Сохранить себя

*** Рафаэль нетерпеливо постукивал по земле двухпалой ступней. Честно говоря, он не понимал, почему Сплинтер и Леонардо не хотели приставлять к Эйприл охрану постоянно; в версию "Бибоп и Рокстеди в первую очередь будут охотиться за черепашками" верилось с трудом. Сколько раз тупоголовые пытались захватить в плен Эйприл, чтобы диктовать свои условия? А если они придумали, как обнаружить самого Шредера? Слишком много вопросов... Вояка сжал рукоять сая крепче, не снимая оружие с пояса. И слишком мало ответов. Пусть лучше нападут здесь и сейчас. Рафаэль встретит их во всеоружии. Лицо черепахи исказилось в невидимой хищной улыбке. Скосив глаза на брата, Рафаэль увидел, как мелькают белки Микеланджело, ослепительно-голубые в сгустившихся сумерках. Вверх и в сторону, в другую, вниз... губы младшего беззвучно шевелились, пальцы неуловимо подрагивали. Ну, понятно. Как всегда, когда нечем заняться, придумывает новые рецепты. Рафаэль толкнул Микеланджело локтем. - А, что, где? - встрепенулся младший. Рафаэль зашипел. - Тссс! Не зевай. - У меня все под контролем, - шепотом уверил Микеланджело. - Даже пицца с ананасами. Рафаэль в отчаянии хлопнул себя по лбу. - Ох... Просто следи за входом. - Ага. Вояка вполне понимал брата. Ожидание томительно, особенно когда не знаешь, стоит ли ждать. Невозможно все время концентрироваться, это выматывает... Но честное слово, лучше размышлять о том, как разделаешься с противником, чем отвлекаться на пиццу. Впрочем, в этом Майки точно неисправим. Сморгнув и уставившись на окно Эйприл, Рафаэль снова задумался. О чем могут говорить Сплинтер и Шредер? Стремление учителя объединить силы ускользало от понимания вояки, но спорить с сенсеем было не только невежливо, но и бесполезно. Впрочем, в чем Рафаэль точно был уверен - так это в том, что Шредер ни за что не согласится сражаться на одной стороне с черепахами. Ороку Саки явно не из тех людей, кто предлагает дважды. Предложил один раз, получил жареных гвоздей - все, поезд уехал. Время шло, минуты тянулись, как полузасохший сыр на пицце. Рафаэль начал отсчитывать про себя секунды. Раз, два, десять... шестьдесят. По новой. Раз, два, десять, шестьдесят. Сбился со счета, начал заново... Невыносимо. Пальцы непроизвольно поглаживали оплетенную коричневой кожей рукоять сая. Пусть только появятся. Нет... пусть наконец появятся. Вон с того входа. А можно и с этого, черепашки нарочно встали прямо посередине двора, чтобы в несколько прыжков добраться к любой точке. Фьюить! Небо над крышей прорезали алые вспышки. Почти как фейерверк, только фейерверки не сверкают одиночными разрядами. А значит... - Черт!!! Майки, на крыше! Младший встрепенулся, вскинул голову; глаза под оранжевой повязкой округлились. - Вижу! Не сговариваясь, братья сорвались с места, двумя прыжками преодолев расстояние до пожарной лестницы. Стальные трубки перекладин зазвенели под ладонями и ступнями мутантов; Рафаэль старался дышать ровнее, чтобы упорядочить мысли. На крыше что-то происходит. Они с Микеланджело не пролезли еще и половины высоты, но уже отчетливо слышались выстрелы и крики. Значит, на крыше есть кто-то из черепах... неужели мастер Сплинтер внутри один? Рафаэль чертыхнулся. - Майки, давай на крышу, я посмотрю, что там в квартире Эйприл, - проговорил он. Горячая кровь просила битвы, но вместе с тем Рафаэль не мог положиться на легкомысленного и рассеянного Микеланджело, оставив со Сплинтером и Шредером. Кто знает, как быстро ведроголовый восстанавливает силы. А если ему помогут сообщники... Микеланджело кивнул с коротким "хай". Рафаэль прыгнул, бесшумно приземлился на узкий подоконник; еще раз кивнув, младший брат полез вверх. Глаза из-под красной повязки проводили его молчаливым взглядом. Выстрелы и крики на крыше не утихали. Рафаэль скрипнул зубами. Нет, все-таки иногда приходится жертвовать самым интересным. Толстые зеленые пальцы с еле слышным шелестом подняли оконную раму. - Саки, успокойся. Саки... Рафаэль просунул голову в окно - и резко сузил глаза, верхняя губа приподнялась в злобном оскале. Нет, ожидания не оправдались - в комнате было только двое. Сплинтер, отшатнувшийся, закрывающийся рукой. И Шредер. Рафаэль отлично помнил, что Донателло собирался откачать энергию самурая, чтобы тот мог только разговаривать. И, судя по всему, изобретатель осуществил свои намерения. Но тем не менее, вцепившись мертвой хваткой в подлокотник, на дрожащих ногах, с холодной испариной на лбу, Шредер поднимался. - Учитель! Взгляд японца метнулся в сторону окна. Втянув голову в плечи и глядя исподлобья, Шредер ответил оскалом на оскал, и Рафаэль счел это за вызов. Спрыгнув на пол, черепаха метнулся за спину японцу, обхватил за локти и дернул на себя, лишая возможности двигаться. Шредер зарычал, с хрустом выгнув позвоночник. - Отпусти меня, идиот! Вместо ответа Рафаэль пнул самурая коленом в спину, сбивая дыхание и заставляя упасть на колени. Отсутствие сил сказывалось - черепаха чувствовал, как дрожат руки Шредера при попытке освободиться; будь Саки в полной силе, в одиночку обездвижить обе его руки было бы невозможно. Но и сейчас назвать это легкой задачей не поворачивался язык. Шредер вырывался, едва не опрокидывая Рафаэля, и приходилось прикладывать чудовищные усилия, чтобы его удержать. Вояка уперся ногами в пол; ковер съежился, покоробился под подошвами, но пока выдерживал. - Даже не думай, железная морда, - прошипел черепаха. Меньше всего хотелось церемониться с этим подонком. Да и удерживать Шредера было не самым приятным занятием. Японец оказался одет в один только несуразный ярко-розовый халат, и Рафаэлю казалось - еще чуть-чуть, и халат останется в руках, а Шредер голышом выскочит на улицу. Черепаха не был уверен, что переживет такое. Словно прочитав мысли Рафаэля, Сплинтер шагнул ближе и дотронулся пальцами до шеи Шредера, передавливая сонную артерию. Саки вздрогнул всем телом, неловко мотнул головой. - Нет, нет... стой! Рафаэль мысленно отсчитывал секунды. Одна, две... - Нет!!! Такой смеси отчаяния и мольбы в голосе Шредера не слышал еще, пожалуй, никто и никогда. Три. Четыре. Черепаха дрогнул на секунду, но тут же сжал тиски крепче, почти прижимая локти Шредера друг к другу; от резкого движения японец дернулся и застонал, но уже как-то вяло. Семь. Восемь. Темные глаза Сплинтера смотрели на лицо Саки с удивительным спокойствием. Десять. Голова Шредера бесшумно упала на грудь, тело обмякло, и Рафаэлю едва удалось удержать неожиданную тяжесть. Сплинтер отнял руку и с тяжелым вздохом сложил ладони на рукоятке трости. Черепаха повернул голову к окну и прислушался. Доносившиеся с крыши звуки затихали. - Рафаэль. - Да, учитель? - встрепенулся вояка. - Я помогу твоим братьям. Ты пока охраняй Шредера. Вряд ли он придет в себя, но все же... он слишком силен. Лучше, чтобы кто-то был рядом. Карие глаза Рафаэля сузились. - Я понял. Подхватив трость, Сплинтер в мгновение ока смазанной тенью исчез в темноте коридора. Учитель мог казаться старым, немощным и одряхлевшим. Отживший свое старик с клюкой, не иначе. Но раз за разом черепахи убеждались - он просто бережет силы. Расслабляется до максимума, чтобы потом так же максимально сконцентрироваться. Наверное, нужно дожить до его лет, чтобы так научиться. Вдох, выдох. Глубже, еще глубже. Рафаэль прикрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Успокоиться. Не думать о том, что происходит там, наверху. Ребята справятся и без него. Его задача - выполнять приказ учителя... сторожить Шредера. Рафаэль подтащил пленника к дивану и без особых церемоний швырнул на сиденье. Голова японца безвольно мотнулась на шее, запрокинулась на потертую замшевую спинку. Черепаха повернул Шредера на бок, обмотал его руки от запястьев до локтей заботливо припасенной под панцирем веревкой. Из такой обвязки самому не освободиться. Особенно когда кисти развернуты костяшками друг к другу. Отступив на шаг, вояка скрипнул зубами, вглядываясь в ненавистное лицо, больше не скрытое маской. Проклятая желтая морда. Проклятые глаза, маслянистые, как две капли мазута... Сейчас закрытые, но все равно выжженные в памяти вечно горящим взглядом. Рафаэль стиснул рукоять сая в кулаке. Можно покончить со Шредером здесь и сейчас. Он не будет сопротивляться. Один росчерк клинка, и с вечным злодеем, терроризирующим город, а иногда и весь мир, будет покончено... Черепаха наклонился ближе, поднеся сай к лицу Саки. Тот не прореагировал. Все такой же безучастный и расслабленный... Кончик клинка уперся Шредеру под подбородок. Никакой реакции. Всего чуть-чуть. Надавить и дернуть в сторону, и тогда идиотский розовый халат окрасится в красный. Все вокруг окрасится в красный. А главное, и друзья, и сенсей, и Эйприл будут наконец-то в безопасности... Нет. Не здесь. Не в доме у Эйприл. Слишком много крови... Рафаэль провел острием по шее Шредера вниз, задумчиво остановился в ямке между ключицами, повел ниже, чертя невидимую линию на груди. Клинок замер напротив сердца. Да, так вернее. Легонько ткнуть и все. Крови почти не будет. Рану можно прикрыть халатом, чтобы Эйприл не увидела, не испугалась... Острие прикоснулось к смуглой коже, вдавилось. Недостаточно, чтобы порезать. Он ведь никогда еще не убивал. Шредер станет первым. Идеально. Рафаэль надавил чуть сильнее - и замер, чувствуя, как в рукоять отдаются мерные толчки. Тук. Тук. Тук. Жизнь Шредера билась прямо внутри стиснутого кулака черепахи. Нажать сильнее - и стук оборвется. "Ну же. Я смогу. Я так давно хотел этого". Тук. Тук. Рука задрожала, и Рафаэль, чертыхнувшись, отдернул ее. На груди Шредера не осталось и следа. Черепаха перевернул сай клинком к себе, стиснул рукоять между двумя пальцами. Да, так вернее. Снаружи никто и не заметит. Один точный удар в солнечное сплетение, и сердце Шредера остановится. Даже не нужно прилагать силу, ломая ребра. Только точность... Никаких следов. Можно соврать, что он умер сам. Внезапно. В конце концов, сколько там Шредеру лет? Тридцать пять? Сорок? Разве мало мужчин умирает в этом возрасте в полном расцвете сил? Рафаэль занес руку. Один удар. И все. Никаких больше угроз, шантажа, безумных планов. Город не будет страдать от погодных катаклизмов, взрывов и нейронного облучения. Эйприл сможет жить спокойно - без того, чтобы ее похищали каждый день. Самим черепахам больше не придется думать о том, что Шредер вернется. И учитель... Учитель будет отомщен. И никто никогда не узнает, что всем этим мир обязан Рафаэлю. Это будет маленькая личная тайна. Вполне достаточно знать правду самому. Никто не поймет, откуда лихорадочный блеск в глазах, бешеная энергия, бесконечный запас сил и решимости. Никто. Перед глазами проносились все более и более радужные образы. Цветущий Нью-Йорк, свободный от преступности - после смерти Шредера с мелкими преступниками черепахи разделались за год. Нет больше опасных районов, темных закоулков, бандитских гетто. Мир, порядок и процветание. И никто, никто не знает, чья это заслуга. Сам Рафаэль стоит в темноте и молча улыбается под маской, глядя в огромное окно на собственноручно созданный новый мир. Руки скрещены на груди; их украшают отполированные до блеска доспехи, покрытые острыми, как бритва, шипами... Черепаха замер, тупо моргая. Что-то не так. Великолепные картины перед внутренним взором померкли, уступая место чему-то другому. Большому. Страшному. Смертельно опасному. Взмахи сверкающих лезвий, кровь, трупы. Испуганное лицо Эйприл. Разбитое зеркало, а в нем - залитая кровью железная маска, в ее прорези - карие глаза в обрамлении зеленой чешуи. Глаза горят безумием. Холодным, беспощадным, невиданным... Пальцы Рафаэля разжались; сай глухо стукнулся о ковер. Отшатнувшись, черепаха рухнул на пол, закрыв лицо руками. Уничтожить Шредера сейчас невозможно. Можно только убить Ороку Саки - и уничтожить Рафаэля. Шредер - останется. Еще большим злом, чем раньше.