Экзорцист: Дубль два

Я никогда никому не говорил и не объяснял, почему зажимал их в тёмном переулке, оставляя на теле быстро заживающие царапины. Да никто и не спрашивал. Мало ли психов на свете. Впрочем, чаще всего носителя мелкой Тьмы я просто отпускал. Ленился, короче говоря. Да и достало уже терпеть эти взгляды, полные страха и ненависти. Если бы об этом узнала Дженнифер, то посмотрела бы на меня так пристально и холодно, словно я последний подонок на земле. Франческо ударился бы в длинную лекцию о предназначении и судьбе. Ни того, ни другого мне не хотелось, поэтому я никому не рассказывал, что в большинстве случаев игнорирую тёмные сгустки на человеческих телах. А тут — на тебе! Не изгнать демона в прошлый раз я не мог. На высших не замахиваюсь, а мелочь выгоняю быстро и просто. Сбоя быть не могло. В этот раз тёмная струйка, воняющая палёными ногтями, вилась возле шеи парня. Колоть надо бы туда же. Опять прижать к стене? Или предложить ему кровопускание? О! Он же предложил убить его. Точно! Предложу свою помощь, поцарапаю и свалю. Бред какой-то… — Это старый город, — его голос сбил меня с мыслей, — здесь всего-то две улицы. Вызывай такси, — он устало одёрнул кофту и накинул капюшон на голову. Лицо полностью утонуло в темноте, оставив только недовольно поджатые губы. — А ты куда? — мне-то до лампочки, но любопытство — сволочь. — Куда-нибудь. Если ты не собираешься меня прирезать, то я пошёл, - и, шаркая пятками, парень двинулся через дорогу. — А если собираюсь? — крикнул ему вдогонку. — Долго собираешься. Я уже передумал. На секунду я закрыл глаза и сосредоточился на маленьком огонёчке, что еле-еле, как-то пьяненько пританцовывал в груди. Чего же мне хочется? Дженнифер учила прислушиваться к нему, говорила, что огонь — это разум и сердце, слитые воедино. Вот и сейчас я замер, пытаясь нащупать нужный ответ. — Ёпт! — громкий возглас и недовольное ворчание. Оказывается, этот Кёнсу споткнулся о бордюр на той стороне и растянулся на тротуаре. Вот и ответ. Само Провидение заставило его споткнуться, чтобы он от меня далеко не успел уйти. — Что-нибудь сломал? — крикнул ему через дорогу. — Не дождёшься! — последовал ответ. Когда я дошёл до него, он ругался себе под нос, отряхивая старые джинсы. — Я — Бэкхён, — постарался придать своему лицу как можно более дружелюбное выражение и протянул руку. — Мне до звезды, как тебя зовут, — парень нагло проигнорировал мою попытку вступить в контакт. — Вызвал такси? Шуруй отсюда. — Как насчёт совместной прогулки? — С психом? Я похож на идиота? — Похож, — честно кивнул я. «Судя по тому, что в тебе снова нечисть, ты идиот, каких свет не видывал», — подумал, но благоразумно промолчал. — Отвали, — Кёнсу засунул руки в карманы, согнулся в вопросительный знак и, шаркая ногами, медленно направился в сторону горящего огнями нового города. — У тебя ноги не поднимаются? — примостился рядом. — Отвали. — Можно вопрос? — Отвали. — Как ты относишься к ведьмам? — Ты псих. — Почитываешь книги по чёрной магии? — А-а-а, — простонал Кёнсу. — Отвали. — Жаждешь вселенского господства? Парень споткнулся на ровном месте. — Ты странный, — он покосился на меня. — Ты всегда так набиваешься в друзья? — А что, тебе не нравятся мои методы? — Да нет, втыкать нож в живот, а потом спрашивать, не хочу ли я вселенского господства — это просто идеальный способ познакомиться, — язвительно фыркнул Кёнсу. — Я надеялся, что тебя впечатлит мой стиль, — ответил ему в тон. — Я под впечатлением. А теперь — отвали. — Тебя дома называют До-до? — хихикнул, не сдержавшись. Он резко остановился, а я по инерции ещё сделал пару шагов. — Ты чего? — обернулся к нему. — Заткнись, — медленно произнесли виднеющиеся из-под капюшона губы. — Дом — это запретная тема? — понимающе поинтересовался я. — Сколько дают за убийство? — Чего? — Сколько дают за убийство незнакомого болтливого человека? — Не знаю, — пожал плечами, — лет десять. Но за убийство единственного в своём роде Бэкхёна дадут пожизненное. Самонадеянности мне не занимать. — Ещё пару слов, и я буду готов сидеть, только бы не видеть и не слышать тебя, — пробубнил Кёнсу. — У тебя есть много друзей, чтобы ими разбрасываться? Куча друзей, любимая девушка, отличные взаимоотношения с родственниками? — признаюсь, я нарочно его доводил. — Я сказал, отвали! — Кёнсу кинулся на меня, толкая в грудь. — Заткнись! Заткнись! — Ты, наверное, прямо сейчас идёшь к своим лучшим друзьям, которые всегда поддержат и поймут, да? — не останавливался я. — Я прибью тебя сейчас, — прошипел он, схватив меня за ворот. Теперь он был близко, но капюшон мне мешал. — Не слышу, что ты там бормочешь, — извернулся и стянул ненужный кусок ткани. Кёнсу оскалился и сильно тряхнул меня. — Ты идиот! Псих! — кричал он. — Нет у меня никого! Нет! Вообще никого! — Поздравляю, теперь есть я, — торжественно заявил перед тем, как вонзить клинок в ключичную впадину. Он охнул, смешно округлив глаза и губы, и медленно разжал пальцы, выпуская мою футболку. Повернул голову и уставился на рукоятку, торчащую из него. — Да ты не переживай, у меня пластырь всегда с собой, — потрепал Кёнсу по волосам. — Сейчас ты почувствуешь сильную усталость и захочешь прилечь, но на тротуаре нельзя лежать. Мало ли наступит кто. Поэтому давай-ка мелкими шажочками дойдём до вон той остановки, — кивнул на козырёк в двадцати метрах. Кёнсу дышал часто и поверхностно, словно клинок мешал ему сделать полноценный вдох. — Да ничего страшного, — увещевал я, тесня его к остановке, — зато проснёшься, и жизнь перестанет казаться таким говном, — улыбнулся в ответ на недоумевающий взгляд. — Спросишь, как это взаимосвязано? Да напрямую. Мой ножичек дарит людям счастье, — довольно расплылся. — Ещё шажочек, молодец, ещё чуть-чуть. Не вырубайся! Усадил его на дырявую заплёванную скамейку. — У меня есть пластырь в цветочек, хочешь? Кёнсу, держась из последних сил, сидя уже с закрытыми глазами, отрицательно покачал головой. — Я тоже думаю, что тебе подойдут цветочки. Ты же такой позитивный парень! — рывком вынул клинок и тут же прилепил цветастый кусочек. Парень покачнулся и завалился на бок. Я поднял его ноги в рваных кедах (правый так вообще просил есть) на скамейку, поправил сбившийся капюшон, удостоверился, что он не навернётся на асфальт, и обернулся к тоненькой струйке, вьющейся теперь у моих ног. — А теперь свали, — топнул на неё. — Не твой До-до, не твой. Обломись, тварь. А будешь так шипеть на меня, — оскалился, чувствуя, как в предвкушении битвы притаился огонь в груди, — развею к чертям. Тень дёрнулась и потекла к люку канализации. — Там тебе и место, — фыркнул и достал телефон. — Девушка-красавица, я в старом городе. Пришлите за мной машину, а?