул ножом. Забывать о том, что это люди, одержимые люди — нельзя, но как иначе? И слова… Сквозь тяжёлое дыхание, уворачивания и удары, я вдруг стал слышать какие-то слова, что-то знакомое, смутное такое, но ни секунды на то, чтобы сосредоточиться и разобрать. — В сторону, мразь! — крикнул я, задыхаясь от слишком быстрой борьбы. И от меня во все стороны шарахнул Свет, отбрасывая демонов на пару шагов. Минутного замешательства хватило, чтобы я вновь услышал эти слова. Дженнифер, мне это когда-то читала Дженнифер… Что-то о том, что в каждом человеке есть Свет, и надо обратиться к нему за помощью, призвать его. — Подобное к подобному, — прошептал, пытаясь достать из недр памяти плохо выученный урок, — Свет к Свету, я прошу помощи у частицы себя в каждом из вас… На меня бросились сзади. Удар в плечо и по почкам, разворот — и ответный удар в незнакомое лицо. И как тут искать Свет в этой Тьме?! Как поверить, что в сосуде, кроме демона, есть что-то ещё, ведь глаза напротив горят ненавистью и жаждой крови?! От удара по ногам чуть не плюхнулся на колени, вовремя ухватившись за нападавшего сбоку. Это молодой парень лет двадцати пяти. Где он поймал эту дрянь, где впустил в себя демона? — Назад! — и снова Свет отбрасывает подошедших вплотную. Воздух больно царапает пересохшее горло, кружится голова, и во рту железный привкус, но я упрямо держу в фокусе того парня, быстро вскочившего на ноги и ожидающего нового приказа к нападению. — Студент? — спросил я и промокнул ладонью разбитую губу. — Проблемы? Родители, девушка, деньги? Что заставило тебя искать забвения? — я вглядывался в глаза, силясь отыскать там Свет. Он должен быть, должен! Не может быть, чтобы этот парень никого и ничего не любил! — Мама? Ты помнишь свою маму? — я подскочил и ударил его по лицу. — Отца? — но меня тут же схватили за куртку и рванули назад. Удары полетели со всех сторон. Я пытался отбиваться, но до героя боевика мне, как до неба. Избитое тело ныло и скрипело, отказываясь подчиняться. И как здесь поверить, что в каждом из нападавших есть добро и Свет?! Я просто стал беспорядочно выкрикивать слова, которые у меня ассоциировались со светом, надеясь хоть в ком-то пробудить искорку: — Родители! Братья и сёстры! Дети! Солнце! Небо! Птицы! — да я за каждое слово получал удар, но не останавливался, время от времени собираясь с силами и отбрасывая демонов на расстояние для передышки. — Поцелуи! Объятия! Сны! Еда! Вода! — горло хрипело и просило хоть глоточек. — Собачки, кошечки! Чёрт! Ну, давайте же! Вспоминайте! Подобное к подобному! Я знаю, в каждом из вас есть что-то хорошее, — я выставил перед собой клинок и стал медленно поворачиваться вокруг себя, встречаясь с безумными глазами. — Кто-то верит в Бога, кто-то в энергию, в судьбу, в провидение… Я хочу верить в вас! Дайте же мне хоть одну причину, чтобы верить в вас! Я ухвачусь за неё и достану ваш Свет! Но мне нужна помощь, хоть маленькая искорка! Пожалуйста! — Мама… — тихий шёпот в каменной толпе. Я тут же обернулся туда и встретился с испуганным взглядом того парня, в которого вцепился самым первым. — Мама! Думай про маму! Мамины руки! Еда! Слова! Улыбки! И толпа вновь сомкнулась надо мной, отчего я тут же потерял контакт. — Ащ! Назад! Назад, я сказал! — и произошёл всплеск Силы такой мощности, что демонов откинуло до края крыши. Я испугался, что кто-нибудь упадёт. Для меня они вдруг перестали казаться Тьмой, эти ослабленные люди, потерявшие смысл, запутавшиеся. Неужели об этом и говорила Дженнифер? — Ваши мамы и папы, родные и близкие — вас ждут, в вас верят! Да даже я, незнакомый и чужой, верю в вас! Вам тяжело сбросить груз, я помогу вам, я освобожу вас! Только помогите мне! Вспомните самое тёплое и милое и растите это в себе! Взращивайте до тех пор, пока ваша боль, ваша уязвимость, тьма не скукожится в уголочке, потому что она труслива, но вы сильные! — с каждым своим словом я всё больше верил в то, что говорил. — Вы сильные! Вы созданы для счастья! Счастье в вас! И толпа подобралась и бросилась на меня снова, и мне хотелось упасть на холодный цементный пол и закрыть голову руками, потому что, похоже, ничего не выйдет, но несколько человек остались там, у самого края крыши. Они стояли на четвереньках и вроде собирались вставать, но что-то мешало, что-то держало… И тогда я увидел Свет, чужой Свет, робкий, дрожащий, но, чёрт, у меня от этой красоты слёзы выступили на глазах, и я пропустил несколько ударов. Свет тонким ореолом обволакивал тех, кто пару минут назад со всей дури дубасил меня ногами и руками. Значит, это работает. — Работает! — заорал я, не сдерживая слёз. — Я смог! Я смогу! — и Свет, ударивший во все стороны, не отбросил, а прошёл сквозь замерших нападавших. И они остановились. Замерли с закрытыми глазами. И тишина, воцарившая на крыше, показалась мне раем. — Свет всегда сильнее Тьмы, — я видел кровоточащие раны, которые сам же и нанёс. — Я есть Свет, и в каждом из вас есть Свет. Отзовись, прошу, отзовись, — правый глаз заплывал, и веко почти не поднималось. Я видел людей, стоящих с опущенными головами, вот только высшего среди них не было. С ним бы уж точно такой фокус не прошёл. Это сработало с мелкими и средними демонами. Высшие — отдельная категория, у них сильна новая личность, и невозможно достать человеческую. Но меня хоть перестали бить. И я, воспользовавшись заминкой и неким зомбированным состоянием людей на крыше, стал быстро избавлять их от чужеродной ноши. Нырнув в толпу, принялся работать клинком, погружая его в заражённую плоть и нашёптывая нужные слова. Люди оседали, теряя сознание. Эх, жаль, у меня не было времени каждому всё объяснить, да и кровоточить будет, потому что таких запасов пластыря я с собой не ношу. Высший не появился, поэтому я благополучно уложил всю роту. И зрелище это, должен признать, невероятное: человек сорок, не меньше, покрывали крышу, создавая общее тонкое покрывало из трепетного белого Света. — Спасибо тебе, спасибо, — я опустился на колени и коснулся лбом цемента. — Я больше никогда не поставлю тебя под сомнение. Люк противно скрипнул, впуская меня в тёмный лестничный пролёт. Надо найти своих и Кёнсу, где-то здесь стопроцентно будет и Мин Лин. И вокруг темнота, вот только рядом со мной в воздухе переливаются и освещают путь мерцающие искорки Света.POV Дженнифер
Сквозь серую дымку сначала проступила потрескивающая искорками паутинка, а потом две фигуры позади неё. Они держались за руки. Я тяжело моргнула, изо всех сил пытаясь сохранить сознание и не дать себе вновь соскользнуть в этот кошмар, но перед глазами всё ещё плыло, и эта блестящая паутинка… Протянула руку, чтобы смахнуть её, и меня шарахнуло током так, что я вдруг чётко увидела всё вокруг себя: старый завод, грязный пол, Чен и Минсок, и Кай. Вот только последний почему-то лежит без движения. Попыталась встать, и тело пронзил ещё один разряд, выбивая воздух из лёгких. Отдышавшись, присмотрелась — всё дело в этой мерцающей паутинке, которая меня окружала. И она приближалась, окутывая меня плотным коконом. Пол под ногами мелко подрагивал, да и весь воздух был каким-то тяжёлым, напряжённым. — Минсок, — позвала ведьмака, но он смотрел на меня и молчал. И его глаза… Они блекли, закрываясь белёсой пеленой. — Чен! — и снова удар током, от которого заходится бешеной скачкой сердце. – Чен! — а он смотрит на меня и улыбается, по-кошачьи вздёрнув уголки губ. И их руки, соединённые руки. И капающая на пол кровь. — Что происходит? Что вы делаете? Минсок! Чен! И искрящийся кокон сжимается ещё больше, и чтобы дотронуться до него, мне не надо даже руку выпрямлять. — Не волнуйся, — ещё шире улыбнулся Чен, не сводя с меня глаз. — Что вы делаете?! — Я просто стою и смотрю на тебя, — съехидничал он. — Сейчас не время шутить! Минсок! Минсок! — Не отвлекай его, он очень занят, — покачал головой демон. — Во что ты втягиваешь его?! Прекрати это! Я вижу, вижу, это магия на крови! Чен! — Просто поговори со мной, — и что-то в голосе Чена особенное, просящее. Он улыбается по-прежнему хитро, но голос… — Чен, прекрати это, — мне кажется, что надвигается что-то страшное, неизбежное, несущее боль и слёзы, и я говорю умоляюще: — Мы придумаем что-нибудь другое. Не заставляй его ступать на этот путь, я прошу тебя. Он не связан с Тьмой, он… — Связан. Я его с ней связываю, — отрезал демон. — Нельзя отрицать сущность, нельзя. Губы Минсока дрогнули, и по цеху понёсся лёгкий, как ветер, шёпот. Чен судорожно сделал вдох и поморщился. — Что? Что он делает? Чен! Чен, скажи мне! — и кокон ещё теснее, но не это меня волнует, а улыбающийся через силу демон. — Знаешь, сейчас самое время поговорить начистоту, — цедя воздух сквозь зубы, произнёс Чен. — Я всегда тебя обманывал. — Нет. — И никогда тебя не любил. — Перестань говорить это и разожми руку! — Потому что демоны не могут любить, во мне нет таких чувств, — продолжал он. — Я лишил тебя жизни на десять лет, а ты продолжаешь смотреть на меня вот так! — Как?! Как я на тебя смотрю?! — Как на ангела во плоти, но я – зло! Ты понимаешь, я Тьма! — Давай ты просто отпустишь его руку, и мы потом поговорим о твоей сущности и… — Сейчас! Я хочу поговорить сейчас! — воскликнул Чен и скривился от боли. — Чен! — похоже, Минсок что-то делал с ним. — Минсок! Ты меня слышишь?! Перестань! Прекрати! — но затянутые пеленой глаза смотрели равнодушно. — Я должен был уйти тогда, много лет назад, уйти и дать тебе выполнить свою миссию, но я эгоистично остался. Ты понимаешь, Дженнифер? Я нарочно остался, хотя всё знал, знал, что ты пойдёшь в катакомбы. Я попросил Кая быть с тобой тогда, думал, свалить по-тихому, но… Это значило, что я тебя отпускаю, но я так не привык. Моё — значит, моё. И я вернулся во Тьму, оставив тебе Чондэ. Я знал, ты не бросишь его, не оставишь, ты будешь видеть в нём меня. Так, пусть и косвенно, но ты будешь моей. — Зачем ты мне это говоришь? — Не обманывайся больше, — и он хрипло выдохнул, пошатнувшись на месте. — Чен, прошу тебя, давай… — Не думай, что я хочу совершить благое дело. Я демон! Демон, чёрт побери! — и боль выгнула его тело, заставляя откинуть голову назад. Его напряжённое горло и вздувшиеся вены — он хотел кричать от боли, но сжимал зубы. Сдерживался, чтобы не пугать меня. — Чен! Чен! — и снова удар током, прижимающий к стене. И демон упал на колени, не выпуская ладонь Минсока. — Я столько всего совершил… Их голоса не дают спать ни мне, ни Чондэ… — Мы найдём способ! Мы придумаем что-нибудь! — и я зажала ладонями рот, чтобы не вскрикнуть — вены на руках демона, сжатые кулаки и напряжённая нервно подрагивающая спина — он испытывал боль, разрывающую, нестерпимую боль. — Хватит! Хватит! Перестаньте, прошу вас! — не выдержав, закричала, кидаясь на кокон снова и снова и получая удар за ударом. Сердце остро пронзило, и на пару секунд отнялась левая рука. — Перестань, — Чен вскинул мокрую чёлку, и мне показалось, что глаза… — Чондэ… — прошептала еле слышно одними губами. — Чондэ… Не делай этого, не делай, Чондэ… — Я знаю, я его слышу, — и он замычал от боли сквозь стиснутые зубы. — Это не мои сны… Я думал, кошмары, но… Он подарил мне столько лет. Я так ему благодарен… Я так благодарен вам… Как давно текут слёзы, как давно я всхлипываю и не вижу и не слышу сквозь солёный поток разрывающей душевной боли… — Чондэ, Чондэ… — шептала я, не зная, как подобрать слова. — Прости меня, Чондэ, прости… Это из-за меня, всё из-за меня… — Я люблю тебя, — и улыбка, моя любимая кошачья улыбка. И я не знаю, кто это говорит, не знаю, но меня разрывает на осколки, на всхлипы, на стоны… — Я люблю, я люблю… Кто это шепчет: я или он? — Счастье — просто быть, просто жить рядом с тобой. Ты поддалась мне, потому что я — не человек, соблазн, искушение. И я не умею по-другому, прости меня… Прости, что лишил тебя возможности жить счастливо… — Я счастлива! Я была счастлива! — Я столько лет искал возможности умереть, раствориться и не возвращаться вновь. И умереть за тебя… Чёрт! Это моя самая идеальная эгоистичная мечта. Из-за застилающих слёз я вижу смутно, но вытирая глаза снова и снова, вдруг понимаю, что рядом с Минсоком фигура почти прозрачна. Он тает, растворяется… И лишь очертания: волосы, горящие чёрные глаза и губы... — Нет! Чен, нет!! Пожалуйста, Минсок! Чен! Чондэ!!! — И я кричала, срывая голос, разрывая лёгкие. В голове словно тысячи снарядов взрывались и разносили в щепки черепную коробку. И я опять бросилась на кокон, который так близко, что я даже вздохнуть не успела, впечатавшись спиной в стену. И вздохи застряли в груди, и в открытый рот не попадает кислород, потому что горло сжимают спазмы. Зрение сужается, и тонкий свист пронзает уши. Я задыхалась, я умирала, не спуская глаз с демона, пока он полностью не растворился, став моим воспоминанием. И чьи-то руки разрывают кокон, но темнота обещает покой, и мне хочется ей верить, мне хочется стать её частью, раствориться, чтобы забыть. И я уступаю ей, проваливаясь в чёрную бездну.